***
Ольга Георгиадис стояла на корме, держа пламенеющий клинок на вытянутых руках перед собой. Локхарт, стоявший рядом с ней, медленно водил над ятаганом палочкой, как лозоходец. - Достаточно, - сказал он, и Амазонка, усилием воли заставив пламя исчезнуть, опустила оружие. - Я был прав; тот, кто создавал этот прием, не успел или просто не сумел его доработать. - И вы хотите сказать, что уже его расшифровали? – недоверчиво спросила Ольга. – Так быстро? - Насколько я смог понять, похожими приемами пользуются восточные маги, чтобы насыщать тела магией, а потом крушить кулаками скалы, взбегать по отвесным стенам и отбивать летящие стрелы. Но то, что я уловил сходство, вовсе не значит, что мне удастся воспроизвести эти приемы. Путь физического адепта – не для меня. Нечасто встретишь волшебника, который готов признать, что он на что-то не способен, подумала гречанка. Обычно они могут все… пока не начинают что-то делать.***
Витторио проводил много времени на мостике, наполняя паруса ветром, чтобы поскорее вернуться в Ливорно, а оттуда — во Флоренцию. Поэтому ему на глаза постоянно попадались Ольга и Гилдерой Локхарт. Зрелище, заставлявшее морского мага скрежетать зубами. Нужно было отдать англичанину должное – в уме ему не откажешь. Ну кто еще смог бы так изящно пройти по тонкому льду, не провалившись? С одной стороны, Локхарт польстил гречанке, продемонстрировав интерес к ее магии. И в то же время он сумел избежать подозрений, что планирует выведать ее секреты. А еще он несколько раз спасал ей жизнь, напомнил себе моряк. А вот мне такого случая так и не представилось. Витторио с горечью осознавал, что проиграл войну молодому сопернику еще до ее начала. И даже если бы он отыскал возможность открыться Ольге, ему нечего было ей предложить. Он – де Сильо. От него ждут, что он обзаведется наследником. Увы, но эту обязанность нельзя откладывать до бесконечности. А если он приведет в дом в качестве супруги магглорожденную, да еще и наемницу, никто ее не примет. Оставалось только молча завидовать Локхарту, который мог, подобно мотыльку, перепархивать из одной страны в другую, и его явно не заботили такие вещи, как ответственность перед родом. Но поговорить с ним я обязан. Хотя бы чтобы узнать, насколько у него серьезные намерения. Случай для откровенного разговора с Локхартом представился уже на следующий день, когда тот после ужина задержался в кают-компании, листая заметки какого-то землеописателя из капитанской библиотечки. Витторио невольно замешкался, не зная, с чего начать. Точно прочитав его мысли, маг в алой мантии поднял взгляд от книги, выразительно повел бровью и односложно спросил: - Ну? Его реакция застала моряка врасплох, и все заготовленные слова улетучились. - Я правильно понял, что вы собирались повторить свою флорентийскую речь, потребовав от меня держаться подальше от госпожи Георгиадис? Витторио с усилием взял себя в руки. Неужели его так легко было раскусить? - Невозможно было не заметить испепеляющие взгляды, которые вы метали в меня с мостика, - в глазах Локхарта плясали искры насмешки. – Но я могу вас успокоить, де Сильо. Мы с Ольгой беседовали исключительно о магии. Не верите мне – можете спросить ее. Маг-погодник побагровел, сообразив, чем может закончиться такая беседа. Ольга — не наивная девочка из пансиона, ничего еще в жизни не видевшая, а закаленная в боях наемница. Вздумай я защищать ее, и она же первой поднимет меня на смех.***
Рейстлин убедился, что Витторио ретировался, поплотнее прикрыл дверь в кают-компанию, и только тогда позволил себе расхохотаться. Ну кто бы мог подумать? Я – и вдруг стал объектом ревности! Он солгал бы, заявив, что греческая красавица оставила его полностью равнодушным. Тем более теперь, когда у него больше не было проклятого зрения, и он мог любоваться женской красотой, сколько душе угодно. Не было у него и каких-то предубеждений против Ольги из-за ее ремесла. Это было бы верхом лицемерия, особенно учитывая то, что они с Карамоном какое-то время сами состояли в наемниках. Раньше, на Кринне, он встречался с двумя типами женщин, зарабатывавших на жизнь мечом. Одни в стремлении во всем перещеголять мужчин превращались в мужеподобных бабищ, неспособных вызвать интерес даже у самого невзыскательного кавалера. Знавал Рейстлин и наемниц, что ударялись в другую крайность. Они чрезмерно подчеркивали свои прелести глубокими вырезами и обтягивающими штанами, даже не задумываясь, насколько вульгарно при этом выглядят. Ольга, к счастью, не принадлежала ни к тем, ни к другим. Она не стала бы чересчур откровенно одеваться в ущерб защите, но и не махнула рукой на собственную внешность. Ее волосы и ногти были в идеальном порядке, а одежда, которую она носила под доспехами — простой, но элегантной. Не пытаясь подражать аристократическим манерам, Амазонка излучала спокойное достоинство, какое и не снилось иным чистокровным леди. Но Витторио все же ошибался, проецируя на него свои собственные чувства. Интерес Рейстлина к Ольге был чисто исследовательским. И даже если бы он разделял чувства Витторио к прекрасной воительнице, маг был уверен, что Ольга прохладно примет ухаживания от любого из них. Такие, как она, слишком высоко ценят свою репутацию, чтобы испортить ее вульгарной интрижкой.***
По вечерам трое уцелевших наемников всегда собирались в каюте Герхарда, чтобы поиграть в карты и потолковать о делах, о которых их нанимателю знать было совершенно не обязательно. Не говорили они только об одном – о будущем. Древняя примета строго-настрого запрещала наемникам обсуждать, чем они займутся потом, если отряд еще не вернулся из похода и с ними не расплатились. Были, конечно, наемники-материалисты, смеявшиеся над «прадедовскими суевериями». Но такие весельчаки частенько становились жертвами нападений из засады или нелепых несчастных случаев, причем именно тогда, когда, казалось бы, все уже закончилось. И с Мадьяром так получилось. Пережил и стрелы, и копья, и заклинания, только чтобы пасть жертвой мешочка с цветочной пыльцой. Вот и не хочешь верить в эти приметы, а поверишь. В тот вечер настроение у всех было не из лучших. Играли они молча, без бородатых анекдотов и подтрунивания над проигравшими. Пэкмен даже не стал поддевать Амазонку по поводу того, сколько времени она проводит с Локхартом. Немецкий маг, проиграв очередную партию, зло бросил карты на стол и вздохнул: - Жаль, что пиратского золота мы на острове так и не нашли. - Я бы так не сказал, - и Пэкмен с видом фокусника вытащил из невзрачного мешочка на поясе… золотую цепь. - Это же… - Ольга сразу вспомнила, где видела это украшение раньше. - Ага! – весело подмигнул Чампи. – Качку-троглодиту эта безделушка все равно больше не понадобится. - В этом весь Пэкмен, - хохотнул фон Гален. – Будь у тебя больше времени, ты бы и кольца у него с пальцев поснимал! - Погодите веселиться, - остановила их Ольга. – Стащить цепь ты успел, а как насчет проверки на заклятия? Паскуале звучно хлопнул себя ладонью по лбу. - Забыл! Не похоже на меня, обычно я осторожнее. - Так. Медленно положи цепь на стол. Вот так, подальше от себя. Теперь сиди и никуда не уходи, а я сбегаю за Гилдероем. Если там была какая-то зараза, и она перескочила на тебя, ты ее уже не определишь. - Я тоже не смогу, - с сожалением добавил фон Гален. - Специализация не та; мне это украшение расплавить куда проще. - Герхард, а ты присмотри за ним, пока меня нет, - и Амазонка выскочила за дверь. Наемники молча переглянулись; оспаривать ее право командовать ни тот, ни другой не стал. Локхарт зря времени не терял. Стоило ему зайти в каюту, как он пустил в ход сразу несколько видов сканирующих чар. Внимательно изучив их результаты, маг сообщил: - Сперва хорошая новость. Проклятий нет ни на Пэкмене, ни на цепи. Есть чары защиты от огня. Кольца, которыми вождь обвешался, вероятно, тоже были защитными. - Неудивительно, что он оказался таким живучим, - ввернул успокоившийся Чампи. - Ты хочешь узнать о цепи, которая тебе досталась, или нет? - Молчу, молчу, - ловкач картинно зажал рот руками. - Плохая новость заключается в том, что на цепь вдобавок наложены чары притягательности. Вот почему ты схватил ее, не задумавшись. И вот почему, чем дольше она остается у тебя, тем сильнее у остальных будет желание самим завладеть цепью. Даже если придется отобрать ее силой. - Миленько. И что мне прикажешь делать? Бросить ее за борт? Локхарт снисходительно объяснил: - Достаточно спрятать в шкатулку из магически нейтрального материала. А когда придем в Ливорно – расплавь свой трофей. Будет непросто из-за защиты от огня, но цепь не стоит проблем, которые у тебя из-за нее появятся.***
- Эта «Воздушная Поступь» - весьма эффектный прием. Даже странно, что ты не пустила его в ход раньше. Ольга настолько привыкла к долгим беседам с Локхартом, что уже сама не помнила, когда они успели перейти на «ты». - Для поединков она годится, но в затяжном бою её не применишь – слишком большая затрата сил. И тело потом болит, как будто тебя палками избивали. Мохиндер Сингх, ее наставник в магии меча, был бы недоволен, что она слишком откровенна с магом, которого знает совсем недавно. Но Локхарт не только задавал ей вопросы, он охотно отвечал на ее собственные. У англичанина был настоящий талант объяснять сложные концепции простыми словами; Ольга могла без преувеличения сказать, что узнала от него о классических видах магии больше, чем за последние десять лет. А сегодня он вдобавок пришел с идеей, как она могла бы модернизировать один из продемонстрированных на острове приемов. - Ты не пробовала вместо того, чтобы распределять магию по всей плоскости клинка, сфокусировать ее на острие? - С моим оружием это было бы непрактично. Но если я когда-нибудь решу его сменить... - наемница замолчала; она явно прикидывала что-то в уме. Локхарт протянул ей свой кинжал рукоятью вперед: - Попробуй сначала с ним.***
Ольга взвесила кинжал в руке, проверяя балансировку. Оставшись удовлетворенной предложенным оружием, она встала в боевую стойку и, закрыв глаза, стала настраиваться на энергетические потоки в теле. Из-за того, что она привыкла к ятагану, достигнуть нужного уровня сосредоточенности удалось далеко не сразу. Магия не хотела подчиняться, стремясь растечься тонкой пленкой по всей поверхности клинка. Но наконец Ольге удалось сконцентрировать ее на острие кинжала. Она открыла глаза. - Теперь бей! Со всей силы! Кинжал, устремившись вперед, насквозь пробил пластинчатый доспех наколдованного Локхартом манекена-рыцаря. - Браво! – маг от души зааплодировал. – А теперь тебе лучше отдохнуть. Ты слишком потратилась, и я не хочу, чтобы ты свалилась с магическим истощением. Благодарно улыбнувшись англичанину и вернув ему неповрежденный кинжал, Амазонка направилась в каюту. Напоследок она бросила еще один взгляд на манекен, восхитившись тем, насколько тщательно были воссозданы детали доспеха. О лице «рыцаря» Локхарт тоже не забыл, снабдив его вполне реалистичными чертами лица и длинными ухоженными усами. Заперевшись в каюте, наемница устроилась на койке, сняв с себя только обувь. Ей было о чем подумать. Легко сказать – сменить оружие! А если вокруг этого оружия построена вся ее жизнь? Ее прадед Димитриос выследил тех, кто вырезал его семью, и убил турков их собственным оружием. А ятаган их командира забрал себе как напоминание о том, как нужно поступать с врагами. С тех пор трофейное оружие в руках Георгиадисов еще не раз пробовало на вкус вражескую кровь. После Димитриоса ятаганом владел ее дед Аристидис, потом – его младший брат Ставрос. Но мир менялся, и времена рукопашных схваток отошли в прошлое. Когда Ольга росла, легендарное оружие, висевшее на стене, постоянно притягивало ее взгляды. И когда встал выбор между Дельфийской академией магии и ученичеством у странствующего мага меча, сделать выбор было легко. Тем более, что Дельфийская академия делала упор на развитие способностей к Прорицанию, которые у Ольги полностью отсутствовали. Раньше она считала, что, сражаясь оружием прадеда, продолжает семейную традицию, прервавшуюся во времена отца. И упрямо пропускала мимо ушей любые намеки, что ятаган не вполне ей подходит. Но глупо отрицать то, что она видела собственными глазами. Будь тот рыцарь из плоти и крови, а не из дерева, он уже был бы мертв. Возможно, Гилдерой прав; семейные традиций нужно уважать, но их соблюдение не должно противоречить здравому смыслу. Ятагану пора снова занять почетное место на стене, а ей — обзавестись более подходящим для нее клинком.***
Когда впередсмотрящий доложил, что вдалеке показался берег, Витторио перестал ходить по палубе взад-вперед, как тигр по клетке, и подозвал всех пассажиров к себе. Он сообщил: - Мы достаточно близко к берегу, чтобы воспользоваться портключом. Поэтому срочно собирайте вещи, и я вас перенесу. Когда все были готовы, Витторио материализовал старомодный спасательный круг красно-белого цвета. - Теперь все возьмитесь за него. Готовы? - получив утвердительные ответы, он громко произнес: - Портус! Знакомое чувство рывка, мир вокруг них завертелся и исчез. Когда все вокруг снова обрело четкость, путешественники приземлились возле старинного особняка. - Я думал, мы перенесемся в Ливорно, - озадаченно сказал фон Гален, озираясь вокруг. – Это ведь Флоренция? Спасательный круг в руках Витторио исчез: - Прошу прощения. Мой друг умирает, и я очень боялся опоздать. Но я мог создать только один портключ – забыл продлить лицензию на их создание. Обещаю, как только мы дадим ему противоядие, я перенесу вас в Ливорно и расплачусь сполна. - Я отлично понимаю причину спешки. Но зачем тащить сюда нас всех? Хватило бы одного синьора Локхарта, у которого Цветок, - указал Чампи. – А мы потихоньку доплыли бы до Ливорно на «Каллиопе». Многолетний опыт общения с простодушным братом-близнецом очень пригодился магу в алой мантии; он смог удержаться от смеха, хотя уголки губ у него неудержимо поползли вверх. У Карамона было в точности такое же выражение лица, когда до него доходило, не без помощи Таниса с Флинтом, какую глупость он в очередной раз совершил. - За потерянное время я готов доплатить, - пообещал моряк, нервно покосившись в сторону особняка. - Вот это деловой разговор! – потер руки Пэкмен.***
Трое мужчин и одна женщина стояли возле истончившегося кокона. Франческа держала в руках пузырек с жидкостью медово-золотистого оттенка. Молодая вдова плохо справлялась с волнением, и противоядие чуть не оказалось испорченным; Локхарт, внимательно следивший за процессом варки, успел вовремя ее подправить. Потом она чуть не уронила пузырек с противоядием, нечаянно смахнув его рукавом. Их спасла предусмотрительность старого целителя; все пузырьки были зачарованы на прочность. Прикоснувшись кончиками пальцев к ледяному кокону, Франческа почувствовала, что он слегка вибрирует; верный признак, что заклинание вот-вот перестанет действовать. - Готовы? Раз... два... три! Взмах палочки Рейстлина рассеял остатки кокона. Женщина тут же дрожащими руками откупорила пузырек и поднесла его к губам Антонио. Витторио запрокинул больному голову, а Франческа, с трудом разжав окоченевшие губы, насильно вылила противоядие ему в рот. Действие антидота было почти мгновенным. Лицо Антонио тут же порозовело, дыхание перестало быть прерывистым. Гуаццони замахал палочкой, творя сложные диагностические чары, и наконец официальным тоном объявил, что опасность миновала. Витторио с шумом выдохнул накопившееся напряжение. Он до последнего боялся, что противоядие не сработает, и путешествие было напрасным.