Хранители города Назарет

      Я проснулась в полной темноте, на холодном каменном полу, в незнакомой обстановке и без единого окна в стене. Глаза ужасно болели, чесались и слезились, и мне отчаянно хотелось прикоснуться к ним. Но была не в силах, ибо оказалась в подземелье, прикованная кандалами к стене и с металлическим ошейником на шее, как какая-то жалкая псина.       — Какого чёрта! Что это?       Пытаюсь вызвать силу тьмы. Одна попытка. Вторая. Ничего не получается. И чем больше стараюсь, тем хуже мне становится, вплоть до того, что на лбу выступает испарина, трясутся руки, а кожа горит огнём. Проклятье!       Я так напугана и зла, что хочу прокусить зубами кандалы и вырваться, как дикий зверь, попавший в ловушку. Обхватила руками ненавистный ошейник, чтобы облегчить свою участь. Как только провела пальцами по металлическому ободку, почувствовала сильный электрический всплеск по всему телу.       Задыхаясь судорожным кашлем от немыслимой боли, падаю на колени, сплёвывая на пол сгустки крови. Тело слабеет с каждой секундой. Некоторое время просто лежу на холодном каменном полу, пытаясь прийти в себя. Неужели ошейник подавляет демоническую силу? Как такое возможно?       Подчас боль немного утихает. Провожу языком по всей полости рта, чтобы найти причину кровотечения. Может, прикусила щеку со внутренней стороны или поранила зубами губы? Но всё это — мелочи, по сравнению с тем, что теперь я взаперти. Мальбонте, надеюсь, ты в безопасности, как и все остальные. Нетрудно догадаться, чья я теперь пленница. Эрагон. Каким ты стал теперь? Каковы твои планы и замыслы? Зачем я понадобилась тебе живой? Неужели я становлюсь очередной пешкой в чужих руках?       От одной мысли об этом на глаза наворачиваются слёзы, и вскоре я разражаюсь параноидальным смехом, который медленно переходит в истерику. Мысль о том, что я не знаю, что будет дальше, пугает. Нет ничего мучительнее, чем неизвестность.       — Идите все в Ад! Я не собираюсь гнить здесь!       Ещё одна попытка вырваться и вновь неудача. Понимая, что самостоятельно выбраться не смогу и придётся ждать, я отчаянно пытаюсь прижаться к стене напротив, но цепи слишком коротки, мои руки буквально болтаются в воздухе. Кандалы на ногах ещё короче и так плотно обмотаны вокруг лодыжек, что не могу ими пошевелить. Невольно вспоминаю себя в лагере. Всё повторяется из раза в раз. Как же всё осточертело!       Проходят минуты. Часы. Может быть, даже дни. Окон нет, поэтому не могу определить, ночь сейчас или день. Плечи и спина невыносимо болят, руки онемели. Никто не приходит, хотя бы принести еды. Сколько уже я здесь? Как долго меня здесь собираются держать? По ту сторону металлической двери, через которую не проникает свет, не слышно ни голосов, ни шагов. Первое время меня мучали жажда и голод. Сна и вовсе не было. Постепенно чувства притупились, а на смену им пришли другие вопросы.       Углубившись в собственные размышления, не заметила, как медленно погрузилась в сон. Меня разбудил резкий звук открывающейся двери. Не успела я как следует рассмотреть стоящего передо мной человека, как прищурилась и вздрогнула от яркого света, проникающего вместе с пронизывающим холодом из коридора.       — Господин соизволил тебя видеть, — ангел, одетый в странное белое одеяние и похожий на служителя храма, небрежно бросил мне неприглядный мешок с одеждой. — Сначала ты должна принять душ и переодеться.       — Ещё чего?! — собственный громкий и холодный голос полоснул по ушам, словно острое лезвие; я нахмурилась. Зазвенели ключи в замках.       — Поднимайся! И не вздумай выкинуть чего. Иначе балауры у двери разорвут тебя на куски, прежде чем успеешь пискнуть. Ты меня поняла?       В ответ я лишь недольно прошипела сквозь зубы. Нет смысла возражать. Я понимаю, что ничего не могу сделать с этим проклятым ошейником. Балауры действительно стояли на входе. Их большие крылья сложены, а на толстых шеях такие же ошейники, идентичные моему. Крылатые были преданы только ангелу, позволяя мне идти вслед за ним.       Они не проявляют враждебности. Тем не менее хищные взгляды, от которых время от времени отворачиваюсь, пытаясь запомнить местность, не производят хорошего впечатления. К тому же я сейчас слаба, чтобы биться. Меня всё время поторапливают. Дают ровно десять минут, когда дверь в душевую захлопывается перед носом. Оглядываюсь. Комната просторная, в пастельных тонах, искрящихся светом и чистотой. После подземелья находиться здесь непривычно, приходится щуриться. Я вдруг подумала, что это, возможно, мой единственный шанс, и подбегаю к круглому маленькому окошку в стене, посмотреть, есть ли там что-нибудь.       Первое, что привлекает внимание, — яркий солнечный свет на безоблачном небе. Второе — морозный морской бриз, дующий с замёрзшего океана внизу. Вокруг него вдаль простирались высоченные ели. Чуть левее находились несколько жилищ. Окна, двери и крыши были покрыты толстыми ледяными глыбами, как будто их вырезали изо льда. А может, оно так и было. Что это вообще за место?       На окне нет защёлки или ручки, я изо всех сил надавила на стекло, стараясь не издать ни звука, но оно странно блеснуло и мгновенно обожгло ладони лютым холодом. Стиснула зубы, сдержавшись. Чёртова магия! Вдруг раздаётся громкий стук в дверь, и ангел говорит, чтобы я поторапливалась. Проклятье! Поспешно разделась, встала в ванну и включила кран. Сначала вода холодная, приходится, стиснув зубы, привыкать.       Застыв в недоумении перед зеркалом, смотрю на вышитую белую ткань платья в своих руках. Кусочки, больше напоминающие осколки разбитого чёрного стекла, разбросаны по плечам, груди и спине. Красивый рисунок восхищает и пугает одновременно. Выходит, Эрагон не скупится на внимание и подарки своим гостям. Вот только я его пленница, а не гостья. Думая об этом, напрягаю мышцы рук, сжимая ткань до хруста, не щадя дорогой вышивки. Нацепив с неохотой наряд, в последний раз смотрю на своё отражение. На уставшем, не выспавшемся лице ни грамма косметики. Волосы и крылья после душа остались влажными. Но мне плевать. Может, я сегодня умру. Смешно думать о внешнем виде.       Выхожу в коридор. Ангел посмотрел на меня без интереса. Удовлетворительно кивнул и указал жестом, чтобы дальше последовала за ним. По дороге я пару раз попыталась задать ему наводящие вопросы — безуспешно. Мужчина, сложив руки за спиной, терпеливо молчал, только его каменно-белое лицо показывало недовольство. Мы остановились перед большой, высокой дверью с выгравированными золотыми узорами.       — Дальше пойдёшь одна.       Он бросает на меня острый взгляд голубых глаз. Мне даже показалось на секунду, что они чем-то опечалены, но лишь на одно мгновение.       — Не перебивай Его, слушай и будь терпеливой.       — Чёрта с два!       — Молчи, непослушная! — его глаза подозрительно блеснули, и у меня свело горло судорогой. Я невольно умолкла. — Так ты сможешь избежать ненужных проблем.       Мучительно сглатываю слюну, почти позабыв о ненавистном ошейнике. Ангел открывает дверь, пропуская меня вперёд. За мной следуют балауры. И как только дверь закрываются, они остаются стоять на месте, неподвижными статуями. Дисциплинированные твари!       У самой сердце бешено колотится под ребрами. Настороженно огляываюсь по сторонам. В помещении темно и зверски холодно. Мои силы контролируются магическим ошейником, и я очень переживаю по этому поводу. Смогу ли я теперь защитить себя?       Когда глаза привыкают к тусклому освещению, замечаю, что по обе стороны огромного зала стоят статуи ангелов или демонов, накрытые до пола плотным полотном. Силуэты их крыльев узнаваемы, но их количество варьируется от десятков до сотен, и они различаются по размеру. Неприятное предчувствие кольнуло сердце. Не найдя среди статуй Эрагона, прохожу вперёд и вдруг как вкопанная останавливаюсь у одной из статуй, которая, на удивление, гораздо ниже меня ростом. Не припоминаю, чтобы на Небесах создавали такие маленькие фигуры. Что за странности тут творятся? Желая получше рассмотреть, тянусь руками к пыльной ткани.       — Будь осторожна, порой не стоит тревожить спящих, — мужской голос эхом отразился от белой колонны, заставив меня вздрогнуть. Мужчина медленно выходит из тени.       — Эрагон?       — Здравствуй, дочь Ребекки.       Прислонившись к высокой колонне, Эрагон одет в длинную белую мантию, расшитую золотом, и такие же кипенно-белые штаны. Двойные жёлтые крылья слегка распахнуты. Длинные белые волосы распущены и убраны только сбоку от висков в тонкую красивую косу. Узкие голубые глаза, тонко подчëркнутые дугообразными бровями, смотрят на меня, не мигая. Серафим по-прежнему выглядит молодым и красивым, как будто за эти годы ничего не изменилось.       От встречи с ним лицом к лицу у меня перехватило дыхание. Сделав испуганный шаг назад, случайно ударилась крылом о статую. Она пошатнулась, и я успела подхватить её, предотвратив падение. Белая ткань соскользнула на пол, и моё сердце на мгновение перестало биться. Из-под пушистых, покрытых инеем ресниц смотрели на меня стеклянные безжизненные серые глаза маленького Бонта. Небольшие ручки замерли, в ужасе прикрывая заплаканное лицо. Волосы на голове белые-белые, как февральский снег. Крылья застыли за чуть сгорбившейся спиной, покрывшись толстой коркой льда. Очевидно, бедный ребёнок пытался защититься, но не смог, не успел. Но как такое могло случиться? Мы всех детей надёжно спрятали.       Нет-нет-нет! Этого не может быть!       Холодный ужас этой реальности ударяет меня по спине, как бездушный кнут. В оцепенении стою на ногах, закрывая рот руками, чтобы не закричать, но не могу сдержать слёз. Словно в лихорадке, снимаю простыни с других стоящих рядом статуй, медленно осознавая, что все они — дети метисов из Элизиума, хотя и выглядят незнакомыми. К сожалению, не все они прибыли в Назарет в назначенное время, но теперь мы знаем почему. Мальбонте был так рассержен, будто предвидел беду. Эрагон похитил их и…       Когда я в ужасе обернулась, он уже царственно восседал на своём золотом троне, положив руки по обе стороны от подлокотников. У его ног кружила огромная змея, словно оберегая и защищая своего хозяина. Бирюзовая чешуя сверкает в солнечном свете, пробивавшемся сквозь облака. Было что-то странное в том, как она двигается, какие звуки издаёт, что-то, что не поддаётся объяснению. Рептилия слишком большая, чтобы принадлежать к тому же роду, но она не похожа на того же змея-искусителя. Это наводило меня на размышления, заставляло насторожиться.       Мне трудно прийти в себя, но я стараюсь и осматриваюсь. Место похоже на ледяной замок. Вокруг нет ничего живого, только осколки бело-голубого стекла на стенах и полу. Дрожь немного утихает, и наконец я могу говорить.       — Что вы сделали с этими детьми?       — Полукровки запечатаны силой Шепфа, — он сказал это со скрытой грустью в голосе. — Это их подарок. Вечный покой.       — Вы — убийца!       Гнев с каждой секундой отравляет мой разум. Делаю шаг ближе, как змея поднимается выше, шипит, качаясь, то вправо, то влево.       — Знай своё место, девочка!       Замираю, но не от страха перед ним, а потому, что ошейник сдавливает горло с такой силой, что я падаю на колени, судорожно задыхаясь. Эрагон снова поднимает руку, словно предвосхищая события, и змея вспыхивает странным светом, а после превращается в девушку. Лора? Она стоит возле него, не говоря ни слова, только её остекленевшие зелёные глаза изредка моргают, злобно глядя на меня. Серафим встаёт с несвойственной для человека грацией и, откинув края мантии, говорит:       — Я преподам тебе урок. Кажется, ты забываешь, кто я, и что в обители ты всего лишь пленница.       — Что. Вы. Хотите? — пробормотала сквозь слёзы, чувствуя, как петля на моей шее немного ослабевает.       — Узнаешь в своё время, а пока тебе придётся носить магический ошейник.       — Боитесь, что я использую силу Мальбонте?       — Нет, скорее ты должна этого бояться, — Эрагон, сложив руки за спиной, опустился на ступень ниже. — Потому что чем больше ты используешь силу, которая тебе не принадлежит, тем больше она будет поглощать тебя, и твой хрупкий сосуд рано или поздно не выдержит.       — Вы рассуждаете, будто сами не раз с этим сталкивались.       Встаю, но мои колени по-прежнему дрожат от слабости. Так же мне говорил Люцифер, неужели эта правда? Поток моих мыслей перебивает холодный тон Эрагона:       — Мальбонте — первый ребёнок-полукровка, рождённый от матери-ангела и отца-демона, — он произносит эти слова с совершенно безразличным лицом, будто давно наскучившую сказку. — Ему потребовалось три тысячи лет, чтобы овладеть своими тёмными силами, но кто был его главным учителем? Верно. Шепфамалум.       Испытывая головную боль, раздражаюсь, но молчу. Интересно, что он ещё скажет. Эрагон выглядит незаинтересованным и говорит со мной спокойным, но холодным тоном.       — Вики, как думаешь, почему он дал тебе камень, запечатанный в крови Бога Тьмы?       Глупо спрашивать откуда он знает, мужчина продолжает говорить с совершенно невозмутимым выражением лица.       — Кровавый камень создан не только для того, чтобы защитить от сил зла, но и для того, чтобы, так сказать, сдерживать их, — Эрагон ходит вокруг меня, и я замираю, не в силах пошевелиться. — Сила, которая будет полностью господствовать над тобой, со временем уничтожит твою человеческую форму, и ты станешь демоном без оболочки. Масса тёмной магии, которая заставит тебя навечно вселяться в человеческое тело.       — Даже если и так, какое вам до этого дело? Зачем я вам нужна? Пытаетесь использовать меня как приманку?       Серафим наклоняет голову набок, внимательно изучая черты моего лица. Его чрезмерно осязаемый взгляд заставляет меня гореть и одновременно смущаться от злости.       — Ты не так глупа, как кажешься, но до своей матери тебе ещё очень далеко.       — Вы ничего не знаете о ней! Вы не знаете, через что ей пришлось пройти!       — Слышал о ваших сложных отношениях с ней. По правде говоря, опечален её безвременной кончиной от руки собственной дочери. Кто бы мог подумать… Непоправимая трагедия.       Горький комок подкатил к горлу, вновь бросая меня в то мрачное событие.       — Ребекка была сильной, волевой женщиной с характером, которым я всегда восхищался. Но, к сожалению, всë это было в далёком прошлом.       Сказав это, Эрагон встал у окна и посмотрел прямо перед собой. Не могу видеть его лица и не знаю, какие эмоции он испытывает. Но мне ясно одно, — что, хотя внешне он остаётся прежним, но внутри является равнодушным и холодным, как белая кирпичная стена рядом с ним.       — Я также наслышан историей о дочери, которая не только не оправдала ожиданий матери, но и нарушила небесный Завет, и из-за этого погибло много невинных жизней.       — Я ни о чём не жалею. Шепфа был запечатан тьмой. На Небесах установилось равновесие, и в Назарете появился новый правитель, — всё ещё испытывая ноющую боль от кандалов, сжимаю руки в кулаки. — Вы никогда не получите этот трон!       Низкий заклинательный смех эхом разнёсся по залу. Медленно, словно призрак, Эрагон поворачивается ко мне, его пронзительный взгляд проникает глубоко в моё сознание и заставляет мою дерзость замолчать. Боль в висках сдавила тисками, и кровь хлынула из носа. Я пошатнулась назад, мои ладони сдерживали кровь, которая стекала вниз по локтям и окрашивала подол моего снежного платья в бордовый цвет.       — Любопытно, где ты услышала эту занятную историю? Вероятно, спутала фантазии в своих снах с реальностью. Позволь внести ясность, Вики. Я лишь стремлюсь сохранить небесный порядок. Стремлюсь предотвратить рождение детей низших классов и детей смешанной расы: они опасны. Мне ни к чему власть и корона Поднебесья, — он широко раскидывает руки в стороны, словно требуя, чтобы я осмотрелась. Но я так зла, что с трудом контролирую разум, — Право, у меня достаточно собственных владений, масштаб которых невозможно определить. Впрочем, я покажу.       Привычная картина передо мной меркнет, меняется, и я обнаруживаю, что стою на зеленой лужайке посреди пышного, благоухающего сада. Деревья с обилием различных фруктов и ягод, близлежащие дома, реки, озёра и леса кажутся бесконечными. Эдем?       Эрагон щёлкает пальцами. Мы снова оказываемся в другом мире; вокруг возвышаются лишь горы, высотой уходящие прямо в небо. Одно изменение за другим кажется бесконечно долгим, пока я не обнаруживаю, что стою на бесплодной земле.       Это место глубоко запечатлелось в моей памяти, легко узнаваемое даже спустя столько лет. Поле битвы, когда-то залитое кровью, где пало множество существ, включая моих друзей и мою мать, теперь было покрыто холодным туманом.       Мужчина подоткнул края мантии, видимо, чтобы сохранить еë чистой, и присел на корточки, зачерпнув ладонью каменистую почву.       — Я не был здесь с тех пор, как меня ранили. Это место всё ещё смердит кровью, ненавистью и смертью. Почва впитала в себя столько крови, что уже не может ничего возродить к жизни.       Пока говорил, он не смотрел на меня. Почувствовав вкус свободы, пытаюсь незаметно двигаться назад. Едва совершаю пару шагов, как возвращаюсь на своё место. Ошейник ярко загорелся на моей коже, и я закричала, не в силах вынести боль.       — Более не делай от меня трёх шагов назад, иначе воспламенишься, как свеча.       — Зачем вы все это мне показываете?! Неужели столь хвастливы?       Эрагон опустил руку, ослабив заклинание, и встал.       — Хочу, чтобы ты посмотрела на эту ситуацию с несколько иной точки зрения, чем много лет назад.       — Что бы я ни увидела, ничто не изменить и души мёртвых не оживить! — голоса и крики моих друзей всё ещё не смолкают в голове, разрывая брешь воспоминаний. Слёзы безжалостно душат, — видимо, на это он и расчитывает: сломить мою волю. Но вопреки всему я держусь, как могу.       Бросив короткий взгляд на мои страдания, Эрагон продолжил как ни в чём не бывало:       — Сила полукровок могущественна, опасна и редко поддаëтся контролю. Если ангелы всегда выбирают свет, а демоны — тьму, то метисы не могут выбрать ни то, ни другое. Они стоят на вечном перекрёстке между добром и злом, от того, какая погода будет сегодня за окном в соответствии с их весьма капризным настроением, до пропитанных кровью битв и сражений их врагов и плохих друзей, — Эрагон сделал показательный круг, не скрывая язвительной насмешки. — Как мы уже знаем из истории Мальбонте, когда злость и месть затуманивают ему разум, то он ни перед чем не остановится.       — Не вы хотите, чтобы я узнала другую сторону медали? А сами, можете только рассуждать и погружаться в историю. Вы никогда не были на его месте и не знаете сколько страданий выпало на его долю!       — Вы правы, Вики. У каждого из нас свои испытания и невзгоды, — он произнёс это с едва узнаваемой грустью в голосе. — Одни добиваются успеха, другие падают духом. А некоторые, как фениксы, восстают из горстки пепла и угрожают уничтожить весь мир. А потом, как ни в чём не бывало создают что-то новое, на старом месте, со своими принципами и идеалами, как это делаете вы.       — Прекрасные слова, Эрагон. Я начинаю скучать по старым временам.       Прежде чем я успеваю увидеть лицо любимого, стоящего на возвышении, серафим притягивает меня своей невидимой магией, и я оказываюсь в ловушке купола света. Обжигаясь об энергетические лучи, исходящие из купола, я не могу выбраться. Эрагон стоит в двух шагах от моей «клетки» прямо, как неподвижная статуя, не сводя глаз со встречного противника. Мальбонте спрыгнул со скалы со сложенными крыльями, и земля начала трескаться под его ногами.       Я очень счастлива видеть, что он цел и невредим. Но… почему он прилетел один и где остальные? Неужели с ними приключилась беда, пока я находилась в плену у Эрагона? Когда он приближался к нам, в небе с одной стороны появились балауры, а с другой — Субантры. Обе стороны не стремятся нападать первыми и ждут, когда их лидер возглавит атаку.       — Здравствуй, старший советник Эрагон.       — Здравствуй, Мальбонте, правитель Назарета. Рад наконец-то встретиться с тобой лично.       Мужчины обменялись ещё парой слов, как в воздухе ощущается вкус взаимной неприязни. Мои глаза встречаются с глазами Мальбонте. Тёмный внимательный взгляд скользнул по лицу вниз. Мужчина замечает магический ошейник на моей шее, и его глаза мгновенно окутывает тьма.       — Говори, что тебе нужно, Эрагон?! Как видишь, я здесь, как ты и хотел. Отпусти Вики, и я обещаю, мы поговорим спокойно, без боя.       — Война — это единственный способ, которым ты привык решать вопросы?       — Только в крайнем случае, если обе стороны не могут достичь компромисса.       — Сомневаюсь, что войну можно вообще оправдать как непосредственное решение конфликта.       — Война, какой бы ужасной и грязной не была, должна рассматриваться как самый надёжный способ разрешения конфликтов между враждующими сторонам, — заверил Мальбонте решительно, словно окончательно ставя жирную точку в этом вопросе.       — Тем не менее какой бы ты метод ни применил, тебе не одержать победы надо мной.       — Шепфа так же был убеждён в своей непобедимости, и именно уверенность погубила его.       Эрагон бросил на меня короткий взгляд, не предвещающий ничего хорошего.       — Если ты попытаешься напасть на меня сейчас, твоя женщина вряд ли доживёт до рассвета.       — Сомневаюсь в этом.       Эрагон явно не ожидал такой уверенности и высокомерия, поэтому удивлённо вскинул брови:       — И в чём же твои сомнения, поясни.       — Тебе не нужна Вики для собственной безопасности. Она нужна тебе как залог в обмен на мою тёмную силу, что частично присутствует и в ней. Иначе ты давно бы её убил, не так ли?       Казалось бы, в такой сложной ситуации любой поступил бы более сдержанно, но только не Мальбонте. Может быть, потому что он уверен в своих силах и имеет определённый план, который не подвергнет меня опасности. Эрагон медленно и величественно выпрямил спину.       — Слухи о тебе правдивы — умён и находчив.       — Я не для того здесь, чтобы меряться интеллектом, и уж тем более выслушивать лесть от убийцы невинных детей! — с его словами в небе мигнула молния, раздался оглушительный гром.       — В самом деле, а себя таковым не считаешь? Сколько пало бессмертных в бою от твоей руки, Мальбонте?       — Много! — заявил он решительно, но с горечью в голосе.       Эрагон продолжает, намеренно задевая больные точки. Мне приходится стать безмолвным слушателем.       — Тогда ты тоже убийца, не так ли?       — Никогда не отрицал этот факт и не оправдывал свои проступки. В то время мной двигало всё тёмное внутри меня… Да, я был одержим только местью…       Пока мужчины горячо спорят, пытаюсь просунуть руку сквозь прутья решётки, чтобы как-то противостоять магии. Сначала боль настолько сильна, что желание кричать становится непреодолимым.       До крови закусив губу, изо всех сил стараюсь раздвинуть прутья решётки и протиснуться между ними. Я так долго голодала в подземелье, что сильно похудела. Не удаётся. Едва я их раздвигаю, как они снова восстанавливают прежнюю форму. Думаю, присутствие рядом Мальбонте придаёт мне мужества и сил. И на этот раз собираюсь решиться и избавиться от ошейника.       Но не успеваю даже прикоснуться к нему. Эрагон оборачивается, словно предвидя ситуацию, и магическая клетка так быстро становится маленькой, что могу только приседать на коленях, не имея возможности подняться. Как только Мальбонте делает шаг ко мне, Эрагон оживляет магию света в своей руке и принимает угрожающую стойку.       — Не советую!       — Свет не может остановить меня, я наполовину ангел!       — Так давай и проверим, — в голосе серафима слышна усмешка, будто он знает какую-то тайну, это не на шутку меня пугает.       — Возможно, это не остановит тебя надолго, но тебе будет очень трудно привыкнуть, скажем, к той же боли. В конце концов, ты давно не пользовался белой магией.       — Я не боюсь боли! Отпусти Вики, или я пролью сегодня не только твою кровь, но и кровь твоих крылатых отпрысков!       Словно в подтверждение своих слов, Мальбонте вытянул руки перед собой, и в его пальцах образовалась масса тëмной магии, быстро превратившаяся в плотный шар.       — Мальбонте! Будь осторожен!       Выкрикнула что есть мочи, вспомнив его же слова на балконе: «Единственный способ убить приближённого к богу — быть убитым другим приближённым более высокого ранга». Надеюсь, он знает, что делает, и Гавриил где-то поблизости.       Ведь без него сила четырёх советников слишком мала. Как только две силы света и тьмы сталкиваются, от земли до небес исходит сияющая вспышка света, а звук настолько силëн, что режет уши. Балауры внезапно издают громкий рык и, взмахнув крыльями, первыми нападают на Субантр. Хотя птиц гораздо меньше, они сражаются храбро, доблестно и насмерть.       Земля раскололась надвое, отражая молнию, и моя клетка начала покачиваться из стороны в сторону. Не было смысла кричать. Мальбонте и Эрагон слишком заняты борьбой друг с другом. Их поединок напоминает сражение двух отважных воинов, не знающих ни усталости, ни страха, ни чувства поражения.       Как только свет коснулся тёмного света, произошло нечто странное. Они оба поглотили друг друга и на мгновение застыли, светясь голубым. Эрагон подозрительно щурится и хлопает крыльями, приземляясь на камни позади него. Тем временем Мальбонте продолжает парить в воздухе, глядя на свет, и его глаза загадочно отражают его, словно вбирая в себя все цвета. Словно предвидя его угрозу, более десятка балауров покинули основное стадо и выстроились в линию, чтобы защититься от своего хозяина. Грубо отталкивая балауров в стороны, что стоят впереди, он делает шаг и грозно заявляет:       — Ты не Мальбонте.       — Нет. Всё думал, когда ты догадаешься. Видимо, величие на время ослепило твои всевидящие очи.       Я всхлипываю, когда его угрожающий голос и взмах руки сильно прижимают меня к стенкам клетки, прутья впиваются в мои крылья, спину и рёбра так сильно, что они болят и кровоточат. Выражение лица Гавриила изменилось, и он сказал сквозь стиснутые зубы:       — В жестокости нет необходимости!       Полностью впитав свет, исходящий от двух ещё горящих сфер, он взмывает высоко в небо, а когда возвращается, перед нами предстаёт серафим во всём белом и с хрустальным посохом в руке… Гавриил? Мои глаза полны смятения, удивления и восхищения. Он так правдоподобно воплотился в Мальбоне, что даже я не смогла различить его энергию. Теперь её тонкие вибрации благоухали в воздухе, как весенние цветы.       Там, где стоит Гавриил, сквозь толщу каменистой почвы под ногами пробивается зелёная трава. Красиво и загадочно одновременно. Эрагон, в отличие от меня, не впечатлён. Это становится видно по его мрачному лицу. Но в его глазах есть неподдельный интерес и азарт, возможно, потому что он встретил кого-то с такой же силой, как у него.       — Я чувствую, что ты обладаешь большой силой. Ходили слухи, что Шепфа набирал себе учеников.       — Никогда не удостаивался чести встретиться с ним лично.       — Откуда же в тебе взялась божественная сила?       Гавриил немного колеблется, роняя короткий взгляд на меня, будто намеренно оттягивая время. Затем он поворачивается и отвечает как ни в чём не бывало:       — Меня зовут Гавриил. Я ангел, повелевающий молнией. Служу только ради мира, добра и процветания, — широко кланяется он, не сводя глаз с Эрагона, как бы нарочно снова привлекая к себе внимание, и, на удивление, у него это получается.       — Где ты находился все эти столетия? Прятался?       — Искал своё призвание…       Пока они говорят, у меня создаётся ощущение, что он смотрел не на меня, а позади меня. С трудом удаётся повернуть голову, вижу размытый силуэт, медленно приближающийся ко мне между высокими скалами. По очертаниям крыльев узнаю Торендо. Радуюсь, увидев знакомое лицо, но он прикладывает палец к губам и шикает, поняв, что я наблюдаю за ним.       И едва один из них осмеливается доложить Создателю, как голос Мальбонте громким эхом разносится среди скал на той же стороне, а в следующее мгновение он оказывается внизу рядом с Гавриилом. В его руках короткая магическая цепь, крепко сковывающая пленницу… Лору.       — Ну здравствуй, Эрагон! Вот мы и встретились!       Слава Богу, с ним всё в порядке. Попалась гадюка! Моя душа ликует. И хотя я понимаю, что это чей-то хороший план, но перспектива быть загнанным зверем в клетке и не иметь возможности помочь добавляет горький привкус во рту. Глаза Эрагона теперь устремлены на девушку. Два Балаура, не дожидаясь приказа, быстро слетают с утёса, направляясь в мою сторону. Проклятье!       Понимая, что у него нет времени протянуть руку и вызволить меня, так как крылатые уже совсем близко, Торендо останавливается и направляет кончик своей светящейся трости в мою сторону.       — Что ты задумал?! — мои пальцы больно впиваются в прутья, я возмущаюсь.       — Прости, Вики, у меня нет выбора.       Красная вспышка ослепляет, не успеваю опомниться, как начинается землетрясение, и в следующее мгновение я падаю на землю вместе с клеткой. Однако прежде чем полностью перевалиться через край, вижу кровавую схватку между Торендо и двумя Балаурами.       Летя вверх тормашками в клетке, трудно разглядеть место назначения портала. Трудно вообще что-либо разглядеть. Особенно, когда всем телом бьëшься об стальные прутья. Однако вскоре земля становится кораллового цвета, и я медленно начинаю понимать по характерному запаху серы и языкам пламени, где нахожусь. Пламя не обжигает, а, наоборот, немного успокаивает. Но почему Торендо отправил меня в Ад посреди боя?       Удивительно, но чем глубже под землю я спускаюсь, тем больше клетка распадается и рассыпается на мелкие блестящие частицы. Когда я падаю спиной на каменный пол, у меня не только звенит в ушах, но и болят все кости, как будто они сломаны и собираются обратно. Ошейник, который на мне, в отличие от клетки, не потерял силу своего хозяина. Поскольку было сказано не отходить от него более чем на три шага. Хотя стены Ада смогли блокировать часть этой силы, она ещё остается. Так разрушительна, что мне трудно не только дышать, но и двигаться.       — Похоже, это стало твоей глупой привычкой — падать падать прямо к моим ногам.       Люцифер с обеспокоенным видом склонился надо мной, конечно, внешне он спокойный и собранный. Но глаза… переполнены грустью и радостью одновременно. Он погладил меня по щеке и осторожно стёр пальцами грязь и кровь.       — Давно не виделись... Ну, как ты?       — В груди всё сдавило… трудно дышать…— кашляю и с трудом поднимаю руку, он осторожно сжимает её в своей и мягко целует пальцы.       — Холодная какая…       — По-мо-ги, — только и хватило сил сказать.       — Да, это именно тот «паром в Ад», о котором я просил Торендо, — но заметив, что я все больше слабею, он тут же собрался. — Сейчас попытаюсь снять магический ошейник, но ты должна знать, что снять его будет нелегко и очень больно.       Слабо киваю, чувствуя душевную надежду в пронзительном взгляде тёплых рубиновых глаз. Люцифер подзывает к себе слугу; с трудом обнаруживаю на подносе красную атласную подушечку, на которой лежит нож с тонким серебряным лезвием.       — Не пугайся, — почувствовав моё замешательство, его голос приобрел милость. — Ты как-то говорила мне о доверии, помнишь?       — Помню. — сглатываю слюну, чувствуя, как по щекам бегут слезы.       — Теперь всё по-другому. Ты должна научиться доверять мне, иначе ничего не получится. Понимаешь, о чём я? Посмотри на меня, Вики, я — Дьявол. — мягко улыбнулся Люцифер и покачал головой. — В моей крови тоже есть сила и власть! — сказав это, он глубоко и холодно порезал ладонь.       Кровь струёй потекла по руке и полу. Люцифер сложил обе руки, произнеся заклинание.       И их мгновенно охватило красное пламя. Живые танцующие языки отразились в его глазах. Не успел он прикоснуться ко мне, как они поползли по моим рукам и шее, словно змеи, оставляя на коже жгучие белые волдыри.       Люцифер, видя, какую боль я начинаю испытывать, колеблется. Но я запрещаю себе плакать и терплю. Наконец он решается обхватить окровавленными руками металлические застёжки и раздвинуть их с помощью силы.       Сначала давление на мою шею не ослабевает, а наоборот, но стремление Люцифера сломать магию Эрагона усиливается. Сердце замедляет шаг. Начинаю чувствовать головную боль, тошноту, темнеет перед глазами. Терплю. Без устали царапаю каменные плитки до боли, до мяса.       Кровь от перенапряжения на руках мужчины не останавливается, а рана не затягивается, благодаря магии огня. Люцифер снова пытается снять заклятие словами о том, что нужно немного потерпеть. На его лбу выступают бисеринки пота, лицо бледнеет, губы сжимаются в тонкую линию. Но он, как и я, понимает, что времени нет, и не сдаётся. «Я могу умереть». Опять. И не думаю, что на этот раз моя душа возродится.       Яркая вспышка ослепляет нас на долю секунды, врываясь в высокий потолок, словно зверь, выпрыгнувший из клетки, и превращая его в выжженное пятно. Факелы на стенах мгновенно гаснут и загораются с новой силой. Стальной браслет с шумом падает на пол.       С первым вдохом и долгожданным освобождением обнаруживаю, что крепко прижата к горячей груди мужчины, чьё сердце бьётся так сильно, что его слышно через стены, а руки нежно глядят мои голову, волосы и спину. Замираю в смятении, чувствуя, как тёплые губы касаются уха.       — Всегда хотел сказать тебе, что твои крылья прекрасны, — с некой иронией в голосе добавляет он. Наверное, хочет подбодрить меня.       — Люцифер, — кладу руку на его грудь, пытаясь отодвинуться, но он, кажется, не замечает и продолжает говорить.       — Видишь, у нас получилось, всё закончилось…       — Ничего не закончилось, Люцифер! — на этот раз он отстраняется и делает вид, будто не понимает, о чём я говорю. Тем временем я пытаюсь встать, но коленки трясутся, и я немного шатаюсь из стороны в сторону. Он поддерживает меня за руку.       — Всё только начинается! Мы забыли о самом главном — о битве. Пока мы с тобой тут, Мальбонте и остальные сражаются с Эрагоном.       — Мы скоро к ним присоединимся, не переживай, — он внезапно стал холодным, от доброты и заботы не остаётся следа.       — Почему ты здесь, а не на поле боя вместе с остальными?       — Я хотел сражаться и сражаюсь. Не думай, что я боюсь нового узурпатора. Ха! В последнее время они часто выходят на тропу войны. Так уж повелось… — Люцифер подходит к своему столу и выдвигает ящик.Ещё ощущая слабость в теле, подхожу к нему ближе. — Честно говоря, план Мальбонте состоял в том, чтобы Торендо перетянул тебя порталом через двери Ада, а я лично сниму ошейник. Кстати, где он сам?       — Не успел… на него напали Балауры.       — Я, конечно, его недолюбливаю, но он отменный воин — справится.       — Надеюсь, — пытаюсь сбросить с себя ту страшную картину с нападением, глубоко вздыхаю. — Что было дальше?       — Дальше? Ах, да. Я посчитал это плохой идеей или, лучше сказать, большим риском. А Маль был убеждён, что я это сделаю. Посему боялся, что ослабел и его силы недостаточно. К тому же большая часть этой силы находится в тебе. Мы действовали по обстоятельствам. Как видишь, он оказался прав.       — Почему Мальбонте ослабел? Что случилось?       — Твои поиски затянулись, вот что случилось.       — Сколько меня не было?       — Два…       — Что два? Месяца?       — Года.       Мне повезло, что рядом стоял стул, я рухнула прямо на него, отчего ножки едва не треснули.       — Два года? Твою ж мать!       — Никакие ритуалы, силы и поиски не помогли нам найти тебя или как минимум распознать твою энергию, — Люцифер с мрачным видом схватился за висящие на стене доспехи. — Эрагон хорошо спрятал тебя, но его сила, в конце концов, не распространяется повсюду. Маль впервые почувствовал твоё присутствие на поле боя, и мы договорились о дополнительном плане. Ты знаешь, что произошло после этого.       — Мне нужен мой меч!       — Он здесь, возьми, — Люци протянул мне хорошо заточенный меч, а следом вложил в ладонь другую вещь. Замерла, всё еще не в силах поверить, что снова его вижу.       — Гавриил просил передать тебе это, на случай, если что-то пойдёт не по плану. Сказал, что ты знаешь, как им пользоваться… Ты точно знаешь?