Блейз Забини был одним из трёх «неприкасаемых» мальчиков Слизерина
На него всегда смотрели с трепетом в глубине сердца. Любая девушка Хогвартса могла быть скомпрометированной в вопросах своей репутации, если выяснялось, что когда-то она спала с Блейзом. Ханна помнила, как он шел по коридорам со своими товарищами — Ноттом и Малфоем. Но она не могла вспомнить о нём ничего значимого, кроме стоического выражения лица. То, как теперь он смотрел на неё с выраженной озабоченностью, было совершенно чуждым и противоестественным для его конъектуры и физики. Ханна не знала, что ей делать. Блейз откашлялся и закатал рукава. Он наклонился вперед и оперся руками о другой край приподнятой грядки, и протянул Ханне раскрытые ладони. У него были большие кисти с заострёнными пальцами и ухоженными ногтями. — Дафна сказала мне, что я должен дотронуться до твоих наручников, чтобы ты числилась в нашей семье. В первую очередь, я пришёл сюда именно для этого. Могу ли я это сделать? На этот раз он выдержал более сдержанный и профессиональный тон. Исчезло странное чувство волнующего знакомства. Взгляд Ханны скользнул по внутренней стороне его левого предплечья.У него не было Тёмной метки
— Я не Пожиратель смерти, Ханна, — сказал Блейз, и в его голосе просочилась нота нежности, которую обычно использовали в обращении с напуганным ребёнком или побитым домашним животным. Он показал левое предплечье, чтобы Ханна могла хорошо его рассмотреть. — Одной метки Дафны для нас обоих более, чем достаточно. С неохотой Ханна вытащила руки из мокрой земли. Кожа была испачкана чёрным грунтом, но проклятые наручники, как всегда, были безупречно чистыми. Блейз старался не касаться её кожи, когда осматривал наручники. Он крутил их, пока слово «Собственность» не загорелось. Ханна резко выдохнула сквозь зубы, когда неприятное ощущение тепла прокатилось по предплечьям. Блейз сильно прижал большие пальцы рук к наручникам. Выступающие вены на его предплечьях вздулись. Примерно через минуту Блейз убрал руки. Теперь они вдвоём наблюдали, как «Блейз Забини» вырисовывалось на металле. Буква за буквой. После того, как была выгравирована последняя «и», тепло улетучилось и металл наручников снова похолодел. — Надеюсь, для вас это не было слишком неудобно? — Блейз изо всех сил старался оставаться фамильярным, и в конце вопроса его интонация резко возросла. — Я в порядке. Спасибо. — сказала Ханна, пытаясь соскрести ногтями грязь с рук. Блейз коротко кивнул и провёл рукой по волосам. Между ними повисла тревожная тишина, прежде чем Блейз снова обмолвился. — Дай мне свои руки. Он полез в карман брюк и вытащил палочку, отличную от той, которую он дал своей матери. Эта была изящно вырезана из пурпурного дерева и покрыта рунами. Она была непохожа ни на одну палочку Олливандера, которую Ханна когда-либо могла припомнить. Может быть, палочка Грегоровича? Не имея права ослушаться хозяина, Ханна держала руки настолько вытянуто, насколько позволяло телосложение. Постучав палочкой по её внутренним предплечьям, Блейз произнёс «Тергео». Влажная земля отделилась от рук Ханны и быстрым взмахом палочки снова опустилась на грядку. Кожа покалывала от магического контакта. — Ну вот, — холодно сказал Блейз. — Спасибо. Ей было тревожно. — И ещё. Он наколдовал белый носовой платок и протянул его Ханне. Она взяла кусочек ткани с благодарным кивком и шумно высморкалась. Блейз положил палочку в карман и позволил взгляду снова блуждать по её лицу. Он снова сосредоточил внимание на пустой глазнице. Ханна начала судорожно вытирать щеку платком, надеясь, что это скроет уродство её лица хотя бы на несколько секунд. — Мы с Дафной обсудим, что делать в твоей ситуации… с глазом. Ханна вежливо кивнула. — Спасибо. — Когда у вас следующее окно фертильности? — Через пять дней. Блейз вздохнул. Ханна смотрела, как он мысленно записывает свои срочные дела в вымышленный ежедневник. Он выглядел достаточно усталым. — Я бы хотел, чтобы у тебя было больше времени для того, чтобы приспособиться к нашему дому, прежде чем… ты знаешь. Ханна пожала плечами. Наступило оцепенение. Эмоции и мысли, направленные на ее суррогатные обязанности, были пустой тратой времени. — А пока я надеюсь, что ты кое-что исследуешь. Дафна или моя мама рассказывали тебе, куда можно пойти в поместье без сопровождения? — Мне сказали, что я могу свободно перемещаться между кухней и своей комнатой. Представление о том, что что-то ей принадлежит, всё ещё было похоже на сон. Эта мысль вызывала неприятную дрожь по спине. — Если вы получите разрешение от домашних эльфов, то первый этаж главного дома вдобавок станет свободным для посещений. Библиотека и архивы Гринграссов также доступны для вашего пользования. Библиотека. Для её сердца это было почти так же невозможно волнительно, как и оранжерея. — Спасибо. Блейз коротко кивнул и потёр подбородок. Забытые лилии начали издавать приглушенные крики, привлекая к себе внимание. Блейз снова вздохнул и с гортанным стоном пожилого старика постепенно поднялся на ноги.Ханна подавила улыбку.
Он подошёл к скамейке для горшков и открыл ящики, чтобы найти что-то. Ханна, которой было любопытно, встала и молча пошла за Блейзом с плотно зажатым в правом кулаке платком. Ящики скамейки для горшечных культур, которые Ханна решила не трогать, были достаточно грязными. Блейзу удалось найти ещё один пакет семян картофеля. Это был картофель ранней розы с пурпурными прожилками и два пакета семян жаберных водорослей. Он позаботился о том, чтобы выложить семена в том же порядке, в каком Ханна держала пакеты с ними. Наблюдая за тем, как он разбирается, Ханна отметила, насколько выразительными были его густые брови. — Я позабочусь о том, чтобы Райли убрала этот беспорядок, — пробормотал Блейз, наконец заметив присутствие Ханны рядом. — Хорошо. Порывшись ещё раз, Блейз нашёл необходимые ему припасы в задней части нижнего ящика — две пары перчаток из драконьей кожи и пару тонких серебряных секаторов. — Ага! Блейз протянул Ханне перчатки. — Если ты не можешь держать инструменты, сможешь ли ты помочь мне? Ханна кивнула и взяла перчатки у Блейза. К её большому облегчению, наручники не восприняли толстые перчатки как повод для жжения запястий. — Готова? — спросил Блейз. Он отодвинул три маленькие сердитые лилии к задней части скамейки для горшков, а самую большую выставил перед собой. Лиственные шипы вдоль хребта змееподобной части цветка были слишком длинными и нуждались в хорошей обработке. Ханна глубоко погрузилась в свою память, чтобы вспомнить, что она знала об уходе за этими темпераментными растениями. — Прежде чем снять капюшон, что мне напеть? — Э, что, прости? На верхней губе Ханны выступил пот. — Лилии кобры можно успокоить, только напевая им во время обрезки. Верно? По крайней мере, это касается валлийского сорта. — Да? Я никогда не читал об этом в руководствах по уходу. — Пятый курс гербологии. Я участвовала в дополнительном исследовательском проекте сознательных растений с животными чертами. Это довольно удачный опыт. — Я не помню подобного проекта. — Я думаю, что Спраут предложила это только нескольким избранным ученикам. — Мм. Ханна переминалась с ноги на ногу, внезапно оборвав разговор. Она не могла рассказать ему об откровенной неприязни Спраут к студентам Слизерина, у которых она преподавала в том году. — Мы напевали песни Spellbound. Знаешь их? Блейз покачал головой. Он повернул терракотовый горшок так, чтобы головка цветка смотрела на спинку скамейки. — Это группа, которая поёт в основном баллады. Песни немного сложно напевать, но я справлюсь. — Стоит попробовать. Если хочешь, можешь приступать. Ханна взяла себя в руки, прочистила горло и начала напевать единственную песню, которую она помнила из того периода своей жизни: — Хорошая медсестра Мартин отправилась в Уайлдс.. Это была повествовательная баллада, которую Ханна считала особенно безвкусной по содержанию. Колебание лилий прекратилось. Блейз снял капюшон, и маленькая головка растения поникла, как маленький ребенок, спящий на коленях у матери в поезде. Блейзу удалось взять обмякший цветок за стебель и быстро отщипнуть колючки. Ханна знала, насколько неприятным может быть укус этих растений, и насколько кожа становится ярко-оранжевой после. После того, как Блейз заменил капюшон растения, они повторили ту же процедуру с тремя другими лилиями. Ханна повторила своё писклявое напевание той же песни по крайней мере четыре раза. Когда они закончили, Блейз отступил и с удовлетворением полюбовался четырьмя аккуратно подстриженными лилиями кобры. Они казались довольными, судя по тому, как их длинные листья сворачивались и разворачивались. — Пение объяснило бы, почему им так нравится Дафна. В её в голове застряла песня Селестины Уорбек. Уголок рта Блейза угрожал подняться, пока он не предпринял сознательных усилий, чтобы подавить это. — В этом есть смысл. Я могу спросить, что это за сорт? Ханна не могла не спросить. Они совершенно не походили на тускло-зелёные и жёлтые цветки, с которыми она работала в Хогвартсе. Вместо этого они были ярко-малинового цвета с чёрными кончиками и горчично-жёлтыми пятнами на лепестках. — Марокканские красные пустыни. Самый большой из цветоносов мама принесла мне на память из своей командировки в 1992 году. — Вы работали с Cobra Lillies на втором курсе? — удивлённо спросила Ханна. — Мама купила её, — сказал Блейз, имея в виду самую большую лилию, — как саженец в качестве подарка на Хэллоуин. Лилии удалось выжить под моей кроватью, когда я сбежал из Хогвартса на Рождественские каникулы. Мама никогда толком не разбиралась в ботанике, так что, полагаю, она не видела существенной трагедии в том, чтобы послать мне ядовитое растение в двенадцать лет. — Тебе очень повезло. — Возможно. Ханна решила не продолжать обсуждение, а вместо этого ещё раз взглянула на самую большую лилию. Она никогда не слышала о ком-то, кому удавалось сохранить жизнь кобре-лилии на протяжении почти тринадцати лет. Толстым деревянным стеблем и листьями с потертостями на кончиках растение выдавало свой возраст. Довольно впечатляюще. — Где ты взял другие три лилии? — Я вырастил их из черенков, которые собрал у первого растения. Один из первых проектов, который я начал после войны. — Хм. — Лонгботтом тебя этому научил? Я имею в виду жужжание и пение. Блейз задал вопрос причинно, но Ханна могла слышать в его манере то, что данный вопрос уже давно висел у него на кончике языка. Ханна почувствовала сильный жар в щеках и легонько кивнула. Блейз ничего не ответил, но Ханна могла видеть, как он крепко сжал челюсть. —Если это одобренный Лонгботтомом метод, полагаю, мне следует выучить наизусть несколько арий Блодвина Блудда и посмотреть, понравится ли цветочкам мой певческий талант. — Звучит отлично. — Ещё я хотел бы попробовать достать тебе пластиковые садовые инструменты. Посмотрим, сможешь ли ты справиться с ними без ограничений. — Согласна. На этот раз Блейзу не удалось скрыть улыбку в уголке рта. Ханна изо всех сил пыталась не улыбнуться в ответ. Говорить с ним о гербологии было довольно интересно. Их хрупкий момент добродушного взаимопонимания был разрушен фигурой в чёрной мантии, аппарировавшей в комнату с палочкой наготове. Блейз встал между Ханной и незваным гостем, направив свою палочку ему в голову. — Бешеные галлеоны, Блейз! — крикнул незнакомец. — Опусти палочку. Блейз повиновался, но не сдвинулся с места. — Какого черта ты здесь играешь в садовника с суррогатной матерью? Лицо Дэни было зелёным, а тонкие волосы торчали из-под капюшона под разными углами. У неё был синяк под глазом. — Сегодня утром Снейп проверит всех в Хогвартсе. Я получила известие о том, что он едет обратно из Румынии. Дэни остановила себя. Она посмотрела на Ханну с паникой в глазах. — Ханна, возвращайся в свою комнату. Не покидай её, пока один из нас тебя не позовёт. Райли позаботится о тебе. Ханна застыла. — Да, мэм.