office trap

То, как Чимин откидывается на стул под прицелом взгляда Юнги, не прячется от Сокджина. Создавалось ощущение, что Пака пытается снять снайпер с дальнего расстояния. Вот насколько это был пристальный взгляд. Когда он слышит нервный выдох «это невыносимо» и следующее за этим «бог, это я Юнги, ну тот самый, про которого ты забыл…», то осознает, что друга надо спасать. Ибо друзей у него и так не густо, а новых заводить… ну уж нет увольте. В прямом смысле лучше увольте, потому что прошлая попытка сдружиться с отделом бухгалтерии стоила ему скандала с Намджуном, ибо «какого хуя, солнышко, ты разбудил меня в 5 утра, чтобы гулять с лыжными палками по Сеулу? А эти своднические передачи? Какая разница найдет ли этот актер себе жену до конца жизни! Ну и что, что прошлая изменила ему с бассейнщиком!» На том и порешили, что лучше друзей среди коллег, особенно предпенсионного возраста, не искать, хватит и уже имеющихся калек. Коллег, то есть, да-а-а. — Мистер Пак, — преувеличенно громко тянет Джин, складывая руки на груди и выкатываясь в проход, чтобы младший его увидел. Мин, как и Чимин, тут же обращает на него внимание. Вот только у одного взгляд заинтересованный предстоящей просьбой, а у другого — жалостливый. В зрачках Юнги слишком отчетливо бежит красная строка: «по-мо-ги-те». — Да, мистер Ким? — улыбается Чимин и слегка взмахивает головой, чтобы челка не мешалась. Бух! Кажется Юнги уронил большой дырокол на стол. Или еще что-то большое. Как арбуз тяжелое и круглое. По крайней мере, Сокджин на это надеется, хотя глубоко в своей черной душонке знает, что это была чья-то голова стукнувшаяся прямиком о деревянную поверхность и гаденько похихикивает с этого. — Сходите, пожалуйста, в Скайнет и сделайте копию всей этой папочки, а затем подвяжите к прошлогодним документам по поставщикам в архиве. Чимин с охотой и улыбкой на лице хватает протянутую папку и радостно уносится на десять этажей выше к копировальным аппаратам, принтерам и прочей восставшей против них техники, которая ломается каждую неделю. В Скайнет. Стул Юнги скрежещет пластиком, двигается, и тот медленно отъезжает от стола, являя удрученный и измученный вид своего хозяина. Спина мужчины сгорблена, а ноги ослаблены так, что болтаются по полу. Сокджин едва ли может себя сдерживать от смеха, но чтобы Джинхо опять не унесся счастливый на перерыв, подумав, что госпожа Ли пришла вымыть их окна, он сжимает губы в тонкую полоску. — Спасибо, — с тяжбами всего человечества выдыхает Мин. — Спасибо, друг. Я говорил, что ты мой лучший друг? Нет, не просто лучший друг, а самый лучший, самый прекрасный и самый чудесный человек на земле. — И?.. Лицо Мина неприязненно скривилось, но все же мужчина выдавливает: — И самый красивый. Сокджин все-таки смеется, несдержанно икая, и крепко впечатывает свою ладонь в чужое плечо под вскрик. — Если ты такой слабый на передок, то просто скажи ему перестать! — Заткнись, — шикает Юнги. — Как ты себе это представляешь? «Хэй, Чимин-а, я слишком завожусь, когда вижу твой пирсинг, особенно когда думаю, что ты надеваешь именно те сережки, которые дарил я, что аж готов кончить в офисные брюки, поэтому не собирай больше волосы в хвостик. Ок-кей?» Так что ли? — Просто скажи, что он тебя отвлекает своей сексуальностью, что вообще-то чистейшая правда. — Я ему как-то раз сказал, что заниматься сексом под Металлику странно, так он на меня месяц обижался. — О, так вот, что это за затишье было… Я-то обрадовался, что ваши конфетные флюиды поутихли. Мужчина подпирает ладонью щеку и косится задумчивым взглядом на подавленного друга. — Все еще поражаюсь Чимину. Как он может умещать в себе детскую непосредственность и при этом вытрахивать из тебя всю душу. На обиженный взгляд Юнги он ничего не отвечает, а лишь отворачивается, хмыкая, и поглаживает фигурку альпаки из настоящей шерсти. Этот подарок по случаю его увольнения из детского сада сделала группа, в которой он работал воспитателем. Сейчас же Ким мог только иногда по выходным и утренникам помогать там по старой памяти, не более, но такие маленькие частички вроде подарков или открыток всегда согревали душу. — Да, подружка, тяжела жизнь геев. Ох, как тяжела… — Если ты не заткнешься, я скажу Джуну, что ты забыл про вашу годовщину и решил бантиком на голове выкрутиться. Радостный хмык Юнги также быстро угасает, когда друг отбивает его атаку своим: — О, правда? Вот только я не единственный любитель авангардизма. Сказать, почему Чимин встретил тебя голым и с таким же красным бантом на шее в день всех влюбленных? Драматично ахнув, Юнги смахивает с лица несуществующую слезу. — Ты испортил мне ребенка. — Я тебя умоляю. Твой ребенок недавно спрашивал у нас как делается минет. К слову, мне пришлось в тот же день научить его искусственному дыханию рот в рот, потому что Намджун чуть не захлебнулся чаем. К слову, Юнги тоже выплевывает свой остывший кофе обратно в кружку с изображением милого Акселя, высунувшего язык. Мужчина вскакивает со стула с криком и тычет пальцем в друга. — Ты!.. Да ты!.. — Знаешь почему ирландские послы внезапно взорвались? — Не смей! — вскрик Юнги был настолько истерическим, что все сотрудники мгновенно оборачиваются на них. — Потому что перепили «айриш бомб»! Ким настолько громко хохочет, что давится воздухом и кашляет. Задохнувшись от возмущения (или от освежителя воздуха, который недавно выхерачил в туалете Джинхо, потому что, сидя на толчке, решил поиграть в спецназ, который берет особо опасного преступника измором), Мин разворачивается на каблуках и припускает в сторону лифтов. — Я проверю, как там копируется! Сокджин елейно лыбится и складывает руки на животе. Вот когда Юнги узнает, что он научил младшенького не только задницу на ксероксе отпечатывать, вот тогда начнется настоящее представление. Злобно хихикая, Ким вздрагивает, когда в его ногу впиваются чьи-то пальцы. — Какого ху… — Тс-с-с, — шипит Джинхо, приложив палец к губам. Он сидит на корточках около стула и прижимается к ноге мужчины. Правая ладонь сложена в форме пистолета, а голову прикрывает сотейник из кухонного уголка. Так вот какая скотина его сперла… — Первый-первый, я креветка. Собираюсь брать его, прикрой меня. Как слышно? Ответа нет. Когда он еще раз, но уже громче повторяет позывные в рацию-степлер, с другого конца офиса ему кричит Сухо: «Я не первый, еблан, я моллюск!» Весь офис перекрывает смехом, даже президент Чон, отсиживающийся в комнате отдыха выныривает. — Миссис Ли опять моет окна? Сколько можно! И где директор Ким, я его уже час жду?.. Становится еще громче.

✘✘✘

— You change your mind, like a girl changes clothes… Юнги идет по коридору и напевает одну из любимых песен в поиске Чимина. — Yeah you, PMS, like a bitch, i would know… Зайдя в первое помещение, набитое принтерами и компьютерами, Юнги никого там не видит. Странно. Он ожидал найти Чимина здесь и пожаловаться на свою подружку-сплетницу. Он-то думал, что у них любовь до гроба, а тому только дай повод и вот тебе нож в спину! — And you over think, always speak cryptically, i should know, that you’re no good for me… Во втором кабинете, тоже никого нет, даже свет выключен. Вообще, такое устройство этажа всегда ставит Юнги в тупик, стоит ли действительно отдавать целый этаж под одну только офисную технику? Даже персонал, обслуживающий ее, находится на этаже ниже. Может поэтому она так часто ломается… — Cause you're hot then you're cold, you're yes then you're no, you're in then you're out, you're up then you're down… Из-за фанбойского порыва Юнги даже начинает пританцовывать, шатаясь от стенки к стенке, и петь в импровизированный микрофон. В последней комнате, самой небольшой, горит приглушенный свет и слышится странное шебуршание. Подойдя к двери, он видит странный двойной силуэт. Стекло непроницаемое и расплывчатое, так что плохо видно внутреннее убранство и происходящее. Очевидно его не замечают, раз не прекращаются тихие перешептывания и… ерзанья? Какого черта?! Внутри резко звучит и так же резко прекращается «Pick up the Pieces» — мелодия звонка младшего, так что никаких вариантов, что это Чимин не остается. Сердце начинает беспокойно отбивать нервные ритмы. Такого не было даже тогда, когда мать Юнги бросила его. Что Чимин там делает, а главное с кем? Ну конечно… Конечно! Юнги ведь старше него почти на семь лет. Ворчливый, излишне драматичный, ленивый по жизни, внешне не красавчик. В запасе лишь скудная работа да ментальные проблемы. Что вообще Чимин делает рядом с ним? Молодой, перспективный, чертовски, чертовски, мать его, красивый. Но больше всего в нем привлекает непоколебимая уверенность в своих убеждениях и та стойкость, с которой он их отстаивает. Не говоря уже о простой непринужденности, с которой он отпускает проблемы и шагает по жизни с высоко поднятой головой. «Все разрешится хен, не волнуйся и не загоняйся слишком сильно, вот увидишь все будет хорошо!». И Юнги видел. Но почему Юнги? На самом деле старший часто задается этим вопросом, но спрашивать Пака почему тот с ним встречается кажется странным. Что-то вроде «если я скажу это, то вдруг он задумается и поймет, что это и правда все зря». Конечно, здравая извилина в его мозгу, которая к тому же отвечает за работу и каждый день гнется в напряжении, говорит, что все это чушь, и что Чимин с ним не просто так, не ради развлечения или опыта, не из-за молодого горячего норва. Но сейчас, держась за ручку и трясясь всем телом, Юнги так боится вдруг застукать своего парня с кем-то, будто не они вместе уже больше года. За дверью раздается какое-то возмущенное восклицание, поэтому мужчина прижимает ухо к стеклу, вслушиваясь. — Как ты себе это представляешь? Как я, блин, должен это делать?! — Как трахаться на столе, так, пожалуйста, а как отсосать, так мы слишком воспитанные? — Это другое! — Ладно. Главное расслабься и все пойдет как надо, тут нет определенного плана действий. Я уже сто раз показывал тебе: сначала берешь в руку и ласково поглаживаешь, затем кладешь кончик в рот, а потом… Это выше его сил. Выдохнув, Юнги распрямляет плечи, готовясь идти в бой, хмурится и делает максимально суровое выражение лица. Резко раскрыв дверь, которая хлопается о стенку, Мин тут же идет в наступление, как Наполеон на Россию. — И что, позвольте узнать, здесь происходит? Но как только всматривается в застывшую перед ним картину, повергается в натуральный шок. — Нет, правда, что здесь происходит? Чимин огромными глазищами, раскрытыми так широко, как скорее всего они не могут открываться, смотрит на него и открывает рот, чтобы попытаться объясниться, но такое вряд ли можно адекватно подать без десятка капель валидола. Да и как? Ягодицы Чимина, обтянутые крепким материалом брюк, плотно вжаты в стол, на котором стоит жужжащий ксерокс. Его бедра крепко сжаты длинными пальцами около паха, а на коленях перед ним сидит подозрительно знакомый со спины человек. Стоп! На коленях перед Чимином?! Наглый человек оборачивается и, о боже, Юнги сейчас точно хватит удар. Ким-я-разрушу-все-хорошее-что-есть-в-твоей-жизни-Тэхен! — Хен! — пищит Пак и отталкивает друга от своих ног, который валится на задницу. — Эй! — Так, — сокрушенно выдыхает Юнги. — Мне нужна минутка. Тайм аут, блять. Он упирает руки в бока и проходится, как взволнованный кот, от одного угла к другому. Уму непостижимо. Тэхен изящно встает и походкой пантеры ускользает к другому концу комнаты. Подальше от Юнги. Видимо, говнюк действительно опасается за свою жизнь, но не показывает это, с достоинством вынося ненавистный взгляд. Когда Юнги переводит растерянные и немного возмущенные глаза на Чимина, который впился зубами в нижнюю губу, то младший сразу же восклицает: — Это не то, о чем ты подумал! — Именно после таких фраз и происходит все самое страшное, — весело хмыкает Тэхен, поправляя волосинку выбившуюся из челки. — А тебе вообще лучше слиться со стеной, глава детского ада, — грубо отчеканивает Юнги и сует руки в карманы штанов. — Сада может быть? — ехидно поправляет Ким, копируя позу своего подчиненного. — Вот именно что нет. Все такие маленькие и злобные, — оскаливается Юнги. — Так это они в папочку. — В какого из? — Хватит! — кричит Пак. — Тэхен учил меня делать минет! Два удивленных взгляда уставились на него. — Что? Учил чему? — Ой, меня там кажется директор Чон заждался… — Ким смотрит на дорогие часы, перетягиваюшие запятье. — Два часа почти сидит. Отлично. Будет знать, скотина, как опаздывать и звонки игнорировать. Тэхен проскальзывает мимо Мина и быстро ретируется с места преступления. Юнги подходит к своему парню и касается кончиками пальцев щеки, другой ладонью зачесывая спутанную челку наверх. — Чимин-а… Прикрыв руками лицо, Пак стонет в голос. — Я собирался сделать тебе подарок на день рождения! Юбилей все-таки! — Очень экстравагантно. — Ну хен! — скулит младший от досады. Маленький чмок в губы быстро остужает его пыл. Чимин расслабляется в чужих руках и поддается на провокацию, прижимаясь всем телом к Юнги. Тот вновь прикасается своими губами, растягивая поцелуй в чуть более чувственную и глубокую ласку. — Покажешь мне как-нибудь свои навыки? Чимин улыбается и трется щекой о чужую, морщась из-за царапающейся щетины. — Могу прямо сейчас. — День рождения у меня не скоро, — нервно сглатывает Юнги, ослабив галстук, когда Чимин медленно опускается перед ним на колени. — Будем считать это репетицей. — Оу, вау. В прошлый раз ты возмущался, когда мы занимались сексом на работе. — Потому что это был стол Тэхена, ну правда! Просто помолчи! — Ладно-ладно, слушаюсь, мистер Пак. Чимин сжимает пальчиками бедра под лоснящейся прямой тканью и тыкается носиком в мягкий живот, скрытый хрустящей белой рубашкой. Рука Юнги тут же вплетается в пряди, слабо скрепленные резинкой, указательный и большой пальцы плотно прижаты к голове, и массирующими движениями скребут по затылку. — М-м-м, хен, — блаженно прикрыв глаза, шепчет парень, — я так усну, а не возбужусь. — Сейчас самое последнее время, чтобы спать, Чимин-а. Тебе лучше хорошенько позаботиться о своем начальнике. Кадык на шее Чимина так явно дергается, когда он поднимает заплывший взгляд на старшего. — О? Так мне стоит хорошенько поработать, — пальчики брякают пряжкой ремня и вытаскивают тот из шлевок, — чтобы получить привилегии, да, мистер Мин? — Все верно, малыш. Эта игра кажется немного ребяческой и напоминает сценку из дешевого порно, но Юнги здорово заводится только от этого. Да и ощущение горячего дыхания Чимина на его паху не делает легче. А уж когда внезапно проскакивает мысль, что они на этаже с техникой, куда может в любой момент прийти кто-то с кучей бумажек для копирования или распечаток, то разум окончательно затмевается. — И что я получу? Премию? — пальцы младшего проскальзывают в штаны и сжимают напряженную задницу Юнги, а затем вовсе тянут мешающий элемент одежды вниз, до самых колен. — Или может повышение? — Все… — Юнги задыхается, когда Чимин прижимается горячими губами к полувставшему члену в боксерах и немного посасывает. Ткань намокает и прилипает к нежной коже, а когда младший отстраняется и дует на мокрое пятно, то Мина подбрасывает от контраста температуры. — Ох, все что захочешь. Чимин наблюдает за тем, как член перед ним выпрямляется, и его становится отчетливее видно сквозь мокрую ткань. Стянув препятствие он наклоняется и берет в рот кончик, языком огладив всю головку. Движения немного неуверенные за неимением опыта, но все равно чертовски приятные. Чуть осмелев, он втягивает плоть в рот наполовину и, прижимая язык к нижней части, робко водит головой туда и обратно. Если честно, Юнги изначально так сильно возбудился от этой ситуации, что уже готов был обкончаться. Да сама мысль, что Чимин, его любимый и драгоценный парень, отсасывает ему в какой-то каморке на работе, действовала на него как сильнейший афродизиак. Вцепившись в голые ляжки старшего, Чимин туго мычит. Опустив голову вниз, Юнги чувствует, как член дергается в чужом горле: сидя на коленях, Пак пытается одновременно качественно выполнить свою работу и дергать бедрами. Черт, да он просто трахает воздух в попытке получить хоть толику желаемых прикосновений! Не выдержав, Юнги хрипло стонет, сжимает хвост Чимина в своих пальцах и кончает на язык младшего. Все еще двигая головой, но ощущая терпкую жидкость на языке, Пак округленными глазами смотрит на старшего. Еще пару раз обсосав обмякший член, он выпускает его изо рта. — Блин, — выдыхает Мин, — ты когда-нибудь сведешь меня с ума. Когда Чимин отодвигается и облизывает красные и опухшие губы, Юнги резко тянет его к себе, обнимая. — Я не думал, что мы закончим так быстро, — хихикает Пак, крепко обнимая в ответ. — Я был настолько хорош? — Только одна шутка о том, что я старик без выдержки, и я подаю на развод. Весело расхохотавшись, младший тыкается в плечо старшего и громко сопит. — Ребенок останется со мной? — Вот еще! Аксель — мой сын! Могу пожертвовать тебе разве что египетский пуфик, — Мин резко подается вперед, жмется к Чимину еще крепче в порыве нежности. — Ох, хен, потише. Они оба смотрят вниз на отчетливо выпирающий стояк в брюках. Юнги молча целует младшего в висок и расстегивает чужие штаны. Запустив руку, он плавно касается плоти и мягко мнет, поглаживая размеренными движениями. — А-а… хен, — стонет Чимин, влажным лбом утыкаясь в руку и стискивая рукав рубашки, — как хорошо… Его таз неконтролируемо толкается вперед и назад. Короткие толчки такие же неуверенные и робкие, как и его отсос. Каким бы раскрепощенным и возмутительно сексуальным он ни пытается показаться, все равно остается ребенком. Чимин почти вжимается в старшего, толкаясь в кулак Юнги, и кончает с тонким протяжным стоном на ухо. — Блин, хен, — жалобно пыхтит Чимин, — как я буду работать в мокрых штанах. Он получает легкий смех и еще один поцелуй в висок. И еще один в щеку. — Никак. Дуй домой, рабочий день уже почти закончился, пока мы тут прохлаждались. Я сам занесу документы, дай бог выдержать очередные пытки, то есть шутки. — Всегда бы так работа заканчивалась, — улыбается младший и тянет все еще красноватые губы к Юнги. Но утыкается в непроходимую стену из ладони старшего. А?.. — Юнби, — глухо бормочет Чимин в руку, — мне неубобно. Фто бы белаешь? — Ты же не думаешь, что я буду целовать тебя в губы, которыми ты мне отсасывал, милый? Гадость какая. Шокированный и раздосадованный парень получает звонкий шлепок по заднице. На что тут же дает ответ Юнги в виде хлопка по груди. Ноздри Чимина аж раздуваются от негодования. — Я тебе минет, а ты мне фигу? — Почистишь зубки и вперед, — и затем маленький чмок в кончик носа. — А теперь бегом домой, женушка, кормить нашего сына. — Хен, ты такой… такой… занудный, брезгливый, ворчливый обломщик, что… — задыхается Пак, но внезапно его губ касается ласковая улыбка, и он озвучивает ту самую вещь, которая так долго мучает Юнги. Вот так просто. — За это я тебя и люблю. Все-таки Чимин прав, не стоит загоняться по каждому поводу. Иногда стоит просто плыть по течению и позволять своему сердцу любить также сильно, как его любят в ответ.