Черный цвет. Осень. Мост

Ребята попрощались, расселись по машинам и разъехались по домам. Никита, как и Романов, взял служебную машину: — Корф, поехали, я вместе с вами в магазин, вас закину и к себе. — Может давай к нам? Отоспишься-отъешься, а потом домой? Варя откормит… — Не, Вов, спасибо… Но хочется и одному побыть, после всего… — О да, после всего… Бедный Андрей с девочками… — Я все равно не понимаю, почему она себя так вела? Ты-то ей конкурент, тут относительно понятно… А с собственными детьми? Это же ее дети… Если не любила, зачем рожала? — Не знаю, я вообще не уверен, а любила ли она кого-то? — Черт, пробка… и выехать не могу, стоим. — Значит стоим. — Корф пожал плечами. — А что Долгорукая сделала с детьми? — спросила Анна. Она держала мужа за руку и гладила костяшки его пальцев, от чего ему хотелось заурчать как коту на солнышке. — Измывалась над ними. — буркнул Никита. — Она как-то странно к ним относилась, — задумчиво произнёс Корф. — ну, у нас как было? Мама-папа что-то как-то объясняли, спрашивали, например, кем хочешь стать, советы давали, на кружки записывали, если видели, что что-то не получается — помогали, нанимали репетиторов… Если же наоборот, что-то нравилось и получалось — опять же кружки. — Угу. — Аня кивнула. — А МарьЛяксевна детей могла ударить, начинала орать, если они делали что-то не так, как хотела она, наказывала за малейшую провинность, то есть не разговаривала с ними, а сразу наказывала, издевалась морально… Девчонки ее боялись до потери сознания и это не фигура речи… Когда она узнала про Таню… о, что началось… она доводила ее до слез, Андрей расписался без ее ведома, ещё хуже стало, он дал отпор, снял квартиру, мать вообще взбеленилась. Узнала о беременности… В общем, Таня на сохранении из-за неё почти все время пролежала. Андрей потом купил квартиру, так даже адреса ей не сказал… Сестры сразу к нему и переехали. — Ужас… Она же женщина… — Я сомневаюсь в этом, — буркнул Никита. — Мы приехали, магазин. — Кит, ты бы поговорил с Соней, а? Она же тоже всё видит? Не молчи… Молчание ломает судьбы. — Тихо проговорил начальник. Через час подъехали к дому. Парни попрощались. Владимир и Аня зашли в дом, Корф отпустил охранника: — Варя, принимай голодных хозяев! — чуть тише — Ань, мы ничего не заказали… — Ничего, я сейчас только в ванну и спать, сил на еду нет. — Прости, родная. — Ещё раз извинишься, я обижусь. Если кому-то и нужно извиняться, то мне… — Аня… — Потом, любимый, все потом… — Ребятки, слава богу, как я рада! Наконец-то, я уже не знала, что думать… — Варвара обняла обоих сразу. — Всё, Варь, всё, мы сейчас мыться и спать. Есть потом… — Корф был расстроен. Аня внимательно посмотрела на него: что случилось, только что все было хорошо, только устали… — Вот, мы из магазина… — А у меня все готово, только в тарелку положить. Мойтесь, я занесу в спальню. — Спасибо, — кивнул Владимир, — Анют, иди в ванную, я следом. — Володь… — Солнышко, я еле стою на ногах. Иди, я следом. — девушка кивнула, сморгнула слезы и поднялась на второй этаж. Корф достал телефон: — Илья, привет… Да, я с тобой согласен… Нет, парни сразу проверили… Да, только с понедельника, сейчас отоспимся и отъедимся… Слушай, тут у Ани, … В общем, я тебя понял. Это долго? Нет, надо на заказчиков посмотреть внимательно, а потом уедем с Нютой на праздники… Да, так вот. Ага, все, до понедельника! Анна стояла в дверях в пижаме и смотрела на мужа: — Я всё. — Уже? Хорошо, я быстро, иди в спальню, Варя туда все занесла. — Аня протянула руку к мужу, тот взял ее, прижал к губам и быстро пошёл мыться. Девушка стояла у окна, обняв себя руками. Она понимала, что им надо поговорить, расставить все точки над і и никогда больше не возвращаться к этой теме. Но поговорить обязательно надо. Мужчина вернулся в комнату, подошёл к жене: — Ань, что случилось? Почему не лежишь? Не спишь? Родная, ты же устала, девочка моя? Так, ты ещё даже не ела! Аня? — замотала головой и уткнулась в Корфа, крепко обняв его за плечи. Ощутила его руки на себе. — Анютка, что? Уже всё закончилось, уже всё, малышка… — Володь, родной, прости меня… — положила ладонь на его губы, — я не знаю, — вздохнула — я не знаю, что со мной случилось в офисе, я ни разу не спросила как ты, что тебе нужно, меня устраивала фразa «всё нормально» … я… безумно боялась … не за себя, за тебя… честно … я не знаю, как сказать… я знаю, я дура, я говорю глупости… но для меня главное, чтобы с тобой было всё хорошо… я так тогда испугалась, когда взрыв… я не думала ни о ком, только о тебе… я не знаю … ты нужен мне, я не могу без тебя… Я же мешала тебе… не давала работать, сосредоточиться… я люблю тебя, родной мой, я научусь быть твоей женой… я обещаю… я люблю тебя… Владимир честно пытался найти смысл в монологе жены, но уставший мозг соображал тяжело. С трудом, но что-то вроде бы понял. Встряхнул. Посмотрел внимательно: — Анечка, родная, что ты говоришь?! Аня?! — и столько боли в голосе. — Аня, мы ещё на мосту выяснили, мы любим друг друга, так? — кивнула, в глазах слезы. — Ну, а зачем плакать, Малыш? Что значит «мешала», маленькая? Ты даже не представляешь, ЧТО ты сделала для меня за эти дни, Анютка, родная… — прижал к себе очень крепко. – Что значит «научусь быть женой?» Господи, Солнышко… Ты — моя жена и учиться ничему не надо… Давай договоримся, мы забыли об этом, но… — … но сделали выводы, — прошептала на грани слуха. — Вот-вот, правильно, любимая. Конечно, ты испугалась, как и мы все… Это нормально, маленькая, моя. И запомни, единственное, что мне нужно — чтобы ты была здорова и счастлива, девочка моя. Всё? Всё, мы закрыли эту тему. Слышишь? Все отлично, мы вместе, живы и относительно здоровы. Кстати, с понедельника на три дня к Штерну. Он обещает действительно на три дня. Потом я на два дня на работу, последние штрихи. — Я с тобой. — Хорошо, родная, только не нервничать. А потом… потом поедем к тёте Наде? И на Новый год останемся? — он растерянно-расстроенно смотрел на жену. — Конечно, Володенька, конечно, родной!!! — прижала к себе и поцеловала. — Спасибо! Котёнок, надо поесть, пока не остыло окончательно… И спать, любимая, спать… Раздался звук смс. — Как всегда вовремя, — вздохнул Корф. — Так, о, прошла транзакция, — грустно усмехнулся — из прошлого… так, а вторая… о, это спасибо! — парень вбил номер тёти в записную книжку. Они наконец-то смогли поесть тёплую еду и заснуть в мягкой кровати, с подушкой и одеялом. И, как всегда, в обнимку. Крепко.