Золотая фиалка

На свадьбу король, не скупясь, преподнес омеге подарок в виде прекраснейшего из одеяний. Ткань его была дорога и переливалась на солнце, словно тысячи самоцветов. Широкий подол расходился к полу, будто перевернутый пионовый бутон, и золотистые нити тянулись по перламутру, рисуя искусный узор. Лиф его опоясывал узкую талию, делая ту еще изящней, закрывал грудь и оплетал шею красивым ожерельем. Голые плечи же скрывала накидка, что, словно крылья, тянулась за плечами и веером расходилась вокруг. В то самое утро перед знаменательным событием весь замок стоял на ушах. Слуги сновали туда-сюда, едва не сбивая друг друга, музыканты и шуты прибывали со всех уголков государства, чтобы развлечь приглашенных гостей, а на кухне работа не стихала уже какой день. Весть о том, что дофин сочетается законным браком, да еще не абы с кем, а с той самой Золотой фиалкой, разлетелась повсюду быстрее пущенной стрелы, и вот, спустя всего неделю с новостей, свадьба вот-вот должна была состояться. Тэхён все еще до конца не верил, что это с ним происходит взаправду. Он мог принять многое: то, что отцу и брату сполна воздалось за жестокость, то, что его, с детства лишенного права выбора, пленили и запретили распоряжаться своей судьбой… Но правду о том, что Чонгук теперь к нему благосклонен, а под сердцем у него растет их ребенок, принять было сложно. Это было слишком желанно им, слишком драгоценно, слишком… Тэхён задыхался каждый раз, не в силах вместить в себя все свое счастье, при мысли о том, что теперь имеет. Каждый раз теперь, просыпаясь и обнаруживая себя в тесных объятиях дофина, чувствуя, как чужая ладонь лежит поверх живота, будто охраняя их с ребенком даже во сне, принц не мог сдержать молчаливых слез своей трепетной радости. Их близость с дофином стала иной, касания, что они разделяли, отныне были еще осторожнее прежнего, движения получались тягучими, словно карамель, а кожа напротив губ была сладкая-сладкая, как и стоны, что рвались безудержно, когда глаза закрывались на волнах наслаждения, пальцы танцевали по нагим телам, а бедра все сильнее дрожали… Омегу спозаранку разбудил суетливый Чимин. Тот на ноги поднялся еще до рассвета, чтобы самолично проконтролировать сборы принца. Тэхён, немного растерянный и дезориентированный тем, что впервые за всю неделю очнулся в постели один, нашел деловитость своего молодого слуги весьма забавной, и потому не стал сдерживать веселую улыбку, что печатью легла на губах. Чонгук, как оказалось, удалился, чтобы тоже подготовиться к свадьбе и решить на пару с отцом несколько важных дел, так что до самой встречи у алтаря им с омегой встретиться было не суждено, чем Тэхён был немного расстроен, но надеялся, что время в приготовлениях пройдет для него незаметно, потому омега послушно встал с кровати, позволяя слугам под контролем Чимина заняться собой. Ему тут же наполнили ванну с розовой водой и цветочными лепестками, тщательно вымыли тело и волосы. Пока те сохли, Чимин принес ему плотный завтрак и заставил съесть все до последней крошки, следя за трапезой, словно ястреб. Придворный слуга был в числе тех немногих, кому тайна беременности принца была открыта, и потому он заботился о своем господине, как мог, не позволяя тому с пренебрежением относиться к себе и здоровью своего малыша. Тэхёну не оставалось ничего другого, как старательно жевать и проглатывать пищу, хоть нарастающий в нем мандраж начинал скручивать желудок узлом. Надо же… а ведь он и не думал, что начнет так волноваться! Волосы его, когда те наконец-то просохли, тщательно расчесали и позволили курчавыми золотыми локонами рассыпаться по плечам и лопаткам до самой поясницы, не став заплетать в косы и сложные прически. Омега и так всех сразит своей красотой, а самая истинная красота, как известно, заключается в простоте. Поверх распущенных волос голову его украсили золотыми цепочками, и лишь после этого тело облачили в платье. Тэхён смотрел на себя в зеркало и все не мог прекратить улыбаться. Одеяние на нем блестело и переливалось, и сам он светился искренним счастьем изнутри. Чимин, стоящий тихо за его спиной, улыбался тоже и украдкой смахивал с пухлых розовых щек редкие слезы. - Дофин прислал Вам подарок, Ваше высочество, - произнес он, подходя к принцу, и Тэхён обернулся. В руках у младшего омеги оказалась подушка, обитая пурпурным бархатом, а на подушке той красовалась корона. - Это же… - Тэхён выдохнул, так и не закончив. Рука его протянулась, пальцы осторожно коснулись маленьких фиолетовых камешков, венчающих узкие пики. Камешки эти собирались в бутоны фиалок. - Его высочество сам заказал эту корону у талантливейшего из ювелиров, - снова заговорил Чимин, пока Тэхён так и оставался стоять, касаясь камешков. – Он просил передать Вам, что это подарок. Для его будущего короля. Тэхён резко выдохнул, чувствуя, как гнет эмоций давит на грудь. Чонгук преподнес ему корону, которую венчали фиалки, те самые, что распускались на гербе его почившей семьи. Тем самым дофин всем дал понять, что не требует от будущего супруга забыть и отречься от его корней, а принимает Тэхёна таким, какой он есть. - П-Помоги мне надеть ее, Чимин-а, - попросил Тэхён, боясь, что если сейчас возьмет в руки корону, то ее выронит. Слуга тут же исполнил его просьбу, осторожно беря корону и закрепляя на голове принца. - О вашей красоте на собственной свадьбе будут слагать легенды, что даже за век не утихнут, - восхищенно пробормотал омега, осмотрев результат своих творений. Тэхён снова посмотрелся в зеркало, окинул себя придирчивым взглядом с головы до ног и подумал иное: «Мне не нужно, чтобы все на свете помнили мою красоту. Достаточно только, чтобы Чонгук счел ее достойной как можно больше оставаться в памяти».

***

Как только карета, в которой Тэхён прибыл на свою свадьбу, во главе процессии, остановилась перед дверями аббатства, мандраж у омеги наконец-то прошел. Дышать стало легко, и внутри образовался штиль. Он смотрел на высокие стрельчатые двери и тянулся к ним, будто завороженный, думая лишь о том, что за ними его ждет его будущий король. Принц уверенной твердой походкой под тысячью взглядов зевак и в оглушительном шуме прошествовал по расстеленной пред ним ковровой дорожке, и двери величественно распахнулись, впуская его в новую жизнь. Тут же запели ангельские голоса певцов, заиграла музыка, по рядам приглашенных вельмож прокатился шепот. Омега в свете лучей, струящихся из прохода, затмил каждую звезду, что когда-либо можно было увидеть на небе, и даже само Солнце. Тэхён замер всего на мгновение, чтобы устремить взгляд вперед, где в конце длинного прохода, украшенного цветами и горящими свечами, его с нетерпением ждали, и затем ноги сами понесли его, поддавшись собственной воле. Потому что Чонгук стоял там, тоже смотрел на него, неотразимый в своем черном камзоле с тяжелой золотой цепью, украшающей торс. Сильные руки были спрятаны за спиной, ноги широко расставлены в уверенной позе, а улыбка оказалась до того широкой, что заставила глаза альфы спрятаться в полумесяцы за приподнятыми щеками. Сердце Тэхёна при виде такого дофина пело. Чужая рука, когда омега достиг алтаря и вложил в нее ладонь, сжавшись, оказалась горячей и нежной. Запах дождя в солнечный день окутал и накрыл омегу собой, словно толстое одеяло, наполняя спокойствием. Черные глаза на красивом лице молодого дофина сверкали, как оникс, пока губы шептали слова брачной клятвы. Епископ сказал свою речь, и брак наследных принцев свершился. Тут же колокола торжественно забили, разнося по городу эхо тэхёнова счастья, вверх, под своды аббатства, взмыли белоснежные голуби, повсюду рассыпались брошенные слугами цветочные лепестки, и ликование собой заставило звенеть воздух. Чонгук нежно и бережно сжал Тэхёна в объятиях, улыбаясь тому уже скромнее, улыбкой этой касаясь гладких омежьих щек. - Отныне Вы мой супруг, - произнес он тихо, теплом своего дыхания согревая и так покрасневшую от эмоций кожу, - а я – Ваш. - Так и есть, - согласился Тэхён, свои ладони расправляя на широкой груди, прямо там, где так быстро билось чужое сердце. – И отныне будет всегда.

***

На празднестве по поводу свадьбы все без исключений были веселы. Сладкое южное вино лилось рекой, блюда без остановки сменяли собою друг друга, а песни и хохот уже заметно пьяных гостей не стихал ни на секунду. У Тэхёна от такой суматохи немного шла кругом голова, и тошнота не ленилась напомнить о себе, потому время от времени он был вынужден выходить на свежий воздух. Чонгук следовал за ним и своим запахом прекрасно помогал ставшему слабым желудку омеги успокоиться. - Наш будущий принц весьма привередлив, - смеялся он, гладя Тэхёна по пояснице, пока тот старался глубоко дышать, стоя у перил балкона. - Даже не могу представить, в кого он такой, - пробормотал омега себе под нос, но, к несчастью, оказался услышан. Дофин выразительно изогнул брови, на губах его тем временем появилась лукавая улыбка, а руки поймали лицо его мужа и подтянули того поближе. - Это был слишком толстый намек, - заметил он, - не боитесь ли Вы, что за столь дерзкие слова придется отвечать? - Как Вы знаете, я бываю весьма храбр, - пожал плечами Тэхён, прикрывая веки и смотря на альфу из-под ресниц. Смесь их ароматов стала крепчать, несмотря на то, что они находились на улице, где ветер с легкостью мог развеять ее. Предвкушение первой брачной ночи заставило фитилек напряжения вспыхнуть и защекотать внутренности, посылая стайку мурашек вдоль позвоночника. - Главное, чтобы Вы не путали храбрость и безрассудство, - прошептал дофин, все еще не отпуская. - Правда? – спросил Тэхён, даже не пытаясь отстраниться и лишь еще ближе шагая к дофину, дыша тому в самые губы. – Но что, если с Вами я хочу быть именно безрассудным? Последующий за тем выдох альфы прокатился меж ними тихим рычанием. - Будьте, - произнес он, тоже подаваясь вперед и… Оба они вздрогнули, когда двери, ведущие на балкон, распахнулись с такой силой, что столкнулись с каменной стеной. Из дверного проема к потревоженным молодоженам заспешили придворные и слуги, даже сам король был в числе этой процессии, и значить это могло лишь одно: Наступило время им исполнить свой долг в первую брачную ночь.

***

В спальне на всех плоских поверхностях горело множество свечей, запах воска хорошо чувствовался в воздухе, тихое потрескивание трогало слух принца, пока слуги снимали с него свадебное одеяние и украшения. Вместо платья его облачили в легкую ситцевую сорочку с воздушными кружевными оборками, волосы расчесали, а запястья и шею окропили розовой водой, что прекрасно гармонировала с его природным ароматом и придала свежести под конец утомительного дня. Мандраж снова вернулся к нему. Тэхён был наслышан о брачной ночи в монарших семьях, и не все обычаи импонировали ему. Он знал, что в комнате помимо них с Чонгуком будут присутствовать еще люди: свершение их брака должны были узреть, и только тогда союз будет считаться законным. Это пугало и смущало, даже то, что от любопытных глаз они будут немного скрыты пологом, не успокаивало омегу. Лишь одно держало омегу – его муж будет в этот момент рядом с ним, а значит, ничего плохого не сможет случиться. Тэхён был согласен доверить ему всего себя целиком, как доверял множество раз и раньше. Как и обычно, за дверью покоев послышались приближающиеся шаги, и вскоре на пороге появился дофин, тоже облаченный в белую ночную рубашку. За спиной его стояли придворные, самые приближенные к королевскому престолу и самые почитаемые люди при дворе, которым выпала честь стать свидетелями их сегодняшней близости. У Тэхёна пересохло во рту, когда Чонгук, не медля, подошел к нему. Пальцы альфы взяли в кольцо его тонкое запястье, нащупывая частый пульс, и потянули на себя, чтобы дофин мог обнять омегу. - Ничего не бойтесь, - прошептал он так тихо, чтобы было слышно только ему, - смотрите только на меня, слушайте только меня… чувствуйте только меня. Эту ночь я живу только для Вас, помните об этом. Принц, ощутив исходящую от альфы уверенность, кивнул и доверился ему, покорно последовав за Чонгуком к кровати и скрываясь вместе с ним под полупрозрачным воздушным пологом. Все пространство комнаты теперь казалось омеге расплывчатым, а столпившиеся на расстоянии пары метров люди напоминали тени. Тэхён откинулся на подушки, когда альфа легко надавил ему на плечи. Чонгук навис сверху, укрывая их обоих по пояс простыней. Их лбы соприкоснулись, тела сплелись так тесно, что жар их стал общим. - Для меня здесь только Вы, - напомнил Чонгук, прежде чем глубоко вдохнуть тэхёнов запах, проведя носом линию вдоль длинной шеи. Тэхён зажмурился, почувствовав, как невольно тут же растворяется в альфе, в своем законном муже и в тех ласках, которые тот собирается дарить ему сегодня всю грядущую ночь. - Сегодня я хочу видеть Ваше лицо, пока мы будем едины, - попросил он, скользя руками под сорочку омеги и своей кожей ловя первый приглушенный стон. – Вы так прекрасны, что я хочу вечно смотреть только на Вас, мой будущий король. Мир вокруг, тот, что остался за пологом, люди, что наблюдали за ними – все в один миг испарилось. Руки запутались в простынях, смяли одежду, ноги переплелись между собой, дыхание смешалось и сбилось, а сердца понеслись, будто наперегонки. Пот выступил на вспыхнувших желанием телах, вожделение заставило воздух наполниться тяжестью, и карусель этого сладкого безумия унесла их обоих далеко-далеко. Тэхён рассыпался, душа в себе стоны, цеплялся за сильные плечи дофина, пока тот своей тяжестью вдавливал в матрас хрупкое, наполненное трепетом тело. Большие ладони сжимали его бедра, раскрывая сильнее, держа навесу, чтобы войти глубоко, с мощью и до обоих донести наслаждение. Омега искусал себе все губы буквально до крови, стараясь быть тихим, и когда альфа это заметил, взгляд его почернел. Лицо дофина приблизилось, не давая возможности отстраниться, и губы его накрыли губы Тэхёна, целуя требовательно, мокро, языком проникая в податливо раскрытый рот. Тэхён выгнулся, переполненный новыми ощущениями, из уголков глаз у него брызнули слезы, а любовь запорхала внутри невесомыми бабочками. Его первый поцелуй стал волшебным, он успокоил, защитил, позволил раствориться в себе и толкнул куда-то в самые небеса… Их общая кульминация была бурной, стоны, все же, прорвались наружу, неспособные оставаться заключенными внутри сведенных судорогой экстаза тел. Все еще сплетенные вместе, они шумно дышали. Тэхён прижал альфу ближе к себе, его длинные тонкие пальцы зарылись во влажные волосы цвета воронова крыла. Молочная шея изящно откинулась прямо напротив чужих губ. - Эту жизнь отныне, - зашептал омега, немного переделывая слова, до этого сказанные самим альфой, - я живу только для Вас. В следующий момент в его девственно-чистую шею вонзились острые зубы, навсегда оставляя на той брачную метку.