Сомния

      Плацкарт. Гул в вагоне. Множество людей, которые говорят о чём-то своём, возятся с вещами. Ещё только час дня. Пейзаж за окном быстро сменялся. Солнце за окном светило, даря свои лучи деревьям, кустам, траве. Красота! Один парень громко играл на гитаре и ревел песни Sex Pistols. Слова почти нельзя было разобрать. Он атлетически сложен и высок. Может, ценители панк-рока и оценили бы то, как он играл, но таковых тут не наблюдалось. Но такому парню страшно что-то сказать: мало ли что может сделать здоровый бритый парень в тактических брюках, явно только дембельнувшийся. И всё же нашёлся один смелый мужичок, который устал терпеть такое хамство.       — Что за ужасная музыка? — начал он старческим дребезжащим голосом. — Вот скажи, ты не можешь что ли играть наши песни?       — Что хочу, то и играю, — усмехнулся парень и хотел было продолжить играть.       — Что за хамство? — возмутился мужчина. — Парень, ты хотя бы понимаешь, что поёшь песни врагов государства, которое вырастило тебя, вскормило, обучило?       — Если это государство обяжет Вас, дядь, налить мне перед тем, как говорить что-то, то я только наши песни и буду играть… В общественных местах… — парень усмехнулся.       — Ты что, старших не уважаешь? — голос мужчины стал уж совсем противным.       — А чего их уважать, если они меня не уважают? — парень посмотрел на оппонента каким-то странно-невинным взглядом. — Я Ваши музыкальные вкусы не оскорблял, а Вы это с упоением оскорбляете мои, в чём резон?       Мужчина молчал. На лице застыла забавная гримаса отвращения, а само лицо сначала побледнело, а после и вовсе побагровело. Парень смотрел на него с интересом. Его глаза серо-голубого цвета были широко распахнуты, а брови невозможно высоко подняты. Он так смотрел на злобного гражданина, будто не понимал, за что на него можно злиться. Будто он был ребёнком, который хотел помочь, но помощь его только всё усугубила, и на него разозлились взрослые.       — Нальёте, дядь? — опять начал парень уж очень весело. Его усыпанное веснушками лицо вдруг озарила широкая улыбка. — Я тогда сыграю всё, что Вашей душеньке угодно, хоть гимн Российской Империи!       Надо было видеть лицо мужичка. Такого он явно не ожидал. Он разохался, запричитал. Его аж затрясло от злости. Он краснел и закипал, словно чайник. Парень улыбался, глядя на гнев раздражающего его мужчины. Он будто вовсе не боялся, что гнев распространится на весь вагон, и поездка выйдет тяжёлой для него.       — Парень, тебя как зовут? — спросил ещё один мужчина. Он сильно пьян. Видимо, любит «телепортироваться», как в фантастических фильмах, в пространстве и времени.       — Я Юрий Сергеевич Зимов, — ответил парень, будто бы уже забыв о существовании злобного дядьки.       — Иди сюда, Юра, — сказал пьяница, — видишь ли, выпить у меня есть, а вот собеседника — он цокнул, — нет.       С этим мужиком весело. Он правильно понял Юру: он наливает, Юра играет то, что он хочет. Они не только пили, они ещё и лакомились вкусностями, которые завалялись у Юры, и харчами мужичка, играли в карты. Теперь уж точно всё хорошо! Алкоголь, еда, карты, гитара — всё это радовало Юру. И всё плохое сразу же ушло на дальний план. Главное — его ценили и любили его игру на гитаре. Даже некоторые другие пассажиры разместились рядом, чтобы слушать любимые песни. Когда мужик отключился от того, что перепил, парень взял гитару и пошёл на своё место. Было уже восемь часов, они остановились в Москве. Юра ехал из Воронежа в Ленинград. Почему? Во-первых, у него там жила сестра. Во-вторых, он ехал туда учиться. Раньше этот величавый город был столицей, сейчас же он чуть больше, чем просто столица. Это культурная столица. Родители Зимова считали, что в Ленинграде у их детей больше возможностей, чем в родном Воронеже. Ну а кто Юра такой, чтобы противиться воле родителей? Уезжать из города, который он так любил, в котором прошла вся его жизнь, он не хотел. Ему было грустно и страшно от мысли, что теперь он будет жить в незнакомом городе, который совсем не похож на тёплое и дорогое ему пристанище.       До Ленинграда ехать ещё часа четыре. Юра решил не спать эти четыре часа. За такое время не выспишься. Юра достал из сумки зачитанную до дыр книгу «Преступление и наказание», которую он мог цитировать наизусть, и стал читать. На первый взгляд могло показаться, что Юра не прочёл ни одной книжки, но он обожал читать, думать, размышлять о смысле прочитанного. Чтение здорово занимало его. Полёт мысли писателя восхищал его. Литературу он очень любил и сам он тоже иногда писал стихи и песни, но никто не знал о его увлечении, потому что он считал, что это лишь баловство, что никогда он не сможет достичь больших высот своими кривыми стихами.       В двенадцать часов ночи он был в Ленинграде. На перроне его ждала сестра, которую он еле нашёл среди множества людей, что были на Московском вокзале. Эля — милая девушка двадцати пяти лет. Она высокая, но всё же чуть ниже брата. Её доброе лицо всегда светилось усталой улыбкой, тёмно-русые волосы, никак не уложенные, доходили ей до плеч. Она абсолютно обычная девушка, которую многие даже не замечали, но для Юры она была идеалом женской красоты, он считал, что женщина должна быть такой, какой была её сестра. При встрече они обнимались и целовались. Юра не видел её лет семь, так что сильно соскучился по Эле. Девушка тоже скучала по брату, она даже расплакалась от счастья. Как ей не хватало родного человека в этом необычайно красивом величественном, но чужом ей городе. Но своему брату она не позволит здесь чувствовать себя брошенным. Они пошли с вокзала к ней домой, болтая обо всём, рассказывая, что произошло с ними за эти долгие семь лет. Метро уже закрыто, трамваи, автобусы и троллейбусы уже не ездят. Надо поймать такси, но на машины им не везло.       — Сильно устал? — спросила Эля.       — Да вроде не очень, — хмыкнул Юра.       — Тогда давай пешком пойдём? — предложила девушка.       — А тебе завтра не надо рано вставать? — поинтересовался Зимов.       — Мне завтра на работу, но нормально, — ответила Эля, — идём! Поймать машину в такое время почти невозможно! Только скорее: надо успеть до развода мостов!       Перед Юрой предстал ночной Ленинград. Небо было такое нежное. Оно собрало все возможные пастельные цвета в себе. Лишь тёмно-синие, сливовые облака делали его немного тёмным. Они шли по ночному Невскому, так что Юра наблюдал самый центр города в разгар белых ночей. Им повезло с погодой, потому что было невероятно тепло и очень ясно. Здесь даже ночью одиноко шатались какие-то люди, гуляли влюблённые пары. Никогда невский проспект не будет пустым. Столько зданий, выполненных в разных стилях, но всё ещё гармонично смотрящихся вместе. Архитектура этого города поражает одновременно и своей какой-то сдержанностью, и нарядностью. Если бы вся архитектура города вдруг ожила, то дома бы превратились в настоящих аристократов, в чьём одеянии не может быть лишних безвкусных деталей, лишь благородная красота. Широкий Невский проспект радушно принял нового жителя Ленинграда, и господин ветер почтил его своим присутствием, поприветствовав Юру своими холодными порывами.       С Невского они свернули по набережной канала Грибоедова, по которой даже вдвоём пройти сложно. Дворы, переулки, скверы — всё в этом городе заставляет восхищаться своей чистотой, опрятностью и какой-то странной величавостью. Даже самое маленькое здание, даже самая незаметная и маленькая скульптура, коих в Ленинграде очень много, выглядят как-то по-особенному благородно. Они всё продвигались ближе к Неве, а Юра рассматривал улицы и пытался запомнить все детали, восхищаясь пейзажами. Он восхищался всем: и Марсовым полем, по которому проходил уже в спешке, и Летним садом, что наблюдал из-за чугунной решётки. Они в последний момент успели пройти по Троицкому мосту и наблюдали развод мостов уже с Петроградской стороны.       И вот они подошли к какому-то дому, который тоже выглядел достойно и красиво, хоть и не имел каких-то особых элементов декора. Эля пригласила брата внутрь. Как только он вошёл в этот дом, он понял, почему в этом городе говорят «парадная», а не «подъезд». Даже широкую лестницу можно назвать произведением искусства. Чего только стоили ажурные перила, огромные окна и выложенный плиткой пол. Сюда бы света побольше, да убирать здесь почаще, и тогда эта парадная точно будет словно какой-то вход в дом богатых господ. Ещё Юру удивило, что у окна, которое располагалось между этажами, стояла пепельница, а с напротив Двери, через которую они вошли, располагалась ещё одна дверь, которая была намного скуднее украшена. Эля сказала, что это чёрный ход, которым тоже можно пользоваться.       Эля жила на третьем этаже. Правда высота этого третьего этажа не такая, как высота третьего этажа в хрущёвке, а выше. Эля аккуратно вставила ключ в дверь и сказала Юре вести себя тихо. Парень повиновался словам сестры. Дело в том, что в этой квартире жила не только Эля, но и ещё несколько семей. Квартира обставлена очень скромно, ей требовался ремонт: половицы скрипели, как аккуратно на них не наступай; обои отклеивались, оголяя стены; трещины на потолке складывались в узоры. Жильцы квартиры отчаянно пытались привести квартиру в божеский вид: заставляли голые стены шкафами, тумбочками, застилали коврами коридор в попытках уменьшить шум, но всё тщетно. Эля открыла дверь в свою комнату. Ей выделили самую маленькую комнатку в квартире, так как она живёт одна. Телевизор, тумбочка, кровать, кресло, шкаф — всё, что она нажила за семь лет жизни здесь из мебели. В комнате особо не развернуться особенно с сумками, поэтому Юра сразу опустил сумку с вещами на пол. — Можешь поставить гитару на подоконник, — сказала Эля. Юра всё ещё стоял на месте, — давай, ставь, тебе ещё нужно квартиру показать, чтобы ты не заблудился. Юра поставил гитару на облупленный подоконник, который даже для него располагался высоко, и пошёл за Элей. Она показала, где находится ванная и туалет. На большой общей кухне сидели два человека. На деревянном столе стояла бутылка водки, две стопки и сушёная рыба. Одному мужчине на вид где-то лет шестьдесят. Коренастый седой мужчина с усами, как у моржа, сидел напротив собутыльника — худого веснушчатого парня лет восемнадцати со светлыми кудрявыми длинными волосами. Они лениво беседовали между собой, но пришедшие заставили их отвлечься от непринуждённой беседы. Новый человек заинтересовал их.       — Элька, а кто это? — спросил мужик хриплым пропитым голосом, повернувшись в сторону девушки.       — Это мой брат — Юра, — ответила Эля, — Юра, знакомься, жильцы квартиры — Виктор Иванович и Родион.       — Приятно познакомиться, — Юра пожал им руки, добродушно улыбаясь, — Эль, ложись спать, я пока что тут посижу, познакомлюсь поближе.       Эля не стала возражать и ушла. Ей рано вставать на работу, а Юра пусть сидит сколько хочет. Работает Эля нянечкой в детском саду, хотя училась на учителя истории. Одно время она работала по специальности, но школа, в которой она работала, закрылась, и она не смогла найти место, где могла бы работать, поэтому пошла работать в детский сад недалеко от дома. Но девушка не считала, что у неё плохая работа. «Главное, что эта работа есть, » — всегда утешала себя она, когда тоска всё-таки накрывала её. Она любит историю, готова говорить о ней весь день. Знает она эту науку очень хорошо, просто прекрасно, но, видно, не судьба ей преподавать.       — Ну что, товарищи, найдётся ещё одна стопка для запоздалого путника? — Юра отодвинул табуретку и сел.       — Красиво стелешь, — заметил Родион, улыбнувшись и придвинувшись к парню, пока Виктор Иванович доставал ещё одну стопку, — ну, рассказывай, Юра, кто ты, чем занимаешься, зачем приехал? — он хорошо знаком с Элей, так что знал, что Юра из Воронежа.       — Ну, приехал я, чтобы постигать науки, — Юра почесал затылок и отвёл взгляд от Родиона. Он не хотел признавать, что никогда не видел женщины более соблазнительной, чем этот парень, хотя он вроде ничего такого и не делал, — а так на гитаре играю.       — Ты тоже из этих, значит, — проворчал Виктор Иванович, поставив перед Юрой стопку.       — Из кого «этих»? — не понял Юра.       — Ну, из педиков, которые крутят жопой на сцене, — пояснил Виктор Иванович, разливая водку по стопкам.       — Вы же тоже на гитаре играете, дядь Витя, — заметил Родион, недовольно хмыкнув.       — Но я-то играю нормальные песни, — парировал Виктор Иванович, выставив указательный палец, — а вы подражаете западным педикам!       — То, что они с Запада, не значит, что они педики, — буркнул Родион, скрестив руки на груди. Каждая попойка с Виктором Ивановичем заканчивалась именно такой дискуссией.       — Всё, хватит ссориться! — сказал Виктор Иванович. — выпьем за знакомство!       Они чокнулись, стопки зазвенели. Виктор Иванович и Родион синхронно и по-одинаковому плавно, почти театрально поднесли их к губам. Юра не понимал, как можно так красиво двигаться, будучи пьяным. Залпом осушив стопки, троица тут же принялась за рыбу. Юре как дорогому гостю предложили даже сушёную икру, которую он с удовольствием съел. Хоть закуска и была скудной, но с правильной компанией всё будет казаться лучше.       — Я так-то могу сыграть всё, что Вашей душеньке угодно, а не только зарубежные песни! — сказал Юра.       — А Высоцкого сыграешь? — спросил Виктор Иванович, заинтересованно посмотрев на Зимова.       — Только скажите — достану гитару и сыграю всё, что ни попросите! — заверил его Юра.       — Не надо, сейчас не надо, — мужчина махнул рукой, — стены у нас толстые, но у моей Веры слух хороший. Проснётся — загонит нас всех спать.       — А вы друг другу кем приходитесь? — спросил Юра у новых знакомых.       — Мы друг другу приходимся соседями и собутыльниками, — ответил Виктор Иванович, — я Родю знаю с вот такого. — мужчина показал рукой высоту от пола до начала стола. — Он с родителями тут живёт.       Пить с этими двумя веселее и приятнее, чем с мужиком из поезда. Хоть из еды у них только сушёная рыба, и его собутыльники любят вставить своё красное словцо, но с ними интересно. Говорить они умеют хорошо, хоть Виктор Иванович и любит «приправить» какую-нибудь фразу матом. Но интересовались жизнью Юры они весьма деликатно, чтобы ненароком его не обидеть. О себе они не стеснялись рассказывать, когда Юра спрашивал. Часа в два Виктор Иванович пошёл к себе спать, Родион помог ему дойти до его комнаты.       — Слушай, ты куришь? — спросил Родион у Юры, вернувшись.       — Нет, — ответил Юра, — если хочешь, я могу с тобой постоять.       Они, тихо пройдя по скрипучему полу, стали обуваться. Из-за большого количества алкоголя в крови парни пару раз чуть не упали, но успевали вовремя друг друга поддержать. Аккуратно открыв входную дверь и не забыв так же тихо её закрыть, они спустились к пепельнице и сели на полукруглый подоконник. Родион поджог сигарету и затянулся. Делал он всё это красиво и аккуратно, стараясь не дышать на Юру.       — У тебя волосы короткие, — заметил Родион.       — Да это после армейки ещё не отрасли, — Юра почесал голову.       — Ты в армии был? — удивился Родион.       — Да, вот только неделю назад дембельнулся, — ответил Юра.       — Тебе, получается, сколько лет? — спросил парень, затягиваясь.       — Второго августа двадцать будет, — Юра смотрел в окно.       — А почему не откосил? — Родион тоже повернулся к окну.       — Да со здоровьем у меня всё хорошо, в дурке лежать не хотелось: на педагога пойду учиться, а из-за психушки путь в педагоги мне был бы заказан, пидорасом притвориться — подсудное дело, да и родители бы просто убили, если бы я откосил. — парень вздохнул и посмотрел на Родиона, который с интересом внимал его словам. — А ты, вижу, в армии не был?       — Откосил, — объяснил Родион, отвернувшись, чтобы выдохнуть дым, — вены порезал и в дурку лёг на месяц. — парень посмотрел на Юру, тот по-прежнему смотрел в окно. Во взгляде его была странная тоска. — Я не знал про статью за педерастию. А ты откуда знаешь? — Родион улыбнулся, думая, что сможет перевести тему, которая, по всей видимости, волновала Юру, в шутку.       — Был у нас в городе один тип, — начал Юра очень мрачно, — я с ним общался, но в один момент он куда-то пропал. Никто не понимал, куда, все стали спрашивать мать его, где он. Ну она и ответила, что он сидит за это, — Юра пожал плечами, — а вроде нормальный парень был, а тут… Вот так оказалось…       Юра не до конца был честен с Родионом. Он всегда прекрасно знал, что этот тип был гомосексуалистом, и сам ходил с ним на свидания. И в тот момент, когда этого типа забрали, он обозлился на весь мир, но в то же время жутко испугался за себя, поэтому забыл всё, что между ними было. Он решил, что эта история его не касается и касаться не должна.       — Ты парень хороший, неглупый, интересный, — сказал Родион, пытаясь приободрить Юру, — мы завтра с парнями в рок клуб идём, там Зоопарк выступает, пойдёшь с нами?       — Я никогда не слушал эту группу, — ответил Юра.       — Тебе понравится, поверь, — Родион улыбнулся, — а если не понравится, то ты, по крайней мере, хорошо проведёшь время с отличными людьми!       — Интересно, — Юра наконец повернулся к собеседнику, — я иду!       — Договорились! Я скажу тебе, когда собираемся.       Покурив, они ещё выпили, поговорили, а часов в пять пошли спать. Всё это время они говорили о музыке. Родион отличный человек с прекрасным музыкальным вкусом. Он, как и Юра, слушает Sex Pistols и предпочитает The Beatles The Rolling Stones, знает песни Дэвида Боуи, тащится по AC/DC, утверждая, что Бон Скотт лучше Брайана Джонсона, восхищается крепостью организма Оззи Осборна, обожает Ричи Блэкмора, любит Led Zeppelin и считает, что Queen будет бессмертной классикой рока. В общем, любители английского рока и AC/DC нашли друг друга. Юра лёг рядом с Элей и повернулся к ней спиной. В детстве они так и спали на одной кровати, так что это никого сильно не смущало. И всё-таки Юре непривычно находиться в этом городе. Вроде тут всё то же, что и в Воронеже: вода, алкоголь, закуски, но при этом всё здесь по-другому.       Проснулся Юра часов в десять. Эля уже давно ушла на работу. Юру жутко сушило, поэтому он пошёл на кухню за опохмелом. Там был Родион. Он, правда, его не ждал, а пил пиво из поллитровой банки, но одно другому не мешало. Увидев Юру, Родион тут же оживился и, размахивая руками, пригласил Юру к столу.       — А где все остальные? — спросил Юра.       — Все на работе, одни мы с тобой в этой квартире тунеядствуем, — весело ответил Родион, наливая ему в стакан пиво, — ты не представляешь, как мне эта банка сложно далась! Просыпаюсь я, значит, в восемь, сушняк мучает, голова болит… В общем, организм требует опохмела, и я его, естественно, послушал. Тем более, думаю, тебе тоже сейчас хреново, не шататься же тебе в поисках пива! Беру вот эту банку и иду в ближайшую пивнушку. А там очередь — будь здоров! В общем, переругался я со всеми, но пиво достал.       — Ну ты конечно могёшь! — Юра улыбнулся. — Спасибо за заботу.       — Всегда рад помочь! — Родион смутился и отвёл взгляд.       — Так во сколько идём? — поинтересовался Юра.       — В три выти удобно будет? — спросил Родион. — Мы соберёмся все и пойдём.       — Да хоть сейчас! — решительно и громко ответил Юра, чуть не вскакивая с табуретки.       — Вот и отлично! — прогремел вдруг звучный голос Родиона.       Родион показал Юре комнату своей семьи. Она намного больше комнаты Эли. Юра особо не обращал внимания на интерьер. Его заинтересовала гитара. У Родиона есть крутая электрогитара и хороший комбоусилитель. Эта гитара красивая, взгляд не отведёшь от её красного лакового корпуса. Парень разглядывал её, но не решался подойти. А какой комбик! Родион явно отдал за него много денег. В паре эта гитара и комбик давали просто замечательный звук.       — Хочешь — играй, — сказал Родион, заметив взгляд друга.       — Я даже не знаю, — Юра смутился, — можешь её подключить, пожалуйста?       Родион подключил гитару и вручил её Юре. Он был растерян так, будто ему удалось подцепить красивую девушку, но, что делать дальше, он не знал. Собравшись с мыслями, он провёл по струнам. Звук, как и ожидалось, был отличным. Вдруг в Юре закипела, забушевала страсть, и он начал играть отменное соло. Родион сразу узнал эту песню. «I'm In Love With My Car» — лучшая песня Queen, потому что она раскрывает настоящую любовь, так считает Родион. Только вот уже должны начаться слова, а Юра не поёт.       — Such a clean machine… — пропел Родион вторую строчку.       Ему нравилось, как играет Юра. «Пиздец охуенно, — думал парень, — ему не в учителя, ему надо играть!» Пока Юра играл, Родион пел. Пальцы Юры плясали, быстро пробегали по струнам. Левая рука жёстко зажимала струны, не позволяя гитаре фальшивить. Хоть сначала парень и растерялся, Родион даже подумал, что Юра не сможет сыграть ничего, но он чувствовал инструмент, знал, где надо зажать, как дёрнуть струну. Парень хоть и играл, но слушал, как поёт Родион. Он пел просто прекрасно, так, как надо петь эту песню. Его голос с хрипотцой приятно слушать. В общем, парни спелись.       — Ты просто охуительно играешь! — Родион взял Юру за плечи. Его восхищению не было предела. — Это надо показать ребятам, тебя точно в какую-нибудь группу возьмут! Но почему ты не пел? — Я просто не очень хорош в английском произношении… — Юра замялся, ему стыдно было это признавать. — Ты, кстати, красиво поёшь.       — Спасибо! — улыбнулся Родион. — Я вокалист в группе «Булка Хлеба», так что петь умею… Ну и играть немного…       — Здорово, — восхищённо проговорил Юра, — я только в ансамбле в школе играл.       — Ты для ансамбля слишком хорош! — сказал Родион.       — Да ладно тебе, в нашем ансамбле все талантливыми были! — запротестовал Юра, хмурясь. — Ты просто не слышал, как мы играли!       — Но ансамбль всё равно не то! — сказал Родион. — Вы не могли петь то, что хотели, если это неправильно по мнению ваших руководителей! А вот андеграунд — это полная свобода мысли! Поэтому я участвую только в любительских группах.       — Согласен, в ансамбле нет свободы, — Юра кивнул, — но нас там играть учили, и все мы стали играть хорошо. Так что ансамбли это тоже здорово.       — Если так посмотреть, то ты прав, — согласился Родион.       В три часа они вышли из дома при параде. Парни пошли дворами. Куда они шли, Юра даже не представлял, но знал, что там будет весело. Даже старые страшные дома в этом городе выглядели по-особенному красиво. Юра оглядывался по сторонам, созерцая прекрасные пейзажи города, который открылся перед ним со стороны, которую видят ленинградцы. Парни пришли в какой-то двор-колодец. Там их ждала компания молодых людей.       — Родь! — один парень помахал Родиону рукой. — Давай скорее! Мы только тебя ждём!       Родион познакомил всех с Юрой. Разношёрстную огромную компанию, состоящую из парней и девушек, объединяла любовь к хорошей музыке и выпивке. Они хорошо приняли Юру: им плевать, с кем пить, главное, чтобы человек был не совсем отшибленный, а там уже стерпится — слюбится. И всё же Юра немного смущался: компания была слишком большая, столько незнакомых людей вдруг стали его спутниками. Он старался держаться Родиона, который одновременно разговаривал со всеми. Толпа двинулась по хмурым улицам Ленинграда. Тучи сгущались, небо стало серым. Все понимали, что начнётся дождь, но молодые люди не боялись этого погодного явления, они упорно двигались к рок-клубу. Начался дождь. Сначала он только немного накрапывал, а потом резко начал лить. Все спрятались под куртки, парни прятали девушек от дождя. Один похожий на Сида Вишеса парень отдал какой-то девчонке свою куртку, а сам пошёл в одной футболке в ливень. У Юры сердце разрывалось, когда он взглянул на него. Он мал ростом, так что Юра испытывал к нему особое сочувствие. Это маленький худенький мокренький похожий на Сида Вишеса паренёк дрог под дождём, но упрямо не вставал под куртку с девушкой.       — Замёрзнешь же! — Юра укрыл его и себя своей курткой. — Встань с девчонкой под одну куртку!       — Не хочу! — буркнул парень.       — Почему? — не понял Юра.       — Девчонки — отстой! Секс — отстой! — громко сказал парень. — Отношения не для панков!       — Да уж, что правда, то не ложь, — усмехнулся Юра. Ему была близка позиция парня, ведь девушками он отродясь не интересовался. И всё же парень казался ему больно категоричным.       — Валь! — закричал какой-то парень. — У меня зонтик есть, иди сюда!       К ним подбежал парень с зонтиком. Это высокий широкоплечий молодой человек со светлыми волосами, доходящими до середины шеи. Он добродушно улыбался. Юра всё смотрел на него как-то странно, всё любуясь им.       — О, Вы спасли моего друга от дождя! — воскликнул парень. — Вы, кажется, Юра?       — Да, я Юра, — он и не представлял, что слова могут даваться с таким трудом.       — Приятно познакомиться, я Слава Солнцев, — он протянул руку.       Юра протянул руку в ответ, совсем забыв, что этой рукой он держал куртку над Валей. После громкого возмущённого «блять» парни засуетились и стали извиняться друг перед другом. Слава нормально представил своего друга. Его зовут Валентин Мерыга, и он панк без особого места жительства, но с классной басухой, на которой он даже умеет играть. И вот они уже втроём идут под одним зонтом, болтают. Точнее, без умолку переговаривались только Юра и Слава, а Валя лишь иногда вставлял что-то своё.       Завалившись огромной толпой в клуб, компания целеустремлённо и почти маршем отправилась прямо в зал. Пришли они чуть раньше, чем начинался концерт, потому что, во-первых, опаздывать — моветон, во-вторых, надо занять лучшие места. Жаль, что нельзя пронести что-нибудь сюда. Но ладно, они перед приходом сюда уже накатили и немного перекусили.       Играла музыка. Ленинградские коллективы выступали на сцене. Всем очень нравилось. Только Валентин недовольно фыркал. Когда-то давно в семьдесят девятом году Валентин поехал в Москву на концерт Элтона Джона. Хоть Вале было тогда только четырнадцать, но он напился. Он особо не слушал этого певца, но это было круто. Все кричали, подпевали. Он помнил, как тогда, когда им с семьёй удалось выехать за границу, ходил на концерт в Германии. И там было весело. А здесь что? Тоска зелёная! Сидишь, как в театре. Это и не нравилось Валентину. Концерт — это работа исполнителя с залом, считал он. А если зал может только хлопать в ладоши, даже если группа реально классная, то зачем это всё?       Концерт закончился, но компания расходиться не хотела. Родион растворился где-то в этой толпе, но Юре было как-то всё равно. Ему нравилось проводить время с Валей и Славой. С ними хорошо, как и с другими людьми из этой компании. Слава — интересный собеседник, которого Юра с удовольствием слушает. Речь Славы льётся, словно ручей, он не боится говорить, высказывать своё мнение. В отличие от Юры его речь лишена грубых интонаций. Сердце Юры билось быстро, когда Слава говорил что-то. В общем, Юре понравились друзья Родиона, а в особенности Слава, ну и немного Валентин. Слава даже сказал Юре свой номер телефона. Хорошо, теперь в Ленинграде у него ещё больше друзей.       Вернулись Юра с Родионом домой часов в девять. Парней сразу встретила худая женщина с каре. Взгляд у неё строгий. Родион сразу же побледнел и сжался. Юре тоже стало не по себе. Они оба выпили малость, но Зимов выпил гораздо меньше друга, а по тому сразу можно сказать: выпивал.       — Опять ты шатаешься невесть где, невесть с кем! — сказала женщина вместо приветствия. — И опять пьяный!       — Мам, ну я совсем немного… — попытался оправдаться Родион.       — Ещё водишь непонятно кого! — всё не унималась мать. — Кто Вы, молодой человек? Представьтесь, пожалуйста.       Внутри Юры всё клокотало от тона этой женщины. Ему не нравилось, когда с ним так разговаривали. Но опускаться до насмешек над матерью друга он не собирался, поэтому, взяв себя в руки, он мило улыбнулся.       — Я Юрий Сергеевич Зимов, брат Эли, буду тут жить. А Вас как зовут? — сдержанным голосом произнёс Юра.       — Называйте меня Надежда Юрьевна, — женщина немного растерялась, услышав такой чёткий и сдержанный ответ.       — Приятно познакомиться, Надежда Юрьевна, меня можете называть просто Юра, — так же культурно ответил он.       Женщина переменилась на глазах. От злобы и разочарования на лице не осталось и следа. Юра ей понравился своей вежливостью. «Может, он и моего шалопая научит хорошо себя вести?» — подумала она. Родион удивился, но крайне обрадовался перемене настроения мамы. От Юры почти не пахло перегаром, да и он хорошо объяснил, что выпили они правда совсем немного, а гуляли они по городу: Родион показывал его только что приехавшему из Воронежа Юре. Надежда Юрьевна пошла на кухню готовить ужин для парней, окрылённая рассказами Юры о том, какой её сын хороший. Зайдя на кухню, Юра увидел уже знакомого ему Виктора Ивановича, который доедал похлёбку, и какую-то полненькую старушку, которая мыла посуду.       — Здравствуйте, — громко поздоровался Юра с людьми на кухне.       — Юрка! — сиплым голосом произнёс Виктор Иванович. — А чего тебя дома не было?       — Да вот, с Родионом смотрели достопримечательности города, — парень улыбнулся.       — Вить, кто это? — спросила старушка, повернувшись к Юре.       — А это вот Юрка, брат младший нашей Эльки, — ответил Виктор Иванович, — Юр, знакомься, это моя Вера Павловна.       — Приятно познакомиться, — Зимов улыбнулся.       — И всё-таки есть культурные молодые люди! — сказала Вера Павловна, улыбнувшись в ответ. — А ты со всеми в этой квартире знаком?       — Нет, — ответил Юра, — только с Вами, Виктором Ивановичем, Родионом и Надеждой Юрьевной.       — Ай-яй-яй! — вздохнула Вера Павловна. — Эльке скажи, чтобы тебя со всеми познакомила, а то негоже не знать своих соседей! — наставнически добавила она.       — Иди, Юр, знакомься, иначе наша Вера Павловна от тебя не отстанет! — сказала Надежда Юрьевна, а Виктор Иванович засмеялся.       Парень пошёл в свою комнату. Эля лежала на кровати и читала какую-то книжку. Она очень устала после тяжёлого рабочего дня. Юра сел к ней на кровать и погладил её по голове. Девушка оторвалась от чтения и повернулась к нему. Расспросив друг друга о том, как прошёл день, они нехотя встали с кровати. Эля пошла знакомить Юру с остальными жителями квартиры. Она постучала в дверь комнаты семьи Родиона. Открыл ей мужчина лет сорока пяти. Во всех его движениях, в его выражении лица и словах угадывалась хроническая усталость и меланхолия. Это отец Родиона — Сергей Дмитриевич Телегин. Он только улыбнулся слабо, поздоровавшись с Юрой. Дальше Эля показала дверь в комнату, в которой живёт молодая пара. Это Александр и Александра Алмазовы. Они не любят, когда к ним заходят в моменты их уединения.       После Эля пошла спать, а Юра с Родионом пошли есть то, что приготовила Надежда Юрьевна. Она сделала им вкусную кашу и ушла, наказав им помыть после себя посуду. Ели парни, болтая о прошедшем дне. Юра говорил, какие впечатления у него оставил рок клуб.       — Всё хорошо, но только вот нет этого веселья! — говорил Юра. — То есть, всем весело, но показывать этого нельзя! А как тогда, простите, отдыхать? Как тогда в полной мере наслаждаться? Жить когда?       — А ты бы хотел играть там? Чтобы ты был на сцене? — вдруг спросил Родион.       — Ну, для этого группа нужна, песни нужны… — Юра смутился. — А у меня этого нет…       — А если бы было? — настаивал Родион.       — Тогда бы да, но вот только песнями на хлеб себе не заработаешь… Так что лелеять эту мечту я не могу.       — Да ну тебя! Всё ты можешь! — воскликнул Родион. — С твоими-то талантами!       Они замолчали. Может, Родион и прав, надо пытаться, но сначала всё-таки надо обустроиться тут, начать учиться, а потом уже думать о группе, как бы грустно это ни звучало.