***
— Девочки, грим, быстро, — командует визажистам Добровольская. — Ну, ногу как-нибудь согни. Вот так встань, — говорит она модели, в то время как Дрон ее снимает. — Все, хватит. Слушай, ты можешь по-другому встать как-нибудь? — А что тебе не нравится? — Мне все не нравится. Ты должна быть сексуальной ведьмой. Что ты, как Гарри Поттер без очков? — Так стоп, девочка, ты выражения выбирай, — начинает злиться Ульяна. — А я на работе. Тебе деньги платят. Давай работай. — А я работаю! — А я не вижу. — Слушай, девочка, а ты откуда такая борзая взялась? — А что ты все заладила, девочка-девочка? Хочешь подчеркнуть, что сама уже давно не девочка? — Ульяна… — пытается успокоить ее Катя. — Так, ребят, вы меня извините, но мне все это надоело. Пусть она эту херню своей бабушке рассказывает, — почти кричит девушка, снимая с головы ведьминскую шляпу. — Если хотите, снимайте эту дуру! — Ульяна-Ульяна… Я тебя прошу… — порывается остановить ее Добрачева, но тщетно. — Ты че, дура?! Ты знаешь сколько это стоит?! — кричит ей вслед Александра. — Сама дура! — Что уставилась? — рычит Добровольская на Катю. — Слушай, догони ее, а то… — А то что? Тебе надо, иди и догоняй! — Ага, щас. Это не я ее послала. — Дорогая моя, послать таких людей, значит поставить их на место. — Сашенька, ты, по-моему, вообще не в теме. Это единственная модель, которая согласилась. — Сашенькой свою дочку назовешь! Поняла? Еще раз я в таком тоне что-нибудь услышу, за этой коровой пойдешь! — Да, пойду с удовольствием. А ты закатай здесь кого-нибудь на обложку. Окей? Например, себя. Ты же у нас знатная буренка в стаде коров, — говорит ей Катя что-то ища в своем телефоне. — Кому жаловаться будешь? Попову? — спрашивает Александра, скрещивая руки на груди. — Ну почему же жаловаться? Я хочу предупредить, чтобы не торопился сюда. Все равно некого снимать. — Ну-ну, бог в помощь. Я к отцу, — безразлично бросает девушка, поворачиваясь в сторону выхода из студии. — А причем здесь Павел Алексеевич? — отрывается от телефона Катя. — Ну как же причем? Вроде он хозяин издательства. Не так ли? Я думаю, ему будет очень интересно узнать, что ты здесь устроила. — Я устроила?!***
— Да, ситуация… И что теперь прикажешь делать? — потерянно спрашивает Катя у Дрона, единственного оставшегося с ней в студии. — Приказывать не наша прерогатива. Предлагаю расслабиться и отдыхать. Как вариант, можно сходить и зарядиться кофеином. — Какой нафиг кофеин? Ты что, не врубаешься? Попов меня убьет. Вот что я ему теперь скажу? — Ну не знаю. А что обычно перед смертью говорят? — Миллион извинений, — буквально залетает в студию Арс. — Я немного задержался. Все, можем работать. А где Ульяна? — Она уже ушла, — неуверенно отвечает Добрачева. — Мне сейчас не до шуток. Давайте работать. Ребята, давайте работать! — Я не шучу. Она в самом деле ушла. — Как ушла? Куда она ушла? — А ты знаешь, я на секундочку выходила. А когда я пришла, она уже ушла. — Мне вот это твое ушла-пришла… Я ничего не понимаю. Ты мне можешь объяснить, куда ушла Ульяна и что здесь произошло?! — обращается он к Дрону. — Ну они… она… Я не знаю…***
— Так, дорогая моя, я тебя в издательство на аркане не тянул. Если ты назвалась грузом, иди проверяйся на радиоактивность. Я еще раз тебя спрашиваю, почему до сих пор не готовы фотографии для обложки?! — Пап, я тебе пытаюсь объяснить! Ты все время перебиваешь! — Ты не объясняешь, ты мямлишь! Объясни конкретно в чем причина, какие проблемы! — Есть одна проблема! Добрачева нахамила модели. Та собрала манатки и свалила. — Манатки, свалила. Это что за лондонский акцент? — Папа! — Что папа?! Ты мне тут гнездо на голове не вей! Я Екатерину знаю много лет. Она даже уборщице нахамить не может. — Это я значит виновата? — Я так не сказал… — А что ты сказал?! — Я сказал, нам нужен результат, а его нет! — Это потому что у тебя на ответственных местах сидят необразованные дилетанты! Поэтому и не будет результата. — Простите, пожалуйста. Павел Алексеевич, можно? — стучит в кабинет Попов и тут же заходит, причем вместе с Катей. — У нас проблема. — Какие еще проблемы? — устало спрашивает Павел. — С обложкой. — А то я не в курсе. Мы вот как раз с Сашей выясняем, кто виноват в этих проблемах. — А что тут выяснять? Анна виновата, — обиженно говорит Добровольская. — Так стоп-стоп. Причем здесь Анна? — начинает возмущаться Арсений. — А что, я придумала эту чушь с ведьмами? Никто не хочет под это подписываться! — Что значит никто не хочет подписываться? — тут уже начинает возмущаться и Добровольский. — А то и значит. Ни одна уважающая себя модель не полезет в ступу и не будет там махать метлой! — Вы что, хотите сказать, что никто не хочет засветиться на обложке «МЖ»?! Вы что, смеяться тут надо мной пришли?! Так, Анну сюда немедленно! — Я не могу выполнить вашу просьбу, — виновато говорит Арс. — Все дело в том, что Анна сейчас мне перезвонила и сказала, что в редакции она больше не появится. — Вы хотите сказать, что Анна сбежала? — Всем салют. Я тут мимо проходила, услышала, что кто-то куда-то сбежал, — заходит Шастун в кабинет. — Скажите мне пожалуйста, вы что, увольняетесь? — очень серьезно спрашивает Павел. — Кто сказал? — Подожди. Ну ты же мне вчера сама сказала… — начинает Арс. — Что сказала? — Ну, по телефону… — мямлит голубоглазый. — По телефону… — А, мгм… — вникает Арс. — Павел Алексеевич, ради бога простите меня, пожалуйста. Это я что-то напутал. У меня просто мозги уже закипают. — Так, все. Анна Алексеевна, объясните пожалуйста, что происходит в моей редакции. — Объясняю. В вашей редакции кипит работа над очередным номером. Коллективу поставлена четкая задача — повысить интерес к нашему изданию. Главный редактор наметил вектор. Коллектив трудится. Какие проблемы? — А есть проблема. С моделью на обложку, — вякает со своего места Александра. — Арсений, я не поняла, — обращается к парню Шаст. — Ты же сказал, что нашел модель. — Да, но она сбежала, — отвечает за него Катя. — И что теперь? Траурные венки заказывать? В этом городе что, мало моделей? — Мало моделей, желающих сняться в образе кикиморы. Я бы сказала, что эта цифра стремиться к нулю, — опять вставляет свои пять копеек Добровольская. — А мне кажется, что это чья-то инициативность и желание работать, — ставит ее на место Шастун. — Арсений, в общем, мне все равно, найдешь ты эту модель или возьмешь новую, но через час снимки должны лежать у меня на столе. — Арс тут же кивает и сразу же удаляется из кабинета, чтобы начать выполнять поручение начальницы. — Катя, от тебя я жду сообщений по поводу интерьера. Хотя нет. Интерьером у нас займется Александра, а ты, Катенька, положи мне пожалуйста на стол через час обещанную статью. — Катя так же быстро кивает и уходит выполнять свою работу. — Павел Алексеевич, у вас ко мне есть какие-нибудь вопросы? — Да нет в принципе… — совершенно обескуражено отвечает Павел. — Тогда я пойду работать, если не возражаете. Кстати, другим рекомендую сделать то же самое. — как бы указывает на Александру Шастун. — Вот, казалось бы, двоюродная сестра, а как же она похожа на Антона, — восхищенно говорит Добровольский, оставшись в кабинет наедине с дочерью. — Все-таки гены — это очень серьезно. Жалко, что они не работают у других.***
— Аня-Аня, подожди, — снова догоняет Шастуна Попов. — Что происходит? — В смысле? — Ну ты мне сама сказала, что в издательстве я тебя больше не увижу, что я тебя вообще больше не увижу никогда. — Ты разочарован? — Да почему разочарован? Я просто пытаюсь понять, что это было. Ну ты же говорила… — Что я говорила? — Ну как, по телевизору… — По телевизору… — вздыхает Антон. — Слушай, Арс, ты поменьше смотри телевизор. Там вечно всякую ерунду показывают. — Ну хорошо, а Антон? — Что Антон? — Ну ты сказала, что появится Антон и все объяснит. — Слушай, Арс, как только Антон появится, первое что он сделает — это тыкнет в обложку, а у тебя там огромная дыра. Поэтому может быть, мы как-то закончим ППР и начнем работать. — Я бы рад. — А что? — Ничего. Мы уже обзвонили полсотни агентств. — И? — Никаких результатов. Все отказываются. — Обзвоните еще полсотни. — Ань, давай реально смотреть на вещи. Ты время видела? Где я сейчас найду модель? Если только какую-нибудь реальную ведьму. — Если мы здесь будем стоять и лясы точить, то мы точно никого не найдем. Давай, вперед, на баррикады, — гонит Шаст Арса в его кабинет, когда видит, что Зинченко и компания очень бодро двигаются в сторону лифта. — Подождите, я что-то не поняла. Это что за процессия? Вы куда лыжи-то навострили? — Как это куда? Вообще-то уже финиш. У меня через сорок минут солярий, — говорит Ира. — Да? Финиш будет тогда, когда нас всех вместе выкинут из издательства, а чтобы этого не произошло, сегодня все работают до упора. Всем ясно? — повышает голос Шастун. — Анна, вообще-то меня ждут, — говорит Дима. — Я знаю, кто тебя ждет. Пиво, телевизор, диван. Что еще? — Послушай, Анна, я не могу отменить солярий, — все равно пытается свалить Кузнецова. — Хорошо. Я позвоню им сама. Что стоите, смотрите? Вперед все на телефоны и дружно ищем модель. — Весело… Значит кое-кто два дня балду гонял, а мы за полчаса теперь должны все сделать. Так что ли? — опять возмущается Зинченко. — Я вижу, задача понята правильно. В дополнительных разъяснениях никто не нуждается, — говорит Шаст и уходит в свой кабинет. — Нет, ну не больная ли? — кричит ему вслед Сергей. — Да ладно, Серег, че ты заводишься? Тебя же когда Тоха просил остаться, ты же оставался, — успокаивает его Арс. — Антон был мужиком. Ясно? А когда мужик чисто по-мужски просит другого мужика остаться… — серьезно говорит Сергей, в то время как Арсений начинает прям угарать. — Че ты ржешь? — Когда один мужик чисто по-мужски просит другого остаться — это, родной мой, уже патология, — не сдерживая смех говорит Арс и скрывается за дверью своего кабинета. — Рот закрой, — рычит смеющемуся Позову Зинченко. — Сергей, надо что-то делать, — вопит Кузнецова. — Ты хоть помолчи! — Что ты сказал? — Что слышала. Ну все, Шастун, теперь тебе точно хана. — Скажите мне, о талантливейшая из всех руководителей, вы случайно не знаете, как называется человек, который совершил ошибку, но упирается, как баран до последнего? — говорит Сергей, склоняясь над сидящим за своим столом Шастуном. — А вы не знаете, как называется человек, которого с детства не приучили стучать, когда входишь в чужой кабинет? — Понятно. Значит это неизлечимо. — Сергей Владимирович, вы пришли мне сказать, что вы нашли модель для съемки? — Нет. Я пришел сказать вам, что это сделать в это время не реально. Девушки работают по 6-8 часов подряд, и в это время у них уже синяки под глазами. — Замечательно. — Что замечательно? — Замечательно синяки под глазами впишутся в концепцию нашей съемки. — Анна, скажи, у тебя с головой все в порядке? — А у тебя? — А это не ты недавно несла всякую чушь? — А именно? — Что я тебя больше никогда не увижу. Что я гнилой человек. — А почему ты считаешь, что это чушь? Я своего мнения о тебе не поменяла. — Я понял. Значит все-таки война, да? — А ты у нас что, мирное население? Зинченко, война давным-давно идет, и начал ее ты. — Стоп-стоп, нет. Нет, дорогуша моя, начала все ты. Это ты появилась из ниоткуда. Это ты заняла место своего брата, кресло, где должен был быть я! Иди спроси у любого в редакции. Тебе любой скажет, что это мой кабинет. Андерстенд? — Оф кос, бэйби, — Антон встает и подходит к Зинченко почти вплотную. — Только ты правильно сказал, это кресло моего брата. И я буду день и ночь следить за тем, чтоб такая крыса, как ты, его не испачкала, — тычет он своим наманикюренным пальцем ему в грудь. — Слушай сюда, самоуверенная ты моя, тебе недолго осталось, — шепчет прямо в ухо Шастуну Сергей. — Сергей Владимирович, вы что, готовите покушение? — Не пытайся казаться остроумной. Ты ведь не та, за кого ты себя выдаешь. — Где-то я уже это слышала. Повторяетесь, Сергей Владимирович. — А я готов сто раз повторять. Ты не двоюродная сестра Антона. — А кто я по твоему? Агент МОССАДА или может быть MI6? — Сколько влезет ухмыляйся. Я все узнаю. — Ты узнай-узнай. Только не забывай работать, когда будешь узнавать. Я тебе за это бабки плачу. Иди, вкалывай, пока я тебя не уволила, — говорит Шаст в спину выходящему из кабинета Зинченко. — Сергей, и не забудь сходить к врачу. Говорят паранойя на ранней стадии очень успешно лечится. — Разговор еще не окончен, бэйби.***
— Он оглянулся по сторонам, махнул волшебной палочкой и все вещи встали на места и жили они долго и счастливо, — женщина аккуратно закрывает книгу, чтобы не тревожить лишний раз уже почти уснувшую внучку. — Ну что, будем следующую главу читать? — Не надо. Следующую папа прочитает. — Ну папа, так папа. Тогда спокойной ночи. Светлых снов, — женщина встает с постели, поправляет одеяло, выключает ночник и уже собирается выходить из комнаты. — Ба, — сонным голосом зовет бабушку Кьяра. — Что, милая? — Только ты свет в коридоре не выключай. Мне страшно. — Ну, как скажешь. А вообще не бойся. Я же рядом. Спи, — женщина выходит из детской и прикрывает дверь, оставляя маленькую щелочку для проникновения света. Подождав пару минут после ухода бабушки, Кьяра тихо встает пихает под одеяло плюшевого мишку, берет свой рюкзак и, как мышка, выскальзывает сначала из своей комнаты, а потом и из квартиры.***
— Весело, блин. Мы крепостные что ли, по двенадцать часов на работе торчать? — ноет Позов. — Крепостные, Дима, на работе не торчали. Они на работе работали, — отвечает ему Ира. — Где я ей ведьму возьму в такое время? Уже спят все давно. — Как раз в такое время, ведьмы только просыпаются, — подает голос Катя. — Так, я не понял, а почему мы еще не работаем? — подходит к компании разъяренный Зинченко. — Очень смешно, — безразлично говорит Кузнецова. — А я не шучу. Ну-ка оседлали телефоны быстро! Я не понял. Че вы уставились? Главный редактор сказал работать. Значит будем работать. — Сергей, ты меня пугаешь. — Скажите, все помнят третий закон Ньютона? — Ну я помню, — отзывается Дима. — Действие должно быть равно противодействию. Но что ты имеешь в виду? Антон подключает все свои контакты для того, чтобы найти модель, но все тщетно. Ведь Зинченко и компания тут же пресекают эти попытки, сразу же после Шастуна звоня по тем же номерам, все отменяя. — Выручите? Да финансовый вопрос — это вообще не вопрос. Никаких проблем, — использует свою последнюю попытку на успех Шастун. — Да, ой спасибо, Виктор Иванович. Буду ждать. — Алло, Виктор Иванович, это Позов из «Мужского. Да? Богатым буду. Тут вот какое дело. Вам уже звонили насчет модели на обложку. Да. Нет-нет, ничего, просто у нас тут все переигралось, поэтому уже не нужно. Вы уж извините за беспокойство. С меня коньяк! — только успевает Поз положить трубку, как, выходя из своего кабинета, направляется уже изрядно заебавшийся Шаст. — Шухер! — шепотом кричит Зинченко. — Ну как успехи? — устало спрашивает главный редактор у своих подчиненных. — Пока никак. Дозвониться никак не можем. Будто вымерли все, — отвечает за всех Позов, пока они делаю вид, что кому-то звонят. — А вы людям звоните, а не динозаврам. — Так поздно уже. — Поздно будет, когда мы номер завалим. Давайте-давайте, работайте! — бросает Антон и уходит. — А мы работаем, работаем, — ехидно улыбается Зинченко. — Результат, как говорится, налицо. Ну что, контакты Антона мы отработали. Больше ей ловить нечего. Так что переходим к заключительной части марлезонского балета. — Ты еще что-то придумал? — с нескрываемым интересом спрашивает у него Ира. — Я ничего не придумал. Это медики. — Какие медики? — устало спрашивает Катя. — Умные, которые считают, что человек должен спать в сутки 8 часов. Так что предлагаю ноги в руки и по домам. — Так она же не отпускала, — говорит Дима. — То есть ты ей веришь, а не медикам? Ну так работай, стахановец, — ухмыляется Зинченко, а вместе с ним и Ира с Катей. — Сергей, — останавливает окрыленного своей хоть и маленькой, но победой Зинченко директор. — Да, Павел Алексеевич? — Разговор есть. — Так это, всегда пожалуйста. — Тут такое дело… — начинает Павел шепотом, как видит тут же навостривших свои уши Кузнецову, Позова и Добрачеву. — А вы чего тут встали? Рабочий день закончился. — Да! — типо показывает себя, как начальника Сергей. — Я вас слушаю, Павел Алексеевич. — Давай не здесь? — Как скажете.***
— Привет, — Шаст заходит в фотостудию и садится в кресло рядом с Арсом. — Привет, — говорит Арсений, с жалостью смотря на коллегу. — Что, все плохо? — А что, так заметно? — обреченно вздыхая, говорит Шастун. — Ну, в общем-то, да. — Просто со мной такое впервые. Чтобы вообще никто не хотел на обложку «МЖ»?! — Так никто и не отзвонился… — печально констатирует Попов. — Слушай, Арсюх, а у тебя совсем-совсем никого? — Ань, я позвонил всем, кому мог. — Необязательно модель. Может девка есть какая-нибудь симпотная на примете. Мы ей заплатим. — Нет… — говорит Арс и задумывается. — Хотя, один вариант есть. — Ну, что за она? — с энтузиазмом спрашивает Шаст и даже привстает с кресла. — Ну, ты ее прекрасно знаешь, — загадочно улыбаясь говорит Арсений. — Ну не томи. — Она красивая, зовут ее Анна. Работает она главным редактором. — Я же серьезно, — обиженно говорит Антон. — Я тоже серьезно. Это выход. Я тебе это говорю, как профессионал. — Так, стоп машина. Все, проехали. — Да почему проехали, Ань? — Да по кочану! Потому что я даже не собираюсь обсуждать эту ерунду. — Ты красивая. Понимаешь? Красивая. У тебя очень выразительная мимика. Да у тебя харизма, в конце концов. — Да на обложку не харизма нужна, а лицо! — Ну вот и будет твое лицо. — Арсений, ты в своем уме? Я не модель! — Да кто тебе сказал, что моделями рождаются? Татьяна замечает, что внучка притихла, и решает проверить, как она спит. Зайдя в комнату и подняв одеяло, она замечает, что внучки нет. Она бегает по всей квартире в поисках девочки, но это бесполезно. Кьяра ушла. — Арсюша, прости меня, но… — обеспокоенно говорит в трубку телефона женщина. — Я не знаю, как это случилось. Ее нет. — Кого нет? — не понимает ничего парень. — Кьяры. Ни в кровати, ни в ванной, ни в шкафах. — Подожди. Ты можешь спокойно объяснить, что случилось? — Я не знаю. Мы с ней почитали. Потом она легла спать, а сейчас ее нигде нет. Причем нет рюкзака, нет игрушек. Она ушла, понимаешь? Ушла. — Черт, — устало говорит Арс и трет лицо свободной рукой. — Ладно, я понял. В общем, будь дома. Я скоро приеду. Потому что она в любой момент может вернуться. Мам, я тебя прошу. Все, будь дома. Я скоро приеду. Пока, — он бросает трубку и снова возвращает свое внимание девушке. — Извини пожалуйста. У меня проблемы. У меня там Кьяра пропала. — Кьяра — это девушка твоя? — Нет, Кьяра это моя дочка. Извини, — быстро говорит Арс и убегает из студии. — Как дочка? Не понял, — кричит ему вслед, быстро шагая за ним, Шаст. — Подожди, Арсений. — Анют, огромное тебе спасибо, но может не стоило срываться? — говорит Арс, сидя на соседнем от водящего машину Шастуна месте. — Срываются обычно альпинисты. Ты бы на своем велосипеде сюда два часа ковылял, — внимательно следя за дорогой говорит Антон. — Да я бы такси вызвал. — Сиди и не дергайся. Сколько лет твоей дочке? — Семь. — Сколько?! — Семь лет. Чего ты так удивляешься? Семь лет. — Я просто никогда бы не подумала. И Антон ничего про нее не рассказывал. — А Антон про нее ничего и не знал. Вообще никто ничего не знал в нашем коллективе. — Ну ты Штирлиц еще тот, конечно. А мама ее где? — Не знаю. Может за границей где-то. У нас в принципе мамы толком-то и не было. — Это как? — Да вот так. Дети мешают карьере. Ты же, наверное, тоже так думаешь? — Мы вообще правильно едем? — специально игнорирует его вопрос Шаст. — Правильно-правильно. Сейчас вот возле того дома нужно будет повернуть направо. — Вот тут? — Да-да, вот тут можно. Все тормози. Ладно, я пошел. — Давай. Послушай, может мы полицию подключим? — Нет, не надо никакой полиции. Я посмотрю здесь по дворам. А ты, если не затруднит, сделай круг. Ладно? — Да не вопрос. Подожди! Как хоть она выглядит то? — А, черт, забыл. Сейчас. Смотри вот, — протягивает Арс девушке свое портмоне с фотографией дочери. — Это ее фотография. Зовут ее Кьяра, семь лет. В общем, если найдешь, перезвони мне. А это оставь себе. — Нет. Ты возьми. Я запомнила. Удачи. — Точно? Все ладно, давай. Пока, — говорит Арсений и выходит из машины.***
Добровольский и Зинченко заходят в «Дедлайн» и проходят к барной стойке, чтобы заказать виски с колой. — Павел Алексеевич, вы хотели со мной о чем-то поговорить. — Хотел. Сергей, я хочу, чтобы ты со мной был предельно откровенен. — Павел Алексеевич, вы же прекрасно знаете, что я всегда к вашим услугам. — Я с тобой уже как-то говорил по поводу Анны. — Ну да, а что? — А ты опять начинаешь гнуть свою линию. — В смысле? — Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. — Павел Алексеевич, я просто пытаюсь спасти журнал, который я очень люблю и на который пашу уже больше десяти лет. А вот кто у нас гнет свою линию, так это Анна. И причем гнет так, что у всех спины трещат. — Поаккуратнее в формулировочках. — Павел Алексеевич, вы спросили — я ответил. И потом, я считаю, это вообще нелепица, что женщина в кресле главного редактора «Мужского журнала». — Это я уже слышал. Дальше. — Да я готов это еще раз повторить и подписаться под каждым словом. Павел Алексеевич, ну какие ведьмы?! Вы что, хотите, чтобы нас засмеяли? Вы хотите, чтобы наши журналы валялись в сортирах? — Нет. — И я этого не хочу, но все идет именно к этому. И потом. Павел Алексеевич, я с вами согласен. Анна целенаправленна, амбициозна, но складывается такое ощущение, что она здесь преследует свои личные интересы. — Хорошо. Какие интересы? — Я пока не знаю, но скоро это все вылезет. И потом, Павел Алексеевич, что скажут инвесторы? Я думаю, они не сильно обрадуются, когда узнают, что свои деньги они вбухали в каких-то бабок-ежек. Им проще было кукольный театр купить. — Ну знаете, вы тут не передергивайте. Я Анну прекрасно понимаю. Перед нами какая поставлена задача? Увеличить читательскую аудиторию. Она хочет как-то выскочить из этих рамок, поломать стереотипы. — Поломать стереотипы и поломать бизнес это разные вещи. То, что делает Анна это большой риск. Очень!***
И на этом я с вами прощаюсь. Далее у нас «Бессонница» с Оксаной Фроловой. И у вас еще есть пять минут, чтобы заварить кофе покрепче. Хотя, я думаю, что с Оксаной вы и так не уснете. Услышимся. Пока-пока, — доносится из динамиков и тут до Антона доходит. Он знает, что делать с моделью. — Алло, Оксан? — Алло. Антон, что тебе нужно? У меня минута до эфира. — Не ври. Не минута, а пять. — Так, что ты хочешь? — Я хочу исполнить твою мечту. — Какую еще мечту? Антон, ты что, пьяный? — Нет. Ну помнишь в девятом классе ты хотела быть моделью? — Антон, мне было пятнадцать лет. — Ну вот, считай, что твоя мечта сбылась. Я приглашаю тебя на обложку «МЖ». Я не издеваюсь. Я серьезно. — Антон, забудь. — Это шанс. Такие предложения бывают один раз в жизни. — Антон, что у тебя по русскому языку было? Пять? Вот я тебе русским языком еще раз объясняю, я ведущая, а не модель. Ясно? — По-моему, ты зациклилась. Это обоюдовыгодное предложение. Рейтинги у твоей «Бессонницы» улетят в космос. — Мне земля больше нравится. Все, вопрос закрыт. Антон, у меня эфир. Если тебе срочно нужно девушку снять на журнал, снимись сам. — Здрасте… — Что здрасте? Ты даже лучше подходишь для «МЖ», чем я. — Ладно, Оксан, разговор не закончен. Мне еще тут надо одну девчонку не пропустить. — Какую еще девушку? — Потом расскажу. А ты пока думай. Все, пока. После разговора с Оксаной Антон еще минут пятнадцать сначала ездит, а потом уже и на своих двух ищет девочку по всему району, в котором живет Попов. И находит. Шастун успевает в последнюю секунду удержать за руку не очень внимательную в этот момент Кьяру, шагающую прямо под колеса летящей на огромной скорости машины. К ним тут же подлетает разъяренный Арсений и сгребает дочь в объятия, стараясь защитить. Антон поначалу стоит в стороне от отца и дочери, но потом решает все-таки к ним подойти и тоже успокоить все так же заключенную в объятья Арсения девочку, гладя ее по голове. Да уж, они все очень сильно перепугались. — Анют, — тихо зовет Шастуна Арс, чтобы не разбудить уснувшую на заднем сидении его машины Кьяру. — Что? — Спасибо тебе за Кьяру. — Арс, не говори ерунду. — Ну во-первых, это не ерунда, а во-вторых, ты мне уже обещала не называть меня Арс. — Если ты будешь продолжать нести всякую чушь, я буду продолжать называть тебя Арс. — Я понял. Проехали. Ты не представляешь, что чувствует отец, когда в опасности его ребенок. Невозможно описать. — Я действительно могу об этом только догадываться. — Ну ничего. Это все временно. — Что временно? — Рано или поздно у тебя будет свой ребенок. Ты почувствуешь, поймешь. — С чего вдруг он появится? — Ну… как... Ань. — Никак. Слушай, Арс, у меня никогда не будет детей. Ясно? — Да почему не будет? — Потому что не будет. — Ты женщина. Ты не должна так говорить. — Давай я сама буду решать, что я должна говорить, а что нет. — Хорошо. Я, наверное, затронул не очень приятную для тебя тему? — Нет. Арсений, просто дети — это очень большая ответственность. А я себя чувствую мужиком в юбке. Понимаешь? Я пока полностью сконцентрирована на работе. Поэтому памперсы и пеленки сейчас в мои планы не входят. — Аня… — залипает на девушке, видимо что-то собираясь сказать, Арс. — Что? — поворачивает голову на Попова Антон. — Да так, ничего. Ерунда.***
— Хорошо. Что ты предлагаешь? — спрашивает Зинченко Добровольский. — Павел Алексеевич, мы с Антоном целый год разрабатывали концепцию нашего журнала. Изучали рынок. У нас была хорошо продуманная стратегия. А в итоге что получается? Антон внезапно, в самый ответственный момент куда-то исчезает, появляется эта тетя. И вы безоговорочно верите во все ее амбициозные замыслы, а наши с Антоном планы накрылись медным тазом! — Потому что эта тетя взяла и все свои планы мне на бумаге изложила. А у вас с Антоном все на словах так и осталось. — Да Анна в нашем деле дилетант. Весь ее послужной список — это слова. А на деле-то она еще никому ничего не доказала. Все наоборот, Павел Алексеевич. В слаженном коллективе вдруг начинается какая-то закулисная война, какие-то подводные течения, а работа стоит. — Знаешь что, у меня пока не было поводов усомниться в ее непрофессионализме. — Ну-ну… — Что ну-ну? Я жду от тебя четко сформулированный план. Давай. — Какой план? — Как какой? То, что вы наработали с Антоном. Все ваши наработки. Давай. — Павел Алексеевич, я еще не идиот. — В каком смысле? — В смысле? В том, что я вам приношу, значит, все наши с Антоном разработки, а реализует их Анна. Нет, вы уж лучше меня сразу увольте. — Значит так, марксисты-ленинисты, вы принесите мне разработки, а я потом решу, кто будет их внедрять. И хватит выяснять отношения. Давайте работать. Деньги потом, — Павел допивает виски и уходит из бара. — Ну-ну, троцкист-уклонист, все равно я тебя дожму.***
— Сам понимаешь, я была в такой ситуации. Надо было быстро поставить их на место. Эти дурацкие ведьмы — это первое, что пришло мне в голову. Я уже через пять минут поняла, что это чушь собачья, но обратно же не повернешь. — Почему чушь? В этом есть что-то. — Арсений, вот только не надо. — Да я сейчас серьезно говорю. — Что ты говоришь серьезно? — Ну послушай, Ань, любая твоя классная идея, брошенная в наш коллектив, во главе с Зинченко будет превращена в дерьмо. — Ну да. Это у них неплохо получается. — Мне кажется, что не все так плохо. — Арс, я вот поражаюсь твоему неиссякаемому оптимизму. Завтра номер в набор. У нас обложки нет, а у тебя все будет нормально. — Аня, мне кажется, что ты должна сняться для обложки журнала. — Ты опять? — Я не опять, я снова. При всем богатстве выбора, у нас с тобой другой альтернативы нет. Ты подумай. Либо ты снимаешься для обложки журнала, либо Зинченко победил.***
— Это как понимать? Ударим шоколадом по диетам? — говорит Зинченко перелезающей через него за шоколадкой полуголой Ире. — Я предпочитаю сразу восполнять потраченные калории. — Очень остроумно. Может тебе пойти борща похлебать? — А может ты за шампанским сгоняешь? — А ты хочешь? — Ну да. Я хотела отметить нашу сегодняшнюю победу. У этой красавицы же с обложкой так ничего и не вышло. Полная засада. — Да уж. Я бы даже сказал засадный полк. Как назовем праздник? — Рок-опера «Звезда и смерть Анны Шастун». — Ммм, креативненько. А ты сегодня в ударе. — Да? Где, здесь или в офисе? — Ты безупречна по всем направлениям. — Слушай, Сереж, а ты уверен, что она не выкрутится и на этот раз? — А ты что, нет? — Ну не знаю. Все-таки обложка — это не весь журнал. — Расслабься. Я сегодня имел беседу с нашим главным марксистом-ленинистом. — И что? — И он дал отмашку на мою идею. Так что следующий номер наш, — говорит Зинченко и утягивает девушку в поцелуй.***
— О, а кое-кто уже проснулся, — тихо говорит Арс, заходя в офис вместе с Шастом и дочкой на руках. — Пап, а мы где? — сонным голосом спрашивает девочка. — Мы у меня на работе, малыш. — Я сейчас, — полушепотом говорит Шастун и уходит на кухню. — Давай-давай, — кивает ему Арс. — А почему так поздно? — потирая глаза спрашивает Кьяра. — Поздно, потому что у нас была куча дел, но кое-кто помешал нам их сделать. — Извини, пап. — Кьяр, девочка моя, ты пойми меня, — говорит Арсений, сажая дочку на свой рабочий стол. — Ты себе не представляешь, как я за тебя переволновался. Ты — самое дорогое, что у меня есть на этом свете и не дай бог с тобой что-нибудь бы случилось. — Ты бы плакал, да? — Плакал, маленькая моя, это не то слово. — Я больше так не буду. Я просто думала, что работа для тебя важнее меня. Я тебя очень люблю. — Я тебя тоже очень люблю. Но только я тебя очень прошу. Давай договоримся, если вдруг у тебя возникает какая-то проблема, ты не уходишь из дома, а разговариваешь либо со мной, либо с бабушкой. Окей? — Окей. — Ну все, договорились. Молодец. — Вот. Я принесла сок, — тихо заходит в кабинет Антон со стаканом сока в руках. — Там, к сожалению, больше ничего не было. Ты любишь апельсиновый? — Люблю, — отвечает девочка, одаривая новую знакомую взглядом голубых, таких же как у ее отца, глаз. — Спасибо, — тихо говорит, одаривая Шаста таким же взглядом, Арс. — Такой мертвый офис. Аж жутковато как-то, — переводит тему Антон. — Жутковато? Ну так это ж хорошо. Как раз для того, чтобы снять ведьму! — Тихо ты. Ребенка напугаешь. — Да ладно. Она сама кого хочешь напугает. Ты же нам поможешь? — обращается он к дочери. — А что нужно делать? — А сейчас тебе тетя Аня все объяснит. — Да сам ты тетя! Пойдем, Кьяр. Мы сейчас с тобой такие снимки забабахаем. Они все дружно направились в фотостудию. Сначала они раздели обязанности: Арсений настраивал аппаратуру, а Шаст и Кьяра подбирали костюм и красились. Когда Арс первее, чем они, закончил свою часть подготовки, он просто начал наблюдать за ними. За какие-то пару часов никогда не умевший ладить с детьми Антон сблизился с девочкой так, как ни с кем до этого. Они мерили разные прикольные шляпы, приклеивали Шасту накладные черные ногти, не замечая счастливого взгляда голубых глаз Арса на себе. — Мне очень нравится, как получается, — тихо говорит Арс, чтобы не разбудить вновь уснувшую Кьяру. — Думаешь? — также тихо спрашивает Шаст, смывая ватным диском макияж. — Я уверен. Надо просто обработать. С утра все будет понятно. — Уснула… — говорит Антон, смотря на Кьяру. — Хорошая девочка. — Ты тоже хорошая девочка, — не отрываясь от работы, невзначай говорит Арсений. — Извини. Я то что думал, то и сказал. — Да не парься. Сказал и сказал, — не смотря Арсу в глаза говорит Шаст. — Ань, я… Ты пойми… Я просто раньше ничего такого не испытывал… — Так. Стоп машина. Арсений, я понимаю. Был трудный день. Мы все немножечко устали. — Дело не в этом… — Я думаю, что именно в этом тоже. Так что бери ребенка. Я отвезу вас домой. — Нет. Я еще фотографии не обработал. — То есть как? Ты будешь работать, а она здесь будет спать? — Ну, если ты готова посидеть с ней час-полтора. Мне больше не надо. Зато мы утром будем во всеоружии. Мы будем готовы. — Ну я не знаю… Ну ладно. Только давай без этого своего перфекционизма. — Хорошо. Спасибо, — тихо смеясь благодарит Арсений и уходит из студии вместе с ноутбуком в свой кабинет. — Да не за что. Тебе спасибо, – говорит ему вслед Антон. — Капец. Еще неделю назад этот человек меня реально раздражал. После того как Арс заканчивает свою работу, Антон довозит их с Кьярой до дома и каким-то образом оказывается в их квартире. — Ань, проходи в комнату. Я сейчас Кьяру уложу и приду, — шепотом говорит Арс, уже заходя в детскую с дочерью на руках. — Можешь пока начать фотки смотреть. Антон заходит в гостиную и сразу же звонит Оксане. — Алло, Оксан, это я. — Кто это? — открыв один глаз, сонно спрашивает Оксана. — Антон. Кто еще? — шепотом, чтобы никто не услышал, отвечает ей Шаст. — Господи… А сколько времени? Ты вообще где? — Оксан, у Попова есть дочь, — игнорирует посыпавшиеся от подруги вопросы Шастун. — Мы всю ночь делали снимки для обложки. — Шаст, подожди. У меня крыша едет. Какие снимки? Какая дочь? — Ты знаешь, фотки получились просто супер. — Вы что, нашли модель? — Я сам был моделью. — Чего? — Оксан, кончай тормозить. А еще у Попова есть взрослая дочь. Представляешь? А я об этом ничего не знал. — Антон, ну ты мне потом про дочь расскажешь. Я что-то не поняла. Ты что, реально снялся для обложки? — Ну да. Арс уломал. — И как получилось? — Вроде ничего. Слушай, мы целый день на ногах. У меня башка не варит. — А, ну понятно. Не, ну я уверена, что фотки будут супер. Попов — профи, а ты — красивая женщина. — Я мужик! Ясно? — Да это понятно. Ну снаружи-то… — Оксан, не начинай со своим снаружи. Мне сегодня Попова хватило. — А что он? — спрашивает Оксана, пока Антон прислушивается, не услышал ли то, о чем он говорит, Арсений. — Антон, что Арс-то? — Да ничего. Завтра поговорим. Точнее сегодня. Все давай, пока. — Фух… Еле уложил. Ты как? — Арс заходит в гостиную и садится на диван рядом с Шастом. — Бывало и лучше. — Может кофе? — Да не надо. Я дома выпью. — Ты еще домой поедешь? — Ну конечно. Мне же надо переодеться. Это вам мужикам легко. Джинсы сменил и… Господи, что я несу? — Ты просто выглядишь очень уставшей. — А ты типо бодряк. Ничего страшного. Дома встану под душ, сменю батарейки, — говорит Антон и встает, чтобы пройти в прихожую. — А фотки тебе как? — Ты знаешь, очень даже ничего. — Мне приятно это слышать, — говорит опять с такими же светящимися глазами Арс. — Мне тоже, — тут уже залипает на мгновение и Антон. — Аня, ты уже уходишь? — выбегает из своей комнаты Кьяра. — Я не понял. Ты чего вскочила? — начинает ругаться Арсений. — Я услышала, что Аня уходит. — Конечно ухожу. Мне же надо на работу. — А ты еще придешь? — спрашивает девочка, смотря на новую знакомую глазами кота из Шрека. — Я не знаю. Может и приду. — Приходи. С тобой так здорово. — С тобой тоже, — улыбаясь, говорит Шаст и уходит.***
— Привет, — бодро залетает в офис Матвиенко, вынимая один наушник из уха. — Доброе утро, — сухо приветствует его Юля. — Я пришел. — Сначала музыку дослушай, а потом приходи. — Так мне наушники не мешают. — Зато мне мешают. — Ну ладно, — почти обиженно говорит Сережа и достает кейс для наушников. — А ну покажи, — указывает Топольницкая на кейс. — Что? — Наушники покажи. — Что, нравятся? — Откуда они у тебя? — Из магазина. Откуда же еще? — Забавно. Просто у меня точно такие же были. — Значит у нас одинаковые вкусы. Ну, за какой комп мне садиться? — Чтобы сесть, молодой человек, для начала нужно побегать. Дуй в рекламный отдел. — Понял, — Сережа снова вставляет наушник в ухо и бодрой походкой уходит. Александра выходит из лифта и тихо заходит в кабинет Попова, чтобы остаться незамеченной. Зайдя в кабинет, она обнаруживает на столе снимки, сделанные сегодня ночью, и относит один из них в кабинет Зинченко. — Ну что, вы уже в курсе нашей новой обложки? — Зинченко очень бодро выходит в офис, в котором уже каким-то образом собрались Позов, Добрачева и Кузнецова. — Анна кого-то подцепила все-таки? — интересуется Ира. — Не совсем. — Пылаева вернулась? — спрашивает Дима. — Опять неверно. Есть другие версии? — Крюков никого не мог дать. Я ему сегодня звонила, — начинает беспокоиться Кузнецова. — А как вам вот это? — Сергей протягивает ребятам снимок, пару минут назад оставленный Добровольской на его столе. — И откуда этот шедевр? — спрашивает Катя. — Лежал на столе. Ну как, мощно? — Ну так, ничего, — задумчиво говорит Позов. — Что ты сказал? — Я говорю, да там ничего нет. Ни лица, ни фигуры. Чучело какое-то. — Нет, юноша, тут вы не правы. Это не чучело, это бомба. И я даже знаю, куда осколки полетят. — Доброе утро, — здоровается с подчиненными пришедший впервые за пару дней в редакцию Стас. — Здравствуйте, Станислав Владимирович. — Заметили наконец… — Просто мы обсуждаем обложку нового номера. Занимательная вещь. — А что, уже готова обложка? — Не совсем. Но фото уже имеется. — Дайте посмотреть. — Я… Ну конечно, пожалуйста. — мнется Зинченко. — Я не понял. Это что, прикол? — лицо исполнительного директора мгновенно меняется, начиная выражать ахуй.