***
Антон выпивает уже неизвестно какой полный бокал виски залпом. Этот день можно по праву назвать худшим в жизни Шастуна, несмотря даже на успешно проведенную презентацию. Его старая жизнь рушится, а новая держится на соплях из вранья, и он совершенно не понимает, что с этим делать. — И коль задекларировано, что мы все на одном судне, — начинает свою речь Добровольский, — друзья, я предлагаю тост! Я не хочу пожелать нам здоровья, я хочу пожелать нам везения, потому что на Титанике здоровых было много, а плывучих мало, — весь коллектив оценивает тост смехом. Весь коллектив, кроме Шастуна, не воспринимающего сейчас абсолютно ничего. — Заряжай! — командует директор. — Слушай мою команду! Правым бортом бронебойным пли! — УРА-А!!! — доносится крик от мужской половины редакции, за которым следует немедленное выпивание виски залпом. Шастун бухает как не в себя. Он буквально заливает в себя алкоголь, чтобы хоть как-то заглушить произошедший с ним пиздец. И, конечно же, это не остаётся без внимания главной кобры этого коллектива. — Я смотрю, эта вобла вискарь глушит, как компот, — говорит Кузнецова Кате, искоса смотря на новую коллегу. Само собой такая красивая девушка, как Шастун, не остается без мужского внимания. В частности, без внимания главного инвестора. — Я все забываю, как вас… тебя… вас, — пытается обратится уже довольно поддатый Шеминов к Шастуну. Он и трезвый-то не особо понятно разговаривает, а, когда пьяный тем более. — Анна, — разбирает его недоречь Шастун, — можно просто Аня. А тем временем Ира все не унимается. В ее поле зрения наконец-то попал достойный объект для всяческих сплетен, чему она внутренне безумно рада. — Как ты думаешь, эта вобла долго будет перед нашим носом плавниками махать? — продолжает перебирать косточки новой коллеге Кузнецова. — Сейчас мужики перейдут на пиво, и вобле будет хана, — поддерживает её в этом "нелегком" труду Катя. А Шеминов, тем временем, продолжает подбивать клинья к достаточно симпатичной Анне. — Скажу честно, я редко могу слушать женщину более двух часов. Черт возьми! Вам это удалось. — Спасибо, я старался, — отвечает ему Шаст, уже совсем забывшись и выпивая n-ную рюмку уже даже непонятно чего. — Че ты делал? — грузанулся пьяный Шеминов. — Старалась. Я старалась, — вроде опомнился Шастун. — Да, действительно. Это было феерично, — успел подползти к Шасту Зинченко, когда первый уже собирался куда-то свинтить. — А грудь то похоже силиконовая, — не унимается Ира, стоящая с Катей в стороне от основного действа. — У кого? — не понимает уже тоже изрядно выпившая Катя. — Ну не у меня же. У кого?! — Мы с Антоном взбивали эту кашу целый год, а тут появляешься ты и снимаешь все сливки, — решил доебаться Зинченко. — Справедливо… — с нихуевой такой долей сарказма, непонятно только к кому или чему, говорит Сергей. — А ты смотри аккуратней, а то язва откроется на нервной почве, — отвечает ему она (он). — Чего?! — Ничего! — Я вам скажу, что еще одно такое утро я бы не пережил, — признается Добровольский. — Марксисты-ленинисты, как говорят англичане: «Самое красивое в футболе — это счет». Так что с Шастуном я разберусь завтра, а сегодня бухаем! Я угощаю! Ну ёперный театр. Это же надо же такое. Я своему коллективу говорю бухаем. Сегодня действительно исторический день. — Павел Алексеевич, за вас, — поддерживает его речь Зинченко. — Мы вас обожаем. — УРА-А! — все снова дружно кричат, выпивая. Но в этот раз Шастуна там нет. Он все-таки успел куда-то свалить***
— Да, Антон, — поднимает трубку Оксана, находясь в это время в студии. — Выручай, Окси. Мне капец, — ноет на том конце провода Шаст, отойдя туда, где его точно никто не услышит. — Проблемы с презентацией? — Да причем тут презентация? Ты нашла мне эту стерву? — Нину? — Ну кого еще-то?! — Слушай, я звонила всем операторам. Они сказали, что номер вообще аннулирован. — Вот сука! — Антон Андреевич, ну теперь-то вы понимаете, что нельзя кувыркаться с бабами, о которых вы ничего не знаете? Ни где живут? Где работают? — Двадцать секунд до эфира, — предупреждает Оксану о начинающемся эфире диджей Руслан. — Антон, я больше не могу с тобой разговаривать. У меня эфир. — Оксаночка, родная сделай что-нибудь пожалуйста. Я сейчас сдохну. Забери меня отсюда. — Антон, я не могу тебя забрать. Я в студии. — А я в заднице! Оксаночка, ну сделай что-нибудь, а? Мне твои шпильки уже в кадык уперлись! — Все, Антон, я не могу говорить. Я тебе перезвоню. Добрый вечер, в студии Оксана Фролова, — говорит Оксана в микрофон, одновременно надевая наушники и бросая трубку.***
— Слышь, старик, ну как тебе «Дедлайн»? — подходит сильно выпивший Дима к Попову, одиноко стоящему у барной стойки. — Сюда иногда такие птички залетают… — мечтательно тянет Позов. — Вон, смотри две канарейки щебечут. Пошли прикормим? — Без меня, — резко отвечает ему Арс. — А че так? — недоумевает Дима. — Я боюсь птичьего гриппа, — отшучивается Арсений. — Хах. Смешно, — заценил шутку Дима, в то время как у Попова зазвонил телефон. — Извини… — Алло. Да, солнышко мое, — отвечает дочери Арс. — Кьярочка, ну я еще на работе. Я же тебе сказал, что у нас сегодня презентация. Да, скоро буду. Я тебя тоже люблю. Все, котенок, пока. Шаст уже очень пьяный, даже как для мужика, поэтому его новое женское тело еле выдерживает такое количество алкоголя. Он сносит всех и вся. Вот сейчас он задел какого-то парня, спокойно себе стоящего, пытаясь прошмыгнуть в угол бара, чтобы по возможности оградить себя от остального мира. — Вот увидите, пройдет два дня, и она мне будет носить кофе в кабинет, — у самой озабоченной части коллектива, состоящей из Зинченко, Шеминова и случайно затесавшегося там Позова, уже началась дележка новой коллеги. Да, они даже не представляют, кого они пытаются поделить. — Мелко плаваете, господа, — подключается Шеминов. — Увидите, пройдет два дня, и она мне будет носить кофе в постель. — Ань, ты как? — подходит к одиноко качающемуся Шастуну Попов. — Никак, — безэмоционально отвечает девушка. — Не понял, а как это понимать? — навострил туда свои змеиные глаза Зинченко. — А как, как? Похоже наш евнух решил раскодироваться, — шутит Поз. — Трудный день? — пытается выяснить причину плохого настроения девушки Арсений. — Не то слово, Арс. — Слушай, а откуда ты знаешь, что меня так зовут? — удивляется Попов, потому что не все знают, что некоторые формы его имени ему не нравятся. — А что, трудно догадаться? Арсений, значит можно Арс. Если ты конечно хочешь, я могу называть тебя Сеней, — Шаст, конечно же, знает, что именно эта форма собственного имени Попову не нравится. — Что, тоже рад, что Шастун свалил? — Почему? — Ну, говорят, что вы с ним не очень ладили. — А кто говорит? — Общественность. — Ах, общественность. Общественность всегда говорит. Мы с ним, конечно, разные люди и у нас с ним были чисто творческие разногласия. Но я всегда ценил и уважал его, как профессионала. — Это ты мне говоришь, потому что я его сестра? — Не поэтому. — А почему тогда в прошедшем времени? Были… Уважал… — Это случайно. — Ладно, не парься. Я тебя тоже… В смысле Антон тебя тоже ценит, как профессионала. Пойду отолью, — говорит Антон и уходит в уборную, оставляя нихрена не понимающего, застывшего Попова позади себя.***
— Ну чё ты встал, как баран? — хамит стоящему перед собой парню, пытаясь зайти в мужской туалет Шаст. — Давай, бей копытом. Туда или сюда, — Шастун все-таки прорывается в мужской туалет, начинает промакивать лицо от пота бумажными полотенцами и только спустя время замечает очень сильно пялящихся на него мужиков. — А че ты, голубец, уставился? Вам гей-парады запретили, вы теперь здесь тусуетесь, да? — Антон уже очень сильно в зюзю, потому только подойдя к писсуару, вспоминает, что ему теперь не сюда. — Перепутала… С кем не бывает? Все, пошла к девочкам. У девочек же прикольней, да? — Шаст очень пьяный. — Вы, это, продолжайте. — Фух… — Антон наконец-таки выбирается на улицу. Как же ему это все надоело всего за день. А что же будет дальше, вообще сложно представить… — Аня! — бежит за новоиспеченной коллегой Попов. — Подожди. Ты забыла, — он наконец подбегает и вручает ей сумочку, оставленную в баре. — Спасибо, — выхватывает ее Шастун. — Ты в порядке? — Да, я нормально, — еле стоя на ногах и кое-как связывая слова говорит Антон. — Давай я тебе помогу? — Арс, ты не в курсе кто придумал эти гребанные шпильки? А? — Нет, — смеясь говорит Арс, ловя пикирующуюся девушку. — Тих-тих, — подхватывает ее Попов и так получается, что он ее немножечко совсем лапает. Но это правда случайно. Иначе она бы упала. — Капец, — это все, что сейчас может выдать Шаст. — Кажется, я дотронулся до тебя. — В смысле? — нихуя не вдупляет Антон. — Ну в смысле… Вот… — А это… Господи, да лапай сколько тебе влезет, — говорит Шаст, закидывая Арсу руку на плечо, чтобы не совершить попытку падения еще раз. — Давай я тебе помогу, — как с маленькой девочкой обращается с Анной Арс и надевает слетевшую туфлю ей на ногу. — О, я тебе Золушка, что ли, а? — умудряется шутить Шаст. — Ну да… — Да я сама! — Тихо-тихо, — успокаивает Арс и всё-таки надевает туфлю на ногу девушки сам. — Хух… Кстати, прынц, а преврати меня в мужика, а? — Пойдем, — усмехается Попов. — По-моему, ты совсем немножечко выпила. — Немножечко? Ты бы уже сдох! — Шастун отлипает от Попова и вроде даже почти ровно стоит на своих объективно красивых ногах. — Так, есть предложение. Я тебе лучше вызову такси. Или сам довезу до дома? Давай? — Не надо. Тебя дома котенок ждет. — Какой котенок? Ань? — А че ты квадратные глаза делаешь? Я слышала, как ты по телефону чирикал. — Аа-а, — понятливо тянет Арс. — Кстати, поздравляю. Антон говорил, что ты у нас не по этим делам, а ты по этим. — Спасибо… — неоднозначно говорит Арс. — Ну все, — выдыхает Шастун. — За мной приехали уже, — указывает на только что приехавшую Оксану. — Котенку привет. — Передам.***
— Ну, Оксанка, ты настоящий друг! — расцеловывает Фролову бухущий Шастун, когда они уже едут в машине. — Фу… Вы там что, керосин пьете? — не поддерживает накативший приступ ласки Оксана. — Да-а, — гордо отвечает Шаст. — Плюс к тому, что женская печень хуже перерабатывает алкоголь. — Хм. Ты откуда знаешь? — Я — главный редактор «Мужского журнала». — Слушай, редактор, давай так договоримся, мы сейчас молча поедем. — С чего это вдруг? — Потому что я в эфире сейчас буду, — говорит Оксана и подключает телефон к машине, чтобы можно было вести эфир. — Алло, Руслан, я на связи. — Оксан, сейчас отбивка и ты вступаешь, — раздается в динамиках шепот диджея, после которого наступает отбивка. Ну что ж, мы продолжаем наш эфир. Напоминаю, что с вами Оксана Фролова, и это была группа «Prodigy». Итак, я вам напоминаю, что с вами Оксана Фролова. Надеюсь, вы еще не переключились. — Блин, ну нахрена я столько в одну харю? — стонет рядом Шастун, и его стон слышно в эфире. Извините пожалуйста, у нас тут небольшие помехи на линии, — выкручивается Фролова. — Но, как говорится, помехи для беседы не помеха, — говорит Оксана, недовольно взирая на Шаста. — Че правда женский алкоголизм не лечится? — Шасту сейчас все похрен дым, поэтому он забывает о просьбе подруги и продолжает ныть. А вот у меня как раз уже есть и первый звоночек, — снова мастерски выкручивается девушка, предлагая слово пьяному туловищу на соседнем сидении. — Алло, здравствуйте, представьтесь, — кивает Шасту Оксана. — Ам... Антон… а… ант… а… Анна, — еле еле связывает слова Шастун. — Прекрасное имя. Почти, как у Толстого. — Слушай, не вспоминай при мне Толстого. Ты мне лучше ведьму эту найди. — С кем она сейчас разговаривает?! — настойчиво интересуется у диджея только что подошедший продюсер Леша. — Анна, Анна, вас плохо слышно… — Наверное, у вас сегодня был непростой вечер. — Ага, вечер. У меня денек был, кому расскажи, не поверят. — Ну почему же, вы нам расскажите. Мы поверим. Вас кто-то обидел? Мужчина? Женщина? — Аа-а-а… — отрубается Шастун. — Алло, алло, вас не слышно. Эх, сорвалась наша Анна. Похоже ее действительно кто-то очень сильно обидел. Я обращаюсь ко всей прекрасной половине человечества. Девчонки, возможно кого-то из вас очень сильно обидел парень, и вам удалось ему отомстить. Пожалуйста, звоните, делитесь с нами. Вдруг, нам удастся найти рецепт против всех, кто нас обидел. Давайте скажем твердое «нет» нашим обидчикам. Звоните, я жду ваших звонков. — То есть, ты считаешь, что это нормально? — негодует продюсер, находящийся все так же в студии.***
— Ты что реально думаешь, что эта конченная Нина возьмет телефон и начнёт тебе наяривать? — Оксана уже закончила эфир, и Шаст наконец-то более-менее пришёл в себя и начал говорить связными предложениями. — Слушай, я хотя бы что-то делаю. — Вот тварь… Ну тварь, а?! Взяла все концы обрубила, все. — О! Гостиница, — в голову Оксаны вдруг приходит гениальная мысль съездить в гостиницу, в которой Антон и Нина провели последнюю ночь вместе. — Что гостиница? — Ну, ты помнишь говорил, что вы в какой-то гостинице с ней кувыркались? — И что гостиница? — Шаст, с тех пор, как ты стал бабой, ты стал резко тупеть, — а Оксана начала умнеть.***
Антон буквально залетает в гостиницу, сметая все на своем пути. Он уже почти полностью протрезвел, но остаточный алкоголь делает своё дело — делает Шаста очень самоуверенным и разъяренным. — Хай! — грубо здоровается с портье Шастун, закидывая на ресепшн сумочку. — Добрый вечер! Чем могу вам помочь? — обращается к девушке портье. — Управляющего сюда зови. — Простите… — У тебя че, тампоны в ушах? Я говорю управляющего сюда зови! — Дело в том, что в это время управляющий, как правило… — не успевает он договорить, как Шастун уже тянет его за ворот рубашки на себя. — Слышь ты, мурло напомаженное, я тебе сейчас стукну один раз по башке, и ты будешь какать, где попало. Управляющего сюда! Мухой! — В чем дело?! — не понимает мужчина. — Иди в машину! — пытается успокоить Шаста Оксана. — Охрана! — кричит портье. — Не надо охраны, пожалуйста. Вы извините. Вас как зовут? — Павел. — Павел… Вы простите мою подругу. Она жена очень влиятельного человека. Они с мужем поссорились. Нам очень нужна ваша помощь. Вы понимаете? — Скажите, а вы случайно не Оксана Фролова? — Ну да, это я… — смущенно отвечает Фролова. — Надо же! Бывает же такое! Да я же здесь каждую ночь вас слушаю! Я еще полгода назад у вас путевку выиграл. Вы не помните?***
— На, держи, — садится в машину Оксана и протягивает другу бумажку. — Что это? — Адрес твоей Нины. — Как адрес? Ты че, серьезно? — Что я по-твоему на комика похожа? — Слушай, а откуда? — Элементарно, Шастун. Администратор этой гостиницы вспомнил номер службы такси, которая довозила эту твою Нину. — Никакая она не моя эта Нина! — Ну хорошо, которая довозила не твою Нину. Короче, я позвонила туда и нашла этого таксиста, который ее подвозил. — И что? Он тебе прям все рассказал? — Слушай, поработай со мной на радио, с тобой покойники заговорят.***
Они подъезжают к дому, который назвал Оксане таксист, и видят грузчиков, выносящих какую-то мебель, видимо мебель из квартиры Нины. — Мужики, вы из какой квартиры уносите? — спрашивает только что подбежавший, запыхавшийся Шаст у грузчиков. — Из сорок шестой. — Блин… — обреченно выдыхает Антон и забегает в подъезд, а Оксана за ним. Как только они заходят в квартиру Нины, грузчики уезжают. Вырисовывается некий капец. — Блин, сука, — ругается Шаст. — Мы что опоздали? — время очень полезных вопросов от Оксаны. — Ну как видишь. Проебали, — бросает Антон и замечает порезанные фотографии на полу. Их с Ниной фотографии.***
Оксана и Антон возвращаются домой. Антон уже успел сходить в душ, видимо надеялся что он ему как-то поможет. Хотя бы немного успокоит что ли. Не помогло. — Ты может таблетку выпей, а? Легче станет, — Оксана уже устала смотреть на своего страдающего друга, но все-таки хоть как-то пытается ему помочь. — Да не станет мне легче… — А ты выпей. Может станет. — Ты себе не представляешь, как это каждый раз подходить к зеркалу и видеть не себя. Что вот это все — не твое. Вот мозги твои, а это хрен знает чье, — игнорирует предложение подруги Шаст, начиная рефлексировать. — Оксан, ты не знаешь, почему мне так хреново? Вот здесь мне прям что-то крутит муторно. Понимаешь? — Это тоска, Шаст. — Какая тоска? — Ну тоска. Ты наверное раньше не испытывал этого чувства, а многие люди с ним живут. — Это чисто бабское, да? — Нет, это чисто человеческое.