drink your pills

Йен не успел проснуться, как день уже встретил его с новой головной болью. Так мало того, что башка раскалывалась, дробя его мозг на мелкие частички, ещё и мелкий последние несколько дней козни ему строил. То пускает в лоб бумажные самолетики, если он уделял своему личному времени больше одной минуты в день, то пальцем непрерывно тыкал, если ему моментально не отвечали. А ещё вечно подкладывал ему в койку какую-нибудь херню. Один раз Йен нашёл у себя в кровати канцелярскую кнопку. Ну как нашел, сел на неё, так и нашлась она. Без понятия где пацан её взял, ведь все острые, колющие предметы были строго запрещены на территории психушки. Может в кабинет бух учёта залез? Подозревая как Джейку жилось в глубоком детстве, когда его родители ещё были живы, Йен бы не удивился, взломай тот замок или сперев у какого-нибудь зеваки-работника ключи. Ещё мальчик бесконечно что-то выведывал и теперь каждый раз, как Йен намеривался сделать записи или пометку в дневнике, это сопровождалось галдежом под ухом: — Ой, а что ты там пишешь? — Это что за блокнотик ты такой завёл? — Это план по захвату инопланетных штуковин? Ну этих! Тарелок! Да? Поэтому Йену приходилось прятаться по кабинкам туалетов, чтобы остаться один на один со своими мыслями. Конечно, пока не приходила техничка и чуть ли не взашей его гнала. Как вы уже знаете, замки к дверцам тут не прилагались, поэтому в любой момент дверь могла распахнуться и вы увидите на себе злобный взгляд тетки со шваброй, которая так и норовит полоснуть вас этой тряпкой на наконечнике, по лицу. В какой-то из таких встреч, его лица со шваброй, Йен не выдержал и стал оставаться в палате, нарочно игнорируя все заданные ему вопросы, а если мальчишка начинал лезть руками или заглядывать в исписанные кривым подчерком, страницы, желая выведать все таящиеся там секреты, Йен фыркал, отодвигался, отпихивал его от себя или просто закрывал дневник, выжидая, пока пацан додумается уйти. И тот хоть и смотрел на него с непониманием в глазах и дул свои, ещё пухлые, детские щёки, но уходил. Так эта холодная война и длилась бы дальше, но наступил четверг. В четверг что-то изменилось. Джейк перестал предпринимать какие-либо попытки достучаться до него, а только молчал, терпеливо поглядывая из своего угла, время от времени. Спокойно сидел на диване и чиркал что-то цветными ручками на незаполненном бланке для заявлений, иногда ухмылялся, когда их взгляды встречались. И казалось бы, наконец наступили покой и гармония, никто не лезет с расспросами и не тычет в тебя пальцами, но нет. Йен ещё больше отвлекался на эти молчаливые гляделки, не понимая, чего же хочет от него этот маленький засранец и тем самым ещё больше будоража свое внутреннее любопытство. — Что? — не выдержав, спросил Йен. — Что? — повторил за ним мелкий, отрываясь от разукрашивания розового динозавра. — Молчишь, не лезешь, — Йен неопределенно покрутил рукой в воздухе, — Эти твои.. Переглядки. Сдаешься без боя? Я не верю, что просто так решил встать на путь истинный. Что ты замышляешь? Губы ребенка растянулись в совсем не детской, можно даже сказать дьявольской ухмылке. Казалось он купался в лучах славы, от того, что его выходкам уделили хоть какое-то внимание. — В отличие от тебя, я ничего не скрываю. — Ага, конечно, так я тебе и поверил, мелкий ты гремлин. Выкладывай давай, что натворил. Мальчишка насупился, усердно размышляя как ему играть в эту игру: сначала выдать все паршивые карты или сразу же зайти с козырей. — Ну… Возможно и есть кое что… Но я бы не сказал, что прям натворил, это ты уж сильно загнул, чувак… — Джейк немного склонил голову на бок, как это делали хищники, которых показывали на канале «animal planet» по телеку и сверлил собеседника взглядом. — Не выкручивай яйца, а то мне снова придётся вернуться к своему наискучнееейшему чтению, — Йен сделал упор на последние два слова и взглядом уже вернулся к книге, но его опередили. — Знаешь, возможно место под матрацем, не такое уж и укромное, как ты считаешь. Глаза Йена в миг округлились, над чем мальчишка начал посмеиваться. Подскочив с койки и приподняв матрац, Йен не нашёл там самого главного, самого нужного предмета, особенно помогающий ему в последние несколько дней. — Где мой дневник? — гневным тоном, чётко отделяя слова друг от друга, произнёс Йен. Мальчик фыркнул и откинулся на спинку кресла, принимая максимально расслабленную позу, покачивая в руке одну из шариковых ручек, теперь уже оранжевого цвета. — Если хочешь его вернуть, мог бы и постараться для этого хоть немного. В глазах Йена пылали огни. Если бы не огромное желание выйти из этих, уже в край наскучивших ему четырёх стен, он бы накинулся на мальчишку прямо сейчас. — Верни мне сейчас-же. — Иначе что? — парень не сдвинулся с места, продолжая испепелять взглядом собеседника. Йен не ответил на это, уйдя от разговора, принялся перерывать всё в палате, ища личный дневник. — Тебе, что, правда так важны записки про этого твоего мозгоправа? — прозвучал слегка встревоженный голос у него за спиной. Йен остановился и нахмурился. — Ты что, мои записи читал? Лишь на секунду на лице Джейка промелькнуло стыдливое выражение или Йену это только привиделось? — Эээ… Ну да. А как я бы ещё понял, чего ты там калякаешь. Правда я из-за твоего подчерка там не разобрал почти ничего, хоть жопой читай, хер поймёшь. Но там постоянно чё-то про твоего Микки было. Вот Микки то, да Микки сё, сегодня он дышит по-другому, а вчера по-другому чё-то напиздел. Ты о себе собираешься вообще писать? На это заявление Йен показал младшему средний палец и был таков. — Тебя это вообще касаться не должно. Микки мой психолог, мы вместе работаем над моим состоянием и точка. Раздался звонкий детский смех. — Микки мой психолог, ме, ме, ме, — пацан дразнился и сделал ударение на слово «мой» — Может ты ему ещё жопу полижешь, а? Чё, лижитесь вы там на сеансах с ним, да? — Джейк неумело спародировал лобызания. Он научился этим странным движениям, когда однажды, в позднем часу (всех детей уже отправили спать) мальчик хотел тайком пробраться в кухню за остатками пудинга. Он старался тихонечко пройти через центральный зал и увидел по телику как невероятно бледный мужчина пытался съесть губами свою партнёршу. Джейк знал что такое поцелуи, но на экране это выглядело так странно, что было похоже больше на поедание друг друга без зубов. То ещё зрелище, на самом деле… Щёки Йена, то ли от злости, то ли от смущения покрылись румянцем. — Ты понятия не имеешь о чём говоришь, Джейк. Ещё хотя бы слово… — Йен шептал, уже срываясь на шипение, — и ты будешь сидеть в коробке из под печенья, которая вечно с собой таскает Яна Куя, ты понял меня? Мальчик удивлённо уставился в ответ, рискуя тем, что глаза его выпадут, при таком распахнутом состоянии, а в рот залетит метафорическая муха, которая просто не смогла бы существовать при таком холоде. — Да тебя это и прям задело, да? — высказался наконец мальчишка, скалясь словно гиена из диснеевского мульта, а Йен всё больше и больше заливался краской, походя скорее на спелый, тепличный помидор, чем на юношу. — Нет. Просто… Меня раздражает когда люди несут полнейшую чушь, — ответил помидор, уводя взгляд в пол. — Ха, готов поспорить на целый кусок яблочного пирога, что ты с текущими слюнками слушаешь как тебе втирает про твою невменяемость Микки. Ещё и поддакиваешь наверное: «Да, да, я совсем, отсталый, можешь мне побольше рассказать какой я тупой идиот, я слушаю, мой дорогой». — Джейк имитировал голос Йена, сделав свой на пару тонов выше и придав ему нелепой манерности, — «О, да, конечно, у меня тут целая ебанная кастрюля лапши, которую я с удовольствием навешаю на твои уши, дорогуша, иди сюда»,— голос Микки Джейк пародировал ещё более убого и далёко от оригинала. — Перестань, — Йен вздохнул, стараясь не сорваться во второй раз,— Микки хочет мне помочь и ты это прекрасно знаешь. — Конечно он хочет тебе помочь. Помочь закрыть тебя тут на подольше. — Он говорит, что я иду на поправку. — Все сначала так говорят, — Джейк надулся и свёл брови к переносице. Йен прекрасно понимал почему младший так себя ведёт. Не легко несколько лет шастать по различным психологам и психотерапевтам, не теряя надежду в честных специалистов. Тем более Джейк был ещё совсем ребёнком. Он автоматически не становился от этого глупее или хуже него самого, вовсе не, но чем в более раннем возрасте ты сталкиваешься со всеми этими проблемами с головой, тем меньше в тебе остаётся веры. Детство — это время, когда тебе в пору думать о том, когда же тебе подложит зубная фея шоколадную медаль под подушку и пробовать безалкогольное шампанское, притворяясь при этом по настоящему пьяным, а не таскаться по врачам, которые все как один с натянутой улыбкой сидят и говорят, что скоро всё будет в порядке. Но уже тогда ты понимаешь, что нет, не будет. У Йена тоже не было беззаботного детства, но ему было за что зацепиться в этой жизни, всегда был спасательный круг. Возможно родителей и не было никогда дома, но всегда рядом были ответственные сестра и брат — Фиона и Лип, которые как никак всегда желали им лучшего. Были Дебби и Карл, которые вечно сорились, а за тем мирились. Вспоминая вечные перепалки младших, Йену захотелось улыбаться. Был и малютка Лиам, с которым его вечно оставляли посидеть. И все они, вся его семья, хоть он и не всегда мог вписаться в этот Галлагерский поток, всегда принимала его и заставляла верить в завтрашний день. Этим он и отличается от Джейка. Йен даже не был уверен потерял ли мальчишка эту веру или её вовсе никогда не было... Из размышлений Йена вырвал задорный, детский голосок: — …У него красивые смоляные волосы, думаю если коснуться их они окажутся ещё и очень мягкими. Не знаю, возможно это может казаться глупым, но иногда… — Джейк с мнимым восхищением зачитывал строчку из его дневника. — Ах ты мелкий… — Йен попытался выхватить из рук у мальчонки записи, но тот ловко увернулся, подпрыгнул с кресла и помчался бог знает куда. Затеялась погоня. Джейк забежал за небольшой столик в углу палаты и прорвался с другой стороны, в то время как Йен всё ещё не мог просочится между слишком узкой для него щелки промеж стола и стенки. Когда Йену наконец удалось высвободится, погоня продолжилась. Так бы они и бегали до утра, если бы Билл (слава ему Господи) не выхватил из рук Джейка дневник и поднял над собой. В силу высокого роста Била мальчику было крайне сложно дотянуться до дневника, даже если кто-то бы одолжил ему стремянку и в конце концов, злобно поджав детские пухлые губы, он сдался. — Вот какого хуя, Билл, ты вечно просыпаешься в самый ненужный момент и всё веселье мне портишь. Блондин притворно ужаснулся, поднеся ладонь к губам и укоризненно цокнув. — Попрошу следить за манерами, юноша, вы между прочим находитесь в общественном месте, а ругайтесь словно сапожник. Джейк закатил глаза на эти средневековые речи и скрестил руки на груди. Бил передаёт Йену его дневник. Мальчик в это время пытается выхватить записи, но из-за слишком уж костлявых и цепких пальцев у него это не выходит. Обесцвеченные брови вопросительно приподнимаются. — Да оставь же его в покое, несносный ты мальчуган. Чего тебе неймётся? Иногда людям просто необходимо оставить своей персоне немного секретности и посторонней, излишне любопытной паре глаз уж точно нечего в это таинство лезть. Мальчик вскидывает средний палец, от чего Йен сдерживает порыв дать ему легкий подзатыльник. — А что делать? Дать ему и дальше вздыхать по принцу на белом коне и в белом халате? — Он не носит халат, — промямлил рыжий, так что едва его кто-то услышал. — Ничего не делать. Оставь это Йену. Он не ребёнок и сам может разобраться со своими чувствами. Мальчик пуще прежнего закатывает глаза и фыркает. — Завтра этот прекрасный принц с «мягкими смоляными волосами» назначит ему годовую терапию за слишком красивые глазки, тогда и посмотрим. — Не относись к людям так предвзято, Джейк, это может плохо сказаться на твоей репутации. — Да вертел я это… — Джейк не договорил, его перебили. — Послушай, — осторожно начал Бил, — я знаю, что в это сложно поверить, но на свете есть множество людей, искренне желающих помочь и действительно помогающих. И не дуйся, это самая что ни на есть правда. Я и сам встречал.. Много плохих людей. Но не все такие. Просто ты ещё не встретил того, кто поможет именно тебе. Что-то в глазах мальчика загорелось и тут же померкло. — Иди ты нахуй блять со своими речами ебанутыми. — Эй, не выражайся, кому говорю! — Бил слабо, хрипло рассмеялся и тут же затих. — Ладненько, идём лучше смотреть твои современские мультики, хулиган, — Бил направился к двери и хоть Джейк и пытался состроить грозный вид, но против мультиков сложно устоять. Поддавшись искушению, мальчик вылетел за дверь, опередив блондина. Бил немного отшатнулся от порыва ветра и внезапно обратился к Йену взглядом. — Всё хорошо у тебя? — спросил он, медленно моргая. Йен не сразу сообразил, что вопрос адресуется ему и даже опешил. — Я.. Да. Я в порядке. В полном, — быстро выпалил он. — Хорошо, — Бил слабо, будто ему доставляло боль каждое движение, улыбнулся. На щеках его выступили ямочки, а кожа уже не была такой бледной, как обычно, синяки под глазами чуть уменьшились. Бил скрылся за дверью, оставляя Йена наедине со своими мыслями. «Кто же тебя спас?» — этот вопрос на повторе крутился в рыжей голове.