Обещаю, я спасу тебя

Такемичи безразлично валялся на диване, и медленно попивал идиотскую грейфрутовую колу которую ему оставил Санзу после той заварушки. Даже заверения о том что он чертовски ненавидит грейпфрут для Харучиё не стали помехой чтобы ее купить, а скупость Такемичи мешала ему просто выкинуть и он медленно, но верно пихал в себя противный напиток. Не то что бы с ним было что-то не так, но у Ханагаки была травма на счёт грейпфрутов. Когда он был маленьким его мама решила похудеть, и всю семью тоже подсадить на диету. На ужасную грейпфруто-яичную диету. Есть грейпфрут с варёным яйцом каждый час было просто ужасно. Тот кто придумал эту диету явно не испытывал ее на себе. Потому что Грейпфруты кислые, это во-первых, во-вторых, их неудобно чистить, в-третьих есть много людей с аллергией на цитрусы, в его классе таких например было трое. Из-за этого учительница каждый час водила его в кладовку что бы съесть чертовы яйцо и грейпфрут. Так что, думаю никто не будет возмущаться на счет ненависти Такемичи к Грейпфрутам. Заняться было нечем. Проверочные контрольные работы по теме он уже поздавал все что нужно, он дважды убрался в доме, и уде трижды покурил, и даже посмотрел две серии какой-то новой дорамы, что ему не особо зашла, так как была про путешествия во времени, и на матёрый взгляд Ханагаки реакции героев были слишком не реалистичным. Так что он забросил и это дело. Такемичи осталось только выдохнуть, и вновь откинуться. Ну в смысле на спинку дивана, а не на тот свет. Да. В своей голове он перебирал события, что должны случиться в скором времени. В голове получалась каша из эмоций и воспоминаний. Но в целом он смог вспомнить про поднебесье, что по его прикидкам будет не так скоро, но и не долго. Месяц? Кажется примерно так. Или даже больше. В голове цифры крутились и располагались как им угодно, создавая непонятно что, но точно не хронологию событий. Ханагаки просто встал, и с пустым взглядом стал готовить чай. Он вспомнил Какуче. И Изану. Кровавая сцена в его голове обзаводилась ужасными подробностями, небывалыми и никогда не существующими, но это не мешало происходить этому в его голове. Как-то резко на него навалилась усталость, мерзкая и липкая неуверенность, беспомощность. А час назад его мучила разве что скука. Тёмные мысли заполняли голову пугающе быстрым торнадо склоняясь от одного края сознания до другого вызывая дурноту и панику. К холоду дышащей в затылок смерти добавилось сожаление и боль, окрашивания торнадо из темно-серого в грязно красный, напоминая собой ужасающее бедствие огонии, страха и крови. Воздух отказывался поступать в лёгкие, а глаза непроизвольно слезились, но Ханагаки держался из последних сил чтобы остановить неожиданную паническую атаку. Он держался за грудь, заставлял себя дышать и лишь его глаза оставались такими же как и раньше: затуманенные болью и сожалением, только теперь еще широко раскрытые и покрасневшие. С громким стуком Мичи упал на колени. Лёгкие горели от невозможности вдохнуть, горло словно скребло ржавый вилкой изнутри. Он попытался встать, оперевшись на стол, но вновь упал сильно его пошатнув. Рядом упала чашка, звонко рассыпаясь на несколько частей. Туман начал уходить когда кипяток добрался до его ладоней, ошпаривая и принося отрезвляющую боль. Он наконец мог осознать свою позицию, и быстро одернул руки, вытаскивая их из кипячёной лужи. Паника отступила, но ее место занял тихий ужас от происходящего. Он только что чуть не умер. Опять. Смерть не была чем-то новым для него, но каждый раз было страшно. Страшно не проснуться вновь, страшно бросить родных, страшно больше не чувствовать боли, или любви… Глубоко дыша, Такемичи встал опираясь на свои руки. Они все равно уже были обожжены и порезаны осколками стекла. Пальцы онемели, и боль не так уж его и беспокоила. Шатаясь, он отправился в ванну, чтобы уменьшить последствия ранений. И выпить успокоительного. Ему не нужна была еще одна паническая атака, если быть честным. Сжав зубы, он открыл кран с холодной водой и подставил свои руки. Вода быстро окрасилась в грязно-красный, а руки пронзило тысячей иголочек боли. Такемичи сдавленно зашипел, но не убирал руки пока вода не стала чистого светло красного оттенка. Мелкие ранки все еще кровоточили. Неожиданно он услышал дверной звонок. Он затих, и замер в устрашающе догадка. Кто-то к нему пришёл. Послышалось настойчивое стучание. Ханагаки перестал дышать, уже зная кто это пришёл. Через время, пришелец догадался попытаться дёрнуть за ручку и дверь открылась. Чёртова рассеянность. Он же проверял запер ли дверь, разве нет?! — Такемучи, ты тут как? — потянул знакомый голос, слегка напряжённо. Только сейчас до Таке дошло что он стоит с окровавленными руками, максимально потрёпанный в настежь открытой ванной. Не стоило ждать и двух минут как Майки подошёл, настороженно заглядывая. Его зрачки сузились. Это совершенно не то что он ожидал увидеть, зайдя к Такемичи. Такемичи сглотнул. Это было крайне неловко. Он первым разбил звенящую тишину. — Майки-кун… не поможешь? — сипло спросил он, из-за недавних рыданий. Зрачки Майки приняли обычный размер, и он стремительно подошёл ближе, осматривая помещение сосредоточены взглядом, так как он обычно смотрит на поле боя. — Кенчик! Заходи. Тут небольшая проблема, но мы сейчас разберёмся! И да, дверь за собой закрой! — Сказал Майки нарочито небрежно, прикрывая дверь в ванную. Там он молча и немного пугающе сосредоточенно достал бинты, мази и прочие штуки. Первым делом он достал перекись, и откупорив баночку щедро налил на ладони Такемучи. Жидкость зашипела, капая с трясущихся ладоней в раковину уже красного цвета. Сано взял в руки вату и нежно, почти не касаясь промокнул кровь в открытых порезах, и места где пузыри лопнули из-за небрежности Такемичи. Он истратил штук 15 кусочков ваты что бы промокнуть всю кровь. Но оставался молчаливого сосредоточенным, делая свое дело. Дальше он взял мазь, что оказалась ему знакома как отличное средство от ожогов (Хотя производитель и заявлял что она создана немного для других целей). Тогда он помыл руки, и стал так же медленно и нежно как раньше наносить мазь, что приятно холодила кожу. — Знаешь… однажды я встал попить воды ночью, и увидел Шиничиро сидящим на полу, а его руки были разбиты в кровь. Оказалось что ему стало плохо, он уронил тарелку в потом и упал на нее превращая свои руки в кровавое месиво. — Тихо начал Майки небольшой рассказ, не отрываясь от рук Мичи. Ханагаки слушал с замиранием сердцем. Неужели он опять стал просто заменой…? — После того как я обработал ему руки, прямо как тебе сейчас, он сказал что все в порядке, и что просто плохо спал. Но это было не так. Он выглядел так, словно кто-то умер, а не так словно не спал пару дней. Дело в том что он скрывал от меня это, как я позже узнал месяц. Слухи долетели до меня, и я разузнал в чем дело от друга Шини, пригрозила тому отрезать яички если он не расскажет. — На этом моменте Майки как-то странно усмехнулся, и принялся разматывать бинты, а потом и окуратно но достаточно туго накладывать повязку. Было видно что он мастер в этом деле. — В общем, пара остойников чуть не убили одного из его подчиненных, и во время мести тем ублюдкам, он не смог сдержать загоревшихся местью, и они убили двух человек. Виновные сели в тюрьму, но Шиничиро не мог простить себе что допустил чьё-то убийство. Ведь дела команды отпечатываются на командира. — все продолжал и продолжал Майки. Такемичи мутило. Он же так старался не вызывать столь сильных ассоциаций с Шиничиро… неужели не вышло? Словно почувствовав настроение Ханагаки, Майки закончил закатывать вторую, руку, и аккуратно сжал ее, поднимая глаза на Таке. Свои чёрные пронзительные глаза, в которых горел огонь, воля к жизни. Что-то дрогнуло в душе Ханагаки. — Я к тому что… Ты выглядишь так же. Разбито. Но ведь никто не умирал. Ты можешь мне рассказать, что с тобой случилось, Такемучи? Я готов разделить твою боль, как когда-то разделил боль с Шиничиро. Как разделяю ее с Эммой. — Проникновенно закончил Майки, с лёгкой улыбкой. Последние слова не вязались в голове Мичи. Причем тут Эмма? Разве это не был приступ узнавания в Такемичи того кем он не являлся? — Позволь мне позаботится о тебе, Такемичи. — всего одной фразой Манджиро Сано чуть ли не убил Такемичи Ханагаки. Из тусклых синих глаз полились хрустальные слезы. Их было не много, и это были слезы благодарности. Ему так не хватало… понимания. Сейчас он видит. Сейчас он слышит. Его не одного терзают призраки прошлого, но Майки только что отбросил один из них. Значит Такемичи тоже сможет, верно? — Спасибо… Манджиро-кун — Всхлипнул брюнет в плече Сано. Он все еще винит себя за многое, но сейчас… сейчас это не давит так сокрушительно. Словно часть груза сместилась на, крепкие, каменные плечи Сано. И тот с честью отнёсся к этому грузу. — Ладушки Такемичи, мы пришли с Кенчиком не просто так. Так что прекращай ныть и пошли. У нас есть сюрпри~из! — С улыбкой закончил Манджиро, взяв Мичи за запястье, повёл в кухню, где стало заметно чище. — Я взял на себя смелость убрать осколки и вытереть воду, не страшно, Такемучи? — спросил Дракен проницательно оглядываясь двух своих друзей. Такемичи ответил отрицательным кивком головы. К счастью Рюгуджи был одним из самых тактичных людей на свете, и сам быстро перевел тему. — Вы уже закончили? Думаю мы можем пойти и показать тебе наш сюрприз… — Вот и отличненько! А теперт идем-идем! — с по-детски широкой улыбкой, Манджиро потянул двух своих друзей на улицу, в какой-то момент ладонями закрывая Такемичи глаза, что бы, как он сказал, усилить интригу. Пройдя некоторое время, блондин остановился, и Дракен торжественно сказал открывать глаза. Такемичи широко и немного удивленно улыбнулся. Перед ним стоял мотоцикл Майки. Но немного отличающийся. Но он уже знал что это не так. Копия… близнец. Неужели в этой временной линии он заслужил такое признание? Майки рассказывал историю откуда взялся этот байк. Я провел рукой по рулю Бабу, и нечто тёплое разлилось в моей душе. Я давно не чувствовал ничего подобного, даже когда узнал что в том варианте будущего Хина станет моей женой. Признательность и радость вытеснили остатки негативных эмоций. Выражение глаз Такемичи изменилось, словно он выбрался из лап смерти, победил ее в нечестной схватке, и стал почётным победителем. Искренняя улыбка тронула губы Мичи, становясь шире с каждым мигом. У него в голове крутились сотни слов, но все на что его хватило — это крепкие братские объятия. — Ты не представляешь что это значит для меня, Манджиро.