Я оправдаю твое доверие

Часть 7. — Я хотел бы серьезно поговорить. Я хочу с тобой поговорить. Хочу обсудить кое-что серьезное с тобой, — репетировал перед зеркалом Феликс. Откуда взять ему смелость на то, на что не решался уже долгое время? Он мог спокойно рассказать о своих чувствах, своей влюбленности, но не о том, что его беспокоит на самом деле. Хотя, и вспоминая моменты своего откровения, Енбока охватывал стыд. «Он будто одержим мной» раздалось в голове птенчика, и тот тут же смутился. — Чего ты на полу сидишь? — Хани, нам нужно серьезно поговорить, — поднял голову блондин на отвлекшего его от мыслей Джисона. Лицо Феликса приняло озабоченный вид. — Что случилось? — Хани в свою очередь поддался тревожной атмосфере и воспринял все как ни есть напрямую. — Я тренируюсь для разговора с хеном, но мне так страшно, — покачал головой младший. — Покушаем вдвоем в городе? — эти слова предполагали не только совместный прием пищи, но и объяснение ситуации, в которую загнал себя Феликс. Наконец, выбрав подходящее место в малодоступном для посторонних лиц месте в ресторанчике, Джисон начал: — Приступим. — Я хочу сказать ему, что он меня мучает уже давно. И своим непонятным поведением сбивает. Я просто хочу со всем разобраться, — слова изо рта Феликса струились так, что Хану пришлось прервать друга. — Ты планируешь подобные выяснения отношений каждый месяц, но никак не наберешься смелости. Свои мысли о дорогом Чанбине Феликс позволял себе доверить как Хенджину, так и Джисону, потому что первый был очень надежным, а второй просто тоже был влюблен почти безответно. Они выслушивали, давали советы, но иногда возмущались бездействием Енбока. Может быть, только глаза Джинни были открыты. — Я готов. Думаю, если просто начну говорить перед ним, то меня будет уже не остановить, прямо как сейчас. Хочу выложить ему все свои чувства, чтобы он перестал играть со мной и начал воспринимать всерьез. Тогда я, может, и был ребенком для него, но теперь после нескольких лет безответных чувств, я точно уверен. Любовь или привязанность — это надо выяснить. Я сам страдаю. Неумолимый монолог Феликса о переживаниях заставил и Хана задуматься о переменах и в своей жизни. После вкусного обеда друзья прогуливались по вечернему городу, наслаждаясь комфортным обществом друг друга, говоря обо всем подряд, потому что для этих двоих не было запрещенных тем. — Минхо правда себя странно ведет в последнее время? — Я тоже заметил. Чем ты обидел кота? — наедине даже младшие позволяли в шутку называть хена котом, настолько он был похож на это животное. — Он тоже страдает от недосказанности между нами, я так думаю. Я вижу, что и его чувства сильно отличаются от дружеских, но, по-моему, он еще в сомневается. Поэтому я тоже просто молчу. Нам нелегко приходится, живя вдвоем в одной комнате. — Может, нам снова переехать и все поменять? В конце концов, тогда бы не возникло никаких чувств, а старые бы пропали. — Мы должны бороться за любовь! — произнес без малейшего восторга Джисон, его голос был тихим, а лицо опечаленным. Но заявление подбодрило Феликса, именно уверенного настроя ему не хватало для предстоящей беседы с Чанбином. Темное небо и множество горящих спутников на нем, которые бельчонок любил принимать за звезды, свежий воздух и воодушевленный друг рядом подбодрили его. Он был подавлен в последнее время, места себе не находил, плохо спал, а причиной этого был его сосед. — Было бы намного проще жить, говоря мы все свои мысли вслух, не боясь обидеть кого-то или вовсе разрушить отношения. — Где мне лучше с ним поговорить? В общежитие сейчас толпа, уже вечер, — у Феликса началась паника, ведь разговор он продумал во всех подробностях, но забыл о том, что и место очень важно. — Не переживай! — остановил того Хан, — Иначе растеряешь всю свою смелость еще до того, как увидишь хёна. Часть 8. — Чанбин-хен, ты бы не хотел погулять по набережной? Погода в этот вечер была хорошая, хотя на дворе была осень. Листья еще зеленели, а ветер дул прохладный. Прогулка в такую погоду очень расслабляет, но не Феликса, который стал комком тревоги после своего же первого шага. Вроде бы дня на улице, проведенного с Джисоном, ему должно было быть достаточно, но не теперь, когда его ждало важное признание. Не спеша, Бинни собрал вещи, оделся, совсем не подозревая о намерениях Енбока. Прогулки были обычным делом для них. Но каждая минута ожидания заставляла Феликса все больше переживать о будущем разговоре. Уже на улице блондин совсем забыл все подготовленные слова: он будто впал в ступор, поэтому не решался завести диалог. — Ты же что-то хотел сказать. Так не молчи, — нарушил неловкую тишину Бинни. — Нет, я просто хотел прогуляться с тобой как обычно, ничего такого, — начал отмахиваться цыпленок. — Ты всем своим видом показываешь, что тебе есть, что сказать, — указал хен на ближайшую скамейку. Наконец-то присев, чего не делал Феликс почти весь вечер, потому что был как на иголках после обсуждений с Ханом, он стал успокаиваться и приходить в себя. — Я хочу с тобой серьезно поговорить! — выпалил выученную фразу Енбок, но услышав свой голос, тот показался обладателю неестественным, поэтому он сразу замолк. Но Чанбин не стал реагировать, дабы не сбивать с мысли собеседника, которому итак стоило не мало усилий, чтобы отважиться просто начать. — Не воспринимай меня больше как ребенка. Я хочу прояснить: может, ты считал меня ребенком, когда я давал тебе то обещание, но теперь я его забираю. Я не стану хранить свои чувства, свою любовь ради тебя, — Феликс сам не понимал, что говорит. Слова отличались от тех, которые он подготовил. Но он не мог себя остановить, потому что эмоции, что он так долго сдерживал, переполняли его, — Твое поведение было точно таким же ребячливым, как и мое. Поэтому ребенок здесь не только я, — Видимо, по большей части он хранил обиду: обиду из-за безответной любви, от того, что его не воспринимали по-настоящему. Так думал Феликс, — Также я устал терпеть твои насмешки над моими чувствами. Ты позволяешь себе целовать меня, обнимать, но у меня же есть чувства к тебе! Поэтому я воспринимаю это по-своему. Ты просто не можешь быть мне другом сейчас. Задыхаясь от собственных слов, Енбок заплакал. Слезы текли по щекам, попадая в рот, увлажняя обветрившиеся губы. Чанбин поначалу только наблюдал за вспышкой Феликса, поддавшемуся наконец своим чувствам. — Я многое хочу тебе сказать! — стал переходить на крик блондин. Как успокоить человека в истерике? Ответ прост: необходимо его заставить замолчать или обескуражить. А как убить двух зайцев? Ответ очевиден — поцелуй. Чанбин накрыл губы Феликса своими. Поцелуй был соленым на вкус, но сладким для Енбока. От удивления тот не успел закрыть глаза. Поцелуй не был глубоким или нежным. Он был больше похож на неумелый, как способ успокоить. После чего Чанбин взял свою олимпийку и ушел домой, так почти ничего не сказав за весь вечер. А бедный птенчик так и остался сидеть на скамейке с заплаканным лицом в полном недоумении.