House of Dimitrescu

Мелисса видела, как дрожат стены. Это было быстро, всего лишь небольшая вибрация. Тонкий слой пыли и щебня медленно оседал на пол, как будто стены сбрасывали слой кожи, и оставляли на ковре тонкое серое пыльное покрывало. Почти как густой туман, оставляющий ярко-красный ковер безжизненным и тусклым. И дверь, скорее всего, была сломана или, что более вероятно, разбита вдребезги силой удара. И, как Мелисса предположила, шаги ее Госпожи приближались к кабинету. Приняв исполнительное решение отступить, Мелисса отошла от центра комнаты и направилась дальше в угол. Она вспомнила, что сказала Дама о том, чтобы держаться подальше от нее, когда она не в духе. По силе шагов Мелисса поняла, что это был один из тех случаев. Тум, тум, ТУМ. Дверь была отброшена внутрь, врезавшись в стену и расколов дверь, отчего ручка отлетела, врезавшись в стол, прежде чем отскочить на пол. Столб щебня и пыли взлетел в воздух, как дымовая завеса, которая поднялась почти до потолка. И сквозь дым выступила Госпожа. Прорываясь сквозь мелкую пыль, как дракон, пролетающий сквозь облачный покров, Леди вошла в комнату, и девушка могла видеть, как ее трицепсы и бицепсы подергивались и пульсировали, когда руки сжимались между кулаками и когтями, и она смогла увидеть только небольшой проблеск черных лезвий, обнаженных через перчатку, когда она подошла к столу. Глаза ее Дамы были сосредоточены, сверкая пылающей яростью, которая была настолько сконцентрирована, что Мелисса была уверена, что Леди не заметила ее в комнате, и направлением был стол. Госпожа была статуей. Стоя неподвижно и безмолвно, поскольку атмосфера медленно начала накаляться, как будто вокруг Леди назревал шторм… Малейшее движение или звук могли разрушить напряжение. Жужжание крыльев эхом разнеслось по комнате, и разразилась буря. С громоподобным ревом Леди подняла плотный стол из темного дуба, который будто состоял из ничего, кроме воздуха, и подняла его над головой. Стол отбрасывал тень на лицо ее Госпожи, оставляя только горящие желтые глаза, пронзающие тьму, словно два солнца, пронзающие пустоту пылающей плазмой и светом. Красивая, но очень опасная. Хищница, вставшая на дыбы, готовая обрушить кровавую смерть на свою жертву. Ее Госпожа олицетворяла все это. Она излучала силу и гнев. Само воплощение высшего хищника. От нее захватывало дух. Без малейшего усилия Леди отправила стол в полет через всю комнату. Он ударился о стену прямо над дверью, где быстро развалился на тысячи частей, разлетевшихся по комнате, как будто была взорвана взрывная граната. Развернувшись на каблуках, Мелисса подтащила торт и цветы поближе к себе, чтобы ни один сучок не испортил их, с книгой под мышкой все должно быть в порядке. К счастью, деревянные дротики, похоже, не долетели до нее так далеко через всю комнату. Медленно обернувшись, Мелисса с тревогой посмотрела на беспорядок, который не покрывал ковер. О, потребовалось больше часа, чтобы убрать маленькие кусочки керамики с ковра, когда ее Госпожа отправила куклу через всю комнату. Это… это должно было занять больше рабочего дня, чтобы очистить всё. Даже не считая пыли, которая была на ковре. Черт. Дверь снова распахнулась, ударившись о стену с меньшей силой, но все же вытряхнула еще несколько обломков, которые упали поверх разбитых щепок. Ее Госпожа развернулась, подняв немного пыли по комнате, и Мелисса не смогла сдержать вздоха, когда Даниэла, Бела и Кассандра ворвались в комнату… топча остатки стола и пыль на ковре. — Мама! — Все в порядке? — Мелисса! Когда Кассандра произнесла ее имя, Альсина, казалось, вышла из ступора. Или, возможно, стряхнула это, если судить по небольшой ряби, которая скользнула по мышцам, прежде чем ее руки расслабились по бокам. Как будто Мелисса только что закричала и внимание Даниэлы, Кассандры, Белы и Леди внезапно переключилось на нее, и хотя она знала, что девочки выглядели обеспокоенными, она не могла оторвать взгляда от глаз своей Леди, чтобы заверить их, что она цела и невредима. Они были широко раскрыты, и на мгновение, всего на полсекунды, Мелисса смогла увидеть, что чувствует Госпожа. Потрясенная, по большей части либо тем фактом, что она была невредима, или тем, что Леди не заметила девушку в этот момент. Мелисса не была уверена. Затем это превратилось в то, что казалось нежеланным осознанием и, наконец, смирением, прежде чем двери захлопнулись, и эти прекрасные солнечные глаза выглядели пустыми. Мелиссе это совсем не понравилось, особенно на ее Леди. Прежде чем она успела что-либо сказать, Альсина развернувшись на каблуках, быстро вышла из комнаты, не сказав ни слова, и направилась по коридору, предположительно в свою комнату. Уставившись на то место, где только что стояла ее Госпожа, Мелисса с гримасой отчаяния опустила взгляд на грязный ковер. Ах да, она забыла, что ей придется потратить следующие полтора столетия на приведение в порядок этого хаоса. Загнав искру раздражения в глубины своего сознания, Мелисса решила вместо этого обратиться к девочкам. — Привет, — сказала она, запинаясь… не в силах придумать ничего остроумного, чтобы разрядить атмосферу. — Милая Матерь Миранда, — пробормотала Бела себе под нос. — Ты в порядке? — спросила Кассандра, делая шаг вперед и глядя сквозь нее. — Я в порядке, Кассандра, — ответила Мелисса с улыбкой, прежде чем опустила взгляд на ковер, — чего нельзя сказать о бедном столе. — На складе есть и другие, — сказала Даниэла, махнув рукой и глядя на дверь, — я знала, что мама была расстроена, когда хлопнула дверью, но я не ожидала, что она так разозлится. — Я так понимаю, что это не обычное явление? — спросила Мелисса, перекладывая торт на предплечье, так как ее рука начала уставать. — Нет, ну, это не редкость, когда мама приходит домой раздраженная со встреч… но подобное случилось только однажды, — сказала Бела, поднимая несколько кусочков дерева, прежде чем снова бросить их и потереть лоб. — Да, это было сразу после того, как Гейзенберг убил служанку мамы… Мать Миранда дала ему всего лишь пощечину, и хотя мама не особенно любила их, это было вопиющим проявлением неуважения, которое действительно задело её за живое, — объяснила Кассандра, сидя в большом кресле, которое было единственным признаком того, что здесь вообще был стол. Вполне возможно, что лорд Гейзенберг тогда разозлил ее госпожу. Мелисса оказалась в тупике. Ее голова говорила ей убрать комнату и позволить своей Даме успокоиться… в то время как ее грудь… черт возьми, сердце. Ее сердце говорило ей пойти к своей Даме и попытаться приободрить ее. Торт цветы и книга скорее всего помогут… однако, если ее Госпожа действительно была так зла, то она могла очень быстро оказаться на пути к могиле. Теперь, когда Мелисса, наконец, решила что-то сделать с этими проклятыми чувствами, было бы верхом иронии, что та, к кому она испытывала эти чувства — и кто, казалось, отвечала взаимностью, по крайней мере, в какой-то степени, — убьёт ее. Взглянув на стул, она была поражена собственными словами. — Пистолет так же опасен, как и человек, держащий спусковой крючок. Она ни разу не расстроила свою Госпожу, даже когда впервые вошла в замок. Леди не была сердита, она была холодна и, вероятно, смущена. Но не зла. И если все взаимодействия до сих пор представляли собой гнев, то она даже близко не подошла к тому, чтобы расстроить свою Леди до такой степени. Вообще. Она считала себя разумной, она не выстрелила бы себе в лицо… и, действительно, если бы она хотела… общения? Было ли это правильно? Возможно, отношения? Партнеры? Очистив голову от этих мыслей, это на самом деле не имело значения, чего бы Мелисса ни хотела от своей Леди… если она не могла заговорить или даже подойти к ней, если была зла, тогда все это было обречено на провал еще до того, как началось. Девушка знала, что какая-то часть ее разума молча проклинала логическое объяснение своих чувств. Однако ей было просто все равно. Ее Дама была расстроена, и она собиралась сделать все возможное, чтобы вернуть ей улыбку. — Извините меня, девочки, — сказала Мелисса, выпрямляя спину, — мне нужно доставить несколько подарков моей леди. Она ушла, в то время как Даниэла, Бела и Кассандра выглядели как рыбы, вытащенные из воды, прежде чем они смогли вразумить ее и заставить остановиться. Поскольку Мелисса, скорее всего, прислушалась бы к голосу разума, а по причинам, которые она либо не соизволила понять, либо ее сердце заставляло ее игнорировать, она не хотела прислушиваться к голосу разума. Безумие. Это было полное безумие. Тем не менее, ее ноги не перестают идти. Постучав в дверь Госпожи, Мелисса могла бы уже выброситься с балкона. Черт возьми. Что ж, это не имело значения. Шаг первый был завершен: добраться до комнаты своей Леди, не сомневаясь в себе. Шаг второй: приободрить свою Даму. Итак, как именно она собиралась это сделать? Несмотря на то, что ответа не последовало, она толкнула дверь и вошла, осторожно закрыв за собой дверь. К счастью, комната была нетронута, если не считать трех бутылок вина, стоявших на полу рядом с огромным креслом с откидной спинкой, в котором сидела Леди, и огромного напряжения, которое держало комнату в тисках. Все, что она могла видеть, были черные как смоль кудри, свисающие с сиденья, и рука в черной перчатке, которая держала полный стакан малиновой жидкости в хватке, которая разбила бы стекло, если бы была чуть крепче. Мелисса не была уверена, заметила ли Госпожа, что она была там, или нет. А если и так, то не похоже, чтобы она в ближайшее время признала её присутствие. Теперь ей нужно было сделать выбор, она не была уверена, какие именно варианты были, но она знала, что у нее был выбор, как приветствовать свою Леди. Что ей оставалось делать? Должна ли она подойти к своей Даме? Держать ее на расстоянии? Какой тон ей следует взять? Она не хотела быть слишком формальной… но и не хотела попасть на последнее свидание со своей Леди. Как она должна преподнести подарки? Что она на самом деле должна была сказать? Правильно ли она вообще поняла свою Даму? Что, если она просто дразнила ее и не была заинтересована? Пресвятая Матерь Божья, что, черт возьми, она натворила? — Миледи, — начала Мелисса, делая маленький шаг вперед, так что она была на полпути к двери и стулу, — вы в порядке? Даже когда эти слова слетели с ее губ, она пожалела, что не может взять их обратно. Конечно, с ней было не все в порядке — она запустила стол в стену. Госпожа ничего не сказала, однако девушка увидела, как волосы слегка откинулись в сторону, и она поправила хватку на стекле. Ладно, Мелисса — глупая дурочка — попробуй еще раз, и на этот раз не будь полной дурой. — Мои извинения, — сказала Мелисса, стряхивая смущенный румянец со своих щек, — это было не очень тактично с моей стороны. Хватка на стекле чуть-чуть ослабла. Будь все проклято, она больше не знала, что сказать. У нее не было почвы под ногами со всей этой флиртующей чушью. Какой бы идиоткой она ни была, она даже не спросила девушек, как флиртовать с кем-либо, не говоря уже о своей Даме. Что, черт возьми, она делает? Дело было не в том, что она не считала, что заслуживает быть здесь, пытаясь что-то сделать, она была эгоистична и собиралась это сделать. Но она все еще понятия не имела, как. Госпожа нежно погладила ее по подбородку точно в нужное время. Ее Госпожа прочитала ее, как книгу, или, по крайней мере, поняла ситуацию. Она знала все нюансы и тонкости этого дела. Мелисса — нет. Даже девушки были искусны: испекли торт, достали любимую книгу своей матери и даже собрали цветы. Она бы не смогла придумать ничего из этого… ну, может быть, цветы. Ирония судьбы в том, что в кровавом замке генетических экспериментов Мелисса была единственной, кто не была утонченной. С другой стороны… почему она должна была быть такой? Медленно моргая, она вновь сосредоточилась на окружающем и заметила, что ее Госпожа все еще не пошевелилась и, вероятно, тоже ничего не сказала, хотя в бокале теперь оставалась только четверть вина. О, к черту все это. Если она собиралась быть эгоистичной, то с таким же успехом могла бы объявить о своем внимании и на самом деле быть чертовски эгоистичной. Оглядев комнату, она заметила маленький деревянный столик, который могла бы легко унести, и поставила торт в центр, а книгу рядом с ним. Тем не менее, она решила, что будет лучше сохранить цветы, поставив их только для того, чтобы нести стол. Поставив столик рядом со своей Дамой, достаточно, чтобы быть в поле ее зрения, но она стояла в стороне, чтобы не теснить ее. Она заметила маленький проблеск желтого, когда голова ее Дамы повернулась к столу. — Миледи, — сказала Мелисса, обходя стол, чтобы иметь возможность встретиться взглядом со своей леди…который были совершенно пустым, — если только я не прочитала ситуацию совершенно неправильно… я полагаю, что вчера вы проявили… интерес ко мне. Альсина приподняла бровь, но в остальном больше никак не отреагировала. -… и, я подумала, что это выгодно — Что? Выгодно? Возможно, немного слишком формально — выразить свой собственный интерес в ответ. Другая бровь присоединилась к брови ее Дамы, поднявшись до края лба. — Поэтому, — черт возьми, Мелисса, говори чуть более неформально, — я испекла этот торт; любезно предоставленный Кассандрой. Нашла вашу любимую книгу; любезно предоставленную Белой. И собрала этот букет; любезно предоставленный Даниэлой, — черт возьми, это не деловое предложение. И перестань говорить любезности! Протягивая цветы, которые она собрала вместе в большое ожерелье, достаточно большое, чтобы поместиться на голове и шее ее Дамы, она ждала, пока Леди возьмет их ловкими и нежными пальцами, когда она стояла, напряженная, как доска, и внутренне кричала. — Я надеюсь, что эти подношения… — подношения. ПОДНОШЕНИЯ?! Что случилось с подарками? Она увидела, или, по крайней мере, подумала, что губы ее Дамы на мгновение дрогнули. — …достаточно для вас, чтобы правильно указать, — О, господь всевышний. — …что я принимаю твои… ухаживания… — остановись, пожалуйста, Господи, остановись.  — …и что ты примешь… — о, черт возьми. — …мое… предложение… — ААААААААААААА. — …об… ухаживании, — ты серьезно, женщина? Она закончила так же неуклюже, как и чувствовала себя. Закрыв глаза от унижения, она почувствовала, как ее лицо исказилось в гримасе, и ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы не броситься к ближайшей зубчатой стене и быстро спрыгнуть с нее. Что, черт возьми, это было? В каком году она жила? Последнее, что она проверила: это были не чертовы восьмисотые. И все же она только что предложила своей Даме принять её ухаживания. Боже праведный, чем больше она думала об этом, тем более привлекательными казались зубчатые стены… и она знала, что земля с радостью примет ее на самой предельной скорости. Небольшое, почти незаметное дуновение воздуха скользнуло по ее щеке, и она приоткрыла одно веко, открывая совершенно сбивающее с толку зрелище. Ее Госпожа закрывала одной рукой лицо, а другой крепко вцепилась в подлокотник кресла до такой степени, что кожа деформировалась под рукой. Самым запутанным было то, как ее Дама мягко покачивалась в кресле. …она заставила свою Леди плакать? Нет, нет, она не могла этого сделать. Что ж, ее Госпожа была в довольно неустойчивом состоянии… Возможно, так оно и было. О черт, что ей теперь делать? Ей не следовало прислушиваться к своему глупому чертову сердцу- Фырканье прервало ее мысли, и она моргнула. Что? Ее Леди… смеялась? Она не могла сдержать недоверчивого выражения на своем лице, когда пальцы Дамы слегка раздвинулись, позволяя почти светящемуся желтому взору поймать ее взгляд, прежде чем рука упала с её лица, и она откинув голову назад, рассмеялась. Мелисса поклялась, что видела, как слезы текли по ее лицу, даже когда ее Леди снова прикрыла глаза, откинув голову на спинку стула. Она не была уверена, радоваться ли ей, что Леди смеется… или оскорбиться, потому что она смеялась. Не в силах прийти к консенсусу, она решила просто стоять там… без малейшего представления о том, что делать. — Мои извинения, — усмехнулась Альсина, медленно отпуская подлокотник кресла и опуская голову. В ее глазах определенно стояли слезы веселья, — но тебя слишком много, моя дорогая. Слишком много? О, черт возьми, она неправильно истолковала ситуацию… но тогда почему Леди называет ее «дорогой»? — Я… прошу прощения, миледи, — сказала Мелисса, и она была уверена, что выглядит такой же потерянной, как сломанный компас, — но, боюсь, я не понимаю. Госпожа снова усмехнулась и взяла свое вино, стоявшее на столе и сделав небольшой глоток, она бросила взгляд на предметы на столе. Книга, за ней торт, а потом цветы. — И все эти подарки для меня? — спросила Дама, поглаживая лепесток одного из цветов. Мелисса старалась смотреть на лицо, а не на нежный палец, поглаживающий цветы. Это было странное сопоставление; ураган, который разнес письменный стол в щепки и заставил содрогнуться сам замок… теперь легкий ветерок, едва поглаживающий нежные лепестки цветка. — Да, миледи, — ответила она, — хотя у меня была помощь. Идея торта пришла в голову Кассандре, и она помогла мне его приготовить… идея книги — у Белы, а Даниэла сорвала цветы, однако я собрала их вместе… — …плюс один. Даниэла связала один из них, так что я заставила ее оставить его себе» — добавила Мелисса, подумав, позволив мягкой улыбке осветить ее лицо гордой улыбкой на лице Даниэлы. Хотя она и не брала на себя ответственность за это, она не могла не почувствовать небольшой прилив гордости в своей груди за то, что помогла Даниэле улыбнуться. Мгновение спустя она поймала взгляд своей Дамы и увидела… что-то в ее желтых глазах. Она не была уверена, что именно это было, но оно было теплым. Мелисса улыбнулась и получила улыбку в ответ. — Теперь, я думаю, что я бы хотела немного этого торта, — сказала Альсина. Она оживилась, ей хотелось бы знать, что думает ее Госпожа… не только ради нее, но и ради Кассандры. Однако она потеряла свою самоуверенность, когда ее Дама посмотрела на нее с выжидающе приподнятой бровью и весельем, искрящимся в ее глазах. — Однако, похоже, мне не с чем есть, — продолжила ее Госпожа с ухмылкой. Ах, верно, да. Это… да, она должна была подумать об этом. — Д-да, конечно, миледи, — сказала Мелисса, кашлянув, чтобы прочистить горло, прежде чем направиться к двери. Изо всех сил стараясь не думать о том, какой полной дурой она выставила себя несколько минут назад. — О, и Мелисса? Оклик ее Дамы заставил ее остановиться на полпути к двери. — Да, миледи? — Предложение принято.