Обещаю, я спасу тебя

Это утро привычно начиналось на кухне. Сколько раз оно так начиналось, Такемичи не считал, считая это уже привычным ритуалом в то время, как он не валялся в больнице обыкновенно раненный. Утро было таким же, как и остальные подобного типа. Прохладным и ранним, со своей тоскливой атмосферой. Воздух холодил внутренности, а запах сигарет уже давно пропитал это место. Весна была теплым временем года, но погода была переменчива и одним днём ты мог выйти в шортах в сандалях, а на следующий день кутаться в теплый шарф и греть руки в карманах из-за ледяного ветра. Такемичи уныло пялился в стену, делая очередную затяжку. Было слишком... Спокойно для него. Месяца полные напряжения и визитов в больницу заставляли его жить, ведь кровь кипела в жилах, мозг ломился от вероятностей, а воспоминания мелькали перед глазами. Но... Он редко добирался так далеко. Он с трудом мог вспомнить некоторые теплые моменты связанные с этим временем, но тогда он уходил удовлетворённый проделанной работой. А сейчас... Уходить было страшно, ведь так он мог контролировать происходящее, даже если ничего важного не должно было произойти? Что будет, если он уйдет, и случится что-то ужасное? Еще и картины будущего, где люди умирали у него на глазах, умоляя выжить, чтобы жить за них, не давали расслабиться. Окровавленные руки тянулись к нему со всех сторон, сжимая конечности, оставляя царапины и синяки, все тянули в темную бездну к себе. К морю трупов, что появилось лишь по вине брюнета. Этот страх и ужас, что всегда был у него под кожей, мешаясь с адреналином и сожалением. Ханагаки перевел уставший взгляд на тлеющую сигарету... Что-же ему сделать? Как поступить? В голове было пусто, неприятно гудело тишиной, но в то же время было оглушающе шумно, словно образы из головы собирались выбраться наружу, надавливая изнутри. Стараясь сломать его, уничтожить, утопить в этом море. Раздался короткий стук в дверь, а потом кто-то зашёл внутрь, стуча каблуками. Такемичи дернулся от этого неожиданного звука, что отдавался эхом в пустой голове. * Это что, Санзу? Только он так нагло входит. Но не в шесть же утра? Хотя... Кто знает этого типа на самом деле? - Такемичи! Ты дома? - послышался мягкий женский голос. Синие глаза расширились в неверии, когда женщина переступила порог кухни сморщив свой носик от стойкого запаха сигаретного дыма. Он не мог поверить своим глазам, разглядывая знакомые каштановые волосы, не забывая про грязно-голубые глаза. Их взгляд был таким родным, но ощущался чужеродно... Он уже забыл какой была его мама. - Ты куришь? Я не ожидала, честно... - пробормотала Хидеко, осматривая сына. Он выглядел... Уставшим и побитым жизнью. Глаза больше не блестели подростковым блеском, а осветленные волосы вновь приобрели натуральный цвет. Под глазами можно было спокойно определить степень недосыпа по величине мешков, а свитер на нем выглядел потрепано. - Я.. Ты не говорила, что ты приедешь, я бы хотя бы убрался! - выпалил Ханагаки первое, что пришло в голову. Он, на самом деле, так давно не видел маму, во время юности она всегда была занята, а в будущем ее не было, ведь она умирала. Он прикусил щеку изнутри, сдерживая себя от лишних слов. Он не должен был проболтаться о её смерти в той катастрофе, не должен! Как минимум... Не сейчас. - Ну, я хотела сделать сюрприз? - неловко произнесла Хидеко-сан, подходя к сыну и обнимая его. - Мы так давно не виделись! Ты так похудел, но и окреп, я прям чувствую стальные мышцы. - С улыбкой говорила женщина, сжимая предплечье сына. - Мам, перестань! Тебе кажется. Давай я тебя накормлю, ты же голодная? Там вроде оставался удон... - Шутливо и с неловкой и кривой улыбкой говорил Такемичи, проверяя холодильник и успешно доставая остатки лапши. Хидеко села за стол, наблюдая за суетливым сыном, что сновал по кухне, чтобы нагреть матери удон. Она внимательно разглядывала его, отмечая, что её мальчик так быстро повзрослел. Словно ему было не четырнадцать, а за двадцать. Когда у него был бы состоявшийся характер и, возможно, хорошая работа... - Спасибо, дорогой. Ты сам готовил, или девочка какая, м? - подмигивая, старшая Ханагаки принялась есть удон, удовлетворённо мыча. Домашняя еда была действительно вкусной, особенно после месяцев питания в забегаловках и кафе. - Не, я сам.. - как-то неловко признался парень, не представляя девушки, готовящей для него. Раньше это было несложно, но сейчас... Это не укладывалось в его голове. - Тогда вышло просто отлично! Как твои дела? Как учеба? У тебя же должны были быть экзамены, верно? Как Хина-Чан? - Ну... Экзамены будут только через месяц, но я все хорошо знаю и готов к ним даже сейчас. Хината.. - Такемичи потянул гласные, коротко задумываясь. - Она в порядке, да. Он старался улыбаться и выглядеть счастливым, не переставал криво улыбаться и нервничать. Разговор с мамой был куда сложнее, особенно с его настроением. Хотелось просто уйти в свою комнату и ничего не слышать, но так же прильнуть к нежным рукам матери, почувствовать, уверить себя, что она жива. - А твой друг... Как его звали, Какаме? Вы были такими милашками пару лет назад. - Хидеко улыбнулась, вспоминая двух темноволосых мальчиков, а Такемичи искренне усмехнулся. Несмотря на то, что его мамы так часто не было рядом, и она явно забыла о том, что Какуче пару лет назад пропал из его жизни, она по своему всегда была в теме. - Какуче Хитто, мам. Я недавно встретил его. Мы так давно не виделись и много болтали, даже устроили дружеский бой, как в старые времена. Он сейчас лежит в больнице, я навещал его пару дней назад. - Честно признался Ханагаки, упуская, что сам не так давно из лазарета выписался, и что "Дружеский бой" это попытка чуть ли не убить друг друга. - Это просто чудесно, Мичи! - Его мама ненадолго прекратила разговор, чтобы поставить чайник, а Такемичи собраться в кучу. - Как твои дела с той группой писателей? Ты мог бы больше о них рассказать? - Искренне поинтересовалась Хидеко, глядя на сына. - Эм... Ну... - Такемичи был в замешательстве, но быстро нашел вариант о чем говорить. Верхушка тосвы ведь вполне подходит под группу "чудоковатых писателей"? Такемичи никак не мог представить их в подобном амплуа, но все же попытался. - Ну...глава группы - Майки. Он очень активный и весёлый, но когда дело касается, эм, писательства он может стать резко серьезным. Его заместитель, Кен, всегда серьёзный и спокойный, хотя на деле душа компании... Мицуя-кун он мягкий и спокойный, всегда всем готов помочь... Еще есть Чифую, он мой лучший друг, и два парня, Коко и Сейшу они всегда вместе и приятные ребята, хоть так и не скажешь на первый взгляд... - медленно, чтобы не сбиваться говорил Такемичи, местами растягивая слова, подбирая верные описания. - Действительно интересные люди. Можешь больше рассказать о том, чем вы занимаетесь? - На этом моменте Ханагаки ярко занервничал. Его мама была беспредельно мила с её спокойным лицом. Врать ей больше не было сил. Как и натягивать улыбку. Он выдохнул. - Мам, я хочу признаться... - Такемичи взглотнул, думая, как вернее сказать. - Ты гей? Не волнуйся, я давно об этом знала, ты постоянно твердил, что в будущем хочешь женишься на Какуче-куне. Он твой парень? - Его мама по лисьи улыбалась, глядя на секундно покрасневшее лицо сына. - Что?! Нет! - воскликнул смущенный Ханагаки. Он не знал почему, но его лицо пылало. - Я действительно так говорил? - добавил он парой секунд позже. - Да, постоянно. Хорошо, раз это не Какуче-кун, то кто? - не унималась его мама, сверкая той самой "Маминой улыбкой". - Нет у меня никого, давай позже об этом? - Выдохнул смущенный Мичи, наконец составив предложение в своей голове. - Мама, я капитан первого отряда Токийской Свастики, и глава одиннадцатого поколения Чёрных Драконов, одних из самых известных группировок в Токио.