Обещаю, я спасу тебя

Время тянулось, как жвачка. Ничего не происходило… Ничего не происходило для Такемичи. Он застыл в своем маленьком мирке, немного размерзаясь, когда окружающие старались его отогреть, но этого не хватало на долго. Хотя вокруг жизнь кипела, шла своим чередом, быстро-быстро, не останавливаясь. Все словно жили вперёд него, застывшего в самостоятельно созданной временной петле. Словно он попал в день сурка, однако, выучив всë до автоматизма, жизнь перестала его интересовать. Ведь что может быть интересного в повторяющихся вновь и вновь действиях? Иногда жизнь возращалась к нему, ведь лёд таял под напором природной упертости и адреналина. Страх был ведущим в его жизни, как до, так и после, просто отношение к этому самому страху медленно менялось, становясь кардинально противоположным, ровно как любовь могла перерасти в ненависть и обратно. Ничто не нарушало пустоту его дней, все оставалось неизменно спокойным и нерушимым… Хотя, так ли это было? Нет. Это чистая ложь, навязанная Такемичи им же самим. Он лично заставлял себя замереть, не обращать внимания, игнорировать и, как говорится, забивать хуй на окружающую его действительность. Ведь жизнь во внутренних страданиях была куда проще, не правда ли? Сидеть неделями дома было тоже просто, ровно так же, как отказываться от еды, не подпускать никого к себе, отказываться от помощи и в то же время отчаянно ее желать… Он не просто застыл в своем мирке, а самостоятельно закинул себя в этот омут, внутренне желея об этом решении, крича о помощи, но ничего не делая для того, чтобы хоть кто-то мог оказать эту самую помощь. Знакомо, неправда ли? Люди ежедневно сталкиваются в похожем состоянии, когда отчаянно кричат о помощи, но, отказываются, стоит кому-то прийти на зов из глупости и чисто человеческой надменности. Люди всегда были теми ещё эгоистами, даже самые чистые и жертвенные из них, просто их эгоизм работал немного иначе. Неправильно, криво, превращая это в очередную разрушающую их зависимость. Именно, что зависимость. Ведь кто в здравом уме и при наличии логики будет отказываться от всего из глупых побуждений хоть как-то привлечь к себе внимание? Да любой, на самом деле. Как я говорил - люди эгоисты. И эгоистичность некоторых вредит им самим, оборачивая острие ножа обратно во внутрь. Ханагаки Такемичи был из таких разрушительных эгоистов, что будут страдать и отказываться от помощи, считая себя недостойным еë, заставляя страдать других от того, что они не могут эту помощь оказать. Уверен, вы встречали человека типа Ханагаки, в котором всë кричит «Мне так плохо! Прошу, помоги мне, я не справляюсь! Я медленно умираю изнутри! Заметьте меня!», однако их уста всегда отказываются от утверждений души. И тогда вас окутывает беспомощность, от осознания того, что человек в полном дерьме, однако и помощи не желает, чтобы из него выбраться. Гулко ноет в груди, а на глаза накатывает влага, ведь вина - вечный друг доброты, бьёт под дых, забирая нужный каждому воздух из лёгких. Становится больно от того, что ты не можешь помочь, голова трещит от волнения, и ты тоже вредишь себе, когда тот самый эгоист, отказавшийся от помощи, думает, что делает, как лучше в своем нежелании принимать помощь от кого-либо. Ведь он не доставил никому хлопот, заставляя помогать себе, так? Абсолютно неверно. Как минимум, так думал Коконой, прикусывая губу, узнав о поведении Такемичи. Известия о депрессии капитана дошли до него запоздало, лишь спустя две недели, как начались волнения среди тосвы и бывших драконов. Как пришли… Известия принесла чудестная женщина, со знакомым блеском сапфировых глаз и знакомыми чертами лица и просьбой о помощи. Она выглядела уставшей и, в какой-то степени, отчаявшейся, когда он открыл дверь и попросил ее пройти внутрь. Где ж это виданно, чтобы командир первого отряда, непобедимый король, падал духом? Становилось не по себе, ведь каждый видел огонь в его глазах, желание стоять до конца, даже при угрозе собственной жизни. Что же такого случилось, что его перемкнуло? Хаджиме не знал ответа. Однако он видел группу людей, что переглядывались между собой, словно планируя что-то, однако озабоченные лица и излом бровей почти наверняка говорил о том, что темой обсуждения был Ханагаки Такемичи. Ведь у всех, кто хоть немного знал его и слышал о его состоянии было это потерянное выражение на лице. Он повернул голову, чтобы взглянуть в теплую лагуну глаз своей половины. Человека, без которого он не представлял своей жизни и с которым прошел все дерьмо, что ему встречалось. В них горел огонек решительности, преданности и что-то ещё, томящееся в самой глубине, о чем, вероятно, не знал и сам обладатель топазовых глаз. Это что-то дымилось в черных глазах Коко на самой поверхности, однако было таким лёгким и нечитаемым, что понять что это было практически невозможно. — Сейшу… Я…- финансовый гений было открыл рот, неуверенно пытаясь сказать что-то, но его партнер лишь легко улыбнулся — Я тоже. Идём к ним, думаю… Мы все должны ему помочь. — Инуи никогда не нужны были слова, чтобы понять Коко. Хаджиме постоянно забывал от чего тепло в груди. От этой поддержки и уверенности друг в друге в груди всегда разливалось тепло так же, как в самом начале. — Он этого стоит. — утвердительно кивнул, соглашаясь, Коконой, делая первый шаг и увлекая за собой второго. Оба из них знали, что они нужны Ханагаки. Он им помог, а теперь настал их черёд помогать верно? Тем более, Коко обещал… -… Его состояние ужастно, серьезно, он даже не здоровается со мной и лишь использует, как бесплатного курьера. А вид у него ещё более дерьмовый… — Услышали парни, подходя к «Группе самых близких и всех увлечённых Такемичи Ханагаки». Фраза осталась недосказанной, ведь каждый обратил внимание на подошедших к ним неразлучникам. — Коко? Инупи? Зачем пожаловали? — Взял слово Майки, глядя на них со всей этой своей аурой устрашения. Впрочем, это не сильно действовало на них, ведь их командир иногда выглядел куда более устрашающе… — За тем же, зачем все тут собрались. Такемичи - наш друг, и мы сильно обеспокоены его состоянием. — с налетом привычной дерзости пожал плечами Хаджиме, в то время, как его друг кивнул, подтверждая из намерения. — Недавно Хидеко-сан, мама Такемичи, приходила ко мне. Она сказала, что Такемичи совсем поплохел, а мой номер был одним из тех, что она нашла в доме случайно и решила обратиться ко мне за помощью. — Ведал свою историю Коконой, слегка присщурил глаза, вспомнив покрасневшие глаза женщины, что, срываясь на редкие всхлипы, жаловалась ему. — В общем, я пообещал ей помочь, как смогу, и она сказала, что готова на все, чтобы помочь, если потребуется… Так что у меня есть небольшой план. — Шальная умылка растеклась по устам, как влитая, однако выражение глаз оставалось серьезным. — У нас все равно не было плана, что делать, так что… Все согласны его выслушать, я думаю? — нервно ухмыльнулся Чифую, глядя на разрозненную группу людей. Люди разных группировок, разного возраста и разнуго статуса, собрались из-за одного человека, объединяющего их — Такемичи Ханагаки. Интересно, получится ли у них хоть что-то, и очень ли понравиться такой способ помощи самому Мичи?