***
Синяя восьмиугольная эмблема.* Есть только одна компания, которая, как она знала, имела такую эмблему. Альянс противодействия биотерроризму. B.S.A.A. Мелиссе показалось забавным, что они считают себя независимой службой безопасности, выходят в мир и охотятся за биологическим оружием, но это не так. Нет, они были не более чем зонтичными собаками, жалкими дворнягами на длинном поводке. Ах, но это была не «Амбрелла». О нет, теперь это была Синняя «Амбрелла», не так ли? Ха, какая бессмысленная смена названия. Стиснув зубы, Мелисса была рада, что мадам Даниэла решила не следить за ней сегодня, она не хотела, чтобы кто-нибудь видел ее грозный хмурый взгляд. Не так часто она теряла свою внешнюю невозмутимость и хладнокровие, и она предпочла бы, чтобы этого никто не видел. Чтобы они не подумали, что она расстроена из-за них, это было не так. Нисколько. Она не могла надеяться на лучшую жизнь кроме как здесь, в замке. И она не собиралась позволять этим самодовольным, играющим в Бога, жалким отбросам ОТНИМАТЬ У НЕЕ ЭТО. Сделав глубокий вдох, Мелисса остановилась и закрыла глаза. Они были убиты, мадам Кассандра намекнула на это за обедом — тела, которые она видела в подвале в первую ночь. Что бы они ни планировали, они потерпели неудачу. Полностью и бесповоротно. Глупая трата жизни, Мелисса не смогла удержаться от мерзкой ухмылки при виде их разлагающихся тел, прежде чем взяла себя в руки. Шагнув спокойно вперед, Мелисса направилась за угол в кабинет своей Дамы. Или, во всяком случае, один из них. Она отложила уборку, не зная, будут ли ей там рады, учитывая, что обрывки, которые она подслушала у мадам, всегда подразумевали, что работа ее госпожи была либо очень важной, либо секретной. Так и было, пока она не поинтересовалась. Мелисса спросила свою госпожу около часа назад, и, хотя горничная была немного обеспокоена затуманенным взглядом своей Госпожи, у нее было разрешение на уборку кабинета, которым, как она знала, пользовались. До тех пор, пока она не прикасалась к бумагам на столе. Ее это устраивало. Если бы Мелисса могла помочь своей Даме расслабиться, сделав рабочую обстановку более комфортной, не мешая ее работе, она бы это сделала. К счастью, ей удалось успокоиться до того, как она добралась до кабинета. Не годилось бы ей ломать что-то в порыве злости- О. Стоя на пороге, Мелисса замерла, уставившись на стеклянную банку на столе. Там была пульсирующая, подпрыгивающая… штука. Подойдя ближе, Мелисса подумала, что это похоже на какой-то корень: большая темно-серая головка с маленькими пустулами, похожими на углубления, которые мягко расширялись и сжимались, будто дыша. Мелисса знала, что это могло быть. Опустив глаза, она проследила за стеблем. Достигая дна банки, прежде чем снова согнуться, маленькие щупальца, похожие на корни или крючковатые усики, лениво плавали в жидкости, в которой находились. Посмотрев на крышку банки, Мелисса уставилась на название. Каду. Каду… Каду… Она уже слышала это раньше, довольно давно. Нахмурив брови, Мелисса отвернулась от банки и начала работать. Но она не могла избавиться от воспоминаний, которые пытались всплыть в ее сознании. Она знала, что слышала это. Но где? Когда? Проклиная свою память, девушка продолжала вытирать пыль и наводить порядок в комнате, время от времени поглядывая на банку. Взяв несколько книг с соседнего стола, девушка направилась к книжному шкафу, закусив губу. Черт, теперь это действовало ей на нервы. Если бы только она могла понять, с чем это было связано- Мегамицелий. Вот и все. Именно так она услышала имя Каду, оно было связано с Мегамицелием. Хотя это заставило почувствовать себя виноватой, Мелисса быстро бросилась к двери и осторожно закрыла ее, прежде чем вернуться к столу и просеять записи, пытаясь хоть чем-нибудь подтвердить свою теорию. Убедившись, что листы вернулись туда, откуда она их взяла, девушка в конце концов нашла то, что искала, в нижней части стопки заметок о Каду. Объект: Даниэла Димитреску Статистика, даты, личные данные. Ничего такого, во что Мелисса хотела бы вникнуть. Результат: после долгой и трудной ночи Паразит Каду успешно связался с клетками Даниэлы. Создавая генетическую структуру, аналогичную структуре ее сестер: Белы и Кассандры. Хотя мухи в настоящее время агрессивны и никому не позволяют приблизиться к ней, я уверена, что после того, как она проснется, то сможет полностью контролировать свое новое тело. Хотя, возможно, потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть. Теперь у меня есть семья. Мать Миранда будет довольна. Отложив запись, она проигнорировала остальное. Мелисса была человеком для Госпожи, и она не предаст свою Госпожу больше, чем уже предала. Аккуратно сложив записи, служанка повернулась к банке, прежде чем вернуться к работе. Вытирая пыль со столов и комода в углу, тщательно протирая зеркало, окна и телефон и следя за тем, чтобы книги были сложены аккуратно и в нужном порядке. Окинув комнату последним взглядом, Мелисса слегка кивнула, прежде чем снова посмотреть на Каду. Опустившись на колени, девушка наблюдала, как он лениво покачивается вверх-вниз в жидкости, прежде чем положить руку на банку. Губы подергиваются. Мелисса больше не могла сдерживаться. Она рассмеялась. Это было не смешно. Это было нехорошо. Это был холодный, резкий и пронзительный звук, который застыл в ее груди, прежде чем вырваться наружу. Как весело, трогательно, иронично. Встав, Мелисса выпустила руку из банки, прежде чем повернуться с болезненной улыбкой, все еще посмеиваясь себе под нос. Отвратительно иронично, но прекрасно поэтично. Служанка вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь, Мелисса постучала себя по подбородку, раздумывая, в какое крыло ей нужно пойти. Остановившись на верхних этажах Восточного крыла, она направилась по коридору, борясь с улыбкой, которая угрожала вырваться на свободу. Кто хищник, а кто добыча, Амбрелла?***
Бела колебалась. Это было не то, к чему она привыкла, затаясь в тени главной гостевой спальни на четвертом этаже. Колебание. Она всегда была более уравновешенной из своих сестер, думала, прежде чем перейти к интересующему вопросу и действовать немедленно. Она никогда по-настоящему не была столь импульсивной, как сейчас. Когда мама спустилась из комнаты Даниэлы с противоречивым хмурым выражением лица, она почувствовала облегчение от того, что сестра чувствует себя лучше, по крайней мере, достаточно, чтобы действовать матери на нервы, но больше всего ее беспокоила внезапная смена настроения. Она была более чем шокирована, когда Даниэла сказала, что разговаривала с их горничной. Хотя на самом деле Бела не была удивлена этому как таковому. Скорее дело было в том, что Даниэла поговорила с их горничной. Бела ожидала, что будет второй, кто сделает это, Кассандра… просто была данностью. Ей, либо все нравились, либо она не заботилась о них, пока их внутренности не были разбросаны по кухонному полу. Маму это не устраивало. Но, похоже, ей искренне нравилась горничная, до какой степени, Бела не была уверена. Кассандра держала руку на сердце. Даниэла… Даниэла не была такой открытой и одновременно закрытой, как Кассандра. С Кассандрой младшую сестру было почти легко прочитать, потому что она была такой замкнутой. С Даниэлой — она не скрывала своего сердца. Будучи очень импульсивной, это делало ее непредсказуемой, отсюда и беспокойство. Хотя с их горничной… Бела не знала, что и думать. И она все еще, черт возьми, не была уверена. Выйдя из мрака, Бела встала на краю тени и света комнаты, зная, что ее глаза сияют из темноты. Она также знала, что их служанка понимала, что она там, но не признала ее, что больше импонировало, потому что Бела должным образом не собралась с мыслями. — Я видела тебя, — в конце концов сказала Бела, выходя на свет. Горничная остановилась и посмотрела на нее с озадаченным выражением лица, что это было странно. Где та спокойная маска, которую она всегда носила? Неужели Даниэла тоже повлияла на нее? Или ее высказывание просто вызвало такую реакцию? — Мадам? — спросила их горничная, прерывая свою работу, чтобы уделить ей все свое внимание. — Не останавливайся из-за меня, — Бела махнула рукой, и Мелисса продолжила с легким кивком, вытирая каминную полку, продолжая оглядываться, чтобы показать, что все еще слушает, — я видела тебя снаружи, с Кассандрой. — Ах, да. Мадам Кассандра хотела использовать меня в качестве мишени, — горничная кивнула с легкой улыбкой. Откуда взялись все эти эмоции? Бела не знала, ей особенно нравилось не знать, но она не думала жаловаться. Тихо фыркнув, Бела села на стул рядом с кроватью и пару минут просто наблюдала за работой их горничной. Она была очень эффективна, переходя от одного дела к другому с небольшим перерывом в темпе. От вытирания до уборки и чистки щеткой до мытья полов. У нее никогда раньше не было причин просто наблюдать за ней, она задавалась вопросом, все ли предыдущие были такими, или только она. — Она часто так делала, используя служанок. Обычно без согласия. Слуги называли это «Ничейной землей», потому что в любого, кто проходил мимо повозки, был брошен нож. Даниэле показалось забавным видеть потрясенные и испуганные выражения на лицах слуг, когда они бежали через двор в замок. Даниэла всегда ждала, чтобы напугать их сразу же после этого. Это было безобидно… ну, в результате никто не пострадал. Бела сделала паузу, оценивая реакцию служанки. Это было не так уж много, на самом деле ничего особенного. Она просто продолжала работать, но смотрела на нее проницательным взглядом. Она слушала, но не скрывала своего выражения. По крайней мере, Бела так не считала, ее лицо было спокойным, но не слишком. Ну, и Мелисса ничего не комментировала, поэтому Бела решила, что можно безопасно продолжить с основной целью разговора. — Именно тогда шепот стал громче, — продолжала Бела, хмуро глядя в пол, — все мы знали, включая мать, что многие, если не все слуги, называли нас монстрами. Зверьми. Аморальными, бесчеловечными существами, которые питаются плотью и кровью и терроризируют невинных людей для собственного удовольствия. Не отрывая взгляда от пола, Бела сомневалась, что ей полностью нравится то, что она делает. Но она знала, что ей это нужно. Она презирала этот шепот, хотя и не показывала этого. Ей не нравилось, когда оскорбляли ее семью, но у нее никогда не было навыков допроса, которыми обладала Даниэла, или запугивания, которым обладали мать или Кассандра. Она всегда была сильным молчаливым типом, ее молчание, как правило, заставляло людей ломаться. Это не сработало бы с их горничной, поэтому ей нужно было быть более прямой. — Мы монстры? Вот. Однако, как бы это ни выводило из зоны комфорта, Бела задала вопрос, который мучил ее по поводу их горничной с тех пор, как она достала серп из подвала. Что на самом деле думала о них их служанка? Конечно, она общалась с ними вежливо, выполняла их приказы без возражений и даже хорошо управлялась с их завтраками, обедами и ужинами без единой жалобы. Но это мало что значило, не с этой идеально спокойной маской. Которая конкурировала с маминой, когда она говорила с Матерью Мирандой, по поводу потревоженного Кассандрой мерзкого Каду, анализированного Мамой. Бела на мгновение задумалась, как бы повела себя их горничная, столкнувшись с Матерью Мирандой. Моргнув, чтобы прогнать отвлекающие мысли, она снова обратила свое внимание на служанку. Она остановилась, стоя посреди комнаты, держа метлу рядом с собой, слегка нахмурившись и глядя вдаль. Когда на несколько минут воцарилась тишина, Бела открыла рот, чтобы повторить вопрос. — Вы бы назвали льва монстром, мадам? Это заставило ее замолчать, и Бела несколько мгновений смотрела на горничную с открытым ртом, прежде чем медленно закрыть его. Нахмурив брови, она была возмутительно смущена. Какое отношение ко всему этому имеет лев? Это был совершенно бессмысленный вопрос… с ее точки зрения. Очевидно, у их служанки была какая-то цель задать этот глупый вопрос. Сейчас она бы подыграла, но не была уверена, в чем смысл. — Что ты имеешь в виду? — спросила Бела, скрестив руки на груди. — Когда лев выходит на охоту и находит газель, чтобы убить, — сказала Мелисса, поворачиваясь лицом, — вы бы назвали его монстром? — Нет, — немедленно ответила Бела. Нет, лев не был монстром для охоты на газель, это было то, что они делали. Они охотились. — Простите мою дерзость, мадам, — сказала горничная с небольшим реверансом, — но вы только что ответили на свой собственный вопрос. — Что? — спросила Бела, тупо уставившись на девушку. Во что она играла? Как это отвечает на вопрос? Честно говоря, это ни в малейшей степени не помогло. Льву все равно, если его называют монстром, это не имеет значения, а Белу действительно волновало, называли ли ее монстром. — Люди, которых вы убиваете, — продолжила Мелисса, прислонившись к метле, — ни вы, мадам, ни мадам Даниэла, ни мадам Кассандра, ни миледи не называете их жертвами. Вы всегда говорите «добыча». Подобно тому, как лев охотится на газель, которая является добычей, точно так же вы охотитесь на людей, потому что они для вас добыча. Вы — львы. Люди — газели. Тот факт, что вашей добычей оказываются люди, излишен — газель тоже не хочет, чтобы ее съели. Это был отличный вывод. И Бела действительно понимала это с объективной точки зрения. Хотя это и позволило ей расслабиться — горничная не думала о них как о монстрах в этом смысле — это не решило проблему, лежащую в основе вопроса. И то, что мешало ей по-настоящему поверить в то, что говорила Мелисса. — У львов и газелей нет чувства морали, — тупо сказала Бела. Она не была уверена, как служанка отреагирует на это, но, по крайней мере, было приятно, что она не думала, что то, что как они питались, было чудовищным. В конце концов, им это было нужно, чтобы действительно жить. Как и всем остальным. Фырканье, вырвавшееся у Мелиссы, было неожиданным. — Мораль, — с горечью сказала горничная. Горечью. Бела не ожидала такой инстинктивной реакции, — мораль — это средство для достижения цели. Это постоянно меняющийся, меняющийся общественный взгляд на человеческое поведение. Средство абстрагироваться от ситуации, которая должна вызывать чувство вины. Новое лекарство, революционно новое лекарство, которое может даровать вечную жизнь! Фантастическое изобретение, не правда ли? Но чтобы создать его в первую очередь, необходимо было провести экстремальные испытания на животных и людях. Все испытания заканчивались смертью. Мучительной. Ближе к завершению препарат почти подействовал, но плохо, оставив испытуемых изуродованными, страдающими от боли и почти безумными. Они были убиты. Бела не была уверена, что это ответ на ее вопрос. Отстранённый взгляд говорил об обратном, но слова казались… беспристрастными. — Но убийцы и ученые не были аморальны, потому что им удалось создать революционный препарат для улучшения человечества, никого не волнуют неудачи, если они преуспеют. В конце концов, все сводится к контролю: контролю над эмоциями, контролю над другими, контролю над ситуацией. Это ставит барьер между ними и этим. Следовательно, почему вас называют аморальным, это вера в то, что тот, кто так думает, внезапно становится лучше вас, выше вас. Теперь вы чудовище. Заставляя их страхи и неуверенность в отношении вас и вашей семьи чувствовать себя незначительными, позволяя им продолжать свою жизнь, фактически подчиняясь вам, сносно — контролируя эмоции, предотвращая погружение в темноту собственного разума и превращая их в жалкое, рыдающее месиво. Есть отличия в каждой ситуации, причем первый сценарий является средством контроля ситуации. В то время как ваша ситуация предполагает контроль над эмоциями, которые не хотят, чтобы их чувствовали. Вот почему мораль постоянно меняется, то, что является моральным для одного человека, не является таковым для другого. Это замок, построенный на песчаном фундаменте. Тупо уставившись на служанку, Бела наблюдала, как ее глаза сфокусировались, маленький огонек вернулся к ним из того, что было мертвым взглядом пару минут назад. Она ответила на этот вопрос. Нет. Мелисса не верила, что они монстры и что, с их точки зрения, они были нравственны в своих действиях. Однако это было не все, что узнала Бела. Она не была уверена в том, что слышала, но что-то в этом объяснении показалось ей невероятно странным. Не столько само объяснение, сколько то, как оно было сказано. Холодно. Рассчитано, как будто это был факт, а не мнение. Как будто Мелисса пришла к этому выводу давным-давно, вместо того чтобы развивать свои собственные мысли, как в случае с метафорой льва и газели. Хотя Бела не могла не согласиться. Она всегда считала, что человеческое мнение и мораль невыносимо ограничены человеческим эгоизмом и высокомерием. Она была рада, что ее мысли были озвучены по этому поводу, по иронии судьбы, через человека. — Спасибо, Мелисса, — сказала Бела с легкой улыбкой, которая была возвращена вместе с быстрым реверансом. Превратившись в мух, Бела оставила Мелиссу за ее работой, пробираясь через замок к кабинету. Однако время подумать дало Беле больше вопросов, чем ответов: Неужели Мелиссе не нравилось человечество? Как и когда она придумала свое мнение о морали? Бела также знала, что ее собственное мнение о Мелиссе изменилось, «нравится» было бы не слишком сильным словом, чтобы его использовать. Кассандре она определенно нравилась, она не молчала по этому поводу. Даниэла, по крайней мере, терпела ее сейчас. И она была уверена, что мать находила ее очаровательной, если не откровенно любила. Ну, так как она и ее семья были львами…сделает ли это Мелиссу львицей или газелью?