***
Учеба на первых порах шла гладко. Даже на занятиях у Снейпа особо проблем не возникало. На первом уроке зельеварения Герда, как и обещала, передала профессору несколько книг, в которых заложила отдельные страницы с описанием ведьмина цвета. В ответ Снейп сухо поблагодарил ее и велел проходить на место. Разумеется, это не осталось без внимания. Новенькая продолжала удивлять. Амари, сидевшая рядом, бросила на Герду вопросительный взгляд и, пока еще оставалось немного времени, девушка рассказала ей о случае на вступительном экзамене. — Ну ты даешь! Ты уделала самого Снейпа! — Амари была в шоке, — Теперь остается только гадать, станешь ты его любимчиком или же злейшим врагом. —Да, это мне уже говорили, — Герда поджала губы, и снова почувствовала зарождающуюся где-то на уровне живота тревогу. Но не случилось ни того, ни другого. Впрочем, не стоило удивляться, любимчиками Снейпа становились, в основном, слизеринцы. К Герде же он относился подчеркнуто нейтрально. Ехидные замечания не миновали ее, но девушке доставалось явно меньше, чем тому же Гарри или бедняге Невиллу Лонгботтому. Намного хуже обстояли дела с защитой от темных искусств. Оказалось, что Долорес Амбридж вовсе не собирается их учить магии. Она постоянно твердила о том, что школьное обучение нацелено в первую очередь на подготовку к экзаменам. Шестой курс в конце следующего года должен был сдавать ЖАБА, и Герда наивно полагала, что раз так, то Амбридж станет усиленно натаскивать их на решение экзаменационных заданий, но этого не случилось. У пятого курса, сдающих СОВ, дела обстояли не лучше, так что сразу стало ясно: учить студентов Амбридж не собирается вовсе. То, что они делали на занятиях, приводило Герду в бешенство: конспектирование учебника, запись под диктовку каких-то бессмысленных текстов, заучивание наизусть членов министерства и Визенгамота и так далее. Сокурсники Герды пару раз возмутились и затихли, но она не могла себе позволить даже этого, хоть может быть и обладала большей напористостостью, и ее протест точно не ограничился бы парой недовольных высказываний, это могло обернуться катастрофой для девушки, поэтому она была вынуждена молчать. Уже на второй неделе после очередного бессмысленного занятия Герда подумала, что в следующий раз она точно не вытерпит. Ей стало казаться, что может быть даже имеет смысл высказаться, вдруг это такая проверка, вдруг после дела станут налаживаться, но тем же вечером она поняла, как ошибалась и благодарила Перуна за то, что не успела ничего сделать. Придя в гостиную, она увидела троицу, сидящую рядом возле камина. Все трое были явно чем-то расстроены. — Ты все равно должен о таком рассказать. Дамблдор может помочь, — Герда услышала голос Гермионы. — У Дамблдора и так слишком много забот, — отрезал Гарри, — К тому же, уверен, Амбридж только обрадуется. Она назначена сюда министерством. Дамблдор ничего не сможет сделать. Ни уволить ее, ни запретить что-либо делать, ни… — Ребята, — подойдя к ним, Герда невольно прервала его, — Что случилось? Вы выглядите как-то странно. — Ничего, все в порядке, — сказал было Гарри, но Гермиона вдруг схватила его руку и вытянула, показав Герде. На покрасневшей коже красовался шрам. Будто бы на ней было вырезана какая-то фраза. В полумраке Герда не смогла прочесть ее, но Гермиона пришла ей на помощь: — «Я не должен лгать». Она заставляет его вырезать это на руке. На миг Герда потеряла дар речи. — Это немыслимо, — прошептала она и добавила громче, — ты должен об этом рассказать! Если не Дамблдору, то МакГонагалл. — И что это изменит? — вспылил Гарри, — Все не так просто. Вы не понимаете! Он вскочил и хотел было уйти, но Герда задержала его и крепко обняла. — Мы не понимаем, ты прав, но ты всегда можешь поговорить с нами. Вместе мы найдем выход. Ты не один. Он стоял, не шелохнувшись, но Герда продолжала говорить ему на ухо, ласково поглаживая по волосам, и Гарри в конце концов смягчился. Он вновь опустился на диван. — Как это произошло? — спросила Герда, подсев рядом и взяв его за руку. Глаза парня в одно мгновение ожесточились и стали холодными, точно ледышки. — Был урок. Гермиона возмутилась по поводу того, что мы не будем использовать магию. Я поддержал ее и сказал, что теория никак не подготовит нас к тому, чтобы защитить себя. Диалог продолжался, и когда я заговорил об убитом Седрике и Волдеморте, она взорвалась и назначила мне отработку, а на ней меня ждало это. У нее есть специальное перо, ты пишешь им, не макая его в чернила, потому что чернилами служит твоя собственная кровь. От такого Герду передернуло. Она снова обняла его. — Такое нельзя замалчивать, Гарри, — осторожно произнес Рон. — Но ничего не изменится, если я кому-то об этом расскажу. Ситуация только ухудшится, — отчаянно ответил Гарри, — Сейчас я должен ходить к ней еще две недели, а если случится что-то еще, кто знает, что она вытворит. Я не хочу весь оставшийся год ходить на кровавый кружок каллиграфии. — Когда ты рассказываешь о таком, то делу придается гласность, — продолжила Гермиона, — Творить подобное всегда просто в тишине. Другое дело, когда об этом начинают говорить, шептаться, писать в газетах, — она говорила уже намного спокойнее, но сохраняя прежнюю настойчивость, — Если ты все расскажешь, сначала об этом заговорят в Хогвартсе, кто-то сообщит родителям, те поднимут шум, слухи поползут по направлению к министерству, и вот тогда уже Амбридж придется отвечать перед Фаджем. Гарри издал не то стон, не то истерический смешок и возвел глаза к небу: — Гермиона, какая же ты смешная. Вроде самая умная из нас, а такая наивная, — Он повернулся к ней, — Амбридж и Фадж заодно. У них одна цель и обоих не заботят методы ее достижения. — Нет, тут ты точно не прав, — возразил Рон, — Фадж, может быть, глупый и упрямый трус, но он никогда не допускал и не допустит жестокости и беззакония в исполнении любого своего поручения. Тем более в отношении несовершеннолетних школьников. — Думаешь? — недоверчиво покосился на него Гарри. — Я уверен, — кивнул друг, — Отец говорил, что Фадж всегда следил за соблюдением законности во всех делах министерства. — Именно поэтому на моем слушании он говорил, что законы можно и поменять, когда Дамблдор заговорил о том, что волшебство может применяться в присутствии маглов в ситуациях опасных для жизни? — Но он говорил о том, чтобы их поменять, а не нарушить уже существующие, — веско заметила Гермиона, — Он ничего не смог более возразить, по итогу тебя оправдали. — Гермиона права, — тихо произнесла Герда, — И молчать точно нельзя, иначе это не прекратится, да и других потом тоже может коснуться. Ситуация не безвыходная пока что, и в наших силах не дать ей стать таковой. — Но что мы будем делать? Если говорить об этом, то говорить нужно очень осторожно и неслышно. А как можно говорить неслышно? — Я знаю, как, — тряхнула головой Герда, — Во-первых, сначала нужно рассказать всю ситуацию Дамблдору и посоветоваться с ним, он же умный человек и понимает, чем может обернуться неосторожная подача информации. Может быть он еще нам что-то подскажет. Во-вторых, руку, Гарри, прятать не надо. Пусть все видят. На уроках, в большом зале, на перерывах. У ребят, педагогов появятся вопросы. Отвечай на них намеками, которые нельзя понять неверно. Ну и в-третьих, Рон, это в особенности тебя касается, расскажи родителям, твой папа работает в министерстве, может быть он сможет распространить информацию и донести ее до министра. — Это действительно разумно, — одобрила Гермиона. — Только вот Дамблдор избегает меня, — качнул головой Гарри, — У меня нет ни малейшего понятия, почему, но за все это время я ни разу не смог с ним поговорить, и на мои письма он тоже не отвечает. — Я иду завтра к нему на занятие, — сказала Герда, — И тут уж от ответа ему будет не отвертеться.Глава 11
11 марта 2023 г. в 17:43
Тревоги Герды стали быстро униматься. Учеба захватила ее полностью, и сознание переключилось: она окунулась в мир, который ей не терпелось познать. Однако интересно ей было далеко не все, и она, в отличие от так же обожавшей учебу Гермионы, не уходила в каждый предмет с головой, отдавая себя без остатка. Герда старалась во всем увидеть практический смысл и, узнавая что-то новое, тут же прикидывала, как можно это использовать.
С однокурсниками ей, в общем-то, повезло, но без приключений не обошлось. Еще в день приезда, когда уже все студенты разошлись по своим гостиным, к Герде подошла одна стройная темнокожая девушка с короткими, почти совсем остриженными волосами и ясно голубыми глазами и сказала, что она очень рада тому, что в Хогвартс стали брать учеников из-за границы, и уж тем более из такой загадочной страны. По всей видимости, ее очень интересовали международные отношения.
— Ты, наверное, нервничаешь, тебе тут все в новинку, — понимающе добавила она, — Если тебе что-то понадобится, смело обращайся.
— Большое спасибо, — просияла Герда, чувствуя, как волшебным зельем по телу
разливается тепло, освобождающее его от напряжения.
— Кстати, я Амари Картер, — протянула руку девушка.
— Приятно познакомиться. У тебя очень красивое имя, — Герда пожала руку в ответ и тоже представилась.
— Твое имя и так уже всем известно, — посмеялась Амари.
— Да-да, Картер, все знают, как зовут русскую дуру-язычницу, — раздался внезапно наглый голос сзади, принадлежавший светловолосому кудрявому парню с лицом настолько противного выражения, что несмотря на присущие ему правильный черты, оно вызывало одно лишь отвращение.
Он подошел ближе и, самодовольно ухмыльнувшись, произнес, обращаясь к Амари:
— Честно говоря, не ожидал тебя увидеть в этом году. На плантациях справляются без тебя? Что говорит хозяин?
— Отвали, Кормак, — тихо пробормотала девушка.
— Как грубо, — поморщился Кормак, — Хозяин совсем не занимается воспитанием своих рабов. Может быть ему помочь?
— Прости, ты больной? — подала вдруг голос Герда.
— Не надо, — попыталась одернуть ее Амари, но тщетно.
Герда шагнула навстречу Кормаку.
— Повторяю свой вопрос: ты больной?
— Ого, да наша русская злая, как собака, — выплюнул парень, — С таким нравом, ты здесь не приживешься, грязная сучка.
Герда молниеносно выхватила палочку, и через мгновение Кормак был подброшен вверх заклинанием и так и остался висеть в воздухе под его действием. Кругом раздались удивленные и восторженные возгласы.
— Расизм — это очень нехорошо, Кормак, так, кажется тебя зовут, — нарочито мягко произнесла Герда, лениво водя палочкой, поднимая парня все выше.
— Ты что творишь?! — завопил Кормак, — Нам запрещено пользоваться магией во внеурочных целях.
— Как жаль, что я новенькая и не успела выучить все правила, — печально вздохнула Герда, — Что я там говорила? Ах, да, расизм — это прескверно. Сексизм, пошлые шуточки, домогательства и оскорбления — тоже весьма дурные вещи, недопустимые в цивилизованном обществе.
— Отпусти! — потребовал Кормак.
Но Герда проигнорировала его и продолжила с тем же невозмутимым видом:
— Раз твое поведение не соответствует цивилизованному обществу, то тебя следует изолировать. Например, отправить тебя в джунгли, что скажешь? Думаю, среди горилл и обезьян ты найдешь себе друзей по разуму.
— Прекрати сейчас же и отпусти меня! — Кормак не оставлял попыток освободиться от действия заклятья и нелепо дергал руками и ногами в воздухе.
— Как скажешь, — усмехнулась девушка и коротко взмахнула палочкой.
В тот же миг несчастный плашмя рухнул на пол.
По гостиной вновь прокатился гул.
— Ты об этом пожалеешь, — процедил парень, поднимаясь на ноги.
— О, я так не думаю, — осклабилась Герда, подойдя к нему чуть ли не в плотную, — Если пожалуешься кому-то или продолжишь себя вести по-ублюдски, то ночью натравлю на тебя здешних пауков и крыс. Их здесь так много… Берегись, вдруг тебе ненароком что-нибудь откусят. Так что советую тебе подумать… если конечно, есть чем.
Так Герда стала всеобщей любимицей. Эта выходка вполне соответствовала духу факультета, однако было странно, что ранее никто не давал отпор заносчивому мальчишке. Амари потом рассказала Герде, что его отец был одним из преподавателей, причем с весьма скверным характером, и никто не хотел себе проблем. Картер беспокоилась, что из-за нее у Герды могут быть неприятности, но та напомнила ей, что они расстались с Кормаком Маклагеном на весьма выгодных условиях.
Когда Герда рассказала эту историю троице и близнецам, которые не были свидетелями сцены они все, включая Гермиону, были в полном восторге.
— Он так долго чувствовал свою безнаказанность, что наглел с каждым днем все больше. А эти его пошлости… — Гермиона поморщилась.
— Я думаю, он впредь будет потише: о своем мужском достоинстве он печется сильнее, чем о чем-либо другом, — хохотнул Фред.
День приезда и нервов закончился на позитивной ноте. Когда пришло время ложиться спать, оказалось, что Герде выделили отдельную комнату прямо на самом верху башни. Назначенные старостами Рон и Гермиона объяснили, что так распорядился Дамблдор, принимая во внимание способности Герды, которые могли проявиться в любое время. Комната была небольшая, но места в ней было достаточно, а из окна открывался чудесный вид на озеро. Внутри помещались кровать с пологом и тумбочкой рядом, стоявший напротив у стены шкаф для одежды и письменный стол у окна. Герда была в восторге, но девушка так устала, что даже не достала из чемодана пижаму и, рухнув на кровать, тут же провалилась в глубокий сон.