Почему я?

— Вставай, тряпка, — раздаётся противный, до ужаса знакомый голос. Дима лежит на чём-то холодном с закрытыми глазами, которые боится открывать. Он тяжело дышит, на его щеках засохшие дорожки слёз, а в руках мелкий тремор. Парень обнимает себя за ноги, свернувшись калачиком, надеясь, что так он в безопасности. Раздаются поспешные шаги и он сжимается ещё сильнее. Оправа очков больно впивается в переносицу, но Дима старается не обращать на это внимания. Его пинают в спину пару раз, заставляя разогнуться, и он отпускает свои ноги, поджав руки к груди. Сильная рука больно хватает его за волосы и приподнимает над полом, и у Поза вырывается истошный крик. Звонкая пощёчина прилетает ему на правую щёку и он тут же затыкается, чувствуя, как больно его оттягивают за волосы. — Открой глаза, посмотри на меня, — снова слышится грубый прокуренный голос. Позов ощущает в воздухе тошнотворный запах сигарет. Он давно не курил, даже как-то забыл, что у него есть пачка на случай, если будет слишком хреново, поэтому от этого резкого запаха дыма тошнота подкатывает к горлу. Но юноша не слушается, лишь сильнее жмуря глаза. Он знает кто это и ни в коем случае не хочет видеть его физиономию перед собой. Страх проникает под каждую клеточку тела, сжимая лёгкие в тиски, впитываясь в сердце и рассеиваясь в сознании, заставляя задуматься о самых ужасных вещах, которые могут с ним случиться наедине с этим человеком. Его терпение лопается и он, отпустив волосы Поза, из-за чего тот больно ударяется головой обо что-то твёрдое, тихо шипя, хватает его за плечи, разворачивая так, чтобы Дима лёг на спину, и усаживается ему на бёдра, впиваясь железной хваткой в его запястья. Парню и так тяжело дышать, а теперь ещё приходится терпеть дополнительный груз, навалившийся на него. Как же он хочет сейчас к Серёже, чтобы друг его обнял, успокаивающе погладив по спине. Как же хочется... Вдруг Позов чувствует, как его схватили за шею, надавливая на сонную артерию, из-за чего доступ к кислороду прекращается. В голове вспыхивает флешбэк, когда его утащили за гаражи и Сабуров сжимал его шею одной рукой. Тогда он думал, что сведёт счёты с жизнью. Сейчас он думает тоже самое. От испуга парень распахивает ресницы, пытаясь ухватить хоть немного воздуха, хотя бы один глоток сделать, но дышать нечем. Щербаков злобно усмехается и Дима чувствует, как начинает терять сознание, проваливаясь в кромешную темноту. Мышцы постепенно расслабляются, теряя все силы, веки снова закрываются, теперь уже навсегда, а остатки кислорода окончательно иссякают. Дима ничего не видит кроме удушающей во всех смыслах темноты. Он не чувствует страха, отчаяния, тревоги, ощущая лишь пустоту, которая заполняет его изнутри. — Поз, — слышится тихий голос где-то вдалеке. Едва слышный, с нотками беспокойства. Дима хмурится, думая, что ему послышалось, но его снова зовут. И ещё, и ещё, и ещё. Голос становится громче с каждым разом и парень ничего не понимает. Он ведь умер, кто его зовёт? Юноша боится открыть глаза, чтобы понять в чём дело, но кто-то настойчиво трясёт его за плечи. Дима сдаётся и приоткрывает веки с дрожащими ресницами. Перед ним предстаёт знакомый белый потолок палаты и он моргает несколько раз, хлопая пушистыми ресницами, чтобы убедиться, что это так. И это действительно так. Вместо сигарет здесь витает больничный запах лекарств, который ударяет в нос, но в данном случае это даже приятно и успокаивающе. В горле снова засуха, поясница нещадно ноет, а в груди резкая боль, из-за чего Поз морщится и мычит что-то недовольное. — Дима, — выдыхает рядом болезненно знакомый голос. Парень поворачивает голову и видит обеспокоенное лицо Серёжи, который выглядит как никогда серьёзным, рассматривая его. — Боже, ты меня напугал, — на пару секунд одноклассник прикрывает глаза, а затем берёт юношу за руку, поглаживая тыльную сторону кончиками пальцев. — Я не умер? — только и спрашивает Дима, ведь его только что задушил Лёша, разве нет? Может это всё галлюцинации? Но выражение лица друга из удивлённого перетекает в испуганное. — Дурак совсем, — фыркает Матвиенко, сильнее сжимая его руку. Позов всё ещё чувствует лёгкую тревогу, но тепло Серёжи постепенно успокаивает его и тогда он понимает, что это был очередной кошмар. Он немного щурится, потому что без очков зрение нечёткое, чтобы разглядеть одноклассника. — Точно, твои очки, — вспоминает парень, доставая их из кармана своего бомбера, расправляет дужки и самостоятельно надевает их на Диму, который ему коротко улыбается. Теперь зрение чёткое и так гораздо комфортнее. — Тебе что-то приснилось? — аккуратно интересуется Серёжа, желая узнать, что так напугало его одноклассника. Поз отводит взгляд, но ненадолго, вскоре снова смотрит на него, пока Матвиенко разглядывает в карих глазах беспокойство. — Мне периодически снятся кошмары, — признаётся Позов, пока Серёжа переплетает свои пальцы с его. Дима невзначай бросает взгляд на их сплетённые руки и на душе разливается тепло и приятная нега. Это слишком хорошо, слишком правильно, слишком приятно... Ему так хочется поговорить о них, о своих чувствах, потому что его влюблённые бабочки уже начинают поедать его изнутри. Он ещё даже не представлял, как будет признаваться в своей влюблённости Матвиенко, но когда-нибудь это ведь придётся сделать, даже если его чувства окажутся невзаимными. — И что в них происходит? — возвращает его из романтических раздумий мягкий голос друга. Дима смотрит ему в глаза, робко улыбаясь. Боже, он ведь даже и представить не мог, что новый одноклассник так сильно поменяет его жизнь, добавит в неё ярких красок и радостных моментов. Интересно, если бы Арсений Сергеевич не посадил Матвиенко к нему первого сентября, они бы общались? Дима бы точно не полез знакомиться первым, а Серёжа мог бы начать общаться с другими одноклассниками, не обратив никакого внимания на какого-то одинокого очкарика на пятой парте. — Всегда по-разному, — продолжает Поз, облизывая свои губы. Он ловит на себе внимательный, акцентируемый на его губы взгляд лучшего друга и внутри себя злорадно хихикает. — Это не имеет значения, это же всего лишь сны, — рассуждает Дима. Они начали сниться ему в десятом классе, после случая, когда его заперли в мужской раздевалке физкультуры в полной темноте. В их школе сделано так по-дурацки, что выключатели находятся вне комнаты, с внешней стороны, поэтому свет включить он не мог. Его заперли на ключ и так он провёл два урока. Сначала была паника, он стучал в дверь кулаками, кричал, но его никто не слышал — или не хотел слышать. Затем сорок минут сидел с фонариком на телефоне, но вскоре батарея разрядилась и паника захлестнула его с новой силой. В итоге после двух часов взаперти пришёл физрук, который и открыл раздевалку, удивившись, что там сидел школьник. У Димы были заплаканные красные глаза, так что учитель незамедлительно отвёл его к классному руководителю. Арсений Сергеевич тогда целый час пытался выведать, что же случилось, но Позов молчал, как партизан, стараясь не издавать ни звука, лишь пользовался вежливо предложенными салфетками, вытирая солёные слёзы со своих щёк. — Ладно, — вздыхает Матвиенко, не очень довольный таким ответом, но давить на юношу он сейчас не собирается. — И как давно они тебе снятся? — Полтора года, — незамедлительно отвечает Дима. Брови Серёжи взметаются вверх, удивляясь. — Ты не думал сходить к психологу? — Думал, — подтверждает юноша, — но тогда это нужно будет всё рассказывать, а я не мог, мне было страшно. Да и я сам ведь знаю, из-за чего они снятся, — он поджимает губы и Матвиенко повторяет это действие за ним. — Если захочешь, можешь поделиться ими со мной, когда посчитаешь нужным, — отзывается Серёжа. Дима ему благодарно улыбается. Одноклассник наклоняется и оставляет лёгкий поцелуй на щеке Поза, задерживаясь так на несколько секунд. У Димы на короткий миг сердце останавливается, а затем бьётся слишком часто и сильно, норовя выпрыгнуть из груди. Он хочет что-нибудь сказать, но ему не позволяют, потому что Серёжа сразу же переключает тему. — Твои родители скоро будут здесь, — осведомляет его армянин. — Моя мама звонила им ночью, но убедила, что не нужно приходить так поздно, а лучше утром, когда будут часы посещения. Так что, — он сверяется с часами в палате, которые показывают 10:48, — через двенадцать минут уже должны быть тут. — И как мне им объясняться, — прикрыв глаза, куксится Поз. Не то, чтобы он не рад их видеть, просто сейчас ведь нужны будут все подробности и объяснения: кто, когда, зачем, почему, а Диме сейчас не особо до всяких рассказов-пересказов. Лучше бы он пробыл целый день с Серёжей, вот так, с переплетёнными пальцами, искренней улыбкой и такими выразительными карими глазами. Если бы ещё можно было обниматься целый день напролёт, Дима бы точно умер от переизбытка счастья. — Можешь пока ничего не говорить, — предлагает Серёжа. — Скажи, что ты пока не в состоянии, а вечером придёт Арсений Сергеевич и мы с ним порешаем, что делать с теми придурками, пока я им головы не открутил. — Он уже в курсе? — изумляется Позов, услышав имя классного руководителя, и прикрывает глаза, бурча что-то несогласное. — Я отправил ему смс-ку ночью, он мне перезвонил и я ему рассказал, что знаю. Скинул ему часы посещения, он обещал прийти вечерком, часиков в пять. — Из-за меня ещё и куча людей не спали, — на Диму накатывает чувство вины. Он устроил стресс себе, лучшему другу, его маме, врачам, родителям и классному руководителю. Что может быть хуже? Он хочет закрыть своё лицо руками, но одна из них захвачена Серёжей, а другую у него нет сил поднять, поэтому он лишь прикрывает веки и мысленно бранит себя. — Эй, не вздумай заниматься самобичеванием, — возникает Матвиенко. — Ты не виноват в этом, слышишь? Это стечение обстоятельств, а те придурки ещё отхватят по заслугам, я тебе обещаю, — произносит он чётким голосом, внушая Позову уверенность. В эту минуту дверь палаты открывается без всякого предупредительного стука и в дверном проёме появляются мужчина и женщина, тут же проходя к больничной койке. Дима тут же опасливо выдёргивает правую руку, расцепляя пальцы с другом, пока родители этого не увидели. Серёжа ему незаметно подмигивает и поднимается с медицинской кровати, уступая место женщине, которая сразу же тянется к сыну и целует его в лоб. — Ты нас так напугал, — шепчет она, с ужасом разглядывая Диму. Отец остаётся стоять рядом, руки скрещены на груди, глаза направлены в окно, вид у него мрачный. Лицо мамы бледнее, чем обычно, а взгляд полон сочувствия, но он продолжает молчать, потому что не знает, что говорить. — Я выйду, чтобы не мешать, — неловко уточняет Матвиенко, направляясь к двери, но голос Димы его останавливает. — Останься, пожалуйста, — просит Поз. Серёжа оборачивается через плечо. Позов смотрит на него жалостливо, умоляюще, поэтому он лишь вздыхает и прислоняется к стенке. — Познакомишь? — спрашивает мама, бросив кроткий взгляд на парня позади себя. Дима откашливается, прежде чем начать говорить. — Это Серёжа, мой лучший друг и одноклассник. Я у него оставался на ночёвку, — поясняет он, чувствуя, как щёки начинают потихоньку заливаться краской. Родители одновременно бросают изучающий взгляд на армянина и Серёже становится некомфортно под таким пристальным, внимательным взглядом, но он не показывает этого, стоит и дружелюбно улыбается. — Приятно познакомиться, Серёж, — обращается к нему женщина и он ей кивает. — Ирина Александровна, — она протягивает руку и парень аккуратно пожимает тёплую ладонь. — Темур Анатольевич, — представляется мужчина, коротко кивнув. А Серёжа ведь и не знал, что Дима Темурович. Скрывал такое классное отчество. — Тебя здесь кормят? — интересуется родительница, переключая своё внимание на сына. — Сегодня ещё не ел. Женщина завязывает какой-то будничный диалог, в котором Дима практически не участвует, лишь изредка кивая на какие-то реплики или с чем-то соглашаясь. Отец выходит из палаты через несколько минут, прощаясь с сыном, пожелав ему скорейшего выздоровления, хотя и так осведомлён врачом о том, что тот будет здесь лежать минимум месяц. Ирина под конец разговора начинает засыпать Диму вопросами, на которые он неохотно отвечает или вообще игнорирует, ссылаясь на своё состояние по совету друга. Он иногда бросает взгляды на Серёжу и тот ему то ободряюще улыбнётся, то подмигнёт, поддерживая его, делясь с ним моральными силами. — Когда ты приступишь к учёбе теперь? — задаётся вдруг вопросом родительница, тяжко вздохнув. Дима едва сдерживается, чтобы не закатить глаза или не цокнуть. Конечно, куда же без этого. Он буквально мог умереть несколько часов назад, а сейчас не может даже сесть или поесть самостоятельно, но маме, естественно, очень важно, когда он снова сможет ходить в школу и учиться, ведь на этом свет клином сошёлся. — Извините, — аккуратно встревает в диалог Серёжа. Ирина Александровна бросает на него беглый взгляд. — В ближайший месяц ему запрещено заниматься физическими и даже умственными нагрузками, поэтому, увы, учёбу пока придётся поставить на паузу. Он должен полностью восстановиться, чтобы в будущем не было никаких проблем. Его смиряют недовольным взглядом с лёгким прищуром, но он не отворачивается и легко выдерживает его на себе. — А дистанционно? — вопрошает она. — В том числе, — в тон ей отвечает Матвиенко. Нет уж, он не позволит загонять Диму в учебные рамки в таком состоянии. — Ладно, — сдаётся в итоге женщина, фыркнув. — Я тогда пойду, — она поднимается с койки, махнув рукой на прощание, и покидает палату, напоследок оглянув Серёжу странным взглядом. — Извини, — произносит Дима после того, как хлопает дверь. — Она в своём репертуаре, как всегда, — он отворачивается к окну, а парень присаживается снова на кровать. — Перестань извиняться за всё подряд, — фырчит Серёжа, — а то укушу, — хитро улыбается он. Поз снова чувствует румянец на своих щеках и от Матвиенко это не укрывается, поэтому он, склонившись близко к лицу одноклассника, кусает его за кончик носа, а Дима жмурит глаза, не сдержав улыбки. — Хочешь есть? — спрашивает парень, отстранившись. Поразмыслив пару секунд, прислушиваясь к своему урчащему желудку, Позов кивает. — Сейчас принесу, — поднимается с кровати Серёжа. — А разве этим не медсёстры должны заниматься? — непонимающе спрашивает Дима. — Я твоя личная медсестра, — серьёзно заявляет Матвиенко, подмигнув, и выходит из палаты, показав пальцами, что он на пару минут. Пока его нет, Дима возвращается в свои влюблённые раздумья. Ему хочется верить, что его чувства взаимны, да и поведение Серёжи вроде бы говорит само за себя. Разве просто друг будет переплетать с тобой пальцы, смотреть на губы, прижимать к себе, лёжа в одной постели?.. Может быть и будет, но то, как это делает Серёжа, заставляет сомневаться, что они с Позом просто друзья. Он ловит себя на мысли, что хочет снова поцеловать его губы. Только теперь на трезвую голову, и жалеть об этом он больше точно не будет. Дверь палаты вновь открывается и на специальной небольшой тележке на колёсиках Серёжа везёт тарелки с какой-то непонятной Диме едой. Он останавливается возле кровати и присаживается на её край, затем аккуратно приподнимает одноклассника, чтобы приподнять его подушку и поставить её к стенке, и помогает принять Диме наполовину лежачее положение, так как полностью садиться ему нельзя. Затем берёт в руки тарелку с голубой каёмкой и ложкой, присаживаясь поближе к Позову. — Да я и сам могу, — смущается Поз, когда видит, как Серёжа зачерпывает ложкой рассыпчатую гречу с молоком, преподнося к его губам. — Тебя снова укусить? — насмешливо уточняет Матвиенко, склонив голову набок. Вообще-то, Дима не против, но всё же он послушно приоткрывает губы и ложка мгновенно оказывается у него во рту. Он облизывает её и тщательно жуёт еду, отводя взгляд в сторону. Слишком это как-то стеснительно, когда тебя с ложечки кормят, но Серёжа, зачерпывая новую порцию, сидит довольный и чуть ли не светится. Покончив с гречкой, он отставляет тарелку в сторону и берёт в руки гранёный стакан со сладким чаем. Приставляет его к пухлым губам друга и тот делает несколько глотков, недовольно морщась, потому что терпеть не может сладкий чай, но выбора в больнице нет. — Тебе следует отдохнуть, — советует Серёжа, отставляя стакан к тарелке. — Ты сам-то сколько сегодня спал? — интересуется Дима, бросив взгляд на заметные мешки под глазами друга. — Часа три, — честно отвечает Матвиенко. — Не волнуйся, я в порядке, — успокаивает он Поза, увидев, как тот изумлённо поднимает брови вверх. Ему не спалось всю ночь почти, которую он провёл в коридорах больницы, а потом и в кабинете своей мамы, где и уснул на кушетке на несколько часов, но беспокойство попросту не давало ему хорошенько выспаться. Сейчас он чувствует лёгкую усталость, но вполне терпимо, жить можно. Серёжа помогает вернуть Диму и подушку в прежнее лежачее положение, затем берёт тёплое одеяло и укрывает им одноклассника, внимательно осмотрев его со всех сторон, чтобы все руки и ноги были укрыты. Довольный своей проделанной работой, он улыбается и велит Позу закрывать глаза и засыпать. Матвиенко остаётся в палате до тех пор, пока Дима не проваливается в сон, а затем, поцеловав его в щёку, выходит в коридор, чтобы случайно не разбудить его.

***

Арсений Сергеевич, заходя в больницу, видит у ресепшена знакомую гульку, к которой тут же направляется. Он аккуратно хлопает Серёжу по плечу и тот оборачивается, тут же неловко улыбаясь. Оповестив медсестру за ресепшеном о том, что это учитель и классный руководитель его и Димы, которого уже знает весь медперсонал, он ведёт мужчину в палату. По пути к ученику Попов пока ничего не спрашивает, а Серёжа ничего не говорит, поэтому идут они в тишине, но она не давящая, даже наоборот, даёт собраться с мыслями. Деликатно постучав в дверь пару раз, Матвиенко заходит первым, а Арсений за ним, прикрывая за собой дверь. Дима уже не спит, его взгляд был направлен в окно, за которым каркали вороны, сидящие на ветке дерева, но когда в палату вошли, он тут же переводит взгляд на них. Классный руководитель ему мягко улыбается и машет рукой. Он одет в чёрно-красное худи и обтягивающие джинсы с дырками на коленях, его чёлка смешно топорщится в сторону, придавая учителю комфортный домашний вид. Мужчина подходит к ученику, присаживаясь рядом, и ставит на его прикроватную тумбочку несколько коробочек сока «Фруто Няня» со вкусом яблока, персика и груши, а также очень большое количество фруктового пюре этой же фирмы. — Да зачем, не стоило, — бросает Дима, но на самом деле ему невероятно приятно. Он даже как-то и не ожидал такого от своего классного руководителя, поэтому улыбается ему уголками губ. — Как твоё самочувствие? — переводит тему Арсений. — Всё в порядке, спасибо, — отвечает Поз. Он действительно чувствует себя лучше, только сломанное ребро и ключица мешают нормально функционировать. — Я рад, — кивает Арсений Сергеевич и его голос полон искренности. — А теперь, пожалуйста, расскажи что случилось, — просит он. Дима тяжело сглатывает и молчит несколько секунд, поджав губы. Его никто не торопит, Серёжа присаживается рядом с учителем и внимательно ждёт. Выдохнув, Позов начинает рассказывать, как мама отправила его в магазин, дала денег и список, как он не заметил долбанутую четвёрку, как увидел биту и как лежал на земле, где провалился в темноту и очнулся уже только в больнице. Арсений Сергеевич просит подробностей и Дима с трудом рассказывает то, что помнит. Ему больно вспоминать момент, когда ему наносят удары, и пока он это пересказывает, слёзы подступают к его глазам. — Вот ублюдки, — не выдерживает учитель, чертыхаясь. Лёша, Нурлан, Илья, Ваня, конечно, тоже его ученики, но это не лезет ни в какие рамки. Он предупреждал их, но они не послушались, теперь им грозит исключение из школы как минимум. — Не волнуйся, когда ты вернёшься в школу, их уже не будет, понял? — обещает Попов. Дима выдавливает из себя тихое «да». — У них Димин телефон остался, — встревает в диалог Серёжа. Поз переводит на него взгляд и видит, как в карих глазах плещется агрессия и злость. Это непривычно, но в этой ситуации даже правильно. — Я разберусь, — без промедлений отвечает мужчина. Они переводят тему, чтобы вернуться на позитивный лад, и вскоре Дима снова улыбается и даже тихо смеётся с каких-то нелепых каламбуров учителя. Вся болтовня длится целых сорок минут, а затем в палату заходит Елена Викторовна, осведомляя посетителей о том, что часы посещения закончены и юноше нужен отдых. — Всё обязательно будет хорошо, Дим, главное выздоравливай, — прощается Арсений Сергеевич и напоследок сам наклоняется к школьнику, аккуратно, чтобы не навредить, обнимая его за плечи. Серёжа отправляется его провожать и Дима снова остаётся в палате один. — Что будем делать? — спрашивает Матвиенко, когда они вышли в коридор, отойдя в сторонку, чтобы не мешаться снующим туда-сюда врачам и медсёстрам. — Мы? — щурится учитель, глядя на ученика сверху вниз. — Мы, — уверенно кивает Серёжа. За Диму и двор стреляю в упор, как говорится. — Хорошенько надерём им задницы, — усмехается Арсений и парень не сдерживает улыбки. — Диме повезло с таким классным руководителем, — вдруг признаётся Матвиенко и Попов смотрит на него вопрошающим взглядом. — Вы хороший, Арсений Сергеевич, поддерживаете своих учеников и педагог отличный, — сыпет комплиментами школьник и мужчина ему скромно улыбается. — А Диме повезло с таким парнем, — не остаётся в долгу Арсений. Щёки Серёжи начинают краснеть и он отводит глаза в сторону, облизывая губы. — Он не мой парень, — честно признаётся он и в его голосе с лёгкостью можно уловить тоскливые нотки. — Значит всё впереди, — по-доброму усмехается классный руководитель, на короткий миг сжимая плечо ученика, поддерживая его. Серёжа поднимает на него изумлённый, но благодарственный взгляд. Он очень на это надеется.