Хранители города Назарет

      Осталось для полной убедительности громко топнуть ногой, признаться, с трудом сдержалась. Торендо, поставив локоть на край стола, положил руку под подбородок, продолжая смотреть на меня нечитаемым взглядом. Не выдержав томительного молчания, усмехнулась, скрещивая руки на груди:       — Намерены отговаривать?       — Отнюдь, вы взрослая женщина и вольны сами принимать решения, — едва не растерялась от такой прямолинейности.       — Кажется, в ваших словах кроется какой-то подвох?       — Вики, давайте вы для начала присядете и мы всё спокойно обсудим.       Слова Торендо прозвучали скорее как просьба, чем вопрос. Не дожидаясь ответа, мужчина жестом руки указывает на стул, стоящий возле себя. К собственному удивлению, повинуюсь, молча садясь рядом. В голове творится полная неразбериха. Устало потираю виски, думая, как действовать дальше. В тот момент серафим ненавязчиво, почти деликатно ставит рядом бокал красного вина, который прежде успел заполнить. Проглатываю сухой комок в горле, понуро опуская глаза в пол. Медлю. Нервно сминая пальцами край голубой скатерти.       — Вики, не мучайте себя излишними вопросами, лучше выпейте вина, это успокаивает. Знаете, обычно я не пью в полуденные часы…— Торендо чуть замялся под моим пристальным взглядом, затем продолжил: — Честно говоря, я вообще редко пью. Но если хотите, составлю вам компанию.       — Хочу, — произношу не думая, на выдохе, почти тихо.       — Славно.       Торендо, скромно улыбнувшись, берëт бутылку со стола, медленно наполняя содержимым второй бокал. Делает мужчина это механически. Уверена, он совсем не хочет пить, возможно, им движет желание поддержать меня в трудную минуту. Это странно, мы совсем мало общаемся.       Наконец, он поднимает бокал со словами:       — Благодарю хозяйку дома за гостеприимство и возможность отобедать вместе.       — Право, не стоит, — но прежде чем чокнуться бокалами, с настороженностью убираю руку, а Торендо вопросительно выгибает бровь. — Мальбонте не одобряет моё желание злоупотреблять алкоголем без веской причины.       — Ах, — на пару секунд мужчина перевёл задумчивый взгляд, как бы размышляя о чём-то. — Уверен, что он вам желает только лучшего, а лучшее у него — это вы, — я смущённо опустила глаза, а он продолжил: — Впрочем, не волнуйтесь, Вики, я ничего ему не расскажу. Только с одним условием.       — И что вы требуете взамен?       — Не требую — прошу. Могли бы мы с вами перейти на «ты»? — я удивлённо выгибаю бровь. Такого поворота событий точно не ожидала. И, ничего лучше не найдя, задаю встречный вопрос:       — Простите, но как вы себе это представляете? Вы же намного старше, боюсь, это будет неправильно.       — В мире ангелов и демонов годы – это лишь пройденный временной отрезок. Время не несёт в себе ничего, кроме обретённого опыта жизни. А если судить по меркам человека, то мы с вами знакомы довольно давно и имеем одинаковый статус, чтобы пренебречь правилами этикета. К чему все эти условности?       — Всё же это весьма странно…       — Ничего странного. Неформальные беседы располагают и снимают напряжение между собеседниками. К тому же можно найти общие интересы, говоря на нейтральные темы…       — Хорошо, я согласна с вами, то есть… с тобой…       — Благодарю.       На лице мужчины появилась лучезарная улыбка, когда мои щёки залились горячим румянцем. Мы звонко чокаемся бокалами, после чего я, забыв о приличиях, выпиваю содержимое одним махом, буквально в пару глотков. Сладкий и насыщенный вкус вина согревает горло, мгновенно растекаясь приятным теплом по грудной клетке. Буквально неделю назад я считала Торендо убийцей и предателем, а сейчас выпиваю и веду с ним беседу за обеденным столом, как ни в чём не бывало, будто и не было между нами стольких лет недомолвок и непонимания. Ещё раз убеждаюсь в правдивости поговорки: — «Никогда не говори никогда».       Торендо ставит недопитый фужер на стол и вдруг меняется в лице, становится серьёзным, отчего я напрягаюсь.       — А теперь, что касается вашего намерения отправиться вслед за Мальбонте и Люцифером.       —Я по-прежнему настроена решительно.       — Не сомневаюсь. Упрямство — чрезмерная и неблагоразумная настойчивость. Несомненно, такая черта характера хороша, в умеренной форме. Например, к пути поставленной цели или достижению определённого успеха, мечты, — на мгновение он отводит взгляд к окну, как бы размышляя о чём-то, но вскоре продолжает: — Вики, у монеты всегда две стороны. Иногда необдуманное упорство может привести к слабоволию, иными словами вы сейчас пользуетесь им вследствие нервного напряжения и переутомления, и ничего хорошего из этого может не получиться.       — Торендо, мы же договорились перейти на «ты»? — я улыбаюсь, позволяя мужчине расслабиться.       — Прошу прощения, привычки сложно искоренить сразу. Итак, о чём я? — серафим задумчиво потрепал себе бородку. — Ах, да… Вики, ты знаешь путь к Вороньим пещерам?       — Н-нет… Я не успела изучить карту, — змейка недоумения забралась под кожу, причиняя там несвойственный дискомфорт. — А ты знаешь?       — Увы, нет. Никто не знает, кроме Люцифера.       — Вот как? Думаешь, он там бывал?       — Скорее всего, много читал книг, изучал географические карты, объекты и различную местность. Насколько мне известно, Люцифер имеет пристрастие к истории с самого детства. Ты не знала?       — Знала, но не придавала этому особого значения… — я отвела взгляд к камину.       — О чём задумалась?       — Считаешь, что Люцифер из-за своей осведомлённости вызвался помогать?       — Может, да, а может и нет… Как я уже ранее говорил, его мотивы мне не понятны, — Торендо, закинув руки назад, стал медленно ходить по залу, тем временем я сижу на стуле. Усталость. Недосыпание. Нервы и алкоголь сделали своё дело. Ноги стали ватными, а извилины в голове с трудом крутили шестерёнками. Я принялась пить крепкий чай с лимоном, надеясь поскорее привести себя в чувства и разложить беспокойные мысли по полкам.       — Что тебя по-настоящему беспокоит, Торендо?       — После инаугурации Люцифер около десяти лет не поднимался в свет. К чему вдруг такое рвение помогать Небесам?       — Он много времени проводит в Аду, это его дом. Да, я согласна с тем, что он мало интересуется жизнью на Небесах. Однако это совсем не значит, что ему безразлична судьба Назарета и его жителей, — передумав есть овсяное печенье, я лишь разломила его пополам. — Как-никак Люцифер один из четырёх советников Цитадели. Знаю, он бывает ленивым, эгоистичным и даже заносчивым, но чувство долга для него превыше всего.       — И всё же я не верю в такие резкие перемены. Ты в курсе, почему Люцифер часто спускается на Землю?       — Да, мне известно, что он коллекционирует души людей, —быстро прочищаю горло, — я уверена, что Люцифер не связан с нападениями Балауров и появлением паука-охотника в Цитадели. Конечно, он обладает огромной силой и могуществом, но у него нет способности создавать чудовищ, которых раньше и не существовало. Таких способностей нет даже у Мальбонте и у тебя, наверное…— я вопросительно уставилась на мужчину, но тот лишь отмахнулся рукой.       — Допустим. Тогда зачем ему собирать легион?       — Для меня это тоже загадка. Правда, у меня есть одно предположение…       Каменное, почти невозмутимое лицо упирается в меня любознательным взглядом. Я вздыхаю, снова откидываясь на спинку стула.       — Люцифер очень долго добивался возможности вернуть себе законный трон. Всем известно об этом. Ад для него не просто дом, но и всё, что осталось от памяти отца. Да, они плохо ладили между собой. Возможно, между ними было много недопонимания, уважения, любви… И всё же родная кровь — не водица. Люцифер — перфекционист, к тому же умён и прекрасно понимает, что если на Небесах случится политический переворот, то Ад будет следующим в списке. Поэтому он держит оборону, укрепляет свои войска, как это делает Мальбонте. Вот только ему, видимо, не достаточно своих сил, ну, или он себя недооценивает. Поэтому заключает контракты и призывает церберов с другого мира.       — Возможно. А что если Люцифер как-то причастен к случившемуся здесь и в Элизиуме? Не то чтобы я подозревал…лишь рассматриваю разные варианты…       — Исключено! — от возмущения я чуть не выронила чайную ложку, которой мешала сахар в чае. — Прости, но это звучит абсурдно! Люцифер не убийца младенцев и не мазохист запирать самого себя в магической клетке, от которой сам пострадал не на шутку. Торендо, я много лет его знаю: он ни за что не пойдёт на такое.       — Предателями чаще всего становятся те, которые являются самыми близкими и…       — Нет, это не про Люцифера! Я даже рассуждать на эту тему не хочу.       — Напрасно. Подумай о том, как часто он задевает Мальбонте. Намеренно ковыряет старые болячки, провоцирует на разные виды эмоций. Зная о том, что, если Мальбонте сорвется с цепи, то остановить его сможешь только ты, и мы знаем, каким методом.       — Люциферу не нужен железный трон Назарета! — заверяю я решительно, чувствуя, как наши дебаты всё сильнее накаляют атмосферу в помещении.       — Кто знает? Может, ты ошибаешься?       — Усидеть на двух стульях одновременно даже ему не подвластно!       — А может, дело не в самом троне… Может, дело в тебе?       — Ч-что? При чём тут я? — я чуть не захлебнулась от изумления. С каждым разом прямота серафима меня поражает. Даже не знаю, радоваться этому или начинать злиться.       — Мужчины не терпят соперничества. Особенно, если дело касается одной женщины, которую они любят.       — Так, пришла пора внести ясность. — прежде чем продолжить, открываю окно, чтобы глотнуть свежего воздуха и собраться с мыслями. — Между нами с Люцифером ничего нет кроме дружбы, это ясно?       — Более чем. Только это твои мысли и желания, а что касается его желаний, то тут мы можем лишь предполагать. К тому же…— Торендо прерывается и делает продолжительную многозначительную паузу, заставив меня гореть от любопытства. Словно получив желаемое, он продолжает: — Вики, не стоит упускать из виду одну немаловажную деталь. Люцифер — сын своего отца, а Сатана всегда незримо стоял возле человека, искушая и соблазняя его в грех. Ведя брань против Шепфа, Его Церкви, верующих. Да, нога Сатаны никогда не спускалась на Землю, но он обладал широкими полномочиями, и у него всегда было на службе множество поручителей и исполнителей.       — Откуда тебе об этом известно?       — Не только у Мальбонте есть повсюду свои глаза и уши, — заявляет он с гордостью, чем ещё больше навевает мрака.       — Это какая-то бессмыслица… — испытывая ноющую боль в висках, я принялась их массировать. — Люцифер не похож на своего отца, он совсем другой.       — Однако дьявольские козни никто не отменял. Он хитёр и изворотлив, словно уж на сковородке…       — То же самое можно сказать и о тебе! — я повысила голос, отчего Торендо резко выпрямил спину, словно от удара хлыста. — А может, это ты являешься Создателем балауров?       — Я?! Зачем мне это?! — в холодном голосе мужчины появилась тень недовольства. А меня внезапно осеняет мысль. Почему я раньше не задавалась таким вопросом?       — Ты — серафим и относишься к самому высшему ангельскому чину, можно сказать, являешься последователем Шепфа.       — Допустим, что это меняет?       — Многое. Ты умеешь открывать и запечатывать порталы. Проводить ритуалы. Обладаешь огромной силой воли, магии и влияния. К тому же тебе интересно правление, нравится власть, и ты с удовольствием берёшь на себя все полномочия и обязанности на момент отсутствия Мальбонте в городе, — с каждым словом лицо серафима мрачнеет, и теперь я жалею, что подняла эту тему. Но отступать назад бессмысленно. Раз начала, имей смелость довести свою мысль правильно, до конца, иначе рискуешь показаться собеседнику глупой. — Торендо, может, ты тайно состоишь в какой-нибудь политической коалиции, которая намерена свергнуть короля с трона, а затем самому с радостью занять почётное место? — вслед за моим вопросом повисла гнетущая тишина. Я только слышала отчётливый ритм своего сердца, гулко бьющегося в груди. Серафим кашлянул в кулак, как бы собираясь с мыслями, затем медленно выпрямился на стуле, стирая с лица всякие признаки человеческих эмоций. Его лицо стало холодным, безжизненным, когда он заговорил.       — Вики, я, конечно, ожидал от тебя услышать какие-то подозрения, но обвинять меня в тайном подстрекательстве против правителя, каком-то злом умысле, и считать жадным до власти… это очень серьëзное обвинение.       — Торендо, я просто…       — Нет, я не закончил…— непривычно строгий голос заставил меня в нерешительности умолкнуть. — Я тридцать лет служил верой и правдой Назарету. В конце концов, я был одним из первых свидетелей его зарождения. Да, в значительной степени я беру на себя много обязанностей, того требует моё чувство долга и воспитание. Однако я никогда не рассматривал свою кандидатуру в роли правления. Потому что быть правой рукой господина — уже великая честь для меня, и большего я не осмелюсь желать, — Торендо категорично, по-военному отчеканил каждое слово, что я растерялась, совсем не ожидая подобного тона. Его приведённые аргументы показались довольно убедительными, мне было уже нечем крыть. Обвинять все мастера. Вот только для этого нужны неоспоримые факты, которых у меня сейчас нет.       Поэтому, не в силах что-либо добавить, отвернулась к камину. Тишину нарушил сильный раскат грома, заставляя меня подпрыгнуть на месте. Вслед за ним хлынул ливень, да с такой силой, что за окном стало ничего не видно, кроме белой пелены тумана. Торендо подошёл к распахнутому окну, закрыл на затвор и слегка задвинул за собой плотные шторы.       Позабыв про наши споры, я стала ещё сильнее беспокоиться за внезапный отлёт Мальбонте с Люцифером. Правильно ли мужчины составили план? Всё ли хорошо продумали? Не поспешили? Войску предстоит долгий путь, а сейчас на улице холодно. Сыро. Мерзко. В такую слякоть может случиться непредвиденное. Одежда, тяжёлые доспехи, оружие усложняют задачу, ведь в сырость они промокают, ржавеют. Наверное. Как долго драконы могут продержаться в небе и остаться незамеченными? Хорошо ли ориентируются в пространстве? Столько вопросов и ни одного ответа. Пора признать, я ничего не смыслю в военных вопросах. А если бы полетела, то наверняка стала бы обузой. Какой прок от меня? Я сто лет не вылетала за черту города, едва ориентируюсь в этой местности и, если окажусь за пределами, то даже с подробным описанием карты заблужусь. Географический кретинизм вступил в силу.       Стоит вспомнить, какой я была изнурённой после перелёта с долины Виктории и обратно в Назарет. Вряд ли я вынесу трое суток в пути на спине дракона в холодный моросящий дождь, без возможности сделать привал. Ещё больше закапывая себя домыслами, едва не забыла о присутствии Торендо. Мужчина молча сидел за столом, лишь изредка постукивая длинным указательным пальцем по стеклянной ножке бокала. Выглядел он слегла подавленным, отстранённым. Тень грусти омрачила и без того бледное лицо. Я почувствовала укол совести. Мальбонте в хороших дружеских отношениях с Торендо. Он всегда хорошо о нём отзывается. Не было дня, когда он мог усомниться в своём друге. Раз мой мужчина ему доверяет, значит, и я должна научиться это делать.       — Торендо, я должна извиниться перед тобой. Просто столько всего навалилось. В эти дни я сама не своя.       — Понимаю. Обижаться не стану, не переживай. К тому же обиды имеют свойства разрушать гармонию в душе. Угощайся, — Торендо протянул мне конфету, которую взял из хрустальной вазы. Улыбнулась, посчитав этот жест нашим маленьким шагом к перемирию.       — Мои любимые с шоколадной начинкой и цельным фундуком.       Какое-то время мы пьём чай со сладостями под звуки дождя за окном и тихим, но приятным потрескиванием дров в камине.       — Думаешь, от меня будет больше проку здесь? — смотрю внимательно в серые с хитрецой глаза, между делом комкая зелёный фантик в руке.       — Ты — советник Цитадели, твой первостепенный долг — служить и защищать Назарет, отстаивать интересы его жителей, — серафим подаётся грудью вперёд, чтобы рукой дотянуться до грозди чёрного винограда. — Подумай, Вики, ведь это прекрасная возможность доказать себе и окружающим, что ты не просто так заслужила почётное звание. Что тебе небезразлична судьба бессмертных и ты хочешь быть неотъемлемой частью всего этого.       — Ты прав, я слишком долго отлынивала от дел. Я хочу быть полезной, но не знаю, с чего начать.       — Начни с малого. Созови Совет после ярмарки.       — Созвать Совет? Это ты называешь малым?       — Общение напрямую — это первый ключ к успеху. Будь доброй. Терпеливой. Внимательной. Контролируй свои эмоции. Научись слушать и не перебивать. Где надо — окажи содействие в решении данной проблемы, не взирая на должность. Все эти способы помогут тебе заручиться хорошим отношением и окажут положительное влияние на жизнь.       — Спасибо за дельный совет. Однако такими делами занимается Мальбонте на протяжении долгих лет. А я… не обладаю таким богатым жизненным опытом и навыками общения как он.       — Мальбонте провёл в заточении почти три тысячи лет. Для всех он был изгоем, не видящим ничего кроме тьмы и ощущения привкуса мести. Так о каком жизненном опыте идёт речь? Всё, что мы видим сейчас, является результатом не только его усилий измениться, но и твоих. Ты смогла разглядеть в нём много положительных качеств, разбудить свет, научиться видеть не только плохое, но и хорошее. Ты подарила Мальбонте надежду, — слова серафима пробудили во мне глубокие воспоминания, я отвернулась, украдкой смахивая слезу. — А теперь ты должна научиться верить в себя, потому что именно от твоей внутренней веры зависит то, как ты будешь реагировать на внешние обстоятельства.       Серафим встал, подошёл к камину, выложенному голубыми изразцами, и упёрся в свет взглядом.       — Считаешь, жители Назарета захотят меня слушать и тем более делиться своими проблемами?       — Совет Цитадели — руководящий орган, а у его представителей самый высокий авторитет, распространяющийся на весь город Назарет и не только. У горожан не будет выбора ослушаться приказа, тем более противиться. Конечно, многие придут из тайного любопытства, но нам и этого будет достаточно.       — Кстати, как отреагировали ангелы и демоны на внесения в Новый Завет? Нарушения были?       — Незначительные. Но мы сразу пресекаем любые попытки ослушаться приказа, — Торендо тяжело вздыхает, как бы показывая, что опечален чем-то иным. Я протянула руки к огню, взяла в ладони язычок пламени.       — Так, что тебя на самом деле беспокоит?       — К сожалению, не многие благоволят нашим требованиям. Хотя и наслышаны о трагическом происшествии в Элизиуме.       — Как они не поймут, что мы стараемся уберечь их бессмертные души?!       — Небесная иерархия не привыкла, когда их ущемляют в правах и держат в жёстких ограниченных рамках. Безграничная сила, власть, узурпаторство Мальбонте разрушили все их приоритеты, рассуждения и взгляды на будущее.       — Торендо, это правда, что ты хорошо владеешь мечом? — решила сменить тему.       — Чистая правда.       — Тогда почему не применяешь свой опыт на практике? Уверена, ты многому можешь научить. Например, практиковать искусство боя в школе Непризнанных.       — О, нет, я давно далёк от всего этого. Тем более Непризнанных есть кому учить.       — Речь о Геральде?       — Верно.       — Мы давно с ним не виделись, как он?       — В здравии и полон сил. Всё время твердит, что ты была его самой лучшей ученицей.       — Геральд преувеличивает. Я часто отлынивала от уроков и нарушала целый свод правил на Небесах.       — Ты спасла демону жизнь… Он благодарен тебе, поэтому будет всегда на твоей стороне, какой бы ты ни была упрямой и непокорной.       Кажется, это было так давно. Некоторые события невозможно стереть из памяти. Натягиваю на плечи вязаный кардиган и всматриваюсь в мерцающий огонь, вспоминая себя Непризнанной.       В этот момент дверь шумно распахнулась, и в обедню вошëл высокий, широкоплечий и довольно крепкого телосложения юноша — ангел. В военной экипировке наперевес с мечом. Взгляд холодных голубых глаз из-под чёрных длинных ресниц прошёлся мимо нас по залу, внимательно осматриваясь по сторонам, словно в поисках кого-то или чего-то. От неожиданности я обомлела, теряя дар речи, а Торендо положил руку на мою плечо, чуть наклонился и прошептал:       — Вики, не волнуйся, мы ещё вернёмся к разговору, — сказав это, серафим резко изменился в лице, будто за одну секунду стал совершенно другим, и повернулся к ангелу. — В чём дело, Дагон?! Кто позволил тебе так бестактно врываться в личные апартаменты господина?       — Прошу прощения, — воин быстро убрал меч в ножны и виновато склонил голову, как бы осознавая, что допустил непростительную ошибку. Было непривычно видеть Торендо таким строгим, я решила сгладить острые углы.       — Дагон, ты можешь говорить.       — Благодарю, госпожа. Дело в том, что я нигде не могу найти Мальбонте.       — Ввиду некоторых обстоятельств он покинул пределы Назарета…       — Как? И давно? Почему я не в курсе? — Дагон удивлённо перевёл взгляд на Торендо, смотря на него странным взглядом, отчего у меня закралось предположение, что между мужчинами присутствует напряжение. Которое не просто читается, оно буквально искрится в воздухе. Серафим неоднозначно улыбнулся, невинно пожимая плечами.       — Мальбонте спешил, поручив доклад мне, но в связи с непогодой решил отложить его на завтрашний день.       — И это всё?! Торендо! Мне нужно было доложить об этом ещё вчера!       — Дагон, ты забываешься! Я — старший советник Цитадели, имей уважение обращаться ко мне по статусу.       — Прошу прощения, серафим Торендо, право, как я мог забыть, — юноша учтиво поклонился, а потом, сверкая доспехами, гордо вздëрнул подбородок. — Но вы тоже забываетесь. Я старший главнокомандующий армии и обладаю высокими полномочиями, которыми советую не пренебрегать.       — Не забывай, благодаря кому ты заслужил это место, дерзкий мальчишка!       Торендо намеревался подойти к Дагону ближе, но я, боясь неуместной потасовки, попыталась его остановить, положив ладонь на грудь. Мужчина замер, смотря на меня удивлëнными глазами.       — Торендо, прошу тебя успокоиться.       — Я спокоен.       — Мне так не кажется, — его сердце совершало немыслимые кульбиты в груди, а цвет потемневших серых глаз выдавал волнение и что-то ещё, что я не в силах была прочесть. Осознав, что позволила себе лишнего, убрала руку, а когда повернулась, то Дагон молча стоял, наблюдая за нами. — Не знаю, что между вами случилось, но сейчас не место и не время выяснять отношения! Дагон, я полагаю, ты чем-то обеспокоен? По каким причинам ищешь Мальбонте?       — Вообще-то, вы правы, случилось… Право, я даже не знаю, с чего начать.       — Говори же!       Юноша, как будто вспоминая о чём-то, разом побледнел и, глядя на графин с водой, судорожно сглотнул. Я хотела подойти к столу, чтобы предложить ему попить, но Торендо меня опередил, быстро протягивая Дагону заполненный до краёв стакан. С благодарностью ангел выпил воду одним залпом. Тем временем серафим ободряюще похлопал его по плечу.       Он прочистил горло и вдруг заговорил спокойным, лишённым волнения голосом:       — Мы стоим на страже порядка и спокойствия города днём и ночью. Я первым должен знать обо всём, что происходит, особенно, когда господин покидает стены Назарета.       Меня кольнуло неприятное предчувствие, холодком пройдясь меж лопаток. Очень похвально, что он такой ответственный и исполнительный, но нетерпение и предчувствие страшного не давали мне толком вздохнуть.       — Мы делали вечерний обход и случайно в низине оврага, неподалёку от вашего замка нашли без каких-либо признаков жизни тело… ангела… Мальчика кто-то убил.        — Не ходи вокруг да около!        — Сейчас тело погибшего ангела находится в Небесном лазарете. Никто не знает причину смерти этого ребёнка.       У меня не осталось слов, только мысли. Колени подкосились, и я обречённо рухнула на стул. Торендо в недоумении стал расхаживать по залу.       — Каким образом мальчик оказался в той местности? Эта часть территории отведена замку, она закрыта для местного населения?       — Ах, если бы я только знал… Нам лишь известно, что кто-то из родителей ослушался приказа и отпустил мальчика гулять одного.       — Ваша прямая обязанность не допускать такого! Куда смотрели твои часовые?       — На Небесах бесчинное количество бессмертных. Моих воинов много, но в силу непогоды, далеко не каждый успевает вовремя сделать обход.       — Мальбонте выпустил три сотни субантр вам в помощь! Значит, вы плохо справляетесь со своими обязанностями, раз упустили из вида одного мальчика, да ещё на чужой территории! А если это был наш враг? Вы допустили непростительную ошибку!       — Весь день не стихает проклятый ливень! Туман. Кругом ни зги не видно, а субантры и без того слепые. Они вообще плохо слушаются нас.       — Это уже неважно! Мальбонте не станет тебя даже слушать!       Торендо подошёл к Дагону и хорошенько встряхнул того за плечи.       — Глупец! Ты хоть представляешь, какое наказание тебя ждёт, если он узнает о твоей халатности?! А он узнает, не сомневайся, и тогда даже я не смогу помочь, понимаешь?       — Мне не нужна твоя помощь, я готов понести любое наказание! — Дагон сбросил с себя его руки и прошёл к окну, устало потирая переносицу. — Я не могу раздвоиться, находясь в двух местах одновременно! Я весь день провёл в городе, подавляя восстание митингующих. Откуда мне было знать, что подобное случится!       — Незнание не освобождает от ответственности!       — Хватит с меня твоих нравоучений.       Дебаты мужчин продолжались, но я их больше не слушала, думая совершенно о другом. Стоило Мальбонте отлучиться, как первая кровь окропила землю Назарета. Бедный мальчик… Большое горе для родителей — пережить смерть своего дитя. Кто посмел?! Балауры? Пауки-охотники? Ведьмы? Их Создатель? Сколько закрытых дверей, и нет ни одного подходящего ключа к замку, чтобы выбраться из замкнутого круга. От волнения начинаю переставлять пустые тарелки на столе. Внезапно перед глазами возникает лицо маленького Бонта. Серые глаза заливаются светом, он по-доброму улыбается с такими маленькими милыми ямочками на щеках. Нет! В груди неприятно сдавило, тарелка выскользнула из пальцев, звучно разбиваясь о пол. Как ошпаренная кипятком, вскакиваю с места и, не глядя на мужчин, направляюсь к двери. Но в этот момент мне резко преграждает путь Торендо, отчего я едва не врезаюсь ему в широкую грудь. В недоумении высоко задираю голову.       — Вики, я могу узнать, куда ты собираешься?       —М-мне нужно увидеть… тело мальчика…       — Не уверен, что в такую погоду это разумно.       — Отсиживаться здесь я точно не буду. — не удостоив ответом, толкаю его плечом, проходя мимо. Он отходит, но говорит мне в спину:       — Путь к лазарету лежит через заколдованное озеро, расположенное в лесу. Масштабы его слишком внушительные. Сейчас идёт проливной дождь с сильными перепадами ветра, а уровень воды поднялся на 3-4 метра…       — И что с того? Если придётся плыть, я поплыву. Не вижу в этом проблемы!       — Дело не в этом. Лететь одной будет небезопасно, есть вероятность потерять координацию в полёте, заблудиться в лесу или, что ещё хуже, встретиться лицом к лицу с нашими врагами.       — Вообще-то, можно полететь в сторону от восточного направления, там расположены высокие старые постройки, стены которых обнесены магической защитой, да и ветер через них гуляет не такой сильный как на открытой местности.       — Дагон, не вмешивайся, пожалуйста!       — Ладно-ладно, — юноша вскинул руки в знак капитуляции.       — В обход, так в обход. Знаю, где это, полечу на Драгуне, — пытаюсь снова обойти мужчину, но его настырность не знает границ. Я недовольно фыркнула, скрещивая руки на груди.       — Хватит! Это уже не смешно!       — Вики, путь в обход тоже не безопасен. Впрочем, я всё равно не отпущу тебя одну.       — Как ты уже говорил, я не маленькая девочка, и тем более не твоя пленница, чтобы удерживать меня силой. Уйди с дороги по-хорошему, иначе.. — на моих руках вспыхнула тьма.       — Вижу, что настроена решительно, тогда, — Торендо вскинул руку, как в ту же секунду в ней оказался золотой посох, — я полечу с тобой, и без разговоров.       — Со мной? На драконе?       — Нет, открою портал, так будет быстрее.       Наверное, это лучше, чем ничего. Обедня озарилась яркой вспышкой света. Как только портал затянулся, серафим сильно побледнел и стал медленно оседать на пол. Но крепкие руки Дагона подхватили обессиленного мужчину, и он повёл его к распахнутому окну, из которого дул свежий мокрый ветер.       — Не надо. Я сам.       — Прекрати упрямиться, ты едва держишься на ногах.       — Простое переутомление… сейчас пройдёт.       — В последнее время ты часто прибегаешь к магии. Я… начинаю волноваться за тебя.       — Давай потом об этом поговорим.       Мужчины перешли на шёпот, и дабы не мешать их разговору, я отошла в сторону. Но, влекомая любопытством, медленно совершаю шаги вперёд, и до меня успевают долетать обрывочные фразы. Конечно, простой человек бы их не услышал, так как они произносились едва уловимым шёпотом. Я слегка повернула голову на бок, внимательно вслушиваясь в разговор:       — Торендо, почему ты помогаешь ей? Зачем по-прежнему опекаешь? О ней уже есть кому заботиться…       — Так нужно! Тебя это не касается!       — Касается! Потому что ты мой…— как назло в эту секунду раздаётся громкий раскат грома, и последующие слова теряют весь смысл предложения. Что значит «по-прежнему»?       Тем временем разговор мужчин продолжается.       — Прошу, не используй столько магии. Я начинаю волноваться за твоё душевное состояние…       — Со мной будет всё хорошо, не волнуйся. — Торендо устало потëр переносицу.       Озадачившись, я едва не забыла, где нахожусь. Тусклые лампы. Серые безжизненные стены, покрытые многовековыми непроницаемыми трещинами. Пахнет стерильностью и медикаментами. Ничего не изменилось, всё было как тогда, словно происходило со мной вчера. Последний раз я была в Небесном лазарете после окончания войны, когда приходила попрощаться с погибшими телами родных и близких мне людей.       От пережитых воспоминаний перед глазами поплыло. Вынуждена облокотиться на прохладную стену. В тот злополучный день было так много смертей, что в палатах не хватало места и работники лазарета просто оставляли окровавленные тела бессмертных в коридорах прямо на полу, в спешке покрывая белыми простынями.       — Но почему именно под белыми простынями?       — Мёртвые заслуживают того достоинства и уважения, которое мы можем им предложить, прежде всего, — внезапно раздаётся за спиной тихий спокойный голос Торендо. Оборачиваюсь, смотря на мужчину растерянным взглядом. — Неужто я произнесла это вслух?       — Не страшно. Белый цвет в ритуальном понятии символизирует праведность души, которая предстанет вскоре перед создателем. Также белое ритуальное покрывало служит защитой от негативной энергии во время путешествия по загробному миру.       — Благодарю за разъяснение.       — Как твоё самочувствие?       — Лучше всех, что не скажешь о тебе. Вики, в этой части крыла довольно душно, давай пройдёмся по коридору.       — Хорошо. А где Дагон?       — Он заступил на ночное дежурство.       — Похоже, вы с ним очень близки?       — Не так близко, как хотелось…       — А кем вы приходитесь друг другу? — Торендо неожиданно остановился, повернулся ко мне бледным, удивлённым и одновременно оскорблëнным лицом.       — Вики, ты задаёшь не совсем уместные вопросы.       Дурная привычка сначала говорить, потом думать. Куда я лезу? Личные отношения — это святое. Как вообще мой язык повернулся такое спросить, но любопытно же. Торендо горько вздохнул и устало потёр шею.       — Это не то, о чём ты подумала.       — Да?       — Дагон — мой младший брат, я за него в ответе и теперь переживаю ещё сильнее.       — Почему?       — Ибо поручился за него перед Мальбонте, а теперь… может, он в последний раз заступает к нему на службу.       — Не переживай, я поговорю с Мальбонте. Может, удастся его уговорить и он смягчит наказание.       — Сомневаюсь. Брат допустил непростительную ошибку — смерть мальчика, пускай убийство произошло и не по его вине… Мальбонте такое не прощает…       — Да, я знаю, он очень любит детей…       — Дело не только в этом… Как я после всего этого буду смотреть ему в глаза?       — Послушай, я уверена, твой брат ни в чём не виноват. Тем более Дагон сказал, что на момент убийства он с войском подавлял восстание мятежников… Я думаю, что собранный митинг был отвлекающим манёвром… Так что я всё равно поговорю с Мальбонте.       — Благодарю. Кстати, мы пришли.       Я растерянно посмотрела на дверную табличку с надписью «морг». Правила морга на Небесах практически не отличаются от земных, разве что ритуального погребения нет. Когда душа отправляется в конечный пункт, тела ангелов и демонов после вскрытия кремируют, помещают в особые вазы и относят в храм, а прах демонов спускают в подземные склепы. С момента кремированния мамы я ни разу не приходила, чтобы почтить её память. Столько лет прошло… Смогу ли я когда-нибудь простить себя за её смерть? Боль в области виска заставила меня приложить руку к голове.       — Вики, ты выглядишь уставшей и бледной… Зачем тебе на это смотреть, ты и так многое перенесла.       — Нам нужно узнать причину смерти. Возможно, будут какие-то подсказки, кто смог совершить такое ужасное преступление.       — Полагаю, что это не все причины, по которым мы здесь находимся?       — Ты прав, мне нужно узнать личность погибшего мальчика… Вдруг там находится тело Бонта?       — Бонта?       — Тот симпатичный сероглазый мальчишка, сын Ровены…       — Ах, да…       — Он ведь тоже ангел, я подумала…       — Вики, Ровена никогда не отпустит сына гулять одного, особенно в такую погоду, — говоря это, Торендо протянул мне белый халат.       — Я должна сама убедиться.       — Бонт послушный домашний ребёнок, хорошо учится, а всё свободное время проводит в мастерской, занимаясь резьбой по дереву.       — В мастерской?       — Две недели назад Мальбонте распорядился выделить большое помещение для одарённых детей, как Бонт. Их обучает мастерству настоящий гуру искусства, ты не знала?       — Вроде он упоминал об этом однажды. Видимо, я не придала этому особого значения, — задумалась на мгновение, потупив взгляд в стену. — Знаешь, Бонт мне нравится: у него светлая добрая душа, а Ровена кажется хорошей воспитанной женщиной…       — Ровена не только хорошая и прекрасная мать, но ещё и очень умелый целитель, которые редко встречаются в нашем мире.       — Я знаю… После моего чудесного исцеления мы давно не виделись.       — Ровена с сыном сейчас гостят у её родителей. Из-за нападения Балауров, которое повлекло за собой множество смертей, а также соглашения о новых пунктах в Завете многие горожане были вынуждены отказаться от своих планов и вернуться в свои родные обители.       — Мне жаль, но это будет для их же безопасности…       — Безусловно.       Дрожащими пальцами я застегнула последнюю пуговицу на халате, и мы вошли. В морге пахнет химическими средствами. Стоит смертельный холод и пугающая тишина. Процедурный стол кристально чистый, рядом аккуратно выложены в ряд хирургические инструменты, переливающиеся на свету словно чистым серебром. Демоны быстро привыкают к низким температурам, да и к любым погодным условиям. Однако я не могу переключиться, меня заметно трясёт, что зуб на зуб не попадает. Пытаюсь отвлечься и ещё раз внимательно осмотреться по сторонам.       — А где патолог? — спросила тихо, почти шёпотом, как будто мёртвые могут меня услышать.       — Полагаю, что на обеденной трапезе.       — Но уже вечер.       — Время здесь течёт совсем иначе.       — В морге так много холодильников, а мы сможем сами, не дожидаясь врача, разыскать тело мальчика? — ближе подхожу к рабочему столу, заметив, что на нём почти нет ничего, даже стационарного компьютера. Хотя, к чему удивления, мы же находимся на Небесах, а всеми инновационными технологиями привыкли пользоваться только люди. — Может, данные о вскрытии находятся в журнале или сам акт о смерти?       — Вики, мы ничего трогать не будет.       — Почему? Предлагаешь просто так стоять и ждать?       — В Небесном лазарете существует определённый свод правил. Ты знаешь, что они разнятся с правилами на Земле. Даже будучи советниками Цитадели, мы не можем пренебрегать своим статусом. Если ты замёрзла — походи. Разомни мышцы. Порой такой метод помогает, — вкрадчивый голос мужчины буквально пригвоздил меня к полу. Ощутив горький привкус дежавю, я кисло поморщилась. Раньше я бы ни за что не поверила, что у Мальбонте с Торендо столько общего. Они словно две стороны одной монеты, только с разным изображением. Серафим пристально посмотрел мне прямо в глаза, словно ожидая последующего вопроса.       — Я думала, что вы давно урегулировали этот вопрос?       — К моему великому сожалению, нет.       — Неужели всё так серьёзно?       — Более чем, — Торендо, пряча в глубине серых глаз какое-то скрытое уныние, провёл рукой по кристально чистой поверхности стола, словно собираясь с мыслями. — Вики, ты знаешь, что одним из первых основателей Небесного лазарета был… Эрагон?       — Ну, об этом как-то вскользь упоминал Геральд в школе Непризнанных, — я старательно избегала взгляда, теперь было непривычно, даже неловко обсуждать с ним Эрагона. Особенно, после того, как мы немного сблизились. — Погоди. Есть что-то, чего я не знаю?       — Ещё задолго до титула старшего советника Эрагон был священнослужителем в Небесном святилище.       — Вот как?       — Да. Он проповедовал идею подавления, искоренения всех негативных эмоций, а также теорию всепрощения. Чтил заповеди и веру в нашего создателя — Шепфа.       — Мальбонте рассказывал, что Эрагон был больше всех приближён к Шепфа… Это так?       — Полнейшая правда. Мальбонте знает это с моих слов.       — Лично я не знала его так хорошо, как ты, но тогда в Цитадели Эрагон показался мне излишне честолюбивым и убедительным, что ли.       — Хорошо рассуждать о добродетели — ещё не значит быть добродетельным, а быть справедливым в мыслях — ещё не значит быть справедливым на деле. А мудрость можно приобрести, но мудрость можно и утратить…       — Так что заставило Эрагона изменить взгляды на жизнь и встать на путь господства?       — Кто знает… Он всегда был скрытным. Ни с кем не делился своими планами, мало кому доверял и мало к кому прислушивался, — с этими словами Торендо поправил рукав золотого камзола. — Впрочем, на самом деле, причин может быть много. Думаю, одна из главных — это смерть его младшей сестры, как мы знаем, погибшей от руки отца Мальбонте. Тогда Эрагон был, одним словом — убит горем, и долгое время жил, одержимый лишь одной местью. Но Шепфа сам предпочёл вмешаться, о дальнейших событиях ты знаешь…       Торендо, рассказывая, всё время смотрел прямо перед собой, как будто видел это собственными глазами. Похоже, оно так и было. Боясь вновь представить хоть на секунду, что пережил тогда Мальбонте маленьким мальчиком, я сжала ладони в кулаки, до боли впиваясь ногтями в кожу.       — В таком юном возрасте остаться без родителей. С разрушенной судьбой, верой, разделённый на две сути, навечно лишённый света, оказавшийся запертым в заточении, уже ужасное наказание!       — Вики, мне понятны твои возмущения и боль. Но моей вины в том неправосудии нет. На тот момент я даже не состоял в Совете, в отличие от Эрагона, он первым возглавил Совет.       — В Цитадель избираются сразу четыре, а то и пять советников от городского Совета. Почему ты приобрёл статус позже остальных?       — Скажем так, изначально я не был инноватором, одержимым идеей делать всё, что меняет мир к лучшему. А Эрагон чуть ли не с рождения желал мирового господства и был одним из первых основоположников наложенного Вето.       — Вето? Речь идёт об отмене закона Неприкосновения?       — Верно. Мира между ангелами и демонами, где ангелам нельзя вторгаться на территорию демонов и демонам, соответственно, тоже. Ангелы и демоны — две противоположности сознания, у них разное предназначение, и поэтому они должны существовать по отдельности. Не говоря уже о том, чтобы встречаться, влюбляться, строить планы на будущее…       — Хорошо, что сейчас действует закон Неприкосновения. Все равны. И все счастливы, — вздохнув, я всё же последовала совету Торендо, шагая по моргу туда-сюда, то и дело согревая руки горячим дыханием. Серафим, никак не реагируя на холод, облокотился спиной на стол, о чём-то глубоко размышляя. — Эрагона давно нет. Какое отношение он имеет сейчас к сложившейся ситуации с Небесным лазаретом?       — Среди основных служащих лазарета, а также среди священников есть те, кто был приближен к Эрагону с самого начала и верен по сей день его идеям.       — Как это влияет на горожан и советников Цитадели?       — В связи с заточением Шепфа в камень, и тем, кто следует идеям Мальбонте, запрещено посещать общие склепы и молиться за души умерших в Небесном храме.       — Даже свечку за упокой и здравие поставить близким и родным нельзя? — из моего рта вырвался стон отчаяния, но ироничный взгляд серых глаз мгновенно привёл меня в чувства.       — Вики, если ты забыла, мы находимся не на Земле. Ты — демон, а демоны не посещают храмы.       — Чушь! Я не слуга Ада и вольна быть там, где желаю!       — Конечно, если того требует твоя душа, — я замялась под вопросительным взглядом мужчины.       Ну, что я скажу? Ведь до тех пор, пока я не умерла, душой оказавшись на Небесах, я росла в религиозной семье и верила в абсолютно другого Бога. В того, кто способен творить чудеса на земле, излечивать людей, влиять на их судьбы. Верила в ангелов-хранителей, которым нужно защищать души смертных, когда возникает какая-то опасность.       Я вздёрнула подбородок повыше, скорчив презрительную гримасу.       — Дай угадаю, Небесный храм тоже основал Эрагон?       — Его отец… Давным-давно Габриэль был священнослужителем и свято верил в своего Создателя. Хоть Он никогда не ступал на землю и не являл лик своим детям.       — Ладно ты, я и Мальбонте, про Люцифера я вообще молчу, у того вообще веры ни в кого нет, кроме себя любимого. Но запрещать ангелам молиться и посещать склеп демонов — несправедливо! — я чуть ли не крикнула от возмущения. — Разве они виноваты в выборе жить в мире и согласии, где правит только вера, любовь и равновесие?       — Конечно, не виноваты. Каждый в праве выбирать, где ему быть и во что верить, и никто не имеет права судить его за свой выбор.       — Неужели невозможно найти компромисс? Как-то урегулировать по-мирному этот вопрос?       — Вики, ты знаешь Мальбонте лучше всех, его отношение к Шепфа, особенно к тем, кто по сей день проповедует его веру… Боюсь, ничего не решится мирным путём и будет только хуже…       — Я найду решение и не отступлюсь от задуманного! — сначала Торендо ответил мне удивлённым взглядом, потом по-доброму улыбнулся.       — Вижу цель и не вижу к ней препятствий?       — Именно. — я громко шмыгнула носом. — Проклятье! Как же тут холодно..       — Потому что ты много нервничаешь… К тому же плохо спала.       — Хороший сон — непозволительная роскошь в наше время.       Торендо покачал головой, когда вместо слов я чихнула дважды, ещё сильнее растирая окоченевшие от холода бёдра.       — Право, я устал на это смотреть, — оттолкнувшись от стола, серафим подошёл ближе. Я немного растерялась, но с места не сдвинулась.       — Вики, ты — демон, и совершенно не должна мёрзнуть…       — Вообще-то я только учусь.       — Магия демона разнообразна и сложна, согласен. Если хочешь, я научу тебя контролировать температуру своего тела.       — Разве такое возможно?       — Возможно всё… Было бы желание.       — Звучит интересно, а что мне нужно делать?       — Сперва дать своё позволение, а потом следовать моим инструкциям.       — Будет больно?       — Больно? Очень странно слышать от демона такой вопрос.       — Почему это?       — С давних времён демоны могли вселяться в простых смертных. В результате люди начинают говорить на разных языках, впадать в безумную ярость и проявлять сверхчеловеческую силу. Демоны — прислужники Ада, они мастерски умеют истязать грешников, причинять невероятную и мучительную боль над телом, душой и разумом. Сами они не чувствуют боли, они вообще могут ничего не чувствовать, когда отключают свои эмоции, — услышать подобное, а особенно представить, меня всю как ушатом ледяной воды окатили.       — Торендо, ты же знаешь, что я была рождена человеком, зачем мне такое говорить?       — Я лишь хочу напомнить тебе, кто ты есть сейчас и на что ты способна. А обладая ещё и разрушительной силой Мальбонте, ты можешь убивать одной лишь силой мысли.       — Что? Но я больше никого не хочу убивать!       — Балауров ты не щадила.       — Это совсем другое! Бездушные твари желают нам смерти. Я говорю про других сущностей… ангелов, демонов… серафимов, — замялась, отводя взгляд в сторону.       — Это ты сейчас так говоришь…— голос мужчины внезапно сменился на тихий и в то же время завораживающий шёпот, даже где-то интригующий, я не могла пошевелиться и внимательно слушала.       — Что ты этим хочешь сказать?       — Мы не знаем, кто на самом деле является Создателем крылатых монстров, а если это тот, кого мы хорошо знаем?       — Кстати, об этом…— я с интересом провела пальцем по длинной с зазубринами ножке скальпеля, на ощупь металл был холодным и гладким. Тогда, чтобы получше разглядеть хирургический нож, я взяла его в руки. Немного собравшись с мыслями, решительно подняла голову, внимательно всматриваясь в серые с прищуром глаза. — Торендо, кто делал зачистку тел в городе после окончания войны?       — Полагаю, санитары лазарета…       — Ты лично видел тело Эрагона после случившегося?       — Нет. В этом не было необходимости…       — А что, если на секунду представить, что в спешке ты упустил что-то важное из виду? И он каким-то образом выжил, а теперь ищет мести? Ведь такое вполне возможно? — его глаза метались туда-сюда, глубокие морщины прорезались на лбу, словно Торендо намеренно погружал себя в те события.       — Вики, я слышал, как остановилось его сердце. Советник Эрагон мёртв. Поверь.       — И всё же я хочу в этом сама удостовериться.       — Хорошо. Скажи, что намерена делать?       — Нужно найти тех санитаров и допросить. Можешь узнать их имена?       — Прошло тридцать лет с тех пор… Большинство медицинских работников уволились, а их должности неоднократно сменились другими.       — Я уверена, что для тебя нет ничего невозможного.       — Ты права. На днях я сам лично спущусь в рабочий архив и изучу все имена ангелов в списке, которые в тот день могли работать.       — Спасибо. Твоя помощь будет просто неоценима.       — Мне и самому уже стало интересно.       Я изучающе наклоняю голову, с любопытством считывая любые признаки эмоций, проявляющихся на лице серафима. Мне хотелось понять, что он чувствует в данный момент. Лжёт или скрывает что-нибудь ещё от меня. Серые глаза немигающим взглядом пристально смотрят в мои. Тем самым позволяя мне проникнуть в них глубже, даже прочитать мысли. Никакого сопротивления. Прекрасно. Только кроме собственных сомнений, переживаний и воспоминаний того дня я ничего остального не вижу. Торендо уверен, что убил Эрагона, но мой вопрос заставил его всерьëз усомниться в этом. Ведь в тот день действительно было много суматохи. Всё ли он тщательно проверил? Не ошибся ли в чём? То, что он не солгал мне, уже хорошо. Не желая снова видеть его глазами убийство Эрагона, я отвожу взгляд.       Не знаю, какое желание мной сейчас движет больше: поскорее согреться или научиться доверять Торендо. Тем временем мужчина вдруг заходит за мою спину, и я замираю, выпрямившись, как туго натянутая струна. Кровавик на груди не горит и не жжёт кожу, это значит, что Торендо не желает мне зла. Очень некомфортно, что он стоит позади меня. Я вообще не люблю, чтобы кто-то находился или шёл за моей спиной. Это всегда вызывает во мне чувство тревоги, похожее на манию преследования. Каждую секунду хочется отпрянуть, обернуться, но речь идёт о доверии. Пытаюсь погасить в себе чувство страха. Немного расслабившись, я тихо вздыхаю, снова улавливая аромат полевых цветов. Почему он всё время кажется мне таким знакомым?       Вначале ничего не происходит, но от этого я начинаю нервничать и, соответственно, сильнее мёрзнуть. Я почти не чувствую кончики пальцев на руках и ногах, губы едва шевелятся и потрескались, а волосы и крылья покрылись голубым инеем. Если я ими шевельну, то они мгновенно переломятся пополам.       — Торендо?       — Говорить не обязательно. Просто дыши медленнее, ровнее. Вот так. Прекрасно. А теперь закрой глаза и представь, что находишься не здесь, а там, где всегда тебе было хорошо и тепло.       Собственно говоря, почему бы и нет? С фантазией у меня как раз всё в порядке. Представляю море, песок, лёгкий бриз, развевающий мои волосы. И тут же ловлю себя на мысли, что почти забыла как это — быть человеком. Гулять босыми ногами по горячему песку, нащупывая пальцами ракушки и разноцветные камешки, слышать звуки чаек над головой и чарующий прибой, ударяющий волнами о берег. Едва я всё это представила, как улыбка озарила лицо. В этом момент внезапно почувствовала лёгкие вибрации тепла, пробежавшие волной по пояснице снизу вверх, а потом ещë и ещë раз, и по телу стали распространяться приливы большого тепла. Я перестаю трястись, щёки наливаются румянцем, пальцами можно пошевелить, а холод и вовсе начинает уходить на второй план. Когда открываю глаза, то Торендо уже стоит ко мне лицом.       — Получилось, — едва уловимый шёпот сорвался с моих губ, серафим по-доброму улыбнулся и взял в руки свой посох. — Спасибо тебе!       — Не стоит благодарностей, я лишь был проводником, остальное ты сделала сама…       — Ты дал мне возможность вспомнить приятные моменты из моей прошлой жизни, когда я была ещё человеком.       — Скучаешь по человеческой жизни?       — Что делают в Небесном лазарете советники Цитадели?! — улыбка быстро сползла с моих губ, когда позади раздался недовольный мужской голос.       — Добрый вечер, Аббадон!       — Вечер и правда был добрым до вашего появления.       Торендо, как-то странно улыбаясь, подходит к мужчине ближе, но тот отшатывается от него как чёрт от ладана, продолжая свирепо прожигать нас сердитым взглядом голубых глаз. Я бы на месте серафима на такой поступок глубоко оскорбилась, возмутилась, обиделась в конце концов, но Торендо не придаёт этому случаю особой важности.       — Аббадон, не стоит так нервничать, мы пришли с миром.       — Это не имеет значения: вам здесь не место!       Аббадон молча проходит к двери, шире её распахивает и рукой указывает нам на выход, как бы говоря: «Проваливайте! Вам тут не рады!»       Что за наглость? Кого он из себя мнит? Моё терпение лопается словно мыльный пузырь.       — Мы никуда не пойдём.       — Что? Это ещё почему?       Не считаю нужным отвечать, без тени смущения сажусь на стол, свесив ноги. Стол, на котором, скорее всего, Абаддон недавно производил вскрытие погибшего мальчика. Видя такую наглость с моей стороны, ангел едва не захлёбывается от возмущения, покрываясь красными пятнами на лице и шее. Но, быстро погасив в себе порыв, зловеще цедит сквозь ровные белые зубы:       — Да что вы себе позволяете, дамочка?! Слезьте немедленно с моего стола!       — Аббадон, будет лучше, если ты сейчас возьмёшь себя в руки и вспомнишь, с кем говоришь!       Торендо явно теряет терпение. Хотя на лице мужчины не дрогнула ни одна мышца, только взгляд серых глаз потемнел так, что ещё немного и можно будет увидеть надвигающуюся грозу.       — В Небесном лазарете не действуют законы Цитадели! Мне плевать на ваши титулы!       — Нормы приличия ещё никто не отменял.       — Нормы приличия, говоришь, — ангел едко усмехнулся. — Вас все здесь считают врагами Небес! Ты для меня предатель, Торендо, а она — убийца и безбожница! — последние слова Аббадон выплюнул с таким ядом, что по моей спине пробежали мурашки.       Ангел стремился что-то ещё добавить и яростно, даже неожиданно двинулся в мою сторону. Мне ещё не доводилось видеть в глазах ангела столько злости и презрения.       — Довольно! — Серафим громко стукнул посохом о пол, и мужчина внезапно споткнулся о собственные ноги, упал на колени и схватился судорожно за горло. Голубые глаза помутились, лицо побелело как полотно, а губы посинели и сжались от напряжения в тонкую линию. Не ожидала от серафима подобного, что ж, оно и к лучшему.       В то время Торендо прошёл вперёд, равнодушно срывая медальон с груди ангела, который почему-то судорожно пытался до него дотянуться. И, толком не взглянув на золотое украшение, протянул мне. Я спрыгнула со стола, в недоумении перебирая в руках медальон с крупным зелёным камнем посередине.       — Что это?       — Защита от магии. Видела раньше такие?       — Нет. Но если я правильно поняла, как же он… как же ты воспользовался силой? — удивлённо посмотрела на Аббадона, который продолжал корчиться от боли на полу.       — Видимо, он не успел его активировать.       — Торендо, ты не мог бы… прекратить его страдания?       — Зачем? Молчаливым он мне больше нравится.       — Мы не для этого здесь. Нам нужно узнать про личность погибшего мальчика. Заодно спросим, откуда у ангела магический кулон.       — Аббадон так просто ничего не скажет.       — Торендо, пожалуйста.       Пару долгих секунд мужчина просто смотрел на меня, хмуро сдвинув широкие белые брови к переносице, затем неохотно кивнул. Тихо прошептал пару слов и снова стукнул посохом о пол. Оцепенение спало. Аббадон вымученно простонал, выплëвывая большой сгусток скопившейся во рту крови. Видимо, от нестерпимой боли ангел прикусил себе язык. Торендо стоял рядом, крепче сжимая пальцами посох, что можно было отчётливо слышать молебенный скрежет металла. Подоткнув подол платья, присела на корточки, чтобы внимательно посмотреть в голубые глаза, чей обладатель сейчас старательно их прятал.       — Ты знаешь, кто я, поэтому, если скажешь мне, где мёртвый мальчик и что с ним случилось, я не причиню тебе вреда, хорошо?       — Я… тебе… ничего… не скажу! Подстилка чудовища! — прежде чем я что-либо успела понять, Аббадон плюнул мне в лицо.       Было унизительно. Испытывая жуткую брезгливость, вскочила на ноги, с трудом контролируя себя.       — Аббадон! Ты доигрался! — Торендо резко схватил ангела за грудки и затряс изо всех сил. — Приготовься проглотить свой грязный язык!       — Думаешь, я испугаюсь? — ангел истерически засмеялся. — Давай, Торендо, делай то, что лучше всего умеешь! Бить подло, исподтишка! Всё равно всё скоро изменится! Он придёт и воздаст каждому по заслугам. Король падёт вместе со всей своей продажной свитой!       — О ком ты? Говори, кому служишь?!       — Лучше сразу убей! Я всë равно ничего не скажу, — серафим вскинул руку, но я его остановила.       — Не надо, я сама! Значит, не хочешь по-хорошему?       — Пошла ты к чёрту! В Аду тебе самое место, нечестивая!       — Ад — моя обитель. Болван!       — Ты скоро сдохнешь! Вы все скоро захлебнëтесь собственной кровью!       — Смотрю, ты любишь порядок? Поиграем?       Улыбнувшись, поднимаю руки. Шевелю пальцами, выпуская тьму на свободу. Дверцы холодильных камер громко забились друг о друга, сработали спускные устройства, и встроенные кушетки с телами умерших стали выдвигаться вперёд. Свет ламп тревожно замерцал и стал гаснуть до тех пор, пока помещение морга не оказалось в полной темноте. Лишь через небольшое окно отражался свет уличных фонарей. Картина выглядела, как в настоящем фильме ужасов, и меня по-детски забавляло, особенно, наблюдая за испуганными глазами ангела, который всё время кричал, чтобы я прекратила.        Торендо усмехнулся, не стремясь вмешиваться. Всегда такой сдержанный, холодный, отстранённый, а теперь словно личина сошла с него и он стал нетерпеливым, ожесточённым, жадным до справедливости.       — Не подходи! Нет!! — заверещал Аббадон, устремляясь ползти на четвереньках к двери.       — Страх — это нормально, но лучше не сопротивляйся, и я обещаю, это долго не продлится.       — Убийца собственной матери! Твоя душа запачкана в непростительных грехах! Я всегда знал, что настоящее чудовище может существовать только с чудовищем, — слова ангела гулким эхом пронеслись по стенам морга, я встряхнула головой, пытаясь мысленно их выкинуть. Но они будто тяжёлыми валунами провалились внутрь, затерявшись где-то в отголосках души.       — Сейчас ты мне всё расскажешь.       — Нет-нет! — обхватываю его голову руками, медленно воздействуя на разум. Сначала встречаю яростное сопротивление; преграду, словно сотканную из бетонной стены.       — Не делайте этого! Умоляю! Мне больно! — завопил ангел, но на меня уже не действуют его мольбы. Продолжаю проникать в разум, всё глубже и глубже, ломая на пути все видимые и невидимые стены. От усилий мои виски сдавливает с такой болью, что к горлу подкатывает тошнотворный комок. Быстро давлю в себе нахлынувшее чувство. Ангел, силится закрыть глаза, бормоча сначала на латыни, затем на ангельском.       — Шепфа больше тебя не услышит, — не взирая на его молитвы, проникаю глубже в сознание. Стремлюсь вытянуть из него всю полезную информацию, которой он обладает. Ангел дёрнулся всем телом, затем обмяк, его веки не открываются. Он продолжает стоять, но разумом погрузился в глубокий транс.       — Твое настоящее имя?       — Аббадон, — голос его был тихим и монотонным.       — Пару часов назад тебе принесли тело погибшего мальчика-ангела. Расскажи, что о нём знаешь?       — Брауна лишили ангельских крыльев, забрали магическую силу.       — Где тело ребёнка?       — Его забрали, увезли. Я не знаю куда, Они не докладывают…       — Кто дал распоряжение?       — Отец Михаэль.       — Об этом Высокопреосвященство попросили родители мальчика?       — Нет. Погибший мальчик был сиротой. Обычно о таких мало кто осведомляется.       — Зачем отцу Михаэлю он понадобился?       — Не знаю… — ответ меня не устроил, я прикрыла глаза, мысленно представляя, как ломаю ему крылья.       За плечами Аббадона послышался характерный хруст. Белый халат мгновенно окрашивается кровью. Ангел весь скорчился, побледнел, но голоса не подаёт, стоически выдерживая боль. Я переусердствовала своими возможностями. Во рту ощущаю солёный металлический привкус крови. Тёмная струя идёт прямо из носа, но я стараюсь не обращать внимание.       — Спрашиваю ещё раз. Зачем отцу Михаэлю понадобилось тело погибшего ребенка?       — Высокопреосвященству и служителям Его Храма не впервые избавляться от тел погибших детей.       — Что? Были ещё жертвы?       — Много. Слишком много…       — Аббадон, откуда у тебя магический амулет?       — Амулеты принадлежат Святому Ордену. Каждый служитель получает такой в обмен на вечную клятву Его Высокопреосвященству.       В коридоре раздались звуки хлопнувшей двери, следом мужские голоса, с каждым шагом они становились ближе и громче. Торендо решительно шагнул ко мне, шепча на ухо:       — Вики, заставь ангела всё забыть. Нам нужно уходить, сюда скоро придут.       — Сколько у нас времени?       — Минуты три, не больше.       — Ангел знает больше, чем говорит. Я продолжу.       — Проникнешь глубже и повредишь его разум, это будет необратимый процесс. И себе можешь навредить, — Торендо дал мне чистый носовой платок вытереть лицо.       — Твоих сил хватит ещё раз открыть портал?       — Безусловно.       — Отлично! Только не в замок, переправь магический портал в храм.       — Храм? Я не ослышался?       — Нет. Давно горю желанием покаяться в своих грехах… Ахаха.