* * *
Без пяти шесть. Вся гостиная в гирляндах, блёстках, украшениях и рождественских плакатах. Большинство детей собрались в круг и водят хороводы под песню jingle bells. Даже некоторые медсёстры присоединились к танцам. Йен сидел на диване, попивая вишнёвый сок с привкусом щелочи от соды, которой ещё утром намывали стаканы поварихи. По телевизору традиционно идёт вторая часть «Один дома», которая по сравнению с первой всегда казалась Йену скучней. Но скоро скука отойдёт на второй план, ведь осталось совсем чуть-чуть подождать до шести. — Дети, подходите сюда! Все сюда! Становимся вместе в круг! Кларисса дай руку Белле! Быстро давай! Вот так! — это голос мисс Данс, которая пытается собрать детей у ёлки. Хоть она и старается, получается из рук вон плохо, — Джейки, иди тоже сюда, давай мой мальчик. Джейк сидит рядом с Йеном и последний почти физически чувствует как мальчишка старается не нагрубить в ответ на приторное обращение. Йен бросает на него мягкий взгляд, допивая сок из трубочки, — поторопись, это твой звёздный час. — Мальчик пихает его в бок, но подчиняется, встаёт и уныло плетётся к хороводу, беря за руку какую-то белобрысую девочку, с тонкими ручонками. — Теперь дети, чтобы Санта пришёл к нам и принёс подарки, нужно его позвать! — Йен давится остатками сока, который чуть ли не льётся у него из носа. — На счёт три! Раз! Два! Три! Санта приди! — Спиритический сеанс по вызову Клауса продолжается несколько секунд, пока свет не включается и на пороге гостиной не возникает он. Во всём красном и с белыми меховыми манжетами, стоит фигурка, а в руках такой же красный как и всё остальное одеяние, то ли пакет из маркета, то ли непонятный мешок. Сразу не поймёшь. Микки настолько не идёт быть рождественским символом, что Йен прилагает максимальные усилия, чтобы не рассмеяться от созданной неловкости. Тишина на какое-то время повисает в гостиной и тут Йен думает, что всё. План по созданию рождественского Санты провалился. Но из толпы резко выбегает маленький мальчик и бежит к Микки. — Санта! Санта! И с помощью этих двух слов все чары неловкости и испанского стыда в миг распадаются. За пацаном побежали ещё несколько детей. А потом ещё. И ещё. Микки прямо-таки зажали множество малюток, желающих всё потыкать, потрогать и пощупать. Йену даже становится жалко Милковича. Не меньше, чем в течении получаса его будут доставать глупыми расспросами и десятки детей будут что-то от него требовать. Зная общительность Микки, для него это будет испытанием. — Эй, не все сразу, стоп! — голос «Санты» приглушён комичной искусственной бородой, — дайте мне хотя бы шаг сделать. Клаус еле как пробирается через толпу к дивану. Толпа малышни собирается вокруг него, смотря глазами полными ожидания и веры. — Так. Ну начнём с подарков я думаю? Кто вёл себя хорошо, а кто плохо, а? Все подходим за подарком! — Санта открывает мешок и раздаёт детям всякие безделушки, закупленные на государственные деньги, выделяемые центру. Кому доставался блокнот, кому мяч, кому набор карандашей. Херня которая сломается на следующий же день, но в глазах малышни играли озорные огоньки и в помещении само собой создавалось праздничное настроение. Как только мешок оказался пуст, Санту начали засыпать вопросами. — А я слышала, что Санта приходит только ночью! А сейчас на часах только шесть десять! Почему вы к нам так рано, дедушка?—выкрикнула девочка в бирюзовом платье. — Научись доверять только проверенным источникам, дорогая. Очень пригождается в жизни. — А борода у вас настоящая? — юнец хотел было дёрнуть пятернёй за длинные белые волосы, но Санта вовремя увернулся. — Эй! Хватит. Тебе ведь не понравится, если тебя за твои лохмы дёрнуть? Вот и мне не понравится! — мальчик пристыженно убрал руки. — А у меня недавно жуб выпал! Вы не жнаете когда прилетит жубная фея? — Не, прости это не по моей части. Напиши эльфам в техподдержку, они разберутся. Йен переместился поближе, чтобы лучше слышать настолько важные переговоры. Удивительно, но у так называемого «Санты» хорошо получалось рассказывать непонятные, сказочные истории и по догадкам самого Йена они были только на пятьдесят процентов выдумкой. Иногда россказни Санты обрывались вопросами детей и на них незамедлительно находились ответы. Довольно смешные, нужно признать. Пара несовладавших с собой детей валялась на полу, хохоча. Йен, наблюдая за всем этим праздничным балаганом, даже не заметил, как к нему подсел Джейк. — И над чем они так ржут? И Санта какой-то этот совсем не настоящий, — мальчик прищурился, затем глаза его распахнулись, — Это разве не твой… Йен цыкнул, обрывая речь мальчика и полушепотом заговорил, — не пали контору. И вообще, — Йен развернулся к мальчику, чтобы лучше видеть, как изменится его выражение лица, — это самый настоящий Санта, который есть! — Джейк недоверчиво глянул на сидящий в кресле символ рождества, а потом опять вернулся к Йену, — Честное–пречестное! Разве ты не чувствуешь этот дух волшебства, витающий в воздухе. Ты только посмотри на лица детей! Все ребяческие искрящиеся взгляды были направлены на Санту, а кто-то даже переместился к нему на колени. Джейк поморщился и перешёл на шёпот, — если Санта это на самом деле Микки Милкович, то я больше не праздную рождество, — Йен рассмеялся над этим заявлением и продолжил просмотр шоу.* * *
Девять тридцать пять. Дети наконец отпустили «Санту» по своим очень, очень важным делам. В конце концов ему нужно раздавать подарки другой половине земного шара, а это ой как не просто. Поддельный Санта скрылся за дверьми центра, над которыми прибита табличка с надписью «выход». Ребятня махала ему, а Санте пришлось простоять на улице пару минут, чтобы у детей не возникло подозрений. Затем он зашёл обратно, сразу направляясь в подсобку. Клаус с помощью магии переодевания наконец превращается Микки. Микки, которого опять нужно где-то искать. Интересно это семейное или у него одного такой дар: испаряться при любом удобном, или нет, случае? Но сбежавший всё-таки был обнаружен. В куртке он шагал к запасному выходу. «Ну уж нет, так просто отмазаться у тебя не получится, Милкович». К счастью гардеробщица ушла лясы точить с кухарками, а поэтому никакой опасности, кроме уставившегося в монитор телика, единственного охранника, не было. И это ведь совсем не трудно пролезть в гардероб, выискать свою верхнюю одежду и направиться искать приключения на свою веснушчатую задницу. Не оправдав ожидания Йена, Микки не ушёл и стоял по стойке смирно, уставившись на ночное небо. «Желание загадывает что ли?». К слову, на улице далеко не лето и ветер спокойно залезал за воротник, хватая шею ледяными пальцами. Йен поёжился и потянул молнию куртки наверх, стараясь не прищемить подбородок. Микки отошёл подальше от выхода, обойдя вытоптанную дорожку два раза и Йен мог видеть только его затылок с бликами играющими на тёмных волосах. Лунный свет будто был наделён чувством юмора и образовал вокруг макушки некое подобие нимба. «В самом деле Николай Чудотворец,» – усмехнулся про себя Йен. Снег попавший под ноги предательски хрустнул и Микки резко обернулся. Тёмные брови стремятся к росту волос, глаза в удивлении распахнуты, а пальцы придерживают дымящуюся сигарету и выглядит это честно сказать комично. Как будто поймал нашкодившего школьника, ей Богу. Они рассматривают друг друга пару секунд, пока шок не оставляет Милковича. — Господи, блять. Это ты. – Можно просто Йен, но если тебе так удобнее… — Микки фыркает на очередную вульгарную фразу, к которым ему не привыкать и делает затяжку. — Вышел покурить? — Йен подходит к Микки почти впритык, вдыхая запах табачного дыма. — Эм, да. Я не курил с утра. Ну знаешь, Санта от которого за версту несёт табаком, такой себе рождественский символ. Да и не скажешь же на детском празднике, «извините, ребятишки, волшебному деду нужен перекур, собираемся тут же через пять минут», — Микки неловко потирает ладонью шею. Только сейчас Йен замечает как выглядит Милкович: подол расстёгнутой куртки ветер носит из стороны в сторону, впрочем как и зелёный шарф, который не опять, а снова непонятно как завязан и толком даже не прикрывает шею, только болтается и выглядит скорее как трепещущий осенний лист. Только при взгляде на всю эту картину у Йена мурашки пробегают по спине. — Тебе вообще нормально так? Микки снова затягивается и в непонимании хмурит брови, будто ему только что задали самый тупой вопрос в его жизни, — как – так? — Ну, — Йен окидывает брюнета взглядом с головы до пят, называющийся «как тут вообще можно не понять, я не понимаю». — Ну – что? — Микки выжидающе смотрит. Он действительно не понимает или дурочка из себя строит? — Боже мой, — Йен закатывает глаза, — просто застегнись. Мне даже смотреть на тебя холодно, не представляю кого тебе. — Ну так не смотри, в чём твоя проблема. — Микки безразлично отворачивается, возвращаясь к созерцанию белого месяца. Йен не может оставаться безразличным к такому игнорированию его великодушия и берёт дело в свои руки. В прямом смысле. — Какого хера ты творишь? — рыжий возится с молнией на куртке Микки, усердно стараясь соединить бегунок и зубья. — Не даю тебе умереть от менингита. Признаюсь, в этом есть и мои корыстные цели, как ни как, не пропадать же такому замечательному молодому человеку как вы, мистер Милкович, — на секунду взгляд зелёных глаз поднимается к Микки искрясь озорством, — и в праздничные дни поможет, и детей развеселит, и ёлку украсит, ну прямо чудо какое-то, а не мужчина, — Йен старается пародировать манеру речи мисс Данс, на что приходит очередь Микки закатывать глаза. — Да отпусти ты меня уже, — брюнет пытается осторожно отодвинуть от себя Галлагера, но тому будто мёдом намазано. — Не сходится, — бормочет рыжий и опускается на одно колено, пытаясь разобраться в замке. — Ну вот и оставь его в покое. Этой железяке лет триста, не уверен, что эта херь вообще может застегнуться, — Йен молчит, продолжая копаться с курткой, — эй, с кем я разговариваю, приём. Вообще-то я себе ателье на выезд не заказывал, Йен… — бегунок начинает ехать вверх по молнии и вполне успешно проделывает путь до воротника. — Подними подбородок, — приказным тоном говорит Йен, но даже несмотря на это, Милкович не перечит, а просто чуть запрокидывает голову назад, выполняя, то что ему говорят. Куртка застёгивается до конца, издавая характерный щелчок, а шаловливые веснушчатые ручки, которые надо бы отрезать, лезут за воротник. Шеи Милковича касаются холодные подушечки пальцев. Вскоре у Микки вместе со свободой действий отнимают и шарф. Правда не надолго. Руки рыжего запрокидывают шарф за голову, несколько раз оборачивают вокруг шеи и сплетают концы между собой. — Всё, — Йен отходит, любуясь результатом и лыбится, словно ему выписали премию. — Теперь доволен? — звучит, приглушённый из-за шарфа, голос Микки. Парень оттягивает ткань от губ. — Вполне. Можно было бы конечно ещё башлык сверху накинуть, — Йен снова приближается к нему, но на этот раз брюнет уворачивается от цепких рук. — Твоё время закончилось, Галлагер, — Микки берёт в рот почти дотлевшую до фильтра сигарету, — чёрт, из-за твоей одержимости закрутить меня в тридцать три одёжки, мне даже не удалось нормально покурить, — Микки поджал губы, на что Галлагер только развёл руки. Милкович полез в карман, нащупывая пачку сигарет. — Так и знал что ты куришь красные, — снова этот идиот лыбится. — О, так ты у нас в сигаретах разбираешься? — из второго кармана была вытащена дешёвая пластиковая зажигалка. Большой палец интуитивно проводит по колёсику, после чего вспыхивает огонёк. Руки поднесенные к сигарете согревает. — Просто с детства знаю как они пахнут. Сложно вырасти в этом районе и не знать как пахнут красные Мальборо. Скажу честно, в выборе марки ты не оригинален. Микки ухмыляется и достаёт ещё одну сигарету из пачки, протягивая её Йену. Зелёные глаза удивлённо смотрят на него, — будешь курить? Или ты типо бросаешь? Не буду спрашивать куришь ты, потому что я не поверю, что ответ – нет. — Да, буду, — Йен принимает благословенный дар и суёт сигарету в рот. Огонь зажигалки снова вспыхивает, Йен прикуривает, — а ты никогда не думал бросить? Всё это дерьмо с раком лёгких и прочими болячками. Ну я думаю ты знаешь. Сложно не заметить эти огромные угрожающие картинки на упаковках: «ты умрёшь через семь дней, если не бросишь курить». Думаю, те кто их придумал, пересмотрел «Звонок» или что-то типо того. — Когда-нибудь, когда моя жизнь станет более-менее стабильной – может и брошу. Но если выбирать в режиме выживания, то я предпочитаю медленную смерть быстрой. — Ууу, как драматично. Ты в школе ходил на театральный кружок? — Йен не дожидается ответа, — я читал, что раньше в больницах табак выписывали в качестве лекарства. К сожалению сейчас такое не прокатит. — Это да, — Мик стряхивает пепел на снег. — По-моему, со стороны это выглядит слишком пафосно, не думаешь? Рождественская ночь, мы стоим, курим, всматриваясь в чёрное-чёрное небо с белыми вкраплениями звёзд. Микки лениво смеётся, — неплохо подошло бы для трейлера какой-нибудь глубокомысленной рождественской драмы. Из тебя бы вышел неплохой актёр. Йен кланяется, — благодарю, за то что оценил мои старания. — Такой талант сложно не заметить. Они стоят в уютной тишине, пока ядовитый дым медленно, но верно просачивается в их лёгкие. На улице кажется уже не так холодно, за счёт дыма в воздухе, шарфа и застёгнутой куртки. Йен докуривает первым и бросает окурок под ноги, затаптывая его подошвой ботинка. После того как следы преступления скрыты достаточно хорошо, он тянется к сугробу, выбирая верхний слой снега. Ладонь обжигает холод, но спустя пару секунд кожа привыкает к температуре. Микки играет роль молчаливого наблюдателя весьма недолго, — не этот ли человек заставил меня укутаться в тряпьё, чтобы я не замёрз, а сейчас голыми руками загребает снег? Йен ухмыляется и ещё раз хорошенько утрамбовывает снежок в ладонях, а после кидает его в Микки, целясь в грудь. Брюнет не успевает среагировать, ведь не ожидал такой подставы. Снежок попадает чуть выше оттянутого шарфа. — Блять, а чё сразу не в лицо? — Микки хмурится, убирая снег с воротника куртки. — Лучше не искушай меня, — второй снежок попадает Микки уже в изначальную цель – грудь. Для Микки это срабатывает как щелчок. Да начнутся голодные игры. Пока брюнет лепит свой ответный удар, ещё один снаряд прилетает ему в спину, практически достигая шеи. — Значит так, Галлагер? Я думал мы друзья, но ты вонзил нож мне в спину, — он эпично разворачивается, кидая сразу два снежных шарика в Йена. Один попал в живот, а другой в плечо. Громкий вздох и выдох. Галлагер падает на колени, держа руку на животе, куда попал снежок. Он настолько притворно сипит, что невольно хочется принести оскар. — Ты… Поверг меня… Насмерть. Мой злейший враг. Я больше не могу оставаться, — он кашляет и сплёвывает на снег, — не могу остаться в этом мире. Прощай… — Йен склоняет голову к груди и «умирает». Микки улыбается и закатывает глаза, смотря на шоу одного актёра, но когда решается подойти к «злейшему врагу» и «воскресить» его (читать как: подать руку, чтобы этот балбес встал с холодного снега) в него пуляют снежок, который попадает в подбородок. — Тьфу. Блять, — часть снега попала на губы, — эй, какого хуя? Мёртвые точно не могут разбрасываться снарядами направо и налево. Это не честно, — брюнет скрещивает руки на груди. Ему отвечают задорным смехом, — ну… Очевидно я тебя обманул. В следующий раз проверяй умер ли на самом деле противник от снежного снаряда, иначе это может плохо кончится для тебя. — Спасибо, Кэп, — Микки всё-таки подаёт Йену руку, чтобы тот смог встать, но когда рыжик оказывается в вертикальном положении, не отпускает его ладонь слишком долго. — Вау… У тебя такие холодные руки, — Йен говорит это с изумлением. — Действительно. И как я не заметил? Как думаешь, может это потому что я ковырялся в грёбанном снегу? — Микки с помощью небольшого усилия высвобождает руку, — к слову, твои не лучше. Нам уже пора возвращаться в центр, пока нашу пропажу не обнаружили, или же пока у тебя не случилось обморожение рук. На словах о возвращении, лицо напротив тускнеет, но Йен быстро подбирается, стараясь не растрачивать попросту накопившуюся в нём дерзость, — у тебя тоже может быть обморожение. Микки улыбается, — пойдём уже. Они заходят в уютном молчании, иногда легонько подталкивая друг друга локтями. Праздник всё ещё идёт своим чередом, хоть детей, что помладше уже разогнали по койкам.* * *
Микки застегивает рюкзак и накидывает его на плечи. Шарф немного душит шею, но когда он тянется, чтобы его снять, замечает на себе пристальный взгляд зелёных глаз и оставляет эту идею. Йен стоит, облокотившись на стенку рядом и внезапно не находит куда деть свои руки, — ну... Счастливого рождества? Микки поднимает взгляда на Йена. В голубых глазах загорается огонёк, — прежде чем уйти, я могу задать вопрос? Знаешь, ночами не спится, так хочется спросить. Йен приподнимает брови. — Да. Конечно. Микки молчит несколько секунд, чуть склонив голову набок и не убирая эту чертову ухмылку с лица, — ты веришь в рождественское чудо Галлагер? «Что за хуйня?» проносится в голове у Йена. — Думаю да, — то, что он говорит вслух. Мик фыркает, — С рождеством, Йен, — он разворачивается и направляется в сторону выхода. Он просто. Блять. Взял. И ушёл. — Что за хуйня?
* * *
В честь праздника, отбой был отложен на более позднее время и пациентам разрешили сидеть до ночи, занимаясь своими делами, либо общаясь друг с другом. Было без пятнадцати полночь, когда в палату без стука вломилась мисс Данс. Йен кинул на неё скептический взгляд и снова уткнулся в книжку, которую одолжил у Билла. Видите ли, когда слетаешь с катушек, даже излишне сентиментальные дамские романчики могут показаться увлекательным чтивом. — Йен, к тебе пришли, — на удивление голос медсестры казался спокойным. Галлагер взглянул на неё, боясь, что мисс Данс подменили. В рождество можно наслушаться разных историй. — Твоя семья ждёт тебя в гостевой комнате. И лучше поторопись, у вас не больше получаса, а после – отбой. Я и так делаю одолжение, впуская их в часы, закрытые для посещения. Йен осторожно слезает с койки, стараясь не делать резких движений, чувствуя себя героем романа, у которой в жизни наступила белая полоса.
* * *
— Йен! — Фиона с Лиамом на руках машет ему издалека и делает жест «иди сюда», при этом улыбаясь. Вокруг неё столпились Галлагеры, выглядящие не менее счастливо, судя по лицам, а на макушке у каждого, от мала до велика, красовалась рождественская шапка, — Господи, как же ты вырос! Фиона передаёт малютку Лиама Липу и заключает Йена в объятья. Он обнимает её в ответ, только сейчас понимая, как же сильно скучал по этому. Она нежно треплет рыжие волосы и через несколько секунд неуклюжих покачиваний из стороны в сторону, чуть отходит назад, беря Йена за плечи. Фиона притворно хмурится, — нет, серьезно, что это за большой парень и куда он дел моего брата? Йен закатывает глаза, не убирая улыбки с лица, — ну знаешь, столько воды утекло. Тебя тоже не узнать. Может мне стоит обращаться к тебе «бабушка Фиона»? Так будет корректнее? Сестрица возмущённо охает, — чего это ты там спизданул про меня, малявка? — она сжимает правой рукой его подбородок. — Ладно, ладно, понял, больше не буду. Отпусти. Фиона усмехается и убирает руку. Теперь её взгляд становится более тёплым, а лицо выражает обеспокоенность, — тебе лучше? У тебя тут всё хорошо? Хоть Йен и запинается, но эти вопросы уже не приносят былой дискомфорт, как в прошлые их встречи, — да… Мне уже лучше. Организм ещё приспосабливается к лекарствам. Ну ты знаешь… Это дело не быстрое. Но я в порядке. По крайней мере чувствую себя живым. Фиона ласково смотрит на него и удовлетворенно кивает. Сейчас она думает, что наверное ее брат никогда не узнает насколько сильно она гордится им, но это было безумно сильное чувство, которое переполняло всё её тело, заставляя чуть ли не светится. Фи отходит в сторону, давая возможность всем поприветствовать Йена. Галлагерская кучка резко наваливается на него, принимаясь обнимать и тискать. — Ну всё, всё. Вы меня задушите! — Лиам хватает маленькими ручонками за волосы Йена и оттягивает на себя, — ай! Кто это такой проказник! — мальчик заливается смехом, когда ему начинают корчить рожицы. — Ты и правда стал выше, — замечает Дебби, — эх, а я уже не росту. Хорошо, что в боксе рост не так уж и важен. — В моё отсутствие решила связать свою жизнь с боксом? Девушка пожимает плечами, — жизнь в Саут Сайде не легкая, лучше быть готовой ко всему. — Да она просто запала на того пацана, который занимается с ней в одной секции! — раскрывает карты Карл. — Заткнись, придурок! — брат показывает ей средний палец и она пихает его локтем. — Понятно. Ну как у вас вообще дела идут? Небось без меня всё уже развалилось? — Да Йен, без твоей помощи мы не справились и теперь наше место прописки – в шалаше возле мусорки у алиби. Ключи найдёшь под ковриком, — вливается в разговор Лип, — ну, а если по чесноку, всё как всегда: Френк бухает, мы выживаем. — О, а ты знал, что у нас оказывается есть ещё одна сестричка? — голос Дебби звучит раздражённо. — Боже, даже не смей так её называть, — стонет Карл. Йен выжидающе смотрит на Фиону. Девушка прочищает горло, — в общем, это дочка Фрэнка на стороне и она пиздецки раздражает. Пришла к нам в дом и начала раздавать указания. Тебе ещё повезло, что её не видел. Но сейчас она прихватила свои монатки, сыночка и съёбалась в закат. Некоторое время они говорят о пустом. Дебби вытаскивает из миниатюрной потрепанной сумочки новогоднюю шапочку, цитата «специально для Йена». Они смеются, улыбаются, спорят по семейному. Прямо как в старые добрые. Почему-то не смотря на то, какой пиздец они пережили в детстве, это время остаётся светлым для них. Но во время всего разговора, Йен замечает этот виноватый взгляд Фионы, который так и кричит «я проебалась» и это его настораживает. — Фи, а ты как живёшь? Эти оболтусы тебя ещё не замучали? Девушка смеётся, — Всё по старому. Просто… — она нервно закусывает губу, — так давно тебя не видела. Нам следовало чаще тебя навещать. Я всё кручусь и кручусь, как белка в колесе, даже толком не нашла времени, чтобы проведать своего младшего братца. Йен улыбается ей, — ну сейчас то вы все здесь. — Да, и всё же, нужно было чаще тебя навещать. — Хорошо, что теперь это не проблема, — Фиона бросает на Карла укоризненный взгляд, который заставляет последнего вздрогнуть. — В каком смысле? — Йен недоумевающе смотрит на брата. — Карл, это я хотела ему сказать! Ты как всегда всё портишь! — Дебби надувает губки и топает ногой. — Ой да какая нахуй разница! — Карл говорит слишком громко и на них начинают оглядываться — Так в чём дело? — спрашивает Йен, всё ещё не понимая о чём речь. — Тебя выписывают, — почти синхронно отвечают Лип и Фиона. Йену кажется, что у него галлюцинации. Может кто-то случайно перепутал таблетки, клея этикетку с именем «Йен Галлагер» не на ту банку? Или специально? — Да, со мной вчера говорил твой психолог, сказал, что в последнее время у тебя хорошие показатели и ты приходишь в норму. Тебя переводят на домашнее лечение. Йен недоуменно хлопает глазами, то открывая, то закрывая рот, как рыба.— Правда? — всё, что может выдать сейчас его мозг. — Конечно, мужик, — Лип подходит к нему, приобнимая за плечи, — ты возвращаешься домой. Пойдёшь собирать вещи? Йен сдерживается, чтобы тупая слезинка, засевшая в глазу не скатилась в низ по щеке, вместо этого шмыгает носом, — да.