Хранители города Назарет

      От минувших событий голова идёт кругом. После душа с чашкой горячего чая выхожу на балкон глотнуть свежего чистого воздуха. Стоит глубокая непроглядная ночь. Холодные струи дождя нагло барабанят по окну, стекая ручьями вниз. Всегда любила дождливую погоду, но сейчас она совсем не приносит утешения. Не хочу спать. Мысли путаются, раз за разом прокручиваю в памяти разговор с Мальбонте. Когда паук-охотник напал на нас в Цитадели, в ту ночь у Торендо случилось странное видение, в котором мужчина буквально предсказал нападение балауров в купели.       Серафим сразу решил поделиться своими предположениями с Мальбонте на праздничном вечере. Мужчины долго дискутировали на эту тему, предугадывали разные события, даже решили приготовить магические ловушки. Совпадение или действительно видение? Если и вправду второе, то я удивлена тому, что Торендо обладает таким редким даром.       Увы, всех подробностей их последующего разговора Мальбонте не стал раскрывать, чем несказанно меня разозлил, поскольку я была тогда вся на нервах. Моё нетерпение, пропитанное любопытством, сыграло злую шутку. Мы ещё никогда так сильно не ругались.       В груди неприятно сдавливает. Становится трудно дышать, и, борясь с внутренним напряжением, распахиваю окно настежь. Прохладная свежесть обдувает лицо, медленно приводя в чувства.       Иногда я думаю, что, обретя демоническую сущность, мои человеческие чувства не утратились, а наоборот, только обострились.       Совсем не годится я слишком близко к сердцу воспринимаю наши ссоры.       Сейчас я эмоционально истощена, настроение практически на нуле, а собственные рассуждения сводят с ума. От неизвестности и бесконечных вопросов просто хочется рвать на голове волосы. Тяжело вздыхаю, сильнее обхватив чашку, чтобы скорее согреть ей замерзшие руки.       — Вернись в покои. Простудишься.       — Не простужусь, — сердито бросаю, так и не повернувшись к Мальбонте лицом.       — И что мне делать с такой упрямой как ты?       — Предоставить возможность побыть одной.       — Я никогда не оставлю тебя одну, особенно, в таком состоянии.       Порой приятные слова греют лучше, чем любой мягкий плед. Горячая слеза предательски катится по щеке, а я украдкой от него быстро вытираю следы преступления. Мальбонте тихо вздыхает и, молча забрав пустую чашку из рук, ставит её на деревянный столик. Хмурюсь, обхватывая себя за дрожащие плечи. Несмотря на моё понурое настроение и нежелание с ним разговаривать, он плотнее запахивает мне халат. Иногда кажется, что весь мир против нас. И если бы не его поддержка, забота и любовь, возможно, давно бы тронулась умом.       Мы долго смотрим друг другу в глаза, каждый из нас ищет в них что-то своё. Мальбонте выглядит озадаченным. От него исходит приятный аромат геля для душа с нотками перечной мяты. Очень хочу прижаться к нему, уткнуться холодным носом в горячую шею. Обнять, запустить руки под шёлковый халат, чтобы почувствовать тепло родного тела.       Но ощущение обиды добавляет привкус горечи во рту, не могу её проглотить.       — Ещё злишься на меня?       — Злюсь, но дело не только в этом, — провожу пальцем по запотевшему стеклу, рисуя на поверхности прозрачные круги. — За последнюю неделю много всего навалилось. Я так устала, что начинаю шарахаться от стен.       — Обещаю, мы со всем разберёмся.       — Ты всегда просишь меня быть с тобой предельно честной, а сам, кажется, много не договариваешь.       — Вики, постарайся правильно меня понять. В прошлом ты много натерпелась. Мной движет только желание уберечь тебя от лишних потрясений.       — Понимаю твои опасения, но держа меня в полном неведении, вы рискуете моей жизнью, — потираю ноющее запястье, всё ещё чувствуя боль от тяжёлого меча.       — Справедливое замечание, — мужчина грустно усмехается, аккуратно поправляя ворот моего халата, и чем чаще он ко мне прикасается, тем меньше на него злюсь. — Мы с Торендо не знали, когда произойдёт нападение балауров, тем более, о портале в его видении не было.       — Почему ты не рассказывал мне о способностях серафима?       — Не думал, что тебе будет это интересно.       — Сейчас мне всё становится интересно… Когда на тебя в купели напали балауры, я так испугалась…       — Милая, страх — это естественно…       — Не в этом дело, — я чуть спускаю край его халата с плеча и провожу пальцами по линии свежего, уже затянувшего шрама от клыков. Мужчина вздрагивает и смотрит на меня внимательнее. — После пережитого на войне мне было трудно прийти в себя, ты знаешь. Я чувствовала себя угнетённой, неприспособленной к жизни, к социуму. Пряталась в стенах нашего замка, пряталась от самой себя, — осторожно кончиками пальцев провожу по его щеке, ласково очерчиваю скулу, касаюсь шеи, испытующе вглядываясь в едва тлеющее пламя на дне зрачков. — Мальбонте, я благодарна тебе за то, что всё это время ты оберегал меня от домашних хлопот, политических дел в Цитадели, поддерживал, защищал. Я так счастлива быть с тобой, здесь, сейчас, и уверена, что буду счастлива всю жизнь. Неважно, что уготовила нам судьба, ведь для меня ты самый лучший, самый верный, самый сильный мужчина на всём белом свете. — Мальбонте перехватывает мою руку и, прижимая к своим губам, оставляет на коже горячий след от поцелуя.       — Ты перехваливаешь меня, милая, и мне от этого становится неловко…       — Нет. Ни капельки, это правда, и на самом деле я могу ещё много сказать… — видя, что мужчина хочет мне возразить, быстро прикладываю палец к его губам. — Прошу, дай мне возможность выговориться…       — Хорошо.       — Прости, что не смогла как полагается защитить тебя в купели от балауров… Прости, что немного расслабилась под твоим тёплым крылом и позабыла, что ты тоже можешь быть уязвимым и порой, как и я, нуждаешься в защите, — Мальбонте убирает мою руку лишь для того, чтобы крепко обнять и по привычке поцеловать в макушку. И, чувствуя его тепло и ласку, я забываю, что ещё хотела сказать.       — Вики, перестань извиняться. Я — мужчина, а ты моя женщина, и это именно я должен тебя оберегать и защищать. А опасности нас могут подстерегать на каждом шагу, будь уверена, что вместе мы сможем преодолеть всё, — он чмокает меня в нос и смотрит своими тёмными с хитрецой глазами.       — Что такое? Почему так смотришь?       — Ну ты позволила себя обнять, поцеловать, стало быть, уже не злишься?       — Эй! Не спеши с выводами, — пытаюсь вынырнуть из глубоких объятий, но он, рассмеявшись, только крепче прижимает к себе. Секунда. Две, и я уже не хочу вырываться и вообще отрываться от него. Вместо этого обвиваю его руками за талию и прижимаюсь щекой к груди.       — Я не злюсь на тебя, любимый, просто немного устала.       — Тогда давай вернёмся в комнату.       — Хотелось бы, но нам стоит обсудить произошедшее.       Было больно ворошить память о Сэми. Вздыхаю, с трудом подбирая слова:       — Может, все эти события как-то связаны со смертью Сэми? Например, месть со стороны его близких? Что мало вероятно, ведь прошло так много лет.       — Месть — блюдо, которое подают холодным. У неё нет ограничения времени, а чем больше ты пускаешь её в себя, тем глубже она запускает корни, отравляет разум. Хмм, мне ли это не знать… — его чувственные губы изгибаются в кривой ухмылке, — Фенцио был одним из моих верных соратников, он не противился приказам, выполнял разного рода поручения, я доверял ему. Но всегда знал, что больше им двигали личные мотивы, и рано или поздно они поглотят его с головой. Хорошие результаты получает тот, кто умеет ждать. Старик не обладал стоическим терпением: был неосторожен, за что и поплатился, ценой своей собственной жизни. В моих приказах не было убивать Сэми, мне ни к чему невинная кровь детей на руках.       Мальбонте хмурится и, словно испытывая острую головную боль, отворачивается. Провожу ладонью по его плечу, мышцы напряжены. Он полностью погружён в свои мысли, поэтому не замечает моих прикосновений.       — Я знаю, что ты не поручал это Фенцио. Но старик совсем обезумел от своей ненависти к моей маме…       — Все мы в своей жизни испытывали разочарования и обиды, кого-то эти чувства закаляют, а кого-то, напротив, разрушают изнутри. Откуда мне знать родителей этого мальчика? Он же был твоим другом.       Протягиваю руку, намереваясь поймать каплю дождя.       — Мы были близкими друзьями с Сэми, но он ни разу не говорил о своих родителях. Он видел вещие сны и был особенным ангелом. Уверена, его родители тоже не просты.       — Мы все по своей сути особенные, и для этого не нужно обладать магией. Быть может, Сэми был сиротой.       Мы немного помолчали, размышляя каждый о своём.       — Интересно, удастся ли Люциферу вытащить из балаура информацию об их создателе?       — Не уверен. Твари связаны со своим создателем клятвой верности. Они скорее умрут под мучительными пытками, чем выдадут имя своего хозяина.       — Тогда какой смысл держать их в плену?       — Мне нужна информация об источнике их обитания. Истребив большую часть, силы создателя ослабеют. Они черпает силу из своих детей, которых сумели возродить из горящего пепла. Раньше никому это не удавалось.       — Ты говорил о каких-то догадках с Торендо. Поделишься со мной своими предположениями? Кто в этом мире может обладать таким могуществом? —Мальбонте долго думает, прежде чем ответить.       — Никто кроме Шепфа и Шамфамалума не может возрождать к жизни других существ. Впрочем, я долго отсутствовал на Небесах. Возможно, Шепфа успел наделить кого-то из верных слуг своей необычайной силой.       — А разве такое возможно?       — Вполне. У меня даже есть кое-какие догадки, — Мальбонте поднимает руку, шепчет несколько слов, как на его ладони вспыхивает чёрное свечение, быстро сменяясь обликом эфемерной птицы. Белая ворона молчит, только изредка крутит головой и моргает. Её стеклянные глаза метаются из стороны в сторону, не фокусируя ни на чём взгляд. Сразу узнаю птицу, точнее кому она принадлежит.       — Эрагон? Нет! Этого не может быть!       — Именно он больше всех был приближен к Шепфа.       — Серафим давно мёртв!       — Возможно, у него есть дети, которые унаследовали способности своего отца. Мне пока об этом неизвестно, посему исключать не стану. Но лучше будет, если я ошибусь.       — Почему?       — Серафимы, наделённые силой и властью Шепфа, — бессмертны, их не убить даже мне…       — Почему? Ты же тоже бессмертный.       — Да, я действительно всемогущ и силён, — Мальбонте сказал это без хвастовства в голосе, скорее как данность, — только если меня снова разделить на две сути и убить светлую сторону, то тёмная тоже умрёт, поскольку Маль без Бонта существовать не сможет. Ни на Земле, ни в Аду, ни даже в заточении. Одним словом — нигде. Поэтому единственный способ убить приближённого к богу — быть убитым другим приближённым более высокого ранга.       — Чёрт побери! Ну почему всё должно обязательно быть так сложно? И вообще, Мальбонте, откуда тебе об этом известно?       — Очень давно мне поведал об этом Шепфамалум.       — Что ещё тебе он рассказывал? — тёмные внимательные глаза сканируют меня с ног до головы, отчего впервые возникает чувство дискомфорта.       — Многое… Я наделён большими знаниями. Милая, всё будет хорошо. Верь мне.       Улыбаясь, он дует на птицу, как обычно сдувают с ладони песок. Ворона взлетает и, делая лёгкий пируэт в воздухе, мгновенно растворяется, оставив после себя снежную пыль. Увиденное мною было прекрасным, но немного печальным.       — Мальбонте, я хочу спуститься в Ад и ещё раз поговорить с тем стариком. Помнишь? Может, удастся ещё что-то важное узнать?       — Не уверен, что Люцифер теперь допустит тебя в свою обитель. Тем более, после того, что ты успела ему наговорить в Цитадели.       — Меня просто раздражает его заносчивость и высокомерие, он сам напросился!       — Не важно. По крайней мере, тебе не стоило затрагивать тему с отцом.       — Я не ослышалась? Снова его защищаешь? — если бы рядом стоял стул, я бы рухнула на него, не в силах побороть удивление.       — У нас с ним мало общего. Хотя мне знакома его боль.       — Сатана не хотел равновесия. В любой момент он мог превратить Небеса в сплошное пепелище, — нервничаю при воспоминании о нём и начинаю излишне жестикулировать руками. — Он ненавидел мою маму! Ненавидел всех Непризнанных. С холодным безразличием в глазах свернул мне шею, а мог вообще убить, — петля воспоминаний стягивает вокруг моей шеи тугую удавку. Борясь с внутренним страхом, с большим усилием принимаюсь массировать онемевшую шею и плечи. — Сатана издевался над Люцифером с самого детства! Он был плохим отцом.       — Об этом не нам с тобой судить. Мы не знаем, что по-настоящему скрывается за чужой дверью.       — Считаешь, что я поступила опрометчиво, отрубив ему голову?       — Нет. Однако убивать непросто, это оставляет тяжёлый отпечаток на душе. Ты сделала, как велело тебе сердце. Кто я такой, чтобы осуждать тебя? — его слова согревают сердце, с чувством облегчения выдыхаю.       — Не хочу больше об этом говорить.       — Понимаю. Завтра после собрания в Цитадели я намерен спуститься в Ад. Планирую сам поговорить с пленным. Да, и не против твоего желания поговорить с тем стариком. Поэтому полетишь со мной вместе.       — А что насчёт Люцифера? Он и вправду может запретить туда спускаться?       — Рядом со мной он не станет тебе перечить. Только пообещай, что не станешь с ним ругаться.       — Постараюсь, но ничего не обещаю.       — Иногда твоё упрямство меня не радует.       — Почему?       — Там, где царит такой образ мышления, обычно не существует компромиссов. Ладно. Отложим этот разговор на потом.       — Утром я с тобой должна явиться в Цитадель?       — Не обязательно. Лучше отдохни и поспи. — Мальбонте, как всегда, самый понимающий, любящий и заботливый.       — Ты прав. Совершенно валюсь с ног.       — Иди сюда, — он притягивает меня за талию к себе, нежно целуя в шею. Мурашки ползут по спине, плохие мысли растворяются сами по себе, и от блаженства закрываю глаза. — Ты замёрзла. Идём, уложу тебя в нашу постель.       — Принесёшь мне ещё чашечку горячего чая с любимым клубничным чизкейком?       — Маленькой девочке захотелось на ночь сладкого?       — Совсем чуть-чуть, для успокоения души. Мм?       — Хорошо.       В покоях балконная дверь слегка приоткрыта, и сквозь колышущиеся от ветра шторы пробивается свежий прохладный воздух. После порции вкусного десерта ощущаю себя гораздо лучше и намного счастливее, лёжа в тёплой постели в объятиях любимого мужчины.       — Ледышка.       — Просто ты очень тёплый, так что не удержалась, — Мальбонте усмехается, только крепче сжимая своими икрами мои ледяные пятки.       Так хорошо. Побольше бы таких приятных моментов в жизни. Довольная, прислоняюсь щекой к груди, вдыхая аромат чистой кожи. Мальбонте запускает руку в мои волосы, молча перебирая пальцами спутанные локоны. Прикрываю глаза: это всегда меня успокаивает. Мы не можем уснуть, поэтому просто лежим в постели, прислушиваясь к шуму дождя за окном. Громкий раскат грома заставляет меня невольно вздрогнуть. Спальня освещается яркой вспышкой грозы. Привстаю с кровати и, опираясь на согнутую в локте руку, провожу другой ладонью по мужскому плечу вниз, переплетая наши с ним пальцы.       — О чём задумалась?       — Знаешь, когда была маленькой, то очень боялась грозы. И, надеясь, что она меня не застанет, пряталась с головой под одеяло.       — А я всегда любил дождь. Вне зависимости от того, сильный он или слабый, холодный или тёплый. Лёжа в постели, считал, сколько пройдёт секунд между первым громовым ударом и образованием электрического разряда.       — Ты был смелым и любознательным мальчиком, а я настоящей трусихой и плаксой.       — Ну и что? По-моему, отличная пара получилась.       — Между нами разница в три тысячи лет.       — Хм, намекаешь, что я для тебя слишком стар?       — Нет, конечно! — подаюсь вперёд и приникаю к желанным губам, чем он сразу пользуется, притянув меня к себе вплотную. Шепчу: — Я счастлива, что мы встретили друг друга на Небесах.       — Я тоже несказанно рад нашей встрече. И благодарен, что ты научила меня любить, — мы улыбаемся друг другу, и наши губы вновь сливаются в трепетном поцелуе.       Для многих наши откровения могут прозвучать странно. Хотя, жизнь вообще сама по себе сложная и порой необъяснимая штука. Нашей любви, прежде чем окрепнуть окончательно, пришлось пройти много испытаний и трудностей, помимо прошлых обстоятельств, повлёкших за собой столько различных событий, переворотов, сломанных судеб, смертей. Мы могли никогда не встретиться, если бы я не умерла… Даже не знаю, что лучше: жить без настоящей любви, будучи человеком, или умереть, чтобы её встретить по ту сторону реальности.       Никто из нас не может предугадать свою судьбу. Тем не менее, иной жизни я себе не желаю. Правда, от этой мысли хочется плакать и смеяться одновременно. Сейчас моё эмоциональное состояние нестабильно и похоже на сломанные американские горки. Сама не знаю, почему, но сердце по-прежнему не спокойно. Сажусь на кровать, подоткнув под ноги одеяло, и смотрю в окно. Мальбонте ложится на спину, подложив под голову руки, и внимательно смотрит на меня.       — Вики, скажи, что тебя на самом деле беспокоит?       — Знаю, что ты очень любишь Назарет и замок, можно сказать, ты сам его построил, — он вопросительно выгибает бровь. — Но я хочу жить в Долине, вдали от всех.       — Почему именно сейчас решила об этом поговорить?       — Балауры, пауки, ведьминские знаки, разговоры о Фенцио, Эрагоне, вся эта неизвестность сводит меня с ума. Совсем запуталась. Чем дальше идём, тем страшнее смотреть вперёд. Что ещё готовит судьба? Разве мы мало с тобой в прошлом страдали?       — Милая, всё же не так плохо. Поверь, жизнь без преодоления трудностей лишена смысла.       — Но я не хочу таких трудностей! Нас всегда будут бояться, ненавидеть и желать смерти. Многие улыбаются в лицо, а за спиной точат острые клинки, — слёзы предательски катятся по щекам, поспешно смахиваю их, не сводя глаз с окна. — Стоит нам хоть немного расслабиться и отвернуться, как они сразу войдут в наши спины по самую рукоятку. Вокруг одни предатели и лицемеры. Никому нельзя верить. Никому.       — Так, мне всё ясно. Столько событий, ты просто перенервничала, тебе нужно поспать, — Мальбонте мягко и в то же время настойчиво тянет меня за руку, побуждая обратно лечь в постель. Но не могу справиться с нахлынувшими эмоциями и одёргиваю руку.       — Пообещай, что когда всё закончится, мы вернёмся в Долину.       — Вики, мы можем вернуться туда в любое время.       —Пожалуйста, пообещай, — произношу шëпотом.       — Хорошо. Обещаю, что когда всё закончится, мы вернёмся в Долину Виктории. Будем вместе вести домашний быт, выращивать виноград, полоть сорняки, собирать мёд с пчелиной пасеки.       — Ты говоришь на полном серьёзе?       — Конечно. Не пугает такая перспектива? — Нет, а почему должна? — Там не будет придворных слуг, и все дела по дому будешь делать сама.       — Эээ, но, когда у нас появятся дети, я же могу взять себе в помощь горничную?       — Хгм, дети? — мужчина удивлённо поднимает брови, как его глаза в миг окрашиваются в тёплые тона. — И сколько ты хочешь?       — Троих деток, не меньше, — говорю я решительно, а у самой щёки заливаются предательской краской. — А ты? Сколько хочешь, чтобы было у нас детей?       — Мне не важно сколько, главное, чтобы ты была со мной счастлива, и для этого я постараюсь сделать всё. Ну, а если говорить совсем открыто, то я мечтаю о большой и крепкой семье и очень рад тому, что у нас схожие на это взгляды.       — Я тоже рада. Так я могу потом взять себе помощников из замка?       — Вики, я же пошутил. Конечно, можешь, не стану обременять тебя излишними хлопотами.       — Я уже говорила тебе, что ты самый лучший?       — Говорила.       — Тогда не прочь ещё раз это повторить, — ложусь Мальбонте на грудь, подарив тёплое прикосновение в губы. — Меня не пугают дела по дому. В детстве я часто ездила к бабушке, помогала на даче, — вспоминать об этом моменте грустно, однако очень хочу поделиться детскими воспоминаниями со своим мужчиной, тем более, он с таким интересом меня слушает, так что продолжаю: — Напротив бабушкиного дома было большое ромашковое поле, по вечерам из окна моей спальни часто доносился аромат полевых цветов. Порой мне нравилось там гулять, собирать их, а потом раздавать букеты прохожим. А ещё Ба учила меня печь пироги. Она была первоклассным кондитером, настоящим мастером своего дела. Особенно мне нравился её традиционный осетинский пирог с мясом. Как же он назывался…— вспоминая, стучу пальцем по подбородку, — о-о, вспомнила — Фыдджин, этот пирог готовится из говядины. Так что по выходным я обещаю, что буду тебе его печь, а на семейные праздники муссовый черничный пирог.       — Вики! Ты хочешь, чтобы я растолстел и стал похож на хомяка? — хихикаю, когда Мальбонте демонстративно надувает свои щёки и плоский живот.       — Перестань дурачиться! — я сжимаю пальцами ему скулы, заставляя выпустить воздух. — По-моему, очень даже смешной хомячок из тебя получился. Хотя, уверена, что полнота тебе не грозит.       — С чего ты в этом так уверена?       — Просто знаю. Ой, я вспомнила ещё один рецепт кулебяки с мясом.       — Вики, прекращай вести разговоры о еде на ночь глядя, не к добру это. Давай вернёмся в постель лучше.       —Ты прав. Уже очень поздно.       — Умница, — ложась на бок, устало зеваю. Мужчина сразу же накрывает меня тёплым одеялом, прижимая крепче к себе. Всё отдала бы за такие минуты рядом с ним.       — Мальбонте?       — Мм?       — Я пчёл с детства боюсь: они больно жалятся, а на их укусы у меня сильная аллергия.       — Они не укусят тебя, — Потому что я демон? — И я с тобой. Засыпай, маленькая.       Это правда: ты со мной, и большего не надо. Улыбаюсь. Сон подкрадывается незаметно. Пережитый стресс даёт о себе знать. Почти каждый час просыпаюсь в ледяном поту. Раз за разом возвращаясь в события кровавой бойни в купели. Ещё мне снится Земля, родной дом, папа, бабушка, по которым я безумно скучаю. Долго ворочаюсь в постели в попытках уснуть, но сон как рукой сняло. В покоях невыносимо душно, несмотря на открытые настежь окна. На часах без четверти четыре. Мальбонте крепко спит и даже не слышит, когда я встаю, одеваюсь и выхожу из комнаты. Это кажется странным, поскольку у него всегда был чуткий сон. Скорее всего, он устал, что вполне объяснимо после произошедшего в купели.       После дождя на улице пахнет свежестью и мокрой листвой. Дует тёплый восточный ветер. Задумавшись, не замечаю, как ноги сами приводят меня в сад. Уличный фонарь с датчиком движения моргает пару раз и загорается, освещая усыпанный росой ночной сад. Складываю зонт и, смахнув ладошкой капли воды с деревянной скамейки, сажусь. Осматриваюсь. Поблизости никого. А кого я хотела увидеть в четыре часа утра? Все нормальные существа давно спят. Одна я сижу, как неподвижная тень. Даже пение птиц не слышу. Вики, зачем ты сюда пришла? Почему просто не вышла на балкон, подышать свежим воздухом? Я уж было намеревалась встать, как внезапно подул сильный ветер. Озорно взъерошив мне волосы, он сметает с каменной дорожки кучи мокрых листьев прямо под мои ноги. Где-то сбоку раздаётся хруст ветки, из-за чего подскакиваю со скамейки, как ужаленная. Сердце бешено колотится, отдаваясь сильной пульсацией в ушах. Никого. Показалось. Едва успеваю об этом подумать, как над головой быстро пролетает какое-то насекомое, задевая макушку крыльями. Меня аж передёргивает всю от неожиданности, холодные мурашки пробегают по спине. От любопытства я поворачиваю голову, видя, как насекомое, похожее на белую бабочку, прибилось к свету уличного фонаря. Бабочка быстро машет крылышками, её движения почти неуловимые. Внезапно она близко подлетает к лампе и обжигается. Маленькое тельце вспыхивает, словно спичка, и замертво падает к моим ногам.       — Что за…       — Это был ночной мотылёк, — зонт звучно падает рядом, когда вдруг позади раздаётся знакомый голос. У меня перехватывает дыхание, к горлу подступает горький комок. На негнущихся коленях, медленно и почти беззвучно поворачиваюсь. — Привет, подруга.       — С-сэми…— слёзы беспощадно катятся по щекам, и не в силах их остановить.       Наша встреча была бы для меня самым лучшим подарком на свете, если бы сейчас не предстала наяву сущим кошмаром. Сэми стоит напротив, у фонаря, слегка наклонив голову на бок. Бледное исхудалое лицо, руки и кипельно-белый костюм покрывают пятна запëкшейся крови. Увиденное повергает меня в тихий ужас, невольно пошатываюсь назад и случайно спотыкаюсь о кирпичный порожек ограждения. Друг двигается вперёд, пытаясь подать мне руку, но в страхе я прижимаюсь спиной к ограде, и, видя это, он тут же опускает меня. Проникновенные голубые глаза отражаются болью.       — Не надо пугаться, пожалуйста. Прости, не хотел являться к тебе таким образом. Жаль, что ты запомнила меня таким.       — Это сон? — оцепенение спадает, я с болью проглатываю горький комок.       — Ты всегда была догадливой.       — Но всё кажется таким реалистичным.       — Иногда сны показывают наши самые сокровенные желания. Ты часто вспоминала обо мне, поэтому я пришёл. Мне нельзя долго здесь находиться, как бы сильно этого ни желал.       — Почему? — прежде чем ответить, Сэми смотрит на небо с улыбкой, немного печальной, будто знает какую-то тайну, неведомую другим.       — Мы так мало вокруг себя замечаем, когда живём. Я почти забыл, какими бывают звёзды: неподвижные, переменчивые, ослепительные. Всё в этом мире прекрасно… — он тяжело вздохнул, глубоко огорчённый чем-то. — Вики, я больше не являюсь хозяином своей жизни, теперь моя душа пленëнная вечностью несбыточных надежд. Но это не значит, что я, лишен человеческих чувств, каждый из нас по ту сторону продолжает жить, любить, мечтать и надеяться на перерождение…       — Сэми, я-я…так рада тебя видеть, что до конца не верю собственным глазам. Можно мне к тебе прикоснуться?       — Это же твой сон. Думаю, что да, — ангел с радостью протягивает мне руку, поворачивая ладонью вверх. — Подойди поближе и дотронься.       Стремление ощутить присутствие друга рядом пересиливает чувство страха. Я делаю осторожный шаг. Второй. Третий. Сердце отплясывает чечётку, вот-вот грозясь выскочить из груди. Осторожно поднимаю руку, как на мгновение наши пальцы касаются друг друга, и меня словно ударяет током. Сразу одёргиваю руку, пытаясь поскорее прийти в себя. Волосы на коже повставали дыбом, а на голове и вовсе наэлектризовались. Сэми по-доброму улыбается моей растерянности.       — Так странно и необычно.       — Попробуй ещё раз. Будь смелее в своих желаниях.       В этот раз решительно кладу ладонь поверх его, на ощупь кожа немного холодная. Ангел медленно поворачивает руку, теперь моя ладонь оказывается снизу.       — Чувствуешь?       — Какое-то едва уловимое тепло, и, кажется, руки, как бы сцеплены невидимым магнитом.       — Это значит, что твой сон намного реалистичнее, чем ты думаешь.       Сэми… Словами не передать, как я рада его видеть. Пускай это и происходит во сне. Обвожу взглядом его и вновь говорю глухим, надломленным голосом:       — Тебе больно? — взгляд падает на порванную рубашку, где видны множество шрамов от ножевого ранения.       — Мне больно видеть, что ты плачешь, — машинально прикладываю руки к носу и мокрым щекам, только сейчас осознав, что меня предала слабость. — Прошу, не плачь, ты ни в чём не виновата.       — Виновата и хочу попросить у тебя прощения.       — Не нужно извиняться за то, чего не совершала. Смерть нельзя обмануть, тем более избежать, как бы мы этого сильно ни желали. Каждому из нас отмерен свой срок. Кому-то большой, а кому-то маленький.       — Ади было плохо без тебя, он сильно мучился. Не спал. Не ел. Только плакал ночами. Мы все плакали, когда ты…       Стараюсь подобрать слова помягче, но ничего не может описать в полной мере того, что с ним случилось. Но Сэми всё равно понимает.       — И мне было горестно видеть вашу скорбь. Не стоит печалиться. Я буду жить, пока вы обо мне помните.       — Я тебя помню, — шепчу я, и Сэми тепло улыбается, отвечая так же тихо.       — Знаю, — вдруг он роняет взгляд на мой кулон. — Мальбонте неспроста подарил тебе это украшение, — ангел неожиданно обхватывает мои плечи, внимательно всматриваясь в глаза. — Кулон — предвестник смерти, и пока он будет на тебе, ты сможешь обмануть судьбу.       — Разве такое возможно?       — Кровавик настолько редкой породы, что его невозможно нигде найти. Ну, почти нигде.       — Тогда откуда он у Мальбонте? — Сэми подозрительно молчит, а мне вдруг в голову приходит странная догадка. — Заточение? Он там его нашёл?       — Вики, ты носишь на груди запёкшуюся каплю крови Шепфамалума. Я бы сказал даже, не просто кровь. В ней запечатана сила одного из самых могущественных Богов, — от услышанного едва не роняю челюсть на землю. — Не бойся. Кровавик не причинит зла и будет служить тебе верностью.       — Служить? Это из-за того, что я теперь дитя Тьмы?       — Нет, потому что в тебе находится большая часть силы Мальбонте. Он будет тебя защищать, пока его сила не исчерпается по своему предназначению полностью. Однако магия Шепфамалума, который навеки заточён в темницу Шепфа, долго не сможет существовать на Небесах. Мне очень жаль. Твой мужчина очень хитёр, умён и может предвидеть многие трагические события. Но даже ему не под силу уберечь тебя от всего.       — Мне… грозит опасность?       — Не только тебе…       — Милый, ты забыл, что нам нельзя вмешиваться в судьбу ангелов и демонов? — Ади откуда не возьмись появляется за спиной Сэми.       — Я не вмешиваюсь. Просто хочу предостеречь Вики от надвигающейся опасности.       — По-моему, это одно и то же.       Сэми противоречиво скрещивает руки, а Ади, усмехаясь, качает головой, затем поворачивается и без промедлений заключает меня в дружеские и довольно крепкие объятия, с лёгкостью отрывая от земли.       — Привет, демоница!       — Ади! Не могу поверить, — смеясь, треплю друга за плечо, чтобы ещё раз убедиться, что он реален, хоть и во сне.       — А ты поверь.       — Хвала Небесам! Я так рада, что вы с Сэми встретились.       Ади берёт ангела за руку и коротким властным движением притягивает к себе. Парни, не стесняясь, сладко целуют друг друга в губы. Мои щёки заливаются краской, я немного смущена. Всё же видеть их снова вместе, такими влюблёнными и счастливыми, — это что-то невообразимое и не поддаётся логике. Сэми вдруг подходит ко мне ближе, его взгляд меняется, становится более встревоженным.       — Вики, у нас мало времени. Ты скоро проснёшься. Увы, мы не можем задержаться. Раз я здесь, значит, мои опасения подтвердились, — он сильно сжимает мою руку, что становится больно. — Вики, тебе и вправду грозит смертельная опасность.       — Милый, демоница со всем справится, уверен. Не пугай её так, — деликатно вмешивается в разговор Ади, видя явные перемены на моём лице, на что Сэми сразу отмахивается рукой.       — Ади, пожалуйста, я должен сказать, иначе мои видения разорвут меня изнутри!       — Сэми! В Назарете творятся странности. Скажи, это как-то связано с твоей семьей? Кто-то из них хочет отомстить за твою смерть?       — К сожалению, я не знал своих родителей и не могу всё объяснить. Но могу дать вторую подсказку. Слушай и запоминай. Создатель балауров является личностью очень могущественной и сильной. Его сила обладает разрушительной магией, которую ещё не видели Небеса и Ад. Он жаждет не просто отмщения, он хочет свергнуть короля с трона и уничтожить Назарет. В его подчинении много змей-покровителей, которые строят козни за вашей спиной, желая смерти всем советникам Цитадели. С каждым годом Создатель жил и осваивал магию с разных источников. Но вместе с ней он утратил человечность и теперь не знает ни сострадания, ни пощады, ни боли. И если никто не сможет его остановить, то наступит беспощадная кровопролитная война, которая затянется на долгие годы: «Там, где правил Свет, наступит Тьма. А там, где правила Тьма, наступит Свет».       — Погоди, кажется, я где-то уже это слышала, — внезапно пришло полное понимание. — Ну, конечно, такие слова произносил Мальбонте в моём кошмаре, только они звучали на латыни, но я смогла перевести их в библиотеке, — как гром среди ясного неба, меня вдруг осеняет. — Сэми, ответь, мои кошмары посылал ты?       — Не все. Только те, которые считал важными.       — Как же так! Я думала, что схожу с ума!       — Прости, не хотел, чтобы ты так думала…       — Почему именно на латыни? Я совсем плохо знаю древний язык!       — Скоро всё изменится, именно заклинания на латыни станут твоим ключом ко многим запертым дверям, — моя голова сейчас разорвётся от потока бесконечных вопросов.       — Создатель — мужчина или женщина?       — Мне это неведомо. Хотя я пытался узнать по его энергии, но он всегда маскировался, оказываясь на шаг впереди меня…       — Это может быть Эрагон? — ангел с удивлением на меня посмотрел.       — Разве главный советник не умер?       — Честно говоря, я уже начинаю во всём сомневаться.       — Могу сказать лишь одно — души Эрагона нет в Небытие. Но и может ли быть серафим в Раю, я тоже не знаю.       — А как нам убить Создателя?       — К сожалению, Его невозможно убить, только заточить тьмой, как Шепфа. Но для начала Создателя нужно поймать и заключить в магический круг, где сила четырёх сможет его удержать, но это продлится недолго. Кто-то пострадает, и магия кольца спадёт. Тогда понадобятся силы пяти советников…       — Но у нас нет пятого советника! Получается какая-то бессмыслица!       — Вики, я вижу будущее обрывками. Пазл, который приходится собирать в процессе. Пятый советник скоро объявится сам, хорошо вижу его в цепочке…        Я спросила Сэми, разве возможно предотвратить будущее? Ответ был отрицательный. Можно лишь немного исказить реальность, так сказать, посмотреть на ситуацию под другим углом, и тогда некоторые события в будущем получатся не такими разрушительными, как были в начале — сказал он, будто мудрец. Никаких подсказок касательно линчости пятого советника ангел, увы, не мог мне дать.       — Видеть ясно будущее мне не под силу, прости.       — Это ты меня прости, Сэми! Я просто нахожусь в смятении. Можно ещё вопрос? — он кивнул. — Почему ты ассоциируешь Создателя балауров со змеями?       — Потому что Он умеет управлять разными видами существ. А ещё, пожалуй, умеет выжидать удобного случая, хорошо скрываться в тени. Весьма умелый охотник. Вики, будь осторожна. Никому не доверяй и, главное, не снимай кулон с груди.       Старый друг поведал мне, что когда придёт время, кулон сыграет важную роль. Но когда же наступит это подходящее время? Чёрт возьми! Я совсем запуталась! Моих вопросов становится только больше! Осознав, что не дождусь больше ответов, мотаю головой.       — Сэми, ты, наверное, многим рисковал, чтобы прийти в мой сон и всё рассказать? Не хочу, чтобы из-за меня у вас с Ади возникли проблемы.       — Не волнуйся, с нами ничего не случится.       — Конечно, никому больше не позволю нас разлучить, — Ади обнял Сэми за плечи, и влюблённые с трепетом посмотрели друг другу в глаза. В конце сада что-то медленно загорается, освещая зелень голубым свечением.       — Это портал?       Демон подходит ближе, заботливо заправляя выпавшую прядь мне за ухо.       — Надеюсь, мы ещё долго с тобой не встретимся, — на мой расстроенный вид, Ади лишь по-доброму ухмыльнулся. — Тебе здесь не место. Правда, буду скучать по твоей улыбке, демоница.       — Я тоже буду по тебе скучать, Ади.       Он озорно хмыкает и вопросительно смотрит на своего ангела, как бы говоря: «мы идём?» Но Сэми есть, что ещё сказать, и демон понимающе собирается уходить.       — Хорошо. Подожду тебя в конце сада. Прощай, Вики.       — Прощай, Ади, — произношу шёпотом.       Ади неохотно поворачивается спиной и, чуть сгорбившись, медленно шагает в сторону портала. Хочу окликнуть, остановить его, но понимаю, что это невозможно. Время вышло. Как только демон скрывается в тени деревьев, Сэми внезапно заключает меня в тёплые объятия. Ангел весь дрожит, что я на мгновение теряюсь. Но несмотря на это, тоже обвиваю его за талию, прижимаясь щекой к плечу. Мы простояли так совсем недолго, и Сэми выпустил меня из объятий, его глаза заблестели от слёз. Теперь ангел стоит передо мной в ослепительно белом костюме. Красивое лицо приобрело естественный румянец, глаза светятся, а тёмные волосы от света уличных фонарей переливаются словно серебром.       — Сэми, твоя одежда, крылья… Ты весь светишься!       — Так и должно быть. Моя душа совсем недавно переродилась, никак ещё не привыкну. Но вскоре я смогу стать – ангелом-хранителем, — со всей скромностью в голосе заявляет он, разминая себе белые с красивым оперением крылья.       — Святые небеса! Я так рада за тебя! — от радости хватаю его за руки и сжимаю их крепко. Ладони ангела тёплые и тоже переливаются светом. — Сэми, это просто чудесно! Я так тобой восхищаюсь!       — Не стоит. У каждого из нас свои предназначения. К сожалению, я пока не могу покинуть Небытие из-за Ади.       — Но ведь потом вы ещё долго будете вместе, не так ли?       — Конечно, мы будем очень сильно стараться.       Он смотрит на меня с тоской и нежеланием уходить. От одной мысли о расставании в моей груди с болью сжимается сердце, а к глазам опять подкатывают слёзы.       — Вики, со временем ты со всем разберëшься. Теперь ты не одна.       — Ади стал очень нетерпеливым, — хотелось в последние минуты поговорить о чём-то более беззаботном. — Боится снова тебя потерять.       — Как и я, ведь я очень его люблю.       — А я вас. Пусть у вас всегда всё будет хорошо.       — Мне пора вернуться, а тебе проснуться.       — Берегите друг друга.       — То же самое желаю тебе с Мальбонте. Ваши судьбы крепко переплетены: что бы ни случилось, вы никогда друг друга не потеряете.       — Твои слова согревают мне сердце. Спасибо, что не осуждаешь мой выбор.       — Я не имею на это право. В первую очередь, для нас с Ади важно твоё счастье.       Образ Сэми начинает искриться, рассеиваться прямо на глазах, и я чувствую, словно мои ноги проваливаются куда-то в пустоту. Страх снова потерять друзей волнует сознание, сковывает мышцы тела, я сопротивляюсь изо всех сил. Не хочу просыпаться. Не хочу расставаться. Где-то между гранью реальности и сна ловлю ангела за руку, он легонько сжимает мою холодную от волнения ладонь, тогда его образ становится яснее.       Молила его не уходить, побыть со мной ещё немного. Но он, всё с той же родной улыбкой говорил, что навсегда останется в моём сердце. И что это последняя наша встреча.       — Если тебе будет грустно, просто посмотри на звёзды, — подбодривал он. — Знай, что я с Ади там. Мы всегда рядом и обязательно будем присматривать за тобой.       Вы очень дороги моему сердцу. Я уду бережно хранить вас в памяти,— сквозь слёзы шепчу.       — Мы тоже очень любим тебя, Непризнанная, — Сэми мягко улыбается, отпускает мою руку, и я стремительно падаю вниз. Но ангел неожиданно спускается ко мне, вместе с ним мой полёт замедляется.       — Что-то случилось?       — Напротив, всё хорошо, — он подлетает ближе и, словно боясь, что нас кто-то услышит, шепчет на ухо: —Первым у вас с Мальбонте родится сын, назовите его Азаилом. Имя принесёт мальчику удачу, а я смогу стать его ангелом-хранителем, — услышанное повергает меня в шок, затем в смятение и растерянность, что не в силах выдавить ни звука. — А теперь пришла пора просыпаться…       Медленно открываю глаза и сразу прикладываю руки к мокрым щекам. Сон был настолько реалистичен, что я долго ворочаюсь в постели, пытаясь прийти в себя. Перед глазами то и дело мелькают счастливые лица Сэми и Ади, в ушах стоят их голоса и неподдельный смех. Безумно рада, что они вместе, мои чувства сложно передать словами. Однако, вспомнив про пророчество Сэми, быстро прихожу в себя. Это несказанно портит мне настроение и лишает спокойствия.       «Вики, со временем ты со всем разберëшься, » — не прекращают звучать в голове слова Сэми. Знать бы ещё, сколько у нас этого времени? А если портал откроется в городе и балауры нападут на мирных жителей? Мальбонте удвоил стражу, приготовил магические ловушки и выпустил три сотни субантр. Нет, он не допустит такого исхода. Кто может быть Создателем балауров? Сэми совсем не помнит своих родителей, это так странно. Почему? Что могло случиться? Может, в этом как-то замешана Малика? По-прежнему не исключаю их с отцом причастность к событиям. Потому что стоило появиться Малике на свадьбе старшего брата, как в ту же ночь на меня с Люцифером напал балаур. Совпадение или нет? Но случай в Элизиуме тоже не даёт мне покоя, и те странные слова старика. Иногда у меня не получается думать логически, сметаю все мысли в кучу, от того получается каша в голове. Нужно отвлечься. Провожу рукой вниз, дотрагиваясь до живота. Буквально перед сном мы с Мальбонте говорили о детях, а Сэми сказал, что первым у нас родится сын. Наш маленький ангелочек или демонёнок? Неважно, главное, он будет нашим. Утыкаюсь лицом в подушку и, как глупая, вскрикиваю от радости. Настроение понемногу возвращается в норму. Сонно потянувшись, встаю с постели и иду в душ. Проспала до полудня. Прекрасно. Ну, раз Мальбонте позволил мне пропустить собрание, почему бы и нет.       Весело напевая себе под нос любимую песню, переношу свою трапезу на открытую террасу. Даже стул с собой прихватила. В небе светит палящее солнце, которое приятно обжигает кожу. На душе присутствует какая-то лёгкость и безмятежность. Улыбаюсь, облокачиваясь на высокие перила, сделанные из красного дуба. С левой стороны замка далеко-далеко виднеются чёрные скалы. А с правой стороны стоит священный город под названием Назарет, который занимает большую половину площади земли на Небесах.       Со времён нашего правления природы здесь заметно поубавилось. Это естественно, ведь ангелов и демонов стало значительно больше, соответственно, и построек. Интересно, как горожане отреагируют на поправки в Новом Завете? Надеюсь, сильных разногласий не будет, ведь это для их же блага и безопасности. А наши новоземельские гости ещё здесь? Хорошо, что замок достаточно большой, я почти их не вижу. Надкусив сочное яблоко, опускаю босые ноги на тёплый пол. И чуть ли не подпрыгиваю от неожиданности, когда к моему балкону подлетает чёрный дракон.       — Привет, малыш. Соскучился? — протягиваю руку и чешу ему длинную шею. Дракон от удовольствия фыркает, выпуская из больших ноздрей пар, но продолжает с интересом за мной наблюдать, просто паря в воздухе. — Твои крылья такие лёгкие и бесшумные, нет, ты не дракон, ты — настоящая находка, — протягиваю питомцу на раскрытой ладони красное яблоко, он сразу же его слизывает длинным шероховатым языком, с удовольствием причмокивая между щёк. — Прости, совсем забыла дать тебе имя, — прикладываю руку к груди в знак сожаления. — Но я исправлюсь, честно. Итак, что ты тут делаешь? Тебя Мальбонте прислал? Или ты сам прилетел?       Дракон сильнее взмахивает крыльями, быстро облетает замок вокруг и возвращается с другого края, чтобы мне было удобнее взобраться ему на спину.       — Погоди минутку, мне нужно переодеться.       На этот раз надеваю синий комбинезон свободного кроя с широкими штанами. На ноги удобные сланцы, от туфель в последние дни ужасно болят ноги. Может, я старею? Волосы быстро собираю в высокий хвост, на лицо наношу немного косметики. Полёт получается долгим. Планирую осмотреть город со всех сторон. Хочу убедиться, что всё спокойно и распри между жителями Назарета нет. По пути мне часто встречаются пролетающие субантры. Птицы держатся от нас на расстоянии, предоставляя возможность друг другу изучать местность посреди каждого закутка. Долго кружу в небе. Стражи в округе очень много. Все жители занимаются своими привычными делами, и, кажется, никого не волнует чрезмерное присутствие птиц. Слезаю со спины дракона и осматриваюсь. Мальбонте нигде нет. Он, что, не дождался меня? Странно. Мы же вместе договаривались спускаться в Ад. Да и в Чистилище я не прочь побывать. Ни за что не отказала бы себе в удовольствии понаблюдать за пытками балаура. Трудно противоречить своей природе: с каждым днём моя демоническая сущность даёт о себе знать       — Прости, дружок, тебе нельзя спускаться в Ад. Будет лучше, если ты подождёшь меня здесь.       Дракон послушно опускает голову, в жёлтых глазах плескается едва уловимая грусть. Перебирая на месте от нетерпения большими когтистыми лапами, питомец внимательно наблюдает за мной, когда я подлетаю к краю обрыва. Так, главное — не свалиться отсюда на пол так эпично, как в прошлый раз. Не хочу доставить удовольствие Люциферу насмехаться надо мной. Конечно, я могла спуститься вниз по скале, — путь, по которому ранее меня провёл Мёрфи, но так дорога будет несколько дольше.       Шумно приземляюсь на каменный пол, и от сильного взмаха крыльев все свечи в подсвечниках тотчас гаснут, погрузив зал в кромешный мрак. Упс, неловко вышло. Лёгкий взмах руки, шевеление пальцев в воздухе, и пламя свечей возрождается к жизни. Приятное потрескивание дров в камине ласкает слух, я подхожу ближе, намереваясь согреть руки. За спиной слышатся короткие аплодисменты, а следом саркастичный голос:       — Впечатляет. Однако в следующий раз поставлю железную дверь, чтобы ты научилась стучать.       — Здравствуй, Люцифер.       Дарю ему самую обольстительную улыбку из своего арсенала, а у самой зубы сводит от желания стереть с лица ехидную усмешку.       — Ну, привет, Уокер, давно не виделись. Как дела?       — Как на Марсе.       — Это как?       — Никакой жизни.       Засунув руки в передние карманы брюк, он не сводит с меня пристальных глаз. Оценивает. Изучает. Впрочем, я его тоже. Сегодня Люцифер хорошо причёсан. Даже побрился. Одет в дорогой костюм тёмно-изумрудного цвета. На жилетке золотые пуговицы, а под тканью видна хорошо выглаженная чёрная рубашка с серебряным отливом. Величие его лику придают роскошные красные крылья. Образ элегантного мужчины способен заворожить любую представительницу женского пола. Интересно, кому же достанется такой красавец? Да впридачу с таким несносным характером? Почему я вообще об этом думаю? Мне какая разница? Неловкость от смущения заставляет снова повернуться к камину.       — Кажется, я говорил тебе больше не спускаться в Ад. Что ты здесь опять забыла? — недовольный холодный тон пробуждает дрожь по всему телу.       Молчу. И Люцифер теряет терпение, шагая твёрдой походкой ко мне. Один шаг. Второй. Сердце от волнения отплясывает чечëтку между ребрами. Сейчас он меня прогонит. С чего это? Пусть только попробует! Дьявол уже пересёк черту личного пространства между нами, поскольку я чувствую пьянящий аромат мужского парфюма.       — Вики, я задал вопрос!       — Я пришла сюда с Мальбонте! — не выдержав напора, толкаю его ладонью в грудь, давая всем своим видом понять, чтобы больше не подходил ко мне так близко.       Дьявол осознанно делает два шага назад и одёргивает пиджак, словно моё прикосновение вызвало у него отвращение. Тоже мне, датский король, и притронуться нельзя.       — Забавно, а я здесь его не наблюдаю.       — Мы просто разминулись. И вообще, ты не можешь запрещать мне спускаться в Ад.       — Чушь! — он опустошает содержимое стакана одним залпом, затем ставит его с таким грохотом, что я невольно подпрыгиваю на месте. — Тебе ещё раз напомнить, кто здесь хозяин?!       — Да что с тобой не так? — заметно раздражаюсь, и Люцифера это веселит. Тогда я подхожу к столу и со злости сметаю все бумаги. — Бесишь! — понимаю, что провоцирую, но не в силах совладать с эмоциями. Стул с грохотом падает на пол, глаза пышут огнём, грозясь спалить всё в округе, в том числе и меня.       — Что ты себе позволяешь?!       — Что хочу! И не ори на меня!       — Живо убирайся из моего Ада!       — Не подумаю.       — Упрямая коза!       — Кто? Я коза? — ну это уже неслыханная наглость, сжимаю кулаки и выкрикиваю: — Тогда ты тоже козёл!       Воздух электризуется, сгущаясь над нами плотным кольцом. Мои щёки заливаются огнём, а в груди неприятно сдавливает, что с каждым вдохом становится труднее дышать. Тяжёлый взгляд Люцифера устремляется за моё плечо:       — Вы ведёте себя, как глупые, избалованные дети, которые только и стремятся заполучить внимание друг к другу.       Читая в мужском голосе упрёк, моё сердце юркнуло в пятки и там осталось. Мальбонте стоит в дверном проёме, облокотившись плечом на косяк, и прожигает Люцифера странным нечитаемым взглядом. Впрочем, мужчины оба недовольны присутствием друг друга. Оказавшись в неловкой ситуации, я прокашливаюсь, а физиономия Люцифера напротив искажается в презрительной гримасе. Вчера я обещала Мальбонте не ругаться с ним, и он оказался невольным свидетелем наших препирательств. Но я не виновата! Люцифер сам меня спровоцировал. Твердолобый высокомерный баран! Мне одной от всей этой ситуации стыдно? Надо признать: я совершенно не умею держать себя в руках. Хочу пригвоздить себя к стулу… нет… лучше выпить сто граммов виски. Ай, плохая идея, Вики! Плохая! Облизываю пересохшие губы и как ни в чём не бывало подхожу поприветствовать мужчину. Наши глаза на короткий миг встречаются.       — Мальбонте, ты не дождался меня?       — Утро выдалось насыщенным. Прости. Замотался.       Дарю тёплую улыбку, а сама между делом вдеваю пуговицу в петельку на золотой мантии.       Мне нравится доводить его образ до совершенства. Хотя, мужчина и так выглядит идеально. По привычке тяну руку, чтобы поправить густую чёлку, но вовремя себя останавливаю. Мальбонте ответным жестом мягко и достаточно долго целует меня в щёку. Поцелуй кажется невинным, однако, выходит весьма интимным, чем обескураживает, ведь мы находимся не одни. Он проходит, откидывает край своего плаща и как ни в чём не бывало садится на край стола. Люцифер с трудом сохраняет на лице невозмутимость, перекладывает на противоположную сторону какие-то папки.       — Смотрю, наглости тебе не занимать.       — Наглость города берёт, не так ли?       — Сейчас ты оказываешь пренебрежительное отношение ко мне, — мужчины долго и настойчиво смотрят друг другу в глаза. Буквально кожей ощущаю нарастающее напряжение между ними, но так и не решаюсь вмешаться, боясь сделать хуже.       — Люцифер, почему ты сегодня такой раздражительный? Что-то случилось?       — У меня всё зашибись! Лучше не бывает. Не стоит беспокоиться.       — У тебя здесь довольно душно, как ты работаешь?       — Молча, с наслаждением.       — Где твоё гостеприимство? Может, хотя бы угостишь нас чаем?       — Я вас не приглашал, так что чай в замке выпьете.       — Так и думал, — Мальбонте намеренно выдерживает паузу и с любопытством рассматривает надпись на бутылке, тем временем Люцифер поднимает стул с пола. У самой Сахара во рту. Не дожидаясь позволения хозяина, подхожу к графину, наливаю воды в кристально чистый стакан и протягиваю Мальбонте, ощущая спиной прожигающий до костей взгляд. — Спасибо, милая, что бы я без тебя делал, — молча улыбнувшись ему в ответ, тоже утоляю жажду водой.       — Какого лешего вы оба здесь?! Я же сказал, будут результаты — сообщу, — вмешивается Люцифер, явно недовольный нашим присутствием.       — Твои псы слишком долго допрашивают балаура, терпение заканчивается, — из складок чёрной мантии Мальбонте вытаскивает небольшой свёрток бумаги с красной крупной печатью и кладёт на стол. — Кроме того, мне надоели ваши необоснованные ссоры с Вики, так что я хочу освежить твою память.       — Как раз с моей памятью всё отлично! Лучше научи свою женщину правильно себя вести.       — Эй! Вообще-то, я всё ещё здесь! И ты первый начал! — киплю от возмущения, но, встретив строгий взгляд Мальбонте, сразу умолкаю.       — Ты, что, в адвокаты заделался? Вечно таскаешь с собой какие-то бумажки.       — Осмотрительность никогда не помешает.       — Да-да…— Люцифер с раздражением срывает печать, разворачивает свиток и быстро пробегается глазами по строкам. — Спасибо. Освежил память. Советую больше не тыкать мне ей в лицо!       — Твой сарказм сейчас не уместен. У тебя есть ещё какие-то вопросы по поводу пребывания Вики в Аду?       — У меня и до этого не было никаких вопросов. Слезь с моего стола! Сейчас же!       — Я не расслышал внятного ответа.       — Тогда купи себе слуховой аппарат, — криво усмехаясь, Дьявол упирается руками в стол. — Повторюсь, у меня всегда отменная память. Особенно, когда подписываю какую-то бумагу, где я не припомню, что документально находился в твоём подчинении, отчитываясь перед тобой здесь. Я напомню, что на должность советника Цитадели меня назначил не ты, а городской Совет, с твоей стороны был предложен только контракт, условности которого меня удовлетворили и всё. А держать в Чистилище тварь я согласился лишь потому, что изначально это было моей идеей, ибо мне не все равно, кто за всем этим стоит, — Люцифер громко стукнул донышком стакана по каминной полке, да так, что большая часть расплескалась по полу. — Не нравится мой метод допроса? Забирай своего заключённого! Пусть его допрашивают твои люди или сам главнокомандующий, слышал, он совсем без тормозов у тебя. Я излагаюсь внятно? Господин, вам всё понятно?       — Мне понятно только одно — в мире ничего не меняется, — даже после многозначной тирады Люцифера Мальбонте не спешит вставать. Его взгляд излучает силу, власть и непоколебимость духа. Взгляд Люцифера тоже ни в чём ему не уступает. Мужчины абсолютно разные, но упрямства им обоим не занимать. Неожиданно Мальбонте произносит: — Pacem in anima tua, et mille salvus erit circa te.       — Non enim te indica mihi de mundo, dimidium-genus!       Мальбонте горько усмехается, встаёт, демонстративно отряхивая мантию от пыли. Хотя стол в кабинете кристально чист, за исключением разбросанных на полу бумаг. Клянусь, когда-нибудь я засяду в библиотеке и изучу от корки до корки всю латынь. Начинает раздражать, что порой не улавливаю сути их разговора.       — А ещё говорят, что мужчины создают бардак в доме. Ну да, конечно. Всегда знал, что это женщины его создают. Терпеть не могу бардак! Поэтому никогда не женюсь, — продолжая тихо бубнить себе под нос, Люцифер поднимает стул, затем садится на корточки, бережно собирает с пола разбросанные мною документы, а когда встаёт, то сразу отряхивает брюки от невидимых соринок. Прежде чем сесть в кресло, Мальбонте тоже стряхивает с сидения какую-то невидимую пыль и наконец, удобно расположившись, несколько минут молчит, невольно слушая ворчание хозяина дома.       Улыбаюсь. Тридцать лет с ним живу и всё равно убеждена, что его педантизм — болезнь. Однако не думала, что Люцифер тоже страдает этим редким видом расстройства. Кажется, моё мнение о том, что мужчины разные, ошибочно, и это начинает пугать. Собрав документы в небольшую стопку, Дьявол вдруг меряет меня очередным недовольным взглядом. Неловко отвожу глаза, очередной камень в огород женщин, больше слушать не готова.       Надо чем-то отвлечься. Подхожу ближе, беру со стола слегка помятый документ и внимательно вчитываюсь в строки.       «Отныне Ад приравнен К Небесам.       Король Преисподней вместе со своей доверенной свитой может посещать Небеса, когда соизволит. Все советники Цитадели имеют право спускаться в Ад в любое удобное для них время. Права заверены подлинными подписями, поставленными на крови. Оглашены и подтверждены городским Советом. Оспариванию не подлежат.       Пометка: в случае внезапной смерти одного из советников разрешено рассматривать и вносить новые правки».       Столько документов было составлено, что все сразу не упомнишь. С некой задумчивостью потираю бровь и снова перевожу взгляд на мужчин, которые почему-то долго молчат.       — Люцифер, тебе удалось вытянуть полезную информацию из балаура?       — Удалось, но не так много, как хотелось. Я не виноват, что эти твари лишены всяких человеческих чувств! —мужчина помешивает кочергой дрова в камине. Яркий огонь освещает его лицо, красный блеск в пронзительных глазах становится ещё ярче и опаснее. Мальбонте иронично скрещивает руки на груди, намереваясь ответить, но Люцифер опережает. — Мы испробовали все варианты пыток, чтоб вы знали. Балаур стоически терпел боль. Ха! Я бы легион собирал таких безжалостных сильных существ.       —Так вот зачем тебе церберы и контракты на Земле: горишь желанием создать новый легион, — Мальботе скорее утверждает, чем спрашивает, в тёмных зрачках горит неподдельный огонь.       — Короля делает свита. Тебе ли это не знать, — сухо процедил Люцифер, садясь на стул и весело улыбаясь, стал подëргивать ногой. Мой мозг пронзает нехорошая догадка, от которой всю душу выворачивает наизнанку, и я спрашиваю на выдохе, почти шёпотом:       — Люди продают тебе свои души?!       «Молю, скажи нет!»       «Не вздумай, смотреть на меня с осуждением в глазах!»       Люцифер поворачивает голову и больше не желает общаться со мной мысленно, продолжает:       — За свои алчные душонки люди назначают вполне высокие цены, а я не скупой. Чем больше у меня душ, тем веселее моим слугам. Вы только вдумайтесь, ради своих самых сокровенных желаний смертные готовы продать мне не только свою душу…       — Заткнись! Хватит! — грозно скалюсь, упираясь обеими ладонями в стол, мысленно представляя Дьявола горящим в огне. Как его кожа горит, медленно покрывается волдырями, и он весь корчится от боли. Кровь приливает к моим щекам, на лбу выступает испарина, а кончики пальцев начинают покалывать.       — Уокер, ты решила спалить мне стол? — Люцифер весело усмехается, такая идея его явно забавляет. — Так уверяю, на нём ничего ценного нет.       — Тебя!       — Меня? — он искренно этому удивляется, а потом заливается громким хохотом, что меня начинает трясти. — Ты забыла, что я рождён в огне?       — Плевать! Что с тобой стало? Как ты спишь по ночам?       — Прекрасно сплю, да не один.       — Не знала, что ты такой циник!       — Ой, только не строй из себя святошу!       Его слова действуют на меня, как красная тряпка на быка. С нечеловеческой силой я переворачиваю стол. На ладони вспыхивает огонь, быстро сформировавшись в большой шар. Но тут же гаснет, когда Мальбонте перехватывает его на лету. Чёрная пелена перед глазами. Я толкаю его в сторону, пытаясь вновь воссоздать силу, так что мужчина решает взять меня за плечи, развернуть к себе и слегка встряхнуть, скажем, привести в чувства. Куда там: я нахожусь в диком бешенстве. Кажется, что никто не способен меня остановить, но чем сильнее я сопротивляюсь, тем больше оказываюсь в плену его рук. Я, как ягнёнок, попавший в лапы льву: выгляжу храброй, но слабой.       — Пусти! Я надеру ему задницу!       — Прекрати вырываться, твои попытки бесполезны.       Мальбонте крепко держит меня за запястья, отчего тоже начинает злить. Не могу совладать с нахлынувшими эмоциями и впиваюсь ногтями в мужскую грудь, да так сильно, что от усилий они начинают неметь, а ткань мантии хрустеть. Мальбонте сжимает челюсть, но стоически терпит боль. Противостояние длится недолго: моя хватка слабеет с каждой секундой. Тогда он упирается лбом в мой лоб, вынуждая закрыть глаза.       — Вики! Будь благоразумной. Сейчас не время и не место, лучше побереги силы для наших врагов.       — Ты что? Одобряешь происки Дьявола?       — Отнюдь, но и противиться не обязан. У каждого живого существа своё предназначение в этом мире. Люцифер не исключение.       — Ты что, надо мной издеваешься?! Или вы оба сговорились?!       — Может, хватит говорить, словно меня здесь нет! — Люцифер громко стукнул кулаком по столу, что я почему-то вздрогнула, вжавшись в Мальбонте всем телом. Вместо моей вспыльчивости появилось чувство осознания, стыда и ощущения того, что я потеряла контроль над собой. Он встал, шумно отодвигая ногой стул, который, качаясь, вновь упал на пол. — Какого лешего ты взбесилась?! А? Это моя работа, я вообще не обязан отчитываться перед вами! Ясно?       — Мне жаль, я была лучшего о тебе мнения, — старательно бью Люцифера в самое сердце. Искренне надеясь, что его каменная броня не выдержит и осыплется к чертям собачьим. Дьявол нисколько не меняется в лице, лишь глаза загораются жутким огнём. Нет, это не тот мужчина, которого я знала.       — Уокер, прости, что разочаровал. Ну, ничего, с этим чувством тоже как-то живут.       — Оставим пересуды. Мы теряем время.       — Хорошо. Я успокоилась. Теперь можешь отпустить.       — Уверена?       — Я же сказала, что да, — под прицелом внимательных глаз растираю покрасневшие и немного онемевшие кисти рук, затем подхожу к камину, беру железную тяжёлую кочергу и начинаю ей помешивать тлеющие дрова. Рыжий огонь согревает лицо и руки, а языки танцующего пламени завораживают и отвлекают от дурных мыслей.       — Люцифер, какие новости?       — Прежде чем проглотить свой ядовитый язык, балаур успел назвать три места обитания своих сородичей. Полагаю, тебя больше всех волновал именно этот вопрос?       — Верно. Сейчас я отправлю Зигзу за картой. Обсудим план. Сегодня ночью, предположительно, будем выдвигаться к холмам. Застанем тварей врасплох.       — Чудненько! — Люцифер громко хлопает в ладоши. — Давненько мои адские псы не выходили на охоту.       — Я тоже полечу с вами, — ставлю кочергу на место и, не обращая внимания на перепачканные в саже руки, поворачиваюсь к ним лицом.       — Нет, Вики, ты останешься в замке.       — Ну уж нет! — от возмущения заявляю я. Солгала, что успокоилась.       — Здесь будешь в безопасности, и это не обсуждается, — приходится взять себя в руки, подхожу ближе к Мальбонте и с надеждой заглядываю в глаза.       — Я понимаю, что ты волнуешься, но я уже взрослая девочка и сама могу принимать решения.       — Если считаешь себя взрослой, то и рассуждай по-взрослому. На момент моего отсутствия в городе кто-то из двоих советников обязан оставаться в его стенах: следить за порядком и решать неотложные дела в Цитадели. Так что я решил, что в Назарете остаëшься ты с Торендо.       — Зачем ты всё время так делаешь?!       — Делаю что?       — Заставляешь меня терпеть присутствие серафима?!       — Во-первых, не заставляю. Во-вторых, на мой взгляд, вы подружились.       — Ложь!       От моего голоса пламя в камине начинает дрожать, грозясь вот-вот потухнуть, затем вмиг загорается сильнее. Ярче. Опаснее. В зале веет запахом калёной сосны, становится слишком душно, что мои щёки заливает жаром. Мальбонте тихо вздыхает, массируя пальцами виски, выглядит он немного уставшим. В этот момент Люцифер внезапно подходит к нам.       — Я дико извиняюсь, что вмешиваюсь…       — Нет, лучше сейчас отойди! Иначе…       — Иначе спалишь прошивку моего кожаного дивана или сломаешь ещё один стол?       — Я ещё не придумала, но обязательно что-нибудь сделаю!       — Кстати, у тебя причёска растрепалась.       — Иди к чёрту!       — Спасибо, я уже дома, — хлопаю его по руке, которой он пытался дотянуться до моих волос. Что за вопиющая наглость? Люцифер достает из кармана брюк чистый носовой платок, вначале протягивает мне, видимо, чтобы стëрла сажу с пальцев, но я отказываюсь. — Я согласен с Мальбонте, тебе стоит остаться в стенах города.       — Вы полетите вслепую на кровавую бойню, а мне приказываете отсиживаться за стенами замка?       — Мы не знаем, сколько прячется балауров в Вороньих пещерах, и будем действовать по обстоятельствам.       — Вики, сколько мне ещё раз повторить, чтобы до тебя наконец дошло? — холодный утвердительный тон Мальбонте не предвещает ничего хорошего, чем заставляет меня негодовать. Эмоции кипят внутри обжигающей лавой.       — Уокер, согласись, ты в меньшинстве.       Теряю дар речи. Да что они себе позволяют? Совсем недавно были готовы друг другу глотки перегрызть, а сейчас выступают против меня единым фронтом.       — Кстати, мне птичка на хвосте принесла, что на вас в купели напали из портала два десятка балауров, это правда?       — Твои птички несколько запоздали с посланием.       — Плевать! Почему я узнаю обо всём последним?       — В мои обязанности не входит доносить до каждого советника текущие события. Этими полномочиями наделён мой главный советник Торендо, сейчас серафим с головой занят письменными делами, а тебе стоит чаще бывать в Цитадели.       — А мои дела в Аду, кто ими будет заниматься?       — Это твои проблемы, не мои. У меня своих обязанностей предостаточно. Если тебя так интересует жизнь на Небесах, тогда стоит научиться правильно расставлять приоритеты, — Мальбонте забирает свёрток со стола, быстро скручивает в трубочку и убирает в складки своей мантии.       — Господин, лучше оставь свои нравоучения за стенами моего Ада, — в обращении явно прозвучала издёвка. Однако Мальбонте спокойно пропускает её мимо ушей.       Люцифер проходит к длинному шкафу с книгами, тянется рукой наверх и достаёт с полки свëрнутую в тубус карту.       — Когда перебьём всех шавок, то их хозяин сам себя покажет. Тогда я собственноручно оторву ему крылья и сверну шею. Какая прелесть, ещё одна грешная душа пополнит мою внушительную коллекцию.       — Самоуверенности тебе не занимать, смотрю. Ещё ничего не сделал, а уже кичишься подвигами, — не удержавшись, отвешиваю Люциферу порцию своего яда. Надо же мне как-то снимать напряжение. Но мужчины слишком заняты изучением карты местности, что мои слова просто повисают в воздухе, медленно растворяясь.       Ну и ладно! Голова разболелась не на шутку, чувствую непреодолимое желание бежать. Решительно направляюсь к выходу и открываю дверь.       — Вики, ты куда? — окликает меня позади встревоженный голос Мальбонте. Я ещё на него злюсь, поэтому не оборачиваясь сухо цежу:       — Прогуляться, здесь до тошноты душно.       — Не маячь мне тут без надобности по запретным коридорам!       — Не волнуйся. Я разберусь!       — Тебе прошлого раза было мало?       — Люцифер, оставь её. Не сейчас.       Мужчины возвращаются к деловому разговору. Сговорились, не иначе. Придя к этому умозаключению, сильно хлопаю за собой дверью. Немного полегчало. Зачем мне крылья, если я совсем не хочу летать? Короткий шаг превращается в бег. Быстро скрываюсь между стенами коридора. Немного отдышавшись, дальше уже иду не спеша. Мальбонте не следует за мной, наверное, желает, чтобы я остыла. Так даже лучше: не хочу с ним разговаривать. Глубоко в душе понимаю, что он меня любит и всячески пытается уберечь. Но порой его чрезмерная забота делает меня по-настоящему слабой и беспомощной в решении каких-то проблем. Провожу рукой по шершавой стене и с силой бью кулаком. Старая штукатурка мгновенно сыпется белыми хлопьями мне на голову и плечи. Проклятье! Чертыхаясь, брезгливо отряхиваюсь от пыли и краски. К чёрту всех! Без твоего разрешения обойдусь! Мне очень нужно поговорить с тем стариком. Остаётся вспомнить дорогу, ведущую к Чистилищу. Давай, Уокер, шевели извилинами! Сначала нужно повернуть направо, пройти длинный коридор, затем ещё раз свернуть направо. Намеченный мной путь оказался верным. Едва делаю шаг в сторону тюремных камер, как знакомый голос окликает меня:       — Вики! Это ты?       — Да.       — Привет! Я сразу тебя узнал со спины.       — Здравствуй, Мёрфи! Какая неожиданная встреча, давненько не виделись.       Мёрфи, сцепив руки за спиной, быстро шагает в мою сторону. На его лице сияет тёплая, даже радостная улыбка. Я улыбаюсь, невзначай поправляя выпавшую прядь за ухо.       «Причёска у тебя растрепалась,» — в голове ещё крутятся обидные слова. Вот ведь заносчивый засранец!       — Рад тебя видеть.       — Я тоже, — ярость, обуявшая меня ранее, стала сходить на нет. — Как поживаешь?       — Работаю. Слышал про нападение в купели. Ты как? Не поранилась?       — Нет, можно сказать, мы с Мальбонте отделались парой царапин.       — Это хорошо, что тебя есть кому защитить, — и как бы вспоминая, где мы находимся, Мёрфи спрашивает: — А что ты делаешь в Чистилище?       — Ээ, зашла поговорить с одним из заключённых. Люцифер разрешил, — вру и не краснею.       — Странно, хозяин не давал мне никаких поручений касаемо тебя.       — Может, ещё не успел. Только сейчас с ним говорила.       Мёрфи изучающе поворачивает голову набок, широкие ноздри раздуваются, а на фоне горящего факела, висящего на стене, жёлтые глаза ещё сильнее переливаются янтарным цветом. Они притягивают, завораживают, словно магнит, и, кажется, проникают в самую душу. Стараюсь придать лицу невозмутимый вид.       — Вики, нехорошо врать друзьям.       Друзьям? Мы с Мёрфи виделись всего ничего, а он уже считает меня своим другом? Странно. Но, разумеется, мне приятно это слышать. Ведь настоящих друзей у меня почти не осталось. Да и никаких не осталось. Прискорбно, конечно. Стараюсь больше об этом не думать. Теперь испытываю ещё больший стыд за то, что солгала.       — Признаюсь, Люцифер не знает, что я здесь. Прости.       — Я уже это понял, — притягательная улыбка становится шире, обнажая ровные белые зубы. Видимо, Мёрфи очень рад, что наконец призналась.       — Как ты понял? По глазам?       — Глаза — это зеркало души, — подтверждает он, складывая руки на груди. — Они никогда не врут. Утверждение банальное, зато правдивое. К тому же я почуял твоё волнение и услышал, как участилось сердце, обычно это бывает при сильном волнении. Или когда твой собеседник старательно скрывает правду.       — Мёрфи, ты теперь стражник в Аду?       — На самом деле, у меня много обязанностей, и я здесь не один. Вики, прошу прощения, но без позволения хозяина я не должен впускать в Чистилище никого из посторонних. Особенно, после того случая с тобой Люцифер ужесточил все правила.       — Разумеется, не хочу, чтобы из-за меня у тебя возникли проблемы.       Мёрфи с благодарностью улыбается, затем наглухо закрывает большую железную двухстворчатую дверь. Следом снимает с шеи увесистую связку ключей, быстро, почти не глядя, выбирает ловкими тонкими пальцами нужный для него ключ. Вставляет в замок и решительно поворачивает несколько раз. Ну и как прикажете мне теперь туда попасть? Просочиться сквозь стены? Интересно, а я так могу?       — Вики, с кем ты здесь на самом деле хотела увидеться?       — Со стариком… Да ладно, проехали уже.       — Нет, подожди, мне самому уже стало интересно. Можешь подробно его описать?       Приходится кратко описывать внешность заключённого и предположительное место его клетки. Мёрфи долго молчит, задумчиво теребя пальцами длинную серëжку на ухе.       — Вики, я совсем недавно заступил на службу к Люциферу, но уже успел изучить весь список грешников. Здесь даже предположительно никого похожего по твоему описанию нет.       — Да быть того не может! — теперь я начинаю волноваться ещё сильнее. — Старик же был в клетке, даже говорил со мной. Вернее сам с собой. Кстати, на плече у него был странный знак в виде птицы или чего-то подобного, было трудно разглядеть в полумраке.       —Уверена? Может, что перепутала?       — Нет, я же спятила! — не удерживаясь, огрызаюсь.       — Тогда я могу ошибаться и чего-то не знать. Тебе стоит спросить об этом Люцифера.       — А по-другому никак? Честно говоря, сегодня мне не хочется больше с ним встречаться, — глубоко вздыхаю, и Мёрфи смотрит на меня с сочувствием.       — Давай поищем ключника.       — Ключник? А кто это?       — Старый демон. Только он не любит, когда его так называют. Ключник служил ещё при Сатане и был ему верным советником. Сейчас демон управляет почти всеми делами в Аду, когда Люцифер подолгу отсутствует на Земле.       — Да, собирает несчастные души людей.       — Тебя это огорчает?       — Скорее приводит в бешенство! Люцифер очень изменился и не в лучшую сторону, совсем его не узнаю.       — Может, ты изначально его плохо знала, или он открывался тебе не весь? — хочу поспорить, но, задумавшись, начинаю теряться в догадках.       — Мёрфи, с чего ты решил, что ключник нам поможет?       — Ну, у нас с ним хорошие доверительные отношения, — цербер мягко подталкивает меня в сторону лестницы, ведущей куда-то вниз.       — А что внизу?       — Комнаты для отдыха.       — Тебя, правда, могут наказать? Я не хочу этого.       — Вики, вижу, как ты сильно волнуешься при упоминании этого старика, а значит, для тебя это важно. Не волнуйся за меня, я что-нибудь придумаю.       — Я помогу тебе с этим.       — Не парься.       Надеюсь, Люцифер об этом не узнает. Иначе нам обоим не сносить головы. Впрочем, почему я должна его бояться? Демоница я или кто?       — Нам обязательно спускаться в темноте? Мне совсем не хочется ломать ноги.       — Ой, извини, дело привычки.        Мёрфи потягивается на носочки и нажимает на рычаг в стене. Раздаётся щелчок, и подвальное помещение освещается неоновым красным цветом. На стенах образуются различные символы, каждый из них переливается разноцветными лампочками. Каждая ступенька, по которой мы спускаемся, загорается ярким светом.       — Ничего себе! Здесь как в ночном клубе, — хихикаю и тут же себя останавливаю. Надо вести себя как можно тише и осторожнее.       — Никогда не обращал на это внимание.       Мёрфи по-хитрому улыбается, поддерживая меня под локоть, чтобы я ненароком не споткнулась за болтовнëй и не полетела кубарем вниз. Лестница длинная. Ступеньки широкие. Вниз смотреть страшно, кажется, ей нет конца. Мёрфи мне нравится: интересный парень. Хочу узнать о нём больше. Задаю первый возникший в голове вопрос:       — Слушай, а у тебя есть девушка? — он останавливается, в глаза не смотрит, проводит пальцами по шершавой ребристой стене.       — Девушки нет. Почему спрашиваешь?       — Ну, ты молодой. Весёлый. Красивый.       — Ты считаешь меня красивым?       — А разве ты себя таким не считаешь?       Вопрос на вопрос. Прекрасно. Мы улыбаемся друг другу, отчего я смущаюсь, как семнадцатилетняя девочка.       — Церберы — верные стражи и надёжные друзья своим хозяевам. Так или иначе, мы слуги. Нам нельзя заводить семью.       — Звучит скверно, это похоже на добровольное рабство. Моему возмущению нет предела.       — Нет, не совсем так. Мы вольны в своих желаниях, но долг служить превыше. У меня есть хороший старинный друг — Ингвар, он много веков служил богу Ямы, был ему преданным и покорной слугой. В знак доброй воли хозяин освободил его от прямых обязанностей и отпустил. Мы теряемся на свободе, и Игвар долго не мог свыкнуться с такой мыслью, точнее привыкнуть к тому, что только он хозяин своей жизни. Прошли долгие годы, прежде чем Ингвар нашёл себе новое призвание. Встретил девушку. Полюбил. И они поженились.       — Красивая история. Надеюсь, они действительно счастливы.       — Но мы очень давно с ним не виделись, — Мёрфи с досадой поджимает губы и кивает головой в сторону. — Кстати, мы пришли.       — Кто ещё там ко мне пожаловал?! —раздаётся недовольный голос, что мурашки невольно ползут по спине. — Вот что за наглые сущности! Вечно не даёте старику вздремнуть в свой законный обеденный перерыв!       — Что-то я передумала знакомиться с ключником. Пошли обратно.       — Не переживай, он только с виду грозный, потом сама убедишься. Идём, трусиха!