***
— Всем привет! — говорит Дима, заходя в офис в новом костюме. — Ого! И по какому случаю ты сегодня весь в солидоле? — приветствует его Катя. — Мы, кажется, вышли на новый уровень, — очень уверенно отвечает ей Позов. — Надо соответствовать. — Что-то я не поняла… Шеминов у нас журнал спонсирует или Позова? — язвит только что подошедшая Кузнецова. — Так, я не понял. А что это никто не работает, — грозным тоном говорит Зинченко, подходя к ребятам, но обращаясь ко всему офису в целом. — Я еще пока никого не увольнял. — Еще один начальник Чукотки… — комментирует Катя. — Я это слышал? — как будто не замечает подколки со стороны Добрачевой он. — О, Дмитрий, молодец. Хорошо выглядишь. Версаче? — Карден! — Мм… А ты теперь у нас карденовый, понятно… Так, работаем!***
— Присаживайтесь, — говорит Добровольский Анне, пропуская ее в свой кабинет. — Анна, вы не возражаете, если я буду к вам так обращаться? — Что вы, я только за, — отвечает ему Шаст. — Тем более, что ваш брат в своем письме так и пишет. — В письме? В каком письме? — деланно удивляется девушка. — Окси, зацени свежим взглядом, — зовет к себе Оксану Шастун, сидя на диване и строча в ноутбуке письмо. — Ну давай. Ой, слушай, хорошо. Все отлично. Вот это вот четвёртое просто прекрасно. — Я сегодня утром получил письмо по электронной почте. Из Сиднея, — продолжает директор. — Из Сиднея? — снова прям удивляется девушка. — Ну а следующее убери, — смеется Окси. — Почему это? — Ну что это такое? Настоящий мужик в юбке… Ты же не шотландец. — А вы что, не контачите с братом? — не понимает ее удивления Добровольский. — Нет, он звонил мне… Один раз. Так и что там пишет Антон? Как там мой дядя? — Да дела не очень радужные. Боюсь, что Антон там надолго зависнет. Но есть и приятные новости. — Да? Например. —Ну, давай дальше. Следующий пункт. Что там дальше? Пунктуальна, — под диктовку говорит Антону Оксана, — обязательна. — Стрессоустойчива, — добавляет Антон. — Не пьет, — продолжает Оксана. — Вообще, — добивает Шаст. — Наше издательство очень заинтересовано в таком специалисте, как вы. Вот скажите, на каких условиях вы бы согласились работать в нашей редакции? — А с чего вы взяли, что я хочу работать в вашей редакции? — загадочно спрашивает девушка. — Ну, мне вчера показалось… — Ну… Как минимум на тех же условиях, что и мой брат. — Ого… — удивляется начальник. — Павел Алексеевич, поверьте, реально я достойна гораздо большего. — Да-да, я понял вчера на презентации. Поймите, в чем дело. У Антона в коллективе был авторитет и не только в коллективе, а вы человек новый… Мне надо подумать. — Разумеется. Вы — хозяин издательства, вам и решать.***
— Так, я не понял, а что это мы здесь расселись? — Шаст заходит в свой кабинет и видит Диму, развалившегося на его рабочем месте. — А что это вы без стука в кабинет главного редактора? — Так, Дмитрий, если вы окончили уборку на моем столе, освободите помещение. — Э, полегче, девочка. — Какая я тебе девочка?! — Ого, какие пикантные подробности. — Так, Позов, хочешь сломанную шею? Могу посодействовать, — говорит девушка и за шкирку, как нагадившего пса выгоняет Позова со своего места. — Что за рислинг в моем кабинете? — заходит Зинченко. — Зашибись, еще один, — томно вздыхает Шастун. — Серег, по-моему ты ошибся дверью. — Хах, по-моему наглость у Шастунов это семейное. — А у Зинченко — болтливость. Еще раз повторяю. С этого дня я работаю в этом издательстве. — Замечательно… Анна, но только я боюсь, что не в этом кабинете, — он подходит ближе, а Шаст смеется. Господи, какой же абсурд. Его, когда-то лучший друг, пытается выгнать его из его же кабинета. Да еще и так похабно. — Анна, можно вас на секундочку? — говорит он девушке, пропуская ее к двери и приобнимая за талию, но Шаст его руку одергивает. — Аня... — Анна. — Не вижу разницы. Запомни, карьерная лестница в этом кабинете не начинается, она там заканчивается. Ты, для начала, рядовым журналистом не пробовала поработать? — Рядовой журналист, Сережа, это ты, а я профессионал. — Конечно, на словах, вы — Шастуны — все профессионалы. — Слушай, Зинченко, ты чего сегодня такая язва? Ты может не выспался? — Да уж… Знаешь, вчера попалась такая блондинка. Не до сна было. — А ты, что ей всю ночь анекдоты рассказывал? — Девушка, а по-моему, ты борзеешь. — Ты у моего брата полгода назад пятьсот евро занял и до сих пор не отдал. Вот это я называю борзотой. Понял, Серега? — Так, всем минуточку внимания, — Добровольский выходит в центр офиса. — Через двадцать минут производственное совещание. Повестка дня — кадровый вопрос. — А вот теперь мы повеселимся, Анна, — очень опрометчиво бросает Зинченко.***
— Привет, — Арс заходит на кухню, где Шастун уже несколько минут пытается сделать себе кофе, чтобы взбодриться. Тяжело. — Здорова, — пусто бросает девушка. — Как ты после вчерашнего? — Ну видишь же, живая. — Ну да, сегодня на ногах потверже, — пытается шутить Попов. — Арс, давай без подколок. Типа ты никогда не перебирал? — Ну, если бы я выпил твою вчерашнюю дозу, я думаю, меня бы сегодня не откачали. — Ты что, считал, сколько я пью? — После шестой бросил. — Ха-ха-ха, — очень наигранно смеется Шастун. — Так, мы на летучку опаздываем. — Стой, я просто хотел узнать. А вчера в машине это кто был? — Человек. — Ну это я понимаю. Просто… — Так, Попов, летучка, — говорит Анна и убегает. — Ну да-да… Летучка, — сам себе уже говорит Арс.***
— Ну что, марксисты-ленинисты, значит все в сборе, — говорит Добровольский своим собравшимся в кабинете переговоров сотрудникам. — Отлично. Начнем. Место главного редактора у нас свято, а значит пустовать не должно. Так? — Разумеется, — довольным котом расплывается по стулу Зинченко. — Должность ответственная, а значит и человек должен быть ответственный. — Это он на кого намекает? — шепчет Катя рядом сидящей Ире. — Ну уж точно не на тебя. — Он должен быть в курсе всех наших планов… — Будешь скалиться, я тебя даже в замы не возьму… — говорит сидящему рядом и улыбающемуся Позову Зинченко. — Это должен быть лидер! — Естественно, Павел Алексеевич, — уверенно говорит Сергей. — Я уже даже посоветовался с нашими инвесторами. Они тоже за. В общем, во время отсутствия Антона Шастуна его место займет… — Ну не томите, Павел Алексеевич, — подает голос Дима. — Его место займет… Анна Шастун! — Добровольский аплодирует девушке, пока та встает со своего места, делая благодарственный поклон. — А? Так, а? — пытается что-то сказать Позов. — Правильное решение. Ни секунды не сомневался. — Павел Алексеевич, — начинает обращаться к директору Кузнецова. — Есть возражения? — Павел Алексеевич, подождите. Нет, возражений нет. Ну-у, меня вопрос по поводу заместителя. — А что заместитель? Заместитель никуда не исчезает. Правда, Сергей? И вообще, у меня есть такое внутреннее ощущение, что из вас получится отличная связка. Ну что, марксисты, за работу!***
— А знаете, Анна… Как вас по батюшке? — догоняет идущую к туалету новую начальницу Позов. — Пока никак. — То есть? В смысле? — Говорю, рано меня еще по батюшке. Зови меня просто Аня. — А, понял. Знаешь, Аня, я тоже считаю, что ты лучший кандидат на эту должность. — Дима, ты тормоз. — Че это я тормоз? — А я уже не кандидат. Меня уже назначили. — А, ну да. Знаешь, Ань, честно говоря, я надеюсь, что ты думаешь, что это была шутка там, с утра, в кабинете. — Надейся… — говорит Шаст, собираясь зайти в мужской туалет. — Подожди, а ты что? — Ну что? — пока не понимает Шастун. — А не ничего, можешь в мужской. Шаст понял, что проебался чуть-чуть, и пошел все-таки в женский. — Я посторожу, — говорит Дима уже двери, а не Анне. — Не женщина, а чума. Антон заходит в туалет и пытается привести себя в порядок. Да уж, он не мог и подумать, что его окружают такие гады. Туда же следом залетает и Зинченко. Интересно, что он забыл в женском туалете… — Что, овца, добилась своего?! — прижимает Шастуна горлом к стене Зинченко. — Руки убери! — грубо одергивает его уже второй раз за день девушка. — Так, стоп машина я сказал… ла. Че вылупился? — Да вот смотрю, реально ты так похожа на своего братца или умело косишь? Может ты все-таки объяснишь, кто ты такая?! — А что тебе непонятно? — Мне непонятно, откуда вдруг у Антона нарисовалась двоюродная сестра. Он мне про нее ничего не говорил. Что речь отняло, а? — Слушай, Серег, тут такой казус… — Слышь, ты, не смей называть меня Серегой. Я для тебя Сергей Владимирович. — Ну Антон ведь называет… — Хватит здесь косить под этого засранца. Я все равно вижу, что ты не его сестра. И я докажу это. — Как ты его сейчас назвал? — начинает серьезно злиться Шаст. — А как мне его называть? Этот ублюдок исчез неизвестно куда, и тут появляешься ты. Без мыла, слышишь меня, без мыла сразу в дамки. Что, клоуна из меня решила сделать? Я тут пашу больше, чем эта свинья Шастун, а он вместо себя бабу подсовывает. — А Антон вообще-то считал тебя своим другом... — Кем? — смеется Зинченко. — Мне послышалось, или у тебя действительно мозги куриные? Ты это слово здесь вообще не произноси. Другом… Здесь вообще ни у кого нет друзей. У меня в том числе. Я сам себе друг, и то иногда сомневаюсь. Короче, золотая моя, слушай меня внимательно. Вы с Антоном не на того напали, ясно? Я тебя, двоюродная сестричка, сгною здесь. Усекла? Здесь только этот парик останется, — он дергает ее за волосы, но они оказываются настоящими и она вскрикивает от боли. — Извини. Думал, что тоже липа, — бросает Зинченко напоследок и уходит, оставляя Шаста настолько разбитым, насколько он еще наверное никогда не был.***
— Ань, — останавливает убегающую из туалета девушку пьющий свой любимый кофе Арс. — Что?! — А что случилось? — Твой кофе остывает! — почти кричит на него захлопывая дверь в свой кабинет изнутри Анна. — Алло, Окси, ты что-нибудь узнала? — Слушай, узнала. У этой конторы по перевозке вещей вчера был выходной. То есть, официально у них этого выезда не было. — Зашибись! И как это понимать? — Ну что мне тебе объяснять? Утром — деньги, вечером — стулья. — Оксан, это полный капец. Нам нужно срочно увидеться. — Подожди, тебя что, раскусили? — Это не контора, это яма с гиенами, — игнорируя вопрос, ноет Шастун. — Еще полчаса и меня сожрут вместе с твоими туфлями. — Ну это же ты там кадры себе подбирал. — Окси, слушай, мне хреново. Поехали пожрем куда-нибудь? Пока меня здесь не убили, или я кого-нибудь. Окей, все давай. Через десять минут, — Шаст улетает из своего кабинета, но его снова тормозит Попов. — Аня, подожди. Скажи, я могу чем-нибудь помочь? — Да, можешь. Допей свой кофе и вымой чашку! — грубо бросает девушка и выходит из офиса, что не ускользает от глаз ее заместителя.***
— Слушай, я тебе ещё раз повторяю, — говорит Оксана, идя по парку и уже который раз за два часа прогулки замечая ужасную походку Антона. — Ты уже задолбал со своими этими мужскими повадками. Ты почаще в зеркало смотри. — Что значит заколебал? Этот упырь назвал меня свиньей, ублюдком и засранцем. — Вот как ты сейчас его назвал? — Оксан, ты не врубаешься нихрена. — По-моему, это ты не врубаешься. Если ты будешь продолжать вести себя как мужик, то тебе хана! — Да? А что ты предлагаешь мне делать? Ходить на цырлах, пока у меня за спиной зубами клацают? — У тебя нет других вариантов. Давай лучше искать плюсы в сложившейся ситуации. Ну да, неприятно конечно. Зато теперь ты знаешь, кто есть кто, — говорит Оксана, пока Шаст засматривается на задницу девушки, пробегающей рядом. — Эй, алло гараж. Я здесь.***
— Павел Алексеевич, я отвлеку вас на секунду? — вырывает из раздумий Добровольского Зинченко. — Сделай милость, Сергей. Мне так надоела вся эта писанина, — потягивается на своем кресле директор. — Ну, а ты чего загруженный такой? Новый начальник? — Начальница. — И что с этого? — То есть, это по-вашему нормально? Женщина — редактор «Мужского журнала»... — Сергей, Анна — необыкновенная женщина. Вспомни презентацию. Антон в лучшие годы свои так не работал. — Павел Алексеевич... — Что? — Как-то странно. Вы — хозяин издательства. — Вот именно. Я — хозяин издательства. — Взялись за новый проект и доверили его какой-то проходимке. У вас есть ее телефон, адрес? Вы видели ее паспорт? — Подожди, я видел как Анна работает. Мне этого достаточно. — А как я работаю вы не видели? Пятнадцать лет между прочим, под знаменами. Вы помните, как я начинал? Кофе разносил. Вы всегда любили с пеночкой. У вас всегда стоял кофе с пеночкой. — Сергей, ты понимаешь, руководить журналом это несколько другое. — Ну-ну, ну-ну. — У тебя все? — Нет, не все...***
— Ладно, но как только я вернусь в свое нормальное тело, я этого Зинченко в трехлитровую банку закатаю, — вроде успокаивается Антон. — Нину, — исправляет его Оксана. — Что Нину? — Ты Нину в банку собирался закатывать. — Значит будет две банки. Поставлю на полке. Будет чем двадцать третьего февраля закусить. — Восьмого марта, — снова поправляет его Фролова. — Оксан, я не собираюсь в этом мясе пребывать до конца дней своих. Я хочу быть мужиком, понимаешь, а не одной из этих рыхлых амеб. — Ты кого амебой сейчас назвал? — Ну не тебя, женщин вообще. — Слушай, дорогая, знаешь что? Ты уже достала меня своими нападками на женщин. — Не называй меня дорогая! — Не называй меня амебой! — А я тебя не называл! — А кто я тебе, не женщина что ли? Я тебе что, лошадь? Дом? Кто я для тебя? — Оксан, ну вот что бы ты делала, если бы тебя закатали в мужское тело? — Продолжала оставаться бы женщиной. Антон ухмыляется. Она требует от него то, что сама не смогла бы сделать. Железная логика! — А что ты ухмыляешься? Да, между прочим, мне нравится быть женщиной. Мы тоньше, гибче и выносливее вас, если хочешь. — Боже, какой текст! Ты не хочешь мне статью написать, нет? — Нет, не хочу! — Оксан... — Что? — Запомни, женщина должна виртуозно владеть одним приемом. Это выпрыгивать из постели на кухню и обратно. — Что?! — Ну, это не я сказал. Это закон природы. — И что, я тоже? — Ну, ты же женщина. — Шастун, ты достал меня уже своей идеологией. Иди ты лесом! — Оксан... — Что, Оксан? — злиться девушка, не пуская друга к своей машине. — Фиона, давай вперед садись. — Оксан... — Ну что, Оксан? Вообще, знаешь, я даже рада, что ты попал в такую ситуацию. Вот так тебя пару раз в постель затащат и кинут потом. Вот тогда я на тебя посмотрю. — Оксан, ну подожди. — Отстань! — Оксан, ну не бросай меня одного! — Не одного, а одну! Одну! — кричит Фролова, садясь в машину и уезжает, оставляя Антона думать над своим поведением.***
— Вот вы мне сказали, что главный редактор — это должность ответственная, — продолжает спорить с начальником Зинченко. — Да, сказал. — Мгм, а этой красавицы уже нет. Уже куда-то слиняла. Никому не слова, трубку не берет. Прекрасный сотрудник, да? — А ты сейчас пришел стучать на начальницу? — Нет… Нет, я пришел обсудить выпуск следующего номера «Мужского журнала», смету. — Почему ко мне? У тебя есть главный редактор. — Во-первых, его нет, как я уже сказал. А во-вторых, я думаю вряд ли женщина адекватно оценит мои мужские идеи. — А что их много? — Я бы сказал фонтан. — Послушай, Сереж, может быть обсудим весь этот твой фонтан где-нибудь в другом месте? В каком-нибудь уютном ресторанчике. Как ты на это смотришь? — Я обеими руками за. — За твой счет, потому что идеи твои, — настроение Зинченко моментально портиться. — Пошутил я, господи. — Вот, Павел Алексеевич, шутник вы однако. — Это в каком смысле?..***
— Оксан, подожди, — тормозит девушку продюсер. — Мне некогда, — отвечает ему Оксана пытаясь пройти в студию. — Ты почему вчера раньше времени вышла из эфира? — Во-первых, не из эфира, а из студии. Это разные вещи. — А студия чем тебе не угодила? — Считай, что это был эксперимент. — Значит так, меня твои эксперименты больше не устраивают. Понятно? — А я и не собираюсь больше с тобой проводить никаких экспериментов, — девушка все-таки заходит в студию, закрывая дверь прямо перед носом Леши. Добрый вечер. В эфире «Бессонница» и я, Оксана Фролова.***
— Да я таких стерв на дух не переношу, — уже перебирает косточки новой начальнице Кузнецова. Стоит сказать, она довольно долго продержалась — целый час! Вся такая сладкая, противная. Лыбится тебе. Сюси-муси-пуси, а сама только того и ждет, чтобы вонзить тебе между лопаток. — Что вонзить? — особо не вникает в ее язвенный поток Катя. — Язык твой. Чего еще? — Вот, кстати, мой старик всегда говорил: «Только дай женщине власть…» — вставляет, поддерживая разговор, Позов. Кузнецова тормозит его потрясающий спич, когда видит приближающуюся к их компании Анну. — Не прогадаешь, — импровизирует, чтобы не получить по шапке Позов. — Извините, что задержалась. Прошу всех ко мне в кабинет. Это минут на двадцать. Небольшая летучка. — Вообще-то у меня через полчаса бассейн, — недовольно бросает Катя. — Да и рабочий день у нас вроде бы нормированный, — поддерживает ее Ира. — Всем пока. — А я вообще-то мог бы еще и поработать, — стелиться перед ней Позов. — Так, Дима, давай катись домой. — Домой, так домой. Хорошо. До свидания. — Слушай, извини за нескромный вопрос. Это силикон? — спрашивает у Анны Катя, взглядом указывая на район груди. — Где? — не понимает намека Шаст. — О, Аня, — выходит из своего кабинета Арс, подходя к тому месту, на котором еще пару минут назад очень активно обсуждали новую коллегу. — А ты че здесь ходишь? Паркет протираешь! Давай, иди домой. У вас же у всех тут нормированный рабочий график. — А теперь спокойно можно объяснить, в чем дело? — А ничего. Я же всем здесь до одного места. Еще вопросы есть? — пытается свалить Шастун, но Попов ее останавливает. — Подожди-подожди, подожди пожалуйста. Не знаю, как остальные, но на меня ты можешь рассчитывать. — Арс, единственный человек, на которого я могу рассчитывать здесь — это я. У тебя все? — Нет, не все, — начинает говорить шепотом Арсений, хотя в офисе уже как несколько минут кроме их двоих никого нет. — Гхм, сегодня весь день Зинченко окучивает Павла Алексеевича в кабинете. — Пф, удивил. Дальше что? — В общем-то, ничего, но они сегодня вместе ужинают. Кафе «Графин». — А вот за это спасибо, Арсюха. Буду должен, — настолько искренне благодарен Антон, что даже на секунду забывается. — Что прости? — А, я говорю должна буду, — опомнился... Арс снова остается с лицом лица. Да уж, это наверное самая странная женщина из всех, с которыми ему приходилось сталкиваться. Но это и понятно.***
— Алло, Вов, привет, — уже выйдя из лифта, звонит Шаст своему одному очень хорошему другу, по совместительству. — Это Антон. Аа-а, то есть я звоню от его имени. Это Аня, его сестра. Просто Антону очень нужна твоя помощь. Если можно, не по телефону. Давай через полчаса на нашем месте? То есть, на вашем, да.***
Арс заходит в свою квартиру с двумя огромными пакетами из магазина. Он сегодня прям сильно раньше вернулся с работы. Достаточно нетипичное для него явление. — Кто там? — раздается из кухни голос женщины. — Я, мамуль, — Арс проходит на кухню и ставит пакеты. — Привет. — Привет. Что-то ты сегодня рано. — Ну, пораньше отпустили. Вот и рано. — Ну и что? Мог бы после работы зайти куда-нибудь. — Ну так я и зашел. Вот, зашел в гастроном. Кстати, появились новые пельмени какие-то, с грибами. На вид вроде ничего. — Сыночек, ты кроме работ и магазинов нигде не бываешь. — Мамулечка, я тебя умоляю, ради бога, не начинай пожалуйста. Все хорошо. — Папа, ты уже дома? — выбегает девочка и сразу же обнимает своего папу. — Дома, а что? — Ничего. Ты так тихо вошел. — Да? Это просто у кого-то громко работает телевизор, — он щекочет ее. — Так, стол накрыт. Ужин на плите. Я пошла, — говорит Татьяна, прощаясь с сыном и внучкой. — Мам, ну может ты останешься? — У меня сегодня теннис по телевизору. — Ты будешь играть в теннис по телевизору? — шутит над бабушкой Кьяра. — Кьяра, как тебе не стыдно так подкалывать родную бабушку? — не то, чтобы сильно ругается Арсений. — Правильно, молодец, — треплет по плечу девочку бабушка. — Сама подставилась. — Мам, ну давай поужинаем. — Ты знаешь мое мнение. Тебе давно пора ужинать с кем-нибудь помоложе. — Мамуля, а во сколько у тебя теннис? — с намеком спрашивает мужчина. — Все. Ухожу-ухожу. У меня сегодня еще йога. Приятного аппетита. — Спасибо, — говорят отец и дочь хором. — Пока, бабуль. — Пока, мамуль. — Пока, мои хорошие. Еще раз приятного аппетита, — говорит женщина, закрывая за собой входную дверь.***
Раздается звонок в дверь и Сергей спускается со второго этажа своей огромной квартиры. Он смотрит в глазок и видит за своей дверью очаровательную девушку и, конечно же, не может больше заставлять ее ждать, поэтому открывает входную дверь. — Привет, — игриво здоровается брюнетка. — Привет, — пока не понимает Зинченко, но все равно уже пытается ее очаровать. Наверное, инстинкты, хотя у людей их вообще нет, но у таких, как он они все-таки есть. — Ты Сергей? — Он самый. А с кем собственно имею честь? — Дина. У меня для тебя подарок. — Какой еще подарок? — От Антона. — От какого Антона? — От Шастуна. От какого же еще? — А где он сам? — Неважно. Он сейчас далеко. — Что за подарок? — Я могу войти? — спрашивает девушка, затем заходя в квартиру, расстегивая пальто и демонстрируя свое красивое белье. — Это как понимать? — А что, тебе не нравится? — Что нравится? — Как что? Подарок. — Нравится… Только у меня мало времени. — Мало, это сколько? — Ну, где-то полчаса. — Полчаса? — Ага… — Так это же целая вечность… — говорит девушка, утягивая Зинченко в поцелую.***
Если вам нужен Сергей, а он не отвечает, значит он отдыхает, а автоответчик работает. — Сергей, это я. Я уже здесь, — говорит в трубку Добровольский, проходя к забронированному в ресторане столику. — Ты где? Еще дома? Я раньше освободился и раньше приехал. Не могу тебя найти. Сейчас найду. Девушка приковала Сергея наручниками к кровати. — Эй, ты чего? Что кино насмотрелась? — Будет лучше, чем в кино. — Давай как-нибудь в другой раз? Мне уже пора. — Не волнуйся. Еще никто не жаловался, — она достает телефон и начинает его фоткать. Голого, прикованного пушистыми наручниками. — Че это? Э?! А ну-ка убери это! Слышишь? Убери я сказал! Ты че, контуженная что ли? Блин, я же тебя потом найду. Я тебе патлы повырываю, слышишь? А ну сними! Сними эту хрень говорю! — Я как раз эту хрень и снимаю.***
— Добрый вечер, Павел Алексеевич. Ваш столик, — указывает ему официант на столик с двумя диванчиками. — Спасибо. Я вижу Сергей Владимирович уже пришел, да? — говорит Добровольский, направляя взгляд на два уже поставленных бокала и бутылку шампанского. — Какой Сергей Владимирович? — Мой сотрудник. — Может быть, вы хотели сказать сотрудница? — говорит официант в то время, как Анна подходит к столику. — Добрый вечер, Павел Алексеевич. — Анна, добрый вечер, — удивленно здоровается Павел. — Я узнала, что у нас здесь заседание редколлегии. Только почему-то меня никто не предупредил. — Да, но вы же сегодня упорхнули куда-то прямо во время рабочего дня, — упрекает ее директор. — У меня была очень важная встреча, — оправдывается, но очень уверенно, Анна. — Я все-таки обязан знать о всех ваших очень важных встречах. — Давайте присядем? Я вам сейчас все объясню. — Прошу… Вы меня заинтриговали. — Я сразу к делу. Шейк готова сняться для нашего журнала. — Нет, я не понял. — Ирина Шейк — известная модель… — Я знаю. — Будет у нас на обложке. — Смешно… А вы знаете, что она кричит во всех интервью, что не будет сниматься для российского журнала? — А у нас будет, в бикини. — Смешно, Анна, сегодня не первое апреля. — Я смотрела на календарь, а с ней мы уже договорились о дате и месте проведения съемок. — И о гонораре? — Ну какие гонорары могут быть между подругами? — Интересно. Я не знал, что вы и Шейк... — Павел Алексеевич, у меня очень много подруг, известных и фотогеничных. — Да? — Да. — Мгм… Да, вообще-то мне Антон говорил, что у него есть выход на… — Все выходы Антона были через меня. Ну что, мы будем пить шампанское или подождем Зинченко? — Нет, сейчас, конечно. Бутылочка шампанского на двоих, это как слону таблетка. Да? Ну давайте.***
На следующий день Зинченко заходит в офис и ничего не понимает. Все девушки, встретившиеся на пути в его кабинет, почему-то очень странно смотрели на него и хихикали. — Салют, малыш, сделай меня своим рабом, — шутит Позов, стоящий рядом с кабинетом Зинченко, возле которого и без Димы уже собралась нормальная такая толпа. — Чего? Ты че больной что ли? — он не понимает просто потому, что еще не зашел в кабинет. Ведь, зайдя, он видит расклеенные по всем стенам его кабинета фотографии. Те самые фотографии, сделанные той Диной вчера. А он достаточно неплохо получился, несмотря даже на его выражение лица в тот момент. — Вы знаете, Сергей Владимирович, мне кажется издательский бизнес — это не ваше, — заходит в кабинет Шаст. — Вам в Голливуд надо. — Откуда это? — более-менее спокойным голосом спрашивает Сергей. — Странный вопрос для профессионала. Папарацци. Слышали такое слово? — продолжает стебать его Шастун.