***
— Аня! — Арс снова догоняет вечно бегущую куда-то новую начальницу. — Да, — на лету отвечает ему Шастун. — Вот, — протягивает он девушке какую-то папку. — Что вот? — в суматохе сначала не понимает Шаст. — Варианты на обложки. Мы, в общем-то, с Антоном обсуждали все. Он хотел даже что-то выбрать, но… не успел. — Да, я знаю… Он мне говорил. — Посмотришь? — Естественно. Что-нибудь еще? — говорит Анна, не смотря на Арса, потому что уже с кем-то переписывается, скорее всего по поводу рекламы. — А, ну в общем-то да, потому что он здесь не всем был доволен. — Ну, поверь, мне здесь тоже не все нравится, — она наконец поднимает свой взгляд на Попова. — Но ты же еще не видела. — Ну и что? — безразличным тоном говорит Шастун. — Ну как, ну и что? — бесится Арс. — Я не знаю, позвони Антону, как-то определитесь с ним. — Арсений, считай, что Антон — это я.***
— Ир, давай не будем об этом, — начинает оправдываться Зинченко. — Знаешь, мой дорогой, когда у тебя бюджет в конце месяца не сойдется, я не буду сидеть ночами пересчитывать, я тебе скажу давай не будем об этом, а? — Да евпатий коловратий. Ты что, не видишь? — опять начинает беситься Сергей. — Что я должна видеть? — Что это все — эта сучка. — Мгм… — неверяще мычит Ира. — А знаешь, почему ты злишься? А я скажу тебе. Потому что, если бы не эта коза, я бы сейчас сидел в кресле главного редактора, а ты бы сейчас сидела здесь! — говорит он, указывая на свое кресло. — Если бы у бабушки был мотоцикл, она была бы байкером, — Кузнецова вновь разворачивается, чтобы вновь уйти из кабинета. — Ир, подожди… — Зинченко в последний момент успевает удержать Иру, хватая дверь за ручку. — Нам надо ее отсюда выжить. — Ты предлагаешь ее кабинет дустом посыпать? — Ир, я с тобой сейчас серьезно разговариваю. Нет, если ты до пятидесяти хочешь ляпать по кнопкам калькулятора, то ляпай себе на здоровье, я не возражаю, пожалуйста. — Хорошо, что ты предлагаешь? — А тут и предлагать нечего. Через неделю сдача номера. Нужно сделать так, чтобы эта выдра облажалась по полной программе.***
— Ань, — опять пытается привлечь внимание начальницы Попов. — А? Что еще? — вновь отвлекаясь от своих дел, отвечает ему Шаст. — Ну все-таки Зинченко ты классно сделала. — Сделали его мама с папой. И причем видно, что не очень старались, — опять утыкается в телефон. — Как бы так сказать… — мнется Арс. — У нас в редакции к женщинам, мягко говоря, не очень серьезно относятся. — Ну, мягко говоря, так и должно быть, — серьезно отвечает ему девушка. — Ты так считаешь? — очень удивленно спрашивает Арс. — Естественно. — А почему? — А потому, что авторитет надо зарабатывать, без разницы мужик ты или баба. — Я вижу, у тебя это неплохо получается. — Что именно? — Да все, и… — еле связывает слова Арсений. — Так, Арс, можно я чуть-чуть поработаю? — говорит Шастун, поворачиваясь в сторону своего кабинета. — Да-да-да, конечно. Ну, ты если что, можешь положиться на меня. — Положиться? — ухмыляется Шаст. — Звучит двусмысленно. — Ну, я хотел сказать… — очень неловко пытается оправдаться Арс. — Ладно, Арсений, я все поняла. Спасибо тебе большое, но только имей в виду, как только Антон появится — я сразу же исчезну. — В смысле? — Во всех смыслах. Арс, солнце в зените, народ в поле. Иди работай, — напоследок бросает девушка, закрывая двери своего кабинета прямо перед носом коллеги.***
— Значит напоминаю, согласно этому бизнес-плану, под который нам увеличили денежные шлюзы, мы должны увеличить тираж практически в два раза, а значит и пахать теперь придется в два раза больше, — говорит Шастун, стоя во главе стола в переговорной перед собравшимися подчиненными. — Так это, может и платить будут в два раза больше? — то ли в шутку, то ли всерьез вставляет Позов, перебивая. — Вам, Дмитрий, нет. Еще раз перебьешь главного редактора, тебе вообще платить перестанут. — Слово не скажи… — обиженно надувается Дима. — Так, на сегодняшний день задача номер один — следующий номер журнала «МЖ». На данный момент у нас нет ни обложки, ни идеи номера, ни центральной статьи. В общем — вакуум. Я правильно понимаю? — обращается к подчиненным Анна. — Вообще-то не совсем, — как бы безразлично отвечает ей Зинченко. — Сергей Владимирович, фотки конечно получились классные, но садо-мазо — не наш профиль,— подкалывает его Шаст. А тем временем Кузнецова снова начинает свое змеиное шипение. Они с Катей очень удачно сели в углу стола, поэтому все их перешептывания слышны только им обеим. — Вот стерва. Без ножа режет. — Ну надо же ей себя как-то в новом коллективе поставить, — отвечает Ире Катя, внимательно слушая начальницу. — Мгм, себя поставить других положить, — еще больше раздражается Кузнецова.***
В это время как раз садится самолет Лондон—Москва, на котором прилетела дочь Добровольского — Александра. — Как Лондон? Как англичане? — спрашивает Павел, уже ведя машину. — Лондон как Лондон. Англичане как англичане, — пусто отвечает ему дочь. — Ты устала после перелета? — пытается понять причину недовольств дочери Добровольский. — Нет, я не устала, — все так же сухо отвечает она ему. — А что без настроения? — А с чего ты взял? — Ну, все-таки, знаешь, я твой отец. Двадцать лет стажа. — В Лондон я больше не поеду, — заводится Александра. — Здрасте! Не поедешь… Что значит не поедешь?! — начинает злиться мужчина, что совсем некстати на дороге. — Потому что без бабок там делать нечего! — У тебя полторы тысячи было! — Полторы тысячи! И что?! Я не хочу ходить в зачуханные рестораны и по распродажам бегать, колготки покупать! — Все! Хватит! Я считаю, что этот наш разговор тупой и бесперспективный! Поняла?***
— Вообще-то мы с твоим братом уже обсуждали следующий выпуск. Еще до презентации, — продолжает гнуть свою линию Зинченко. — Что-то я не припомню… — спотыкается Шаст. — Ну, чтобы он мне про это рассказывал. — Я предложил интересную концепцию, — с видом важного павлина говорит Сергей. — И она ему, между прочим, очень понравилась. — А, это что-то насчет женщин в постели и за рулем. Какой-то там сравнительный анализ, да? — Ну да, — все так же уверенно говорит Зинченко. — А с чего ты взял, что эта тема ему понравилась? Он, по-моему, тебе сразу сказал, что это фуфел, разве нет? — Не знаю. В лексиконе у предыдущего главного редактора таких слов не было. — Ну естественно. Я смягчила. Так, еще раз довожу до всех, — меняет тему Шастун. — Начиная с этого номера, журнал должен стать в два, а местами и в три раза интересней. Поэтому никакой банальщины мы больше печатать не будем. — Слышь, она не просто гадина, а еще и кусается. С этим надо что-то делать, — опять шепчет Кузнецова. — Не знаю. Меня еще никто не кусал. И вообще, мне кажется, что мы с ней сработаемся, — отвечает ей Добрачева, все так же внимательно слушая главного редактора. — Отличная идея, Катенька, — перекидывается на нее Ира. — С мужиками не прет, так может здесь выгорит. — Заткнись, а, — сердито говорит ей Катя. — Ирина Михайловна, я что-то не понимаю, это вы мне мешаете или наоборот? — делает замечание Кузнецовой Шастун. — Прошу прощения, — в кабинет залетает секретарша Юля и говорит, запыхавшись, — просто, Анна Алексеевна, вы знаете, Шеминов просто уже поднимается. — Не понял. А этот-то что приперся? — вставляет Позов. — Ну, во-первых, не этот, а Станислав Владимирович. — ставит его на место Анна. — И не приперся, а пришел на работу. А что вы на меня так смотрите? Да, Станислав Владимирович Шеминов с сегодняшнего дня назначен исполнительным директором нашего издательства. Так что, по местам. Товарищи, работайте, — говорит Шаст, выходя из кабинета. — Да, и последняя просьба. Не надо мне создавать видимость работы. Если вы не хотите работать, не работайте, но в другом месте.***
— Учатся же люди в Лондоне и не вякают! — пытается переубедить дочь Павел. — Кто там учится и не вякает? — Ну, эти… Забыл фамилию. Ну, сын Орбакайте, — пример конечно отпад. — У него свой повар, телохранитель, шофер! — продолжает брыкаться девушка. — Знаешь что, у меня всего лишь какое-то издательство, так что, ты не путай! — А мне вообще фиолетово! Не хочу и не поеду! Все на концерт Мадонны, а я сижу и пенсы считаю. — Ну знаешь ли… — не успевает Добровольский договорить, как во что-то врезается. Прямо на пешеходном переходе. Это что-то — безобидная бабулька, спокойно себе переходившая дорогу, но уже, к сожалению, лежащая.***
— Здравствуйте, Станислав Владимирович! — приветствует еще одного нового начальника женская половина коллектива, понятное дело без Шастуна, стоя у входа в офис. — Доброе утро! — с энтузиазмом отвечает им Стас. — Рады вас видеть, — говорит Кузнецова. — А мне знаете как приятно? А давайте сделаем это доброй традицией? — Что именно? — наивно спрашивает Ира. — Чтобы мне каждое утро встречал табун красивых дам. Видимо, Стас обладает каким-то обаянием, что все девушки начинают хихикать. Скорее, не обаяние, а набитый деньгами кошелек, но ладно. Не хочется думать о людях плохо. — Ну с чего мы начнем знакомство с редакцией? — Станислав Владимирович, а давайте начнем с меня? — кокетливо предлагает Кузнецова. — Ну что ж… Это заманчивое предложение, — похотливым взглядом смеряет ее Шеминов. — Не, я имела в виду с моего отдела. Мы же с вами как-никак коллеги. — То есть? — он подходит к ней почти вплотную. — Ну, мы занимаемся с вами финансами. — А, ну это в рабочее время, а после работы мой профиль расширяется.***
Павел и Александра выходят из машины в тот момент, когда уже подъезжает скорая. Первым делом Добровольский конечно же звонит своему адвокату. — Нет-нет. Пешеходного перехода здесь нет, — говорит в трубку мужчина. — Ну пап, ну тут… — скулит рядом с ним дочь. — Она выскочила, как заяц, — игнорирует ее Добровольский. — Ты что, дурной что ли? Откуда я знаю, с какой скоростью я ехал? Ехал я себе и ехал. Так, ты адвокат или следователь? Какого хрена ты меня допрашиваешь?! — Ой, папочка, что же будет… — продолжает ныть девушка, но в этот раз получает ответ. — Да помолчи ты! — рычит он на дочь. — Я это не тебе. Короче, что мне делать? Как это ничего? Подожди, — Павел подходит к каталке, на которой уже лежит сбитая им женщина. — Уважаемая, я только прошу вас, не волнуйтесь. Все будет хорошо. У вас будут лучшие врачи. Я вам это гарантирую. Вот визитка. В случае чего — сразу же звоните, — он немного отходит и вновь погружается в телефонный разговор. — Так, менты? Нет, их нет. А что менты должны приехать? Ёпрст, — мужчина вновь подбегает к каталке, которую уже начинают грузить в машину. — Подождите, уважаемая, это вам на первое время, — он кладет на нее некоторое количество денег. — И повторяю, будут проблемы — сразу мне звоните, хорошо? — Папочка, что… — не унимается Александра. — Да помолчи ты! — вновь кричит ей отец. — Это я ничего, чихнул. Что мне делать? Стою. Увозят.***
В это время Кузнецова уже успевает показать свой отдел Шеминову, и они идут дальше, останавливаясь у кабинета главного редактора, из которого он и выходит. — Одну секунду, Анна, — отвлекается Шеминов, цепляясь взглядом за Шастуна. — Да? — Извините за банальность, но вы сегодня просто супер. — Спасибо… Извините за банальность. Если у вас возникли какие-то вопросы, то я готова на них ответить. — Вот, сразу видно — деловая женщина. Оп, быка за рога! — Ну, на быка вы меньше всего похожи, а насчет рогов, я слышала — вы не женаты. — Что же, браво. Я ценю остроумных женщин. Я думаю, мы сработаемся. Я слышал, вы тоже — не замужем, — снова очень похотливо.***
Шеминов и Зинченко сидят в кабинет у последнего. Обход Стасом редакции, по-видимому, завершился, поэтому, за неимением собственного кабинета, он остался сидеть у человека, наиболее близкого ему по духу. — Станислав Владимирович, — начинает разговор Зинченко. — Да? — отрывается от своего телефона он. — У меня к вам есть несколько деликатное предложение. — Я весь во внимании. — Как вы смотрите на то, если я предложу вам свои услуги? — В качестве кого? — В качестве дополнительных глаз и ушей. — У меня прекрасное зрение и хороший слух. — Ни секунды не сомневался, но думаю, что дополнительные глаза и уши вам не помешают. — А что, есть предпосылки? — Ну вы же понимаете, редакция — коллектив неоднозначный. Подводные течения… — Хорошо, я подумаю.***
Стасу понадобилось достаточно мало времени, чтобы принять решение. Поэтому уже через несколько минут в кабинет Шастуна без стука заходит Зинченко. — И как это понимать? — отрывается от компьютера Шаст. — Никак, — Зинченко проходит вглубь кабинета и садится напротив девушки. — Да у меня в кабинете этот Шеминов по телефону наяривает. Ты не против? — Валяй, — вновь погружается в работу, стараясь не обращать на него внимание, Анна. — Спасибо. Ань, послушай, мне кажется, мы как-то с тобой нехорошо начали. Если честно, я зашел извиниться. Мне даже где-то стыдно за себя. Не, я серьезно. И твой ход с фотографиями я оценил. Молодец! Пять баллов! — К этим фотографиям я не имею никакого отношения. — Ну конечно, разумеется. Вынужден признать — ты профи. Чувствуется школа Шастуна. — Еще вчера ты мне намекал, что я не его сестра. — Ну, кто старое помянет, тот Кутузов. Вспылил. С кем не бывает. Да пойми, я пашу здесь, как лошадь. И согласись, я имел право претендовать на это кресло. — Сергей… — Нет-нет-нет. Ноу претензий. Ты обскакала меня по честнухе. Снимаю шляпу. — Сергей Владимирович, вы это серьезно? — Более чем. Я же не мальчик пятнадцатилетний. Анна, как простите вас? — Анна, можно просто Анна. — Анна, помните, как говорил Леопольд? Давайте жить дружно. У нас с вами новый проект. Нам в одной упряжке скакать и скакать. Какой смысл дуться? — Не могу сказать, что ты не прав. Что-нибудь еще? — Анна, ты хоть и профи, но ты — человек у нас новый. — И что? — Хотелось бы предупредить тебя. — Предупредить о чем? — Будь осторожнее. В этом гламурном болоте разные питоны плавают. И каждый норовит тебя хвостом зацепить. — Это ты сейчас про себя и Диму? — Да, Дима — килька с претензиями акулы, а вот Шеминов — похоже жаба еще та, — и только Зинченко заканчивает свою блистательную реплику, как в кабинет заходит та самая жаба. — Прошу прощения, спасибо, что разрешили позвонить. К вам там целая делегация, — обращается к Сергею Стас. — Да? Спасибо, — Зинченко тут же исчезает из кабинета. — Ну-с, как идут наши дела? — проходит к столу Шеминов. — Да тфу-тфу-тфу, — отвечает ему Шаст, вставая со своего кресла. — Знаете, Анна, говорят, что женщина на корабле — это к несчастью. А я напротив счастлив, что мы с вами на одном крейсере. — Снаряды… — Что снаряды? — На крейсере главное — это снаряды. И я как раз хотела с вами это обсудить. Мне кажется, мы должны выработать общую стратегию и определиться с направлением. — А вам не кажется, что вы слишком много работаете? — Стас приобнимает Анну за талию, вводя в ступор. Шаст вообще не знает, что с этим делать.***
Сергей выходит из кабинета главного редактора и направляется к столу выпускающего. У него к нему есть серьезный разговор. — Ну что, юноша, родил что-нибудь разумное, мудрое, вечное? — Ну, вообще-то не мужское дело — рожать. — Да ты что? Свежак какой, а. Можно прямо на обложку — тема номера. — А внизу твоя фотография в кандалах. — Слышь ты, инфузория, еще один укус и кусать будет нечем. — У инфузории нет зубов. — Да ты что? Молодец, грамотный. Ладно, грамотный, разговор один есть. — Какой? — Скажи мне, умник, ты вообще с кем? С ней или со мной? — С кем, с ней? — А ты не врубаешься, да? — А что я должен делать-то? — А ты не понимаешь? Через неделю сдача номера и, если эта красавица не облажается по полной программе, я все-таки буду считать, что ты с ней. — Так, а как я?.. — Во-первых, успокойся. А, во вторых, вспомни, что ты у нас мачо. Она же обычная баба, а ты — ты у нас супер мужик, — Зинченко хлопает Позова по плечу и уходит в свой кабинет, который, кстати, находится напротив рабочего стола Димы.***
— Должен заметить вам, что знаковые, судьбоносные решения принимаются в расслабленном состоянии, — Шеминов продолжает лапать девушку, только теперь настойчивее. — Я расслаблюсь, когда мы с вами обсудим бюджет, и нам его подтвердят, — напряженно говорит Шаст, пытаясь вырваться. — Да? Мне нравятся женщины, которые умеют считать деньги. Только помни, каждый раз думая о бюджете, ты прямиком лезешь в мой карман, — он тычет ей пальцем прямо в грудную клетку. — Вообще-то, лезут обычно волосы, а я в первую очередь думаю о проекте, — снова пытается вырваться Анна. — Ну что ж, имей в виду, мужчины любят платить за то, что можно потрогать руками, — Стас берет в руку грудь девушки и начинает прям лапать, в самом прямом смысле этого слова. — За что-то осязаемое. Но тут приходит уже ставший спасителем Шастуна Арс. Как же вовремя. Еще минута и случилось бы что-то действительно непоправимое. — Ау, оу, извините, я не помешал? — говорит Попов, тем самым заставляя Шеминова встрепенуться и покинуть кабинет. — Да нет. Все в порядке. Анна, подумайте о моем предложении. Если у вас возникнут какие-то мысли, я у себя, — под «у себя» Стас имеет в виду кабинет переговоров. Ему все-таки выделили какой-то уголок. — Фух… Это полный капец! — пытается отдышаться Шастун, смотря на ухмыляющегося Попова. — Че ты скалишься? — Да я просто… Просто иногда ты очень похожа на Антона. — Нас в детстве часто путали, — как пистолет-пулемет выдает Шаст. — Ты что-то хотел про обложку сказать? — Нет. Я просто увидел, что Шеминов стал подкатывать, ну и подумал, что надо зайти, помочь. — Спасибо. Я обычно в таких ситуациях сама справляюсь. — Не обращай внимание. У нас это в порядке вещей. — Очень плохо! — Не обижайся, но эта мода пошла от твоего брата. — Серьезно? — деланно удивляется Шаст. — Вот говнюк! — А Шеминов это все так. Просто говорят, что это у него любимый вид спорта. — Слушай, Попов, я что-то не врубаюсь. Ты меня что, опекаешь? — Да нет. Просто… — Что просто? — Хотел узнать насчет обложки. Ну что, определились? — Я когда определюсь, ты об этом первый узнаешь. — Мгм, то есть могу идти? — Да, иди. — Мгмх, спасибо… — неуверенно говорит Арс, выходя из кабинета Шастуна и заходя в свой, располагающийся прямо напротив. Как удачно.***
Шастун заходит на кухню, подходит к дивану, там стоящему, и облокачивается о бортик, чтобы поправить ремешок на туфлях. Да, каблуки - это то, к чему он наверное никогда не привыкнет. Он садится на диван, потому что стоя поправить не получается. Ему просто-напросто не устоять на одной ноге. Но как только он садится, натыкается взглядом на Позова, который совершенно незаметно попал на кухню. — Фух… Позов! Ты че тут делаешь? — Ну-у… — Баранки гну. Я тебя спрашиваю, че делаешь тут? — Вообще-то вас жду. — Серьезно? — Мгм, — пытается выдавить из себя максимум сексуальности Дима. — А это вообще-то не мой кабинет, а кухня. — Ну в офисе как-то людновато, нет той атмосферы. — Какой атмосферы? — Перейти на ты… — А на летнее время ты перейти не желаешь? — Шаст уже встает, чтобы пойти дальше работать, но не тут то было. — Слушай, Аня, я хотел сказать… — пытается обнять девушку Позов, но она сразу же его отталкивает. Этого может, этот безобидный. — Грабли убери. — Слушай… — не успевает Дима договорить, как Шаст перехватывает его руку, вновь пытавшуюся приблизиться к его талии, отодвигая его от себя. — Так, мужчинка, это то расстояние, на котором ты со мной общаешься. Шаг ближе — расстрел. Усек? — Ой, ой какой парфюм! — Дима нюхает руку Шаста, которой он его отодвинул. — А вот так понюхай. Лучше пахнет? — но Шаст тут же убирает свою руку от лба Позова, за который он его отодвинул, благо рост позволяет, превращая ее в кулак, тут же оказавшийся у носа Димы. И уходит, оставляя этого недомачо.***
— Юля, слушай меня сюда, — Добровольский буквально залетает в офис, сразу же привлекая внимания секретарши. — Ой, доброе утро, Павел Алексеевич. — Я сказал слушай, а не разговаривай! Сейчас свяжешься с Верой Михайловной и отправишь ей по факсу все мои документы: права, паспорт, страховку, все, что она скажет. Понятно? — Хорошо, а кто такая Вера Михайловна? — Не тупи, Юля! Вера Михайловна — из прокуратуры. — Павел Алексеевич, вы сегодня что-то очень возбужденный. Может вам кофе сварить? — А что, кофе успокаивает что ли?! Я сказал, иди давай выполняй! — Пап, ты можешь не орать? Голова болит, — подвывает сбоку Саша. — Ты знаешь, это моя редакция! И я здесь что захочу, то и буду делать! Захочу — буду танцевать, орать, голым пройду! Всем доброе утро! — чуть более спокойно приветствует подчиненных Павел. — Арсений, Анна, идите ко мне! — Да, Павел Алексеевич, — подает голос Попов. — Это моя дочь — Александра. Из Лондона приехала. Ты должен ее помнить. — Да, конечно помню. Очень приятно. — Привет, — смущенно здоровается с ним девушка. — Судя по загару, в Лондоне сейчас солнечно, — делает ей комплимент чисто из вежливости Арс. — Ну, солярий можно и в Урюпинске найти. — Это Анна — главный редактор, — представляет Шастуна дочери Добровольский. — Здрасте, — здоровается с Анной Александра. — Привет, — как-то неуверенно говорит Шаст, стоя за спиной Попова. — Арсений, у меня к тебе просьба, — обращается к Попову Добровольский. — Да? — Ты не мог бы показать Саше нашу редакцию? Ну, так сказать, сделать маленькую экскурсию по новому месту работы. — Да, конечно, с удовольствием. А что, Саша теперь будет у нас работать? — Да. А ты что, против? — Нет-нет. Я к тому, что… велком. — Юля! Я дождусь кофе или как? — кричит секретарше Павел, заходя в свой кабинет. — Ну-у, пойдем? — Пойдем. — Ну, в общем вот здесь у нас… — Кабинет?***
— Клево сделали, — говорит Александра, стоя напротив кабинета Арса и рассматривая последний номер журнала. — Я помню выпуск «МЖ» перед отъездом. — Ну так это когда было? — Ну, чтобы не соврать, года два, наверное, назад. Так что это — небо и земля. — Ну конечно небо и земля. Здесь хранятся выпуски журнала пятилетней давности. Если их прошерстить, так вообще в космос улетели, — говорит Арсений и замечает какой-то странный взгляд со стороны девушки. — Что-то не так? — Да нет. Я просто спросить хотела. А тебе правда мой загар понравился? — Ну, с точки зрения фотографа он идеален. — А с точки зрения мужчины? — Ну, на работе я фотограф, — переводит тему Арс. — Пойдем, я тебе нашу фотостудию покажу. — Пойдем.***
Ну что ж, до встречи в эфире. Все, услышимся, — Оксана завершает эфир и выходит из студии, но ее тормозит Леша. — Оксан, ты куда? — А тебе не все равно? — Нет. — Восвояси. Тебя такой ответ устраивает? — Оксан… — Что? — Я не могу без тебя. — А я с тобой не могу. — Почему? — По кочану, Сурков, по кочану. — Ну Оксан, я тебя очень люблю. — Да не любишь ты меня. Ты меня только ревнуешь, да и все. — Оксан, ты сейчас не права. — Леш, давай не будем начинать сейчас. Я тебя прошу. — А я тебя прошу дать мне последний шанс. — Нет. — Последний… — Без шансов. Все. Пока, — бросает Оксана и вылетает из студии.***
Наступил вечер. Арсений уже давно освободился от навязчивой Александры и продолжил работать над обложкой, которая все так не устраивала главного редактора. Наконец, он ее закончил и решил занести в кабинет к Анне, чтобы можно было сразу исправить то, что не устроит, а может быть и не только для этого… — Ань… Н-да… — Арс зашел в кабинет и не увидел там ничего, кроме одиноко светящего настольного светильника. Анна уже ушла. — Ну и куда ты пропал? — вслед за ним врывается в кабинет Александра. — Да почему пропал? Я думал, ты уже домой давным-давно ушла. Время то уже позднее. — Вот так, не попрощавшись? — Зато по-английски. — А… А это твой кабинет? — Нет. Это не мой кабинет. Это кабинет Анны, а я вот ей папку принес. — Прикольная эта тетка — ваша Анна. — Почему тетка? — А кто она? Ей уже явно за тридцатник. Ну посмотри на меня и на нее. — Ну, ладно, Саш, все. Давай, пойдем домой. — Ой, я куда угодно, только не домой. — Ты же там два года не была. — И что? Можно подумать, я не знаю, что там начнется. Салат оливье, шампанское, ой, а давайте смотреть фотографии? — Ну в этом уж я, к сожалению, тебе помочь не могу, — как-то не очень искренне усмехается Арс, смотря на часы, висящие в кабинете. — Ух, слушай, действительно — начало десятого. Мне пора. Давай, пока. — А где же обещанное превращение? — Какое еще превращение? — Ты же сам говорил, что вечером все фотографы превращаются в мужчин. — Ну, это превращение ближе всего к сказкам, а мы — кому за тридцатник, в сказки уже не верим. Так что вот так вот. Ну, ладно. Пока, — говорит Арсений и выходит из кабинета, а позже и из офиса.***
А Шастун тем временем уже действительно дома. Уже даже успел пиво открыть. Поэтому теперь сидит и спокойно его попивает, переодевшись в свою привычную одежду. Как же ему надоели юбки с каблуками, а ведь прошел всего день с момента его превращения. — Вот. Ты представляешь, мне иногда кажется, что он какой-то баран, ей богу, — изливает свои переживания ему Оксана, готовя ужин. — Говорю ему, Леша, между нами все. Все. Алиас. Гейм из овер. — Ну слушай, я его понимаю. Мы все, мужики, такие. Сначала проебем, а потом начинаем ценить. — Это как у тебя с Ниной, да? — Слушай, я тебя умоляю. Не вспоминай ты при мне эту тварь. Я ее когда увижу, я ее… — Антон встает и подходит к кухонным полкам. Он пару месяцев назад куда-то туда положил сигары, подаренные ему клиентами и вот теперь не может их найти. — Ну что? — Блин! Все эпитеты израсходовал уже. Черт! Да где блин? Куда я их засунул? — Да расслабься, ты уже дома. — Да какой нахрен расслабься?! Я сегодня целый день вообще отпахал в компании сексуально озабоченных дебилов! — вспыхивает Антон, но сигары все-таки находит. — Вот они мои родные! Ничего, я этим гондольерам весла пообломаю. — У вас там что, целая редакция кабелей? — Ну практически. Разве что Арс. — А что Арс? Кто это такой? — Да Арсений Попов. В принципе нормальный парень, хоть дистанцию держит. — А… Поздравляю тебя. — С чем? — С тем, что ты уже начинаешь мыслить как женщина. — Да сплюнь ты, дура, — Шаст снова садится на стул, чтобы закурить, как его вдруг озаряет. — Твою мать! Сегодня же Реал играет! Блин, уже идет. Как это я так проморгал? — Антон уже сидит на диване и кричит на телевизор. — Ну давай, вставай! Че ты разлегся-то? Как баба, ей богу. — Но он не успевает насладиться матчем, как слышит звонок в дверь. — Ты что, кого-то ждешь? — Нет, а ты? — Блин. Ни пиво попить, ни футбол посмотреть… — Шаст подходит к двери, смотрит в глазок и видит за своей дверью Попова. — Привет. — Арс… Каким ветром? — З-здрасте, — здоровается с выглядывающей из-за угла Оксаной Арсений. — Прости пожалуйста. Я учел все твои пожелания по поводу обложки. Вот готовый вариант, — он протягивает Шастуну папку. — А… Спасибо. Я могла бы и завтра утром взглянуть. — Да я просто был поблизости, — врет Попов. — Решил заскочить. Просто чтобы ночью можно было все исправить. — Да ночью надо спать, Арс. — Да-да. Было б с кем. — Чего? — Да ничего. Это я шучу. — Ну… Че стоишь? Может зайдешь? — Ну, если я не помешаю… — Арс заходит в квартиру и проходит к барной стойке. — Ну, вот знакомьтесь. Это Оксана — моя лучшая подруга. Это Арс, — знакомит их Антон. — Очень приятно. Я Арсений. — Здрасте. Мне тоже очень приятно, тем более, что Антон много мне о вас рассказывал. — Да? Вы знаете Антона? — Ну да. Мы дружим со школы, — палится Оксана, в то время, как Шаст за спиной у Арсения уже машет руками, чтобы Оксана остановилась. — То есть, в смысле, с его сестрой конечно. — Чай, кофе может быть? — хором говорят Шастун и Фролова. — Да нет, спасибо. Ни чая, ни кофе, ничего не нужно. Я бы опрокинул… в смысле стаканчик воды бы выпил, если можно. Спасибо, — говорит Арс, и Оксана уже подходит к столешнице за водой, оставляя Антона с Арсом наедине. — Ну, согласись, что это уже кое-что, — спустя пару секунд рассматривания новой обложки говорит Шаст. — Согласись, что эту телку уже хочется потрогать. — Ну да, наверное, хочется, — непонимающе отвечает Арс, принимая из рук Оксаны стакан воды и выпивая его залпом. — Спасибо большое. Очень вкусно пахнет. Вы что-то готовите? — Готовит у нас Оксана, — тут же отвечает ему Антон. — А я ем. — Ну, Аня же у нас бизнес-вумен, — поясняет Фролова. — Слава богу, что вилку научилась держать. А я так, знаете, забегаю подкармливать подругу. О, кстати мне уже пора, — быстро ретируется Оксана. Непонятно только зачем. — Как-то я засиделась, да? Я пойду. — Да, в принципе вот здесь тоже все нормально, — снова говорит об обложке Шастун. — Я еще перед сном гляну и наберу тебя. Окей? — Да… окей… да… Вы знаете, я, наверное, пойду. Рад знакомству. До свидания. — Да-да, счастливо, — прощается с ним Оксана. — Я тебя провожу, — подбегает к двери Антон, обувая кроссовки. — Ань, подожди ты куда голая совсем? — пытается остановить его Фролова. — Я туда и обратно. Быстро. — Спасибо еще раз. До свидания, — еще раз прощается с Оксаной Арсений, когда Шаст уже захлопывает дверь. — Совсем мозгов нет, — справедливо констатирует Оксана, оставшись одна. — Ну что, Арс, в принципе молодец, что зашел, — говорит Антон, как только они выходят из подъезда. — Да мне не внапряг. — Ладно, давай, — пожимает Попову руку Антон. — Давай, — он пожимает в ответ. — Подожди, почему ты все время называешь меня Арс? — А как мне тебя называть? — Ну не знаю. У меня вообще-то полное имя есть — Арсений. — Окей, Арс, с этой минуты будешь Арсением, — Шаст уже разворачивается, чтобы уйти домой. — Ань, подожди секунду, — Да? — Эту майку тебе Антон подарил? — говорит Арс, указывая на огромную футбольную майку, буквально висящую на хрупком теле Шастуна. — С чего ты взял? — Да нет, ну так. Мы просто с ним летали в Германию на чемпионат мира по футболу и там покупали точно такие же майки. — А… да. Просто брат меня очень любит. — Вы с ним даже очень похожи. — Да? Ну ладно, давай. — Спокойной ночи. В этот момент у подъезда Шастуна останавливается какая-то машина. И что бы вы могли подумать? В этой машине, конечно же, Зинченко. Шпион хренов. — Алло, это я, — говорит он кому-то по телефону. — Короче, расклад такой. То ли наш евнух пошел в атаку, то ли они вместе что-то мутят.***
— Ну что, проводил? — спрашивает Антона Оксана, стоя напротив входной двери, скрестив на груди руки. — Еще бы. — Что, еще бы? — Слушай, Антон, вот ты зачем поперся его провожать? — А что такого? — Просто ты забываешь о том, что ты женщина. И должен вести себя, как женщина. Да-да, мой дорогой. А как ты хотел? — Оксан, ты сейчас о чем? — А я о том, чтобы ты потом не рассказывал мне целыми днями о том, что тебя кто-то хотел трахнуть. Ты должен вести себя подобающим образом. Понимаешь? Да-да, мой дорогой, — говорит Оксана, смотря на ухмыляющегося Шастуна. — А что я такого смешного сказала сейчас? — Оксан, ты че, ревнуешь? — Чего?! — Только я не пойму, меня к Арсу, или Арса ко мне? — Слушай, Шастун, пошел ты в задницу. Для него же стараюсь, а он стоит тут, выделывается. Вот трахнут тебя где-нибудь на лестничной клетке, потом будешь плясать тут у меня, — обиженно бросает Фролова и уходит в свою комнату. — Зашибись… Посмотрел футбол…***
Арсений заходит в свою квартиру и тихо разувается, чтобы не разбудить уже спящую Кьяру. Что-то он действительно припозднился. Он заходит в комнату дочери и видит, что она уже почти скинула с себя одеяло, поэтому очень нежно поправляет его, снимает с ее головы милый розовый ободок и целует ее в лобик. Потом очень тихо подходит к ночнику, выключает его и уходит, чтобы не дай бог его самая красивая принцесса не проснулась.***
Наступило утро. Оксана проснулась от какого-то непонятного шума в гостиной и сразу же направилась туда, чтобы узнать, кто же посмел потревожить ее сон. Зайдя в комнату она увидела довольно странную картину. Антон с намазанной на лицо пеной для бритья качал руки гантелями, при этом очень сильно пыхтя. — Что это у тебя? — Гантели. Не видишь? — Нет, на лице у тебя что? — Пена для бритья. — Зачем? — Оксан, вот как ты думаешь, если я начну качаться, бриться и пить гормоны, я снова стану мужиком! — Если ты начнешь пить гормоны, бриться и качаться, ты станешь бородатой женщиной, а это куда гораздо более худшая картина, — говорит недовольно Оксана, и Шаст сразу же гаснет. Он садится на диван и стирает с лица пену полотенцем, все это время висевшем у него на шее. — Оксан, я так больше не могу уже. Я так по всему этому скучаю: по пенке, по бритве, по одеколону блин. — Знаешь, если ты сейчас не соберешься и не поедешь в редакцию, ты будешь скучать по этому всю свою оставшуюся жизнь. — Оксан, я, наверное, туда больше не поеду. — Опять двадцать пять. — Хоть сто сорок восемь! Да не могу я там! Ты понимаешь? Опять эти самцы будут ходить, обнюхивать. Либо я дам кому-нибудь по роже, либо случится что-то страшное. — И это мне говорит мужик. — Хороший мужик! 90-60-90! — Значит слушай так, тебе нужно выработать очень четкую позицию и безукоризненно ей следовать. Понимаешь? Всех кабелей нужно ставить на место, а всех быков отправлять в стойло. И, между прочим, это гораздо проще сделать, чем ты думаешь. — Да? Апперкот справа и вопрос снят. — Между прочим, я сейчас не шучу. Если ты дашь какому-нибудь мужику повод, они с тебя больше не слезут. — В смысле? — Во всех смыслах. И вообще, хватит тут уже ныть, как последняя баба. Давай уже собирайся и начинай работать, как настоящий мужик. — Оксан, можно я тебя поцелую? — Раньше надо было. Пока мужиком был.***
Павел Алексеевич одним из первых заходит в офис и приветствует секретаршу. Вот кто действительно приходит на работу раньше всех. — Доброе утро, Юля. — Доброе утро, Павел Алексеевич! — Адвокат не звонил? — По поводу? — По поводу инаугурации президента Зимбабве! — Нет, никто не звонил по поводу аварии, но звонила ваша жена. — Че сказала? — Сказала, что сегодня будет выбивать ковры, ну ковры выбивать. — Выбирать! — А… может и выбирать…***
Зинченко и Кузнецова уже тоже в офисе и уже успели обсудить Шастуна и Попова. — Короче, расклад такой: Анна живет в квартире у Антона, — почти шепотом говорит Зинченко, закрывая дверь своего кабинета. — Ну? И что тебя так удивляет? — Да в том то и дело… Вот что мы про нее знаем? Живет у Антона, телефон у нее Антона, машина у нее тоже Антона. — По-моему все логично, — спорит с ним Ира. — Брат уехал, все оставил сестре. — Ага, в том числе и должность? Что-то здесь не так. Не нравится мне все это. — Что тебе не нравится? — Ирочка, я жабрами чувствую, что-то здесь не так. — По-моему ты заморочился не в ту сторону. Обычная выскочка. Ну не дура конечно, но не таких куриц обламывали. — Вот. Золотые слова. Только надо, чтобы все убедились, что она — курица, желательно общипанная.***
— Ну, как тебе эскизы? — спрашивает Добрачева у только что подошедшей Кузнецовой. — Неплохо… А вот смета мне как-то не очень. Многовато ты зарядила. — Слушай, ты так говоришь, как будто бы я для себя. Что сказал главный редактор? Все должно стать в два раза интересней. — Ну тогда пускай тебе главный редактор эту смету и подписывает, раз у вас такое взаимопонимание, — обиженно говорит Ира и разворачивается. — Ир-ир, подожди, ты же всегда меня выручала. К тому же я никогда лишнего не закладываю. Ты же знаешь. — Ты меня тоже раньше выручала, а сейчас мы с тобой в разных ансамблях пляшем. — В смысле? — Я же тебе намекаю, что нужно вставить на место эту выскочку, а тебе все до фонаря. Язык с ней общий хочешь искать. Не нашла еще? — Подожди-подожди, но как мы будем ее ставить на место? Бойкот ей объявим? Клеем кресло намажем? — ждет какого-то ответа Катя, но не получает, потому что к ним уже приближается довольно улыбающаяся Добровольская. — Ладно… Давай, посмотри там, где можно ужаться. Ну хотя бы раза в полтора. — Всем привет! — здоровается с Ирой и Катей Саша. — Привет-привет! — типо искренне отвечает ей Кузнецова. — Здрасте, — пусто говорит Катя, возвращаясь на свое рабочее место. — Работаешь? — спрашивает Александра, заглядывая в монитор Добрачевой. — Да. — Над чем? — Да так. Как тебе эскизы по лондонским меркам? — Ну, наверное в прошлом веке в Лондоне так и ходили. Это историческая страница? — Это страница моды. — Истории моды. — Так, слушай, не остри. Если тебе что-то не нравится — тыкни пальцем. — Ну вообще, это работа редактора, но, если ты хочешь, я могу помочь. Только это будет дорого стоить. — Спасибо, обойдусь. — Катя, хочешь совет? — Давай. — Не советую тебе разговаривать со мной в таком тоне. — А то что? — А то ты не заметишь, как за отдел моды в этом журнале отвечать буду я. — Девочка моя, тебе поучиться бы годков так несколько. — Папа говорит, я талантлива не по годам.***
Антон все-таки собрался и приехал в редакцию. Это далось ему нелегко. Вот сейчас, слава всем богам, он один в лифте поэтому может себя настраивать вслух на позитивный лад перед, очевидно непростым, рабочим днем. — Так, тряпка, соберись! Лучшая защита — это нападение. Все, поехали, — Шаст выходит из лифта и сразу же роняет сумку, прямо в ноги Попову. — Господи. Ой, Аня, извини. — Ничего страшного, — быстро ретируется Шаст, пытаясь сразу же убежать. — Привет. Как поужинали вчера? — Так, Арсений, давай договоримся на берегу. В редакции мои дела тебя не должны интересовать. Ты понял? — Аня, что-то произошло? — Ты понял? Я тебя спросила. — Ну, понял. — Вот молодец. Сработаемся, — Антон уже подходит к своему кабинету, открывает дверь и видит кучу разноцветных воздушных шариков, разбросанных и повешенных по всему кабинету. — Дорогая Анна, прими от всего нашего коллектива этот скромный букет, — заходит в кабинет небольшая делегация во главе с Зинченко, держащим букет. — Спасибо. — Ну что, друзья, поздравляем? Поздравляем-поздравляем-поздравляем, — кричат все хором. — Спасибо, работаем. Продолжаем работать, — отпускает подчиненных Сергей. — Спасибо конечно, но можно было и без этого. — Здрасте, а тебе разве Антон ничего не говорил? Каждого нового сотрудника, а тем более главного редактора мы… — А… ну да. — Располагайся. Чувствуй себя как дома. — Аня, давай цветы, — предлагает свою "помощь" Кузнецова. — Я в вазу поставлю. — Спасибо, если тебе не трудно. — Шеф уехал. Шеминова тоже нет. Так что м… — предлагает бухнуть Зинченко. — Ребята, а может по стаканчику кофейку опрокинем? — выдвигает другое предложение Ира. — Так я займусь? — Ну да. Давай быстрее, Ирочка! — гонит ее Зинченко. — Ну, располагайся, Аня, располагайся.***
— Ну что? Не звонил? — Добровольский вновь подходит к столу секретарши. — Кто? — Адвокат! — Пока еще нет. Павел Алексеевич, вот вы знаете, а эта бабушка — она очень сильно пострадала? — Да черт его знает. Я уже второй день молюсь. Если дело дойдет до суда… Тфу-тфу-тфу. Постучи. Ты тоже молись, — отвечает ей Павел в то время, как какой-то странный парень с хвостиком на голове подходит к ним. — Здравствуйте, — говорит хвостатый. — Здрасте, — отвечает ему Добровольский. — Вы мне не подскажите, как мне найти Добровольского Павла Алексеевича? — Он перед вами. — Здравствуйте еще раз. — Здравствуйте. — Меня прислала моя бабушка. — Какая бабушка? — Которую вы сбили.***
— Честно говоря, я пока не знаю, на какую должность меня назначат, но меня тянет к моде. Да и потом, я учусь на дизайнера, — продолжает доставать Катю Добровольская. — Причем здесь дизайнер? Ты ничего не знаешь о нашем журнале. Ни нашу концепцию, ни линию журнала. — Но ты же мне расскажешь. — Так, мне надоело. — Надоело? Увольняйся. — Во-первых, тебя еще никто сюда не назначил. А во-вторых, и не назначат. — Ну почему же не назначат? Есть хозяин издательства, есть главный редактор. Эта, новенькая, как ее? Анна. Она — человек новый. Команда новая. Да ты не грузись. Мы поладим. Ты кофе вкусно варишь? Запиши, я люблю капучино. И тут Катя действительно не выдерживает и вскакивает со своего рабочего места. Она прибегает на кухню и у нее начинается практически истерика. Она не может успокоиться. — Кать, ты чего? — не понимает, что происходит только что зашедшая на кухню Ира. — Кать, что случилось? Кать! — Ничего не случилось. Просто достало все. — Что все? — Да все. — Ты можешь русским языком объяснить? — Пашешь-пашешь, как лошадь. Жилы здесь рвешь, ради чего? Для того, чтобы потом об тебя ноги вытирали. — Так, Катенька, кто из нас делает тряпку? Кто? Ну что, Кать? Ну мы же подруги. Ну что? — А ты в курсе, что за отдел моды скоро будет отвечать дочка Алексеевича? — Саша?! — Да, хамло это малолетнее. — Подожди, я что-то не понимаю, подожди, а ты? — А она намекает, что меня уволят. Типо, если я захочу сесть в это кресло, то ни главный редактор, ни папа не будут против. — Естественно. Главный редактор не будет против. Какой смысл ей за тебя держаться? Кто ты для нее? Вот, если бы Сергей был на этом месте, он конечно бы прикрыл амбразуру. Все-таки столько лет вместе работаем. А ты ради этого даже пальцем пошевелить не хочешь. — Ради чего? — Катя, не будь дурой. Чтобы Зинченко стал главным редактором. — Ир, что я могу сделать? — Ну, не я, а мы.***
— Аня, еще раз хочу тебя поздравить, — любезничает Зинченко. — Поверь, искренне. — Спасибо. — Ты — настоящий профессионал. Знаешь, я видел новую обложку. Антон бы позавидовал. — Да ладно… — Гадом буду. — Вот и кофе, — залетает с подносом Ира. — Кому кофе? Налетай. Пейте. Кофе навалом. С рекламным отделом натурой рассчитались. Катя берет себе чашку и как бы случайно проливает ее содержимое на блузку Анне. — Емае, Катя… — начинает типо ругаться Зинченко. — Ай-яй-яй, прости пожалуйста, — пытается "извиниться" Добрачева. — Аня, я сейчас все застираю. Пойдем в туалет. — Да все нормально, — отбрыкивается Шаст. — Холодной водой застираем. Две минуты, — уводит Анну под руку в туалет Кузнецова. — Давай, Аня, снимай я застираю, — говорит Шасту Катя, как только они заходят в туалет. — Подожди, — останавливает их Шаст. — Надо сразу, а то засохнет, — говорит Ира. — Подождите, девчонки. — Что такое? — Если ты стесняешься, мы можем уйти. — Да нет. Просто я на одну секундочку сейчас в туалет зайду. Ладно? — Анна заходит в кабинку, расстегивает блузку и просовывает через щель коллегам. — Слушайте, девчонки, правда, может у вас лучше получится. Вот возьмите. — Я же тебе сразу говорила, — берет блузку Катя. — Че это она? — шепотом спрашивает Ира. — Шрамы, — также шепотом отвечает ей Катя. — Какие шрамы? — Стесняется показать. Я тебе говорила. Сто процентов силикон, — говорит Катя, и они вместе убегают из туалета, забрав с собой и пиджак и блузку и оставив Анну в одной юбке стоять в кабинке. — Слушай, мы палку не перегнули? — спрашивает Катя, когда они прибегают на кухню. — Не боись. Все будет тип-топ. — А что мы потом скажем? — Девчонки, может там феном посушить потом? — Шаст пока еще не знает, что произошло. — Скажем, что ушли искать хозяйственное мыло. Такие пятна лучше всего мылом застирываются. — Кать? Ир? Эй! — пытается докричаться до них Шастун. — Че, серьезно? — Ага, — ухмыляясь отвечает Кузнецова. — Вы там умерли что ли? Вот сучки, а, — в этот момент кто-то подносит зажигалку к противопожарной системе, и она срабатывает, обливая Шастуна с головы до ног холодной водой. — Где же наш главный редактор? — спрашивает у Кати и Иры Зинченко, развалившийся в кресле главного редактора и потягивающий шампанское, когда девушки заходят в кабинет. — Все нормально, — смеется Кузнецова. — Она сейчас придет. — Блять, поубиваю вас, — ругается Шаст, но делать нечего. Он находит в туалете какую-то метлу, по форме напоминающую веер и прикрывает ею верхнюю часть тела. Он быстро выбегает из туалета на кухню и прячется сначала за дверью, но потом решив, что это не достаточно безопасное место, перебегает к холодильнику. Он открывает дверцу и холодильника и прячется за ней, но в этот момент на кухню заходит Арс. — Анна Алексеевна, а вы что тут делаете? — Что, не видишь? На метле летаю. — А, понятно…