Паладин

В себя Жон приходил урывками. Сначала он открыл глаза и даже запомнил покачивающийся асфальт и чьи-то пятки, облаченные в сапоги, после чего произошел провал — и вот он уже в ночном лесу, а единственный источник света — костер, чьи языки пламени скорее вводят в заблуждение игрой теней, нежели позволяют что-то рассмотреть. А ещё тут были голоса и голоса эти, что важно, человеческие. — Гильем, они дети и их надо отправить в больницу, а не заставлять выслушивать твои расспросы! — Этот голос был абсолютно индифферентен, но в то же время за ним чувствовалось некое недовольство. Это было сложно описать и попытайся Жон это сделать, он бы не смог, однако по ощущениям всё было именно так. — Кай… Открытые Ауры. Малая степень истощения. Выдержат. Неофиты выдерживали много… больше, — а вот голос Гильема в пику Каю был слегка окрашен недовольством, но каким-то слишком показным, словно сам он не ощущает ничего по этому поводу. А ещё он говорил прерывисто и хрипло, словно испытывал неудобство или даже боль от разговора. — Вот только они не неофиты Ордена, — с явной усталостью выдохнул Кай. — Но пусть так. Тем более паренек уже и не спит, да? — Я… — Жон хотел было что-то ответить, но едва вымолвил слово, как тут же закашлялся. — Легче, парень, легче. — Кай наклонился к нему и помог усесться, попутно доставая из-за пояса флягу. — Сначала смочи горло, а потом говори. — Спасибо, — кое-как оторвавшись от источника живительной влаги, всё ещё тихо просипел мальчик. Он даже и не представлял, как же ему хотелось пить. — Вы Охотники? Мальчик поднял взгляд на двух мужчин и вынужден был признать, что на Охотников они походили как-то не очень. Так уж получилось, что их отец имел немало знакомых Охотников в друзьях, и сам Жон был знаком с некоторыми из них, так что знал, что представители этой профессии любят выделяться. В одежде ли, в поведении, а может, в каких-то бзиках — всё равно, но даже его отец предпочитал носить белоснежные костюмы при полной непрактичности подобного в некоторых ситуациях, так что мальчик с детства насмотрелся на различия Охотников и простых людей. Даже ощущения от Охотников были иными. Мужчины же перед ним тоже создавали своё особое ощущение, но не как Охотники, а как кто-то иной. Про снаряжение он ничего особого, увы, сказать не мог — серые плащи полностью скрывали их фигуры, но оба были достаточно высокими, как для десятилетнего, хотя один выше второго. Плюс, если первый сразу, одним лишь взглядом стальных глаз, покрытой шрамами лысиной и спокойным, словно вырубленным из скалы, лицом давал о себе крайне серьезное впечатление, то второй предпочел остаться в капюшоне, из-за чего Жон видел лишь его бритый подбородок да тонкие губы. — Ну… в какой-то степени… — слегка задумавшись, начал отвечать Кай, но был перебит. — Нет, — безжалостно обрубил лысый, что был Гильемом. — Но хотим знать… о произошедшем. Ты видел… падение города? — Город… — Стоило произнести ему это слово, как лицо Жона стало потерянным, а в глазах поселилась пустота. Мысли окончательно прояснились, но с ясностью сознания пришли так же и воспоминания. — Все… неужели все… — С силой сцепив зубы Жон старался не заплакать, но предательские слезы так и норовили пробежать по щекам до подбородка и сорваться в полет до земли. Эмоции распирали его, и тем не менее он нашёл в себе силы спросить: — Кто-нибудь… выжил? — Кроме тебя и её, — тот, что в капюшоне, Кай, кивнул на лежащую рядом с мальчиком сестру, — скорее всего, нет. Естественно, весь город он не проверил, но когда они отнесли детей в лагерь, он, Кай, всё же решил вернуться в город и проверить тот своим Проявлением. Конечно, всё осмотреть было не в его силах, да и если где-то был умирающий простой человек, то при заданном обхвате он мог его и не заметить, но это при том, что все убежища были уничтожены, всё равно, что и «никто не выжил». Просто некому будет помочь этим бедолагам — большинство Охотничьих партий разбираются с массовым нашествием Гримм, а те, что неволей оказались позади волны, ибо та прошла напролом, не обращая внимания ни на что, разбираются с отделившимися от орды монстрами. Команды спасения придут сюда хорошо, если через дней пять, а реально так и вовсе через неделю. Да и откровенно не верил Кай в то, что кто-то вообще остался в живых после того, как тут прошлась эта орда. — Диа, — с нежностью произнес Жон. — Значит, её зовут Диа, — хмыкнул Кай, одернув капюшон. — Диаманте Арк, — тихо обронил парень, но тут же встрепенулся. — А я Жон, Жон Арк. А вы… — Зови меня Кай, рад знакомству, парень, — ответил мужчина, после чего в ожидании повернулся к своему напарнику. — Гильем. — Он неразговорчив. — Скажите, а… — Горло мальчика сдавил спазм обуревающих его эмоций, но, на секунду прикрыв глаза, он его пересилил. — В самом деле никто не выжил? Совсем никто? — Я бы на твоем месте не надеялся, — честно ответил скрывающий лицо мужчина. — Гримм выживших не оставляют, а все убежища, где можно было бы укрыться, уничтожены. — Уничтожены, — потеряно повторил Жон. — Мы слышали взрывы и видели дым, мать сказала, что взрывы произошли на месте убежищ. — Резко вскинув голову, он посмотрел своими ясными синими глазами на мужчин. — Как Гримм смогли сделать это? Жон, пусть и был мал, но по-детски непонимающим не был. Он прекрасно знал, что Гримм опасны, невероятно опасны особенно для простых людей, но он также знал и то, что Гримм не устраивают взрывы в убежищах перед налетом своей ордой, чтобы никто не спрятался от них. Подобное могли устроить лишь люди. Но ему нужно было услышать это от явно опытных и многое повидавших Охотников, как бы они ни отнекивались. Ему нужно было утвердиться в своих подозрениях. — Это сделали не Гримм, — неожиданно, но ответил не разговорчивый Кай, а молчаливый Гильем. — Это сделали люди. — Зачем? — опустив голову так, что довольно длинная челка закрыла ему глаза, тихо, но с зарождающейся яростью в голосе спросил Жон. — Зачем кому-то делать подобное? Зачем кому-то помогать Гримм? Зачем людям помогать этим тварям убивать людей?! — В конце не удержавшись и сорвавшись на отчаянный крик, мальчик вскочил и с яростью посмотрел на паладина. Тот встретил взгляд совершенно спокойным, но цепким встречным взглядом. Долго, однако, гляделки не продлились — у мальчика подкосились ноги и он упал на колени, упершись руками в землю, лишь непонимающим шепотом повторяя: — Зачем… Зачем… Мой отец… мать… сестры… весь город… зачем?! — Собрав последние силы, он сжал зубы и вскинул лицо к все так же спокойному Гильему. Несколько секунд длился их молчаливый диалог, после которого руки Жона также ослабли и он упал щекой на землю. Его взгляд беспорядочно блуждал по тёмным, освещенным неровным пламенем костра, зарослям, а губы всё шептали: — Ненавижу… Ненавижу их… Кто бы это ни сделал, я их всех проклинаю… — Думаешь, сделавшим это… есть дело до… твоих слов? — и вновь неожиданно заговорил Гильем, положив свою мозолистую ладонь на плечо хотевшего было вмешаться Кая. Он медленно обошел лежащего к нему затылком мальчика и встал перед его лицом. — Думаешь… твои слова хоть кому-то… что-то сделают? — Медленно присев на корточки, он посмотрел своим железным взглядом на не сводящего с него глаз мальчика. — Слова — лишь слова, и, сказанные тобой, они никому и ничего не сделают. Не навредят. Под конец своей речи Гильем даже перестал делать паузы в своей речи, что, судя по напряженному горлу, тому далось нелегко. Но впечатление на Жона он произвел и без этого. — А что… — измученно выдохнул мальчик, чувствуя, как наваливается усталость, — что навредит? — Хм. — Мозолистая ладонь легла на блондинистые волосы Жона и слегка потрепала те. — Спи, мальчик. — Аккуратно подхватив его, он переложил того на спальник. — Потом мы с тобой ещё поговорим. — И что это было? — тихо, но веско спросил Кай, не отрывая взгляда от вставшего напарника. — Хм, — лишь повторно хмыкнул паладин, отворачиваясь к лесу. — Пожалуй, я все же… пройдусь с тобой до Бикона. — Гильем… — Хм? — Ты ведь не хочешь?.. — Я пока ничего… не хочу, — обрубил он на корню разговор. — Я подежурю. Спи. — Ладно, но мы ещё поговорим на этот счет. — Хм.

***

Бикон — одна из четырех академий Ремнанта, находящаяся на территории королевства Вейл и созданная для обучения будущих охотников убийству Гримм: «тварей с черной плотью и белыми масками, лишенными души и существующими на этом свете лишь для принесения боли, страха и разрушений». Именно здесь, в Биконе, как, впрочем, и в остальных трёх академиях, были собраны лучшие преподаватели, искусные Охотники, для передачи собственного опыта подрастающему поколению. Заправлял же Биконом никто иной, как директор Озпин, немалую часть времени проводящий в своём кабинете на самом верху башни академии. Высокий, с белой шевелюрой, неизменно предпочитающий в одежде зелёные цвета, при ходьбе опирающийся на трость и смотрящий на всех сквозь тёмные стекла небольших очков — у кого ни спроси, все они знают директора Озпина именно таким, дополняя это описание ощущением непоколебимости и силы, что исходило от этого совершенно спокойного мужчины. — Значит, выживших нет? — отставив свою кружку, серьезно спросил глава Бикона, смотря на стоящего перед ним молодого мужчину, чьи тёмные волосы были небрежно зачесаны назад, чёрно-белая рубашка с закатанными рукавами местами сильно помята, как и чёрные брюки, а на лице пробивалась недельная щетина. Также стоило отметить цепкий и какой-то уставший взгляд красных от природы глаз и торчащую из-за спины рукоять меча. Кроу Бранвен во всей красе. — Я осмотрел город, — пожал плечами брюнет, запуская пальцы в карманы, а взгляд к потолку. Сколько раз он видел подобные картины, а вид целого уничтоженного города и множества убитых людей всё равно пробирал. — И сверху, и изнутри. Даже Гримм — и тех нет, лишь руины и кучи трупов. — Весь город был уничтожен, — задумчиво протянул, аккуратно поднимая исходящую паром кружку с кофе и прикладываясь к напитку. — Зачем же? — Нужны ли причины? — язвительно отозвался Кроу. — Причины есть всегда, — наставительно произнес Озпин, делая ещё один глоток. — И то, что мы их не видим, означает лишь то, что или их хорошо скрыли, или мы просто слепы. Первое опасно, но решаемо, второе смертельно. — Тц. — Опустив взгляд обратно к директору, Бранвен некоторое время смотрел на того, однако вскоре не выдержал и потянулся к фляге на поясе. Увиденное никак не хотело уходить. — Ладно, что теперь? — Она сделала свой ход и теперь нам предстоит понять, чего конкретно она этим добивалась. Кроме самого очевидного, — увидев явный намек в глазах уже отпившего алкоголя Кроу, тут же поспешил добавить Озпин. — Так что мне делать? — увы, но Кроу был из тех, кто предпочитает иметь перед собой более приземленные цели, нежели «подумать над чужим ходом». — Отправляйся на Патч, проведи время с семьей, — немного подумав, ответил директор. Кружка была отставлена, а пальцы переплелись под подбородком. — Тебе нужно отдохнуть. — Да к черту отдых, по окрестностям Гримм кишмя кишит! — всё же не выдержал мужчина, резко взмахнув рукой. — Ими есть кому заняться, — в пику Бранвену Озпин был спокоен. — И они уже занимаются. Тебе же нужно отдохнуть и отойти от увиденного. — Я в порядке, — раздражённо буркнул Кроу. — Возможно, — не стал особо спорить директор. — Но что скажет Саммер и Таянг, уже несколько месяцев не видевшие своего близкого друга и родственника? А малышки Руби и Янг? О, это был низкий прием и Озпин это прекрасно понимал, но иначе угомонить жажду действия одного беспробудного Охотника-алкоголика было едва ли возможно. Но стоит упомянуть мисс Роуз вместе с парой её замечательных дочурок и даже такой упрямый тип «человека разумного», как Кроу Бранвен, может задуматься о небольшом отпуске. Что поделать, несмотря на откровенную внешнюю расхлябанность и пристрастие к алкоголю, своих племянниц он без лишних сомнений любил. — Ох, — приложив ладонь к лицу, Бранвен прикрыл глаза. Долго он так, конечно, не простоял. — Ладно, может быть, мне и в самом деле нужна небольшая передышка. — Правильное решение, — слегка кивнув, Озпин вновь отставил свою кружку, вооружившись вместо оной кипой бумаг. — Если у тебя всё, то мне нужно ещё разобрать некоторые отчеты — Глинда в последнее время негодует. Разве что, — карие глаза пытливо посмотрели поверх маленьких круглых чёрных очков, — ты хочешь мне помочь? — Давненько я мелких не видел, так что пойду я, пожалуй, — решительно пропустив некоторые намеки мимо ушей, Кроу резко развернулся и бодро пошагал по направлению к лифту, не забывая по пути ещё разок приложиться к фляге. Озпин проводил одного из своих людей нечитаемым взглядом до той самой поры, пока за ним не закрылись створки лифта, после чего решительно отложил бумаги, вновь взяв кружку с кофе, и развернулся в кресле к панорамному окну позади себя, откуда открывался отличный вид на академию. Этот вид, сейчас окропленный алыми лучами заходящего солнца, вкупе с любимым напитком всегда помогал ему лучше думать. А подумать было о чём, хотя бы о произошедшем недавно. И нет, сокрушаться о количестве жертв Озпин не собирался, ибо за свою очень долгую жизнь уже не раз и не два видел подобные трагедии. Вспомнить хотя бы прошлую войну, в которой он тоже участвовал. Со временем чувства от тысяч смертей уже не столь сильно подрывали его эмоциональную стабильность — привык, как ни страшно это признавать, хоть и испытывал еще некую горечь от такого количества потерь. Нет, сейчас древний разум заботила лишь одна мысль: к чему была эта акция? А в том, что какая-то цель, кроме банального террора, была, он не сомневался. Слишком хорошо знал ту, кто может собрать Гримм в единый кулак и вывести мимо других поселений к одному-единственному городу. Слишком давно длится их противостояние. — Так зачем же ты это сделала? — задумчиво прошептал Озпин. Уничтоженный город был… обычным городом. Там не было каких-то особых объектов, важных точек или даже слишком сильных Охотников. Абсолютно среднестатистический город неподалеку от края обжитых земель. И с такой стороны нападение было не то чтобы бессмысленным, но достаточно неэффективным. А Салем не была той, кто действует неэффективно — её планы и действия всегда скрывали в себе нечто большее, чем то, что видно сразу, и раз уж он, Озпин, на этот раз не видел скрытого, то это значило, что в этот раз его извечный враг хорошо потрудился над тем, чтобы скрыть свои мотивы. С другой стороны, и банального накатившего на Салем безумия он тоже отрицать не мог. Всё же они прожили множество веков, и, откровенно говоря, даже он сам за собой не раз и не два замечал некоторые… странности. Взять ту же любовь к кофе — он уже и дня не может прожить без пяти-шести, а то и более выпитых кружек. Явный признак привыкания и нарождающегося психоза. А уж что может твориться в голове вот уже множество столетий ненавидящей весь живой мир женщины? Тут даже его, Озпина, опыт пасовал. — Нужно подумать. — Отпив еще раз из кружки, директор с сожалением заметил, что та опустела, и развернулся обратно к столу. — И нужен кофе. Определенно нужен кофе. Эта ночь под светом разрушенной луны лишь начиналась.