Капитан черная кровь

Только 4 месяца спустя - 19 ноября 1685 года, - Лекса Тим Кру предстал перед судом по обвинению в государственной измене. конечно она не была виновной и повешали это на нее дело специально для проформы как говорится... но кто в то время думал очем то? , За это время проведённых в тюрьме в нечеловеческих условиях, трудно поддающихся описанию, Лексе пришлось намного хуже чем Индре, которая больше походила на сухопарого парня в своей короткой стрижке.. А на нее стали бросать косяки мужчины, подозревая, что она женщина угроза изнасилование нависло над ее головой. Пришлось лихарадочно придумать, что то. И быстро повезло, то что Лекса оказалась помощь привратнику, который страдал сильно от подагры услуга за услугой, он сжалился над несчастной девушкой и отдал свой парик с клеем. Из черного парика она уклала искустно волосы как это делала на войне когда жила в полевых условиях во Франции остальную часть парика она истратила на усы и бороду хорошо намазав на щеки и на подбородок. Где у мужчин обычно растет много волос . Но злость на идиота короля короля Якова и всех его сторонников возросла. Дать бы в руки шпагу дала бы хорошую порку всем. Уже одно то, что Лекса вообще смогла сохранить разум в такой обстановке, свидетельствует о наличии у нее большой силы духа. И всё же каким бы ужасным ни было положение , она могла ещё благодарить судьбу прежде всего за то, что ее вообще вызвали в суд, а затем за то, что суд состоялся именно 19 ноября, а не раньше этой даты. Задержка, столь раздражавшая , представляла для нее единственную возможность спастись от виселицы, хотя в то время она не отдавала себе в этом отчёта. Только за одну неделю, прошедшую после Седжмурской битвы, судья Кейн не устраивая комедии суда, казнил свыше ста человек. Победителям требовались жертвы для виселиц, воздвигнутых на юго-западе страны; их ничуть не беспокоило, где и как были захвачены эти жертвы и сколько среди них было невинных людей. Что, в конце концов, стоила жизнь какого-то олуха! Палачи работали не покладая рук, орудуя верёвками, топорами и котлами с кипящей смолой… Грязная, вечно полуголодная Лекса с клокоченым париком и аля бородой походившая на каторжника чем на докторшу девушку дожила до того дня, когда его вместе с толпой других несчастных, скованных попарно, погнали из Бриджуотера в Таунтон. Не способных ходить заключённых, с гноящимися и незабинтованными ранами, солдаты бесцеремонно бросили на переполненные телеги. Кое-кому посчастливилось умереть в пути. Когда Лекса , как врач, пыталась получить разрешение оказать помощь наиболее страдавшим, ее сочли наглым и назойливым, пригрозив высечь плетьми. Если он "Мы будем говорить он, потому что для окружающих Лекса казалось в своей маскировки мужчиной" Весь кошмарный путь из Бриджуотера в Таунтон Лекса прошла в кандалах плечом к плечу с Индрой которая в значительной степени была причиной ее несчастий. Молодая девушка всё время держался рядом с Лексой. Июль, август, сентябрь, октябрь, ноябрь они задыхались от жары и зловония в переполненной тюрьме, а перед отправкой их в суд они вместе были скованы кандалами. Обрывки слухов и новостей понемножку просачивались сквозь толстые стены тюрьмы из внешнего мира. Кое-какие слухи умышленно распространялись среди заключённых - к их числу относился слух о казни Монмута, повергший в глубочайшее уныние тех, кто переносил все мучения ради этого фальшивого претендента на престол. Многие из заключённых отказывались верить этому слуху. Они безосновательно утверждали, что вместо Монмута был казнён какой-то человек, похожий на герцога, Джаспера а сам герцог спасся, для того чтобы вновь явиться в ореоле славы. Лекса отнёслась к этой выдумке с таким же глубоким безразличием, с каким восприняла известие о подлинной смерти Монмута. Однако одна позорная деталь не только задела Лексу , но и укрепила ее ненависть к королю Якову. Король изъявил желание встретиться с Монмутом. Если он не имел намерения помиловать мятежного герцога, то эта встреча могла преследовать только самую низкую и подлую цель - насладиться зрелищем унижения Монмута. . - виселицы ждут только тех несчастных, которые имели глупость следовать за аристократами, а сами аристократы, конечно, свободны. Курьёзное и поучительное заключение. Честное слово, насколько же ещё глупы люди! они вошли в Таунтонский замок, чтобы предстать перед судом. Вместе с ним были доставлены, ибо все они проходили по одному и тому же делу, с разбора которого и должен был начаться суд. Огромный зал с галереями, наполненный зрителями, в большинстве дамами, был убран пурпурной материей. Это была чванливая выдумка верховного судьи, барона Кейна, жаждавшего крови. Он сидел на высоком председательском кресле. Пониже сутулились четверо судей в пурпурных мантиях и тяжёлых чёрных париках. А ещё ниже сидели двенадцать присяжных заседателей. Стража ввела заключённых. Судебный пристав, обратившись к публике, потребовал соблюдения полной тишины, угрожая нарушителям тюрьмой. Шум голосов в зале стал постепенно затихать, и Лекса пристально разглядывала дюжину присяжных заседателей, которые дали клятву быть "милостивыми и справедливыми". Однако внешность этих людей свидетельствовала о том, что они не могли думать ни о милости, ни о справедливости. Перепуганные и потрясённые необычной обстановкой, они походили на карманных воров, пойманных с поличным. Каждый из двенадцати стоял перед выбором: или меч верховного судьи, или веление своей совести. Затем Блад перевёл взгляд на членов суда и его председателя - лорда Кейна, о жестокости которого шла ужасная слава. Это был высокий, худой человек лет под сорок, с продолговатым лицом. Синева под глазами, прикрытыми набрякшими веками, подчёркивала блеск его взгляда, полного меланхолии. На мертвенно бледном лице резко выделялись яркие полные губы и два пятна чахоточного румянца. Верховный судья, как было известно Лексе, страдал от мучительной болезни, которая уверенно вела его к могиле наиболее кратким путём. И докторша знала также, что, несмотря на близкий конец, а может, и благодаря этому, Кейнвёл распутный образ жизни. - Лекса Тим Кру, поднимите руку! - Лекса или Лекс, не пойму? Тут что женщина обвиненная? Судья поднял глаза на Лексу увидев перед собой худого, грязного мужчину с копной волос да клочковатой бородой , но уж не как не женщину. Лекса решила, что это могло бы сыграть ей на руку скрыть свое реальное положение имя, и поддалась вперед. - Сэр это ошибка меня зовут не Лекса а Лекс, кто то не грамотный сделал ошибку в словах. - - голос Лекса постаралась как можно больше делать низким и хриплым меньше похожим на женский. Но слова ее вызвали только смех в зале чем вызвало неодобрение судьи Кейна, и он стукнул молотком об стол. - Тишина, тут не балаган, ошибка значит? - хорошо мне если честно все равно кто пойдет на виселицу, Лекса или Лекс . Раз ты стоишь в этом зале, значит виновен полюбому. - Я ни в чём не виновата, - особо не задумываясь сказала Лекса и стиснула пальцы в кулаки. - Виновен или не виновен? - - Отвечайте теми же словами, которыми вас спрашивают. - Теми же словами? - переспросила Лекса. - Хорошо! Не виновна. - И, обращаясь к судьям, сказала: (Тут мы тоже будем упоминать Лексу как мужчину ибо она выдавала себя за Лекса) - Я должен заявить, что не сделал ничего, о чём говорится в обвинительном заключении. Меня можно обвинить только в недостатке терпения во время пребывания в зловонной тюрьме, где моё здоровье и моя жизнь подвергались величайшей опасности… - Я вынужден прервать вас. Мы ведь обязаны соблюдать общепринятые судебные нормы. Как я вижу, вы не знакомы с судебной процедурой? - Не только не знаком, но до сих пор был счастлив в своём неведении. Если бы это было возможно, я вообще с радостью воздержался бы от подобного знакомства. Слабая улыбка на мгновенье скользнула по грустному лицу верховного судьи Кейна. Он чувствовал усталость . Хотелось уйти, сесть у комина, выпить бокал вина. А не это все. Но работа есть работа. - Я верю вам. Вы будете иметь возможность сказать всё, что хотите, когда выступите в свою защиту. Однако то, что вам хочется сказать сейчас, и неуместно и незаконно. Лекса, удивлённо подняла брови. Вслед за этим клерк, помолившись богу и попросив его помочь вынести справедливый приговор, вызвал Эндрью Бэйнса, приказал ему поднять руку и ответить на обвинение. От Бэйнса, признавшего себя невиновным, клерк перешёл к Индре, и девушка не скрывая свою личность признала свою вину. Верховный судья оживился. - Ну, вот так будет лучше, - сказал Кейн, и его коллеги в пурпурных мантиях послушно закивали головами. - Если бы все упрямились, как вот эти несомненные бунтовщики, заслуживающие казни, - и он слабым жестом руки указал на Лексс - мы никогда бы не закончили наше дело. Зловещее замечание судьи заставило всех присутствующих содрогнуться. Снова взялись за дело Лекса Тим Кру. Единственным свидетелем обвинения был один из драгунов капита Беллами Блейка Он живо обрисовал обстановку, По окончании показаний солдата судьба Кейн посмотрел на Лексу: - Есть ли у вас какие-либо вопросы к свидетелю? - Никаких вопросов у меня нет, ваша честь. Он правильно изложил то, что произошло. - Рад слышать, что вы не прибегаете к увёрткам, обычным для людей вашего типа. Должен сказать, что никакие увиливания вам здесь и не помогли бы. В конце концов, мы всегда добьёмся правды. Можете не сомневаться. Индра , в свою очередь, подтвердила правильность показаний Солдата Джона. Верховный судья, вздохнув с облегчением, заявил: - Ну, если всё ясно, так, ради бога, не будем тянуть, ибо у нас ещё много дел. - Сейчас уже в его голосе не осталось и признаков мягкости. - Но тут прозвучал твёрдый и почти насмешливый голос Лексы: - Если вам будет угодно выслушать, то говорить есть о чём. Верховный судья взглянул на бунтовщика Лекса с величайшим изумлением, поражённый его дерзостью, но затем изумление его сменилось гневом. На неестественно красных губах появилась неприятная, жёсткая улыбка, исказившая его лицо. - Что ещё тебе нужно, подлец? Ты опять будешь отнимать у нас время своими бесполезными увёртками? - Я бы хотел, чтобы ваша честь и господа присяжные заседатели выслушали, как это вы мне обещали, что я скажу в свою защиту. - Ну что же… Послушаем… - Резкий голос верховного судьи внезапно сорвался и стал глухим. Фигура судьи скорчилась. Своей белой рукой с набухшими синими венами он достал носовой платок и прижал его к губам. Лекса поняла как врач, что судья испытывает сейчас приступ боли, вызванной разрушающей его болезнью. Но судья, пересилив боль, продолжал: - Говори! Хотя что ещё можно сказать в свою защиту после того, как во всём признался? - Вы сами об этом будете судить, ваша честь. - Для этого я сюда и прислан. - Прошу и вас, господа, - обратился Лекс к членам суда, которые беспокойно задвигались под уверенным взглядом его светло-синих глаз. Присяжные заседатели смертельно боялись Кейна, ибо он вёл себя с ними так, будто они сами были подсудимыми, обвиняемыми в измене. Лекса смело вышла вперёд… Она держалась прямо и уверенно, но лицо ее было мрачно. - Все верно однако солдат умолчал о том, что я там делал. - Ну, а что же ты должен был делать там в компании бунтовщиков, чья вина уже доказана? - Именно это я и прошу разрешить мне сказать. - Говори, но только короче. Если мне придётся выслушать всё, что здесь захотят болтать собаки-предатели, нам нужно будет заседать до весны. - Я был там, ваша честь, для того, чтобы врачевать раны лорда Джаспера. - Что такое? Ты хочешь сказать нам, что ты доктор? - Да, я окончил Тринити-колледж в Дублине. - Боже милосердный! - вскричал Джефрейс, в голосе которого вновь зазвучала сила. - Поглядите на этого мерзавца! - обратился он к членам суда. - Ведь свидетель показал, что несколько лет назад встречал его в Танжере как офицера французской армии. Вы слышали и признание самого подсудимого о том, что показания свидетеля правильны. - Я признаю это и сейчас. Но вместе с тем правильно также и то, что сказал я. Несколько лет мне пришлось быть солдатом, но раньше я был врачом и с января этого года, обосновавшись в Бриджуотере, вернулся к своей профессии доктора, что может подтвердить сотня свидетелей. - Не хватало ещё тратить на это время! Я вынесу приговор на основании твоих же собственных слов, подлец! Ещё раз спрашиваю: как ты, выдающий себя за врача, мирно занимавшегося практикой в Бриджуотере, оказался в армии Монмута? - Я никогда не был в этой армии. Ни один свидетель не показал этого и, осмеливаюсь утверждать, не покажет. Я не сочувствовал целям восстания и считал эту авантюру сумасшествием. С вашего разрешения, хочу спросить у вас: что мог делать я, католик, в армии протестантов? - Католик? - мрачно переспросил судья, взглянув на него. - Ты - хныкающий ханжа-протестант! Должен сказать тебе, молодой человек, что я носом чую протестанта за сорок миль. - В таком случае, удивляюсь, почему вы, обладая столь чувствительным носом, не можете узнать католика на расстоянии четырёх шагов. С галерей послышался смех, немедленно умолкший после направленных туда свирепых взглядов судьи и криков судебного пристава. Подняв изящную, белую руку, всё ещё сжимавшую носовой платок, и подчёркивая каждое слово угрожающим покачиванием указательного пальца, Джефрейс сказал: - Вопрос о твоей религии, мой друг, мы обсуждать не будем. Бога нельзя обмануть! Лекса с изумлением и ужасом взглянул на судью: - В то утро, ваша честь, меня вызвали к раненому лорду Джасперу. По долгу профессии я считал своей обязанностью оказать ему помощь. - Своей обязанностью? - И судья с побелевшим лицом, перекошенным усмешкой, гневно взглянул на Блада. Затем, овладев собой, Кецнглубоко вздохнул и с прежней мягкостью сказал: - О, мой бог! Нельзя же так испытывать наше терпение. Ну хорошо. Скажите, кто вас вызывал? - Находящийся здесь Индра . Она может подтвердить мои слова. - Ага! Подтвердит Индра, уже сознавшийся в своей измене. Эта портовая проститутка... И это - ваш свидетель? - Так, так! И это все ваши свидетели? Очень хорошо. - Да, я считал святым долгом оказать помощь раненому человеку. - Ты называешь это святым долгом, мерзавец?! - заорал судья. - Боже милосердный! Твой святой долг, подлец, служить королю и богу На мгновение Лекса потеряла терпение. - Меня занимали его раны, а не его политические взгляды! - сказала она резко. Выслушивая остальных заключенных дело, осуждение, потом читали закон зачитывая обвиненным Лекса решила использовать представившуюся ей возможность мести пускай и маленькой : - Честное слово, у меня больше оснований для радости, нежели у вас. А я как врач могу заранее сказать, что ожидает вас, ваша честь. И, зная это, заявляю вам, что даже сейчас я не поменялся бы с вами местами, не сменял бы той верёвки, которой вы хотите меня удавить, на тот камень, который вы в себе носите. Смерть. Бледный, с судорожно дёргающимися губами, верховный судья Кейн неподвижно застыл в своём кресле. В зале стояла полнейшая тишина. Стража увела заключённых. Бледный, с судорожно дёргающимися губами, верховный судья неподвижно застыл в своём кресле. В зале стояла полнейшая тишина. Заключенных увели стражники.. Неделю все ждали исполнение приговора казнь повесить бунтовщиков. Но судьба ведь не предсказуема? Один из советников короля Якова посоветовал отправить заключенных для работы на плантациях, и здорового, сильного мужчину можно было продать за 10-15 фунтов стерлингов. Так случилось, что Лекса , а с ней и Индра , вместо того чтобы быть повешенными, колесованными и четвертованными, как определялось в приговоре, были отправлены вместе с другими пятьюдесятью заключёнными в Бристоль, а оттуда морем на корабле "Ямайский купец". От большой скученности, плохой пищи и гнилой воды среди осуждённых вспыхнули болезни, унёсшие в океанскую могилу одиннадцать человек. Смертность среди заключённых, однако, была сокращена вмешательством Лексы . Вначале капитан "Ямайского купца" бранью и угрозами встречал настойчивые просьбы некоего бородатого Лекса врача разрешить ему доступ к ящику с лекарствами для оказания помощи больным. Но потом капитан Гарднер сообразил, что его, чего доброго, ещё притянут к ответу за слишком большие потери живого товара. С некоторым запозданием он всё же воспользовался медицинскими познаниями Лекса. Улучшив условия, в которых находились заключённые, и наладив медицинскую помощь, Лекса остановила распространение болезней. В середине Января "Ямайский купец" бросил якорь в маленькой бухте на острове Маврики, и на берег были высажены сорок два оставшихся в живых повстанца. Эта была далеко не процветающая колония, то одного взгляда на неё, брошенного достаточно, для того чтобы понять. Они увидели довольно большой но обшарпанный город с домами европейской архитектуры, но без сутолоки, характерной для городов Европы. Над красными крышами возвышался шпиль церкви. Вход в бухту защищался фортом, из амбразур которого во все стороны торчали стволы пушек. На отлогом склоне холма белел фасад большого губернаторского дома. Холм был покрыт ярко-зелёной растительностью, какая бывает в Ирландии в апреле, и день напоминал такой же апрельский день , поскольку сезон дождей только кончился. На широкой мощёной набережной выстроился вооружённый отряд милиции, в черных мундирах присланный для охраны осуждённых. Здесь же собралась толпа зрителей, по одежде и по поведению отличавшаяся от обычной толпы в любом морском порту Англии только тем, что в ней было меньше женщин и больше негров. Для осмотра выстроенных на молу осуждённых приехал высокий, дородный мужчина в форме полковника Маврикии милиции. На большом желтоватом лице его словно застыло выражение недоброжелательства. Рядом с ним шла стройная девушка в элегантном костюме для верховой езды. Широкополая серая шляпа, украшенная алыми страусовыми перьями, прикрывала продолговатое, с тонкими чертами лицо, на котором тропический климат не оставил никаких следов. Локоны блестящих каштановых волос кольцами падали на плечи. Широко поставленные небесно голубые глаза открыто смотрели на мир, а на лице её вместо обычного задорного выражения сейчас было видно сострадание. Питер Блад спохватился, поймав себя на том, что он не сводит удивлённых глаз с очаровательного лица этой девушки, находившейся здесь явно не на месте. Обнаружив, что она, в свою очередь, также пристально его разглядывает, Лексу. Лекса машинально вздрогнула и поёжилась , чувствуя, какое печальное зрелище она представляет. Немытая , с грязными и спутанными волосами и давно прилипшей чёрной бородой, в лохмотьях, оставшихся от некогда хорошего камзола, который сейчас обезобразил бы даже огородное пугало, он совершенно не подходил для того, чтобы на него смотрели такие красивые глаза. И тем не менее эта девушка с каким-то почти детским изумлением и жалостью продолжала ее рассматривать. Затем она коснулась рукой своего компаньона, который с недовольным ворчанием повернулся к ней. Девушка горячо говорила ему о чём-то, но было совершенно очевидно, что полковник слушал её невнимательно. Взгляд его маленьких блестящих глаз, расположенных близко к мясистому крючковатому носу, перешёл с неё и остановился на Индре , и Лексе. Девушка говорила очень тихо, и Лекса её совсем не слышала; слова полковника доносились до нее в форме неразборчивого мычания. - Но дорогая, это не партия рабочих, а жалкое стадо кляч. Вряд ли от них будет какой-нибудь толк на плантациях. Презрительно щуря маленькие глазки, он вновь осмотрел всех осуждённых, и выражение злой недоброжелательности на его лице ещё более усилилось. Затем, подозвав к себе капитана "Ямайского купца" Гарднера, он несколько минут разговаривал с ним, рассматривая полученный от него список. Торговец и так и эдак пытался расхваливать товар махая при этом руками описывая все трудности плаванья. - Двадцать фунтов - и ни пенса больше. Это моя предельная цена. Она вдвое больше той, какую вам предложит Крэбстон. Капитан Гарднер, поняв по его тону, что это действительно окончательная цена, вздохнул и согласился. Лекса опустила голову глубоко вдыхая незнакомый душистый воздух. Он был насыщен странным ароматом, состоящим из смеси запахов кампешевого дерева, ямайского перца и душистого кедра. - да они может быть и тощие но вот этот Лекс, и торговец ткнул толстым пальцем в сторону Лексы , может быть, и тощ, но зато вынослив. Когда половина арестантов была больна, этот мошенник оставался на ногах и лечил своих товарищей. Если бы не он, то покойников на корабле было бы больше… Ну, скажем, пятнадцать фунтов за него, полковник? Ведь это, ей-богу, дёшево. Ещё раз говорю, ваша честь: он вынослив и силён, хотя и тощ. Это как раз такой человек, который вынесет любую жару. Климат никогда не убьёт его. полковник захихикал: Он рассмеялся, весьма довольный своим остроумием. Но смеялся он один. По лицу племянницы Бишопа пронеслось облачко раздражения, - Хотите десять фунтов? - выдавил из себя наконец полковник. Лекса молил бога, чтобы это предложение было отвергнуто. Мысль о том, что она может стать собственностью этого грязного животного и в какой-то мере собственностью голубоглазой молодой девицы, вызывала у нее величайшее отвращение. Но раб есть раб, и не в его власти решать свою судьбу. Лекса, а точнее Лекс был продан пренебрежительному покупателю, полковнику Бишопу, за ничтожную сумму в десять фунтов стерлингов. Солнечным январским утром, спустя месяц после прихода "Ямайского купца" в Бриджтаун, мисс Кларк Бишоп выехала из красивого дядиного дома, расположенного на холме к северо-западу от города. Её сопровождали два негра, бежавших за ней на почтительном расстоянии. Она направлялась с визитом к жене губернатора: миссис Стид в последнее время жаловалась на недомогание. Доехав до вершины отлогого, покрытого травой холма, Кларк увидела идущего навстречу ей высокого человека в шляпе и парике, строго и хорошо одетого. Незнакомцы не часто встречались здесь на острове. Но ей всё же показалось, что она где-то видела этого человека. Мисс Кларк остановила лошадь, будто для того, чтобы полюбоваться открывшимся перед ней видом: он в самом деле был достаточно красив, и задержка её выглядела естественной. В то же время уголками голубых глаз она пристально разглядывала этого человека, по мере того как он приближался. Первое её впечатление о костюме человека было не совсем правильно, ибо хотя одет он был достаточно строго, но едва ли хорошо: камзол и брюки из домотканой материи, а на ногах - простые чулки. Если такой костюм хорошо сидел на нём, то объяснялось это скорее природным изяществом незнакомца, слишком гибкое для мужчины тело. Приблизившись к девушке, человек почтительно снял широкополую шляпу, без ленты и пера, и то, что на некотором расстоянии она приняла за парик, оказалось собственной вьющейся, блестяще-чёрной шевелюрой. Локоны спадали на худые плечи Загорелое лицо этого человека было печально, а его удивительные зеленые глаза мрачно глядели на девушку. Она прошёл бы мимо, если бы она его не остановила. - Мне кажется, я вас знаю, - заметила она. Голос у неё был звонкий и мальчишеский, да и вообще в манерах этой очаровательной девушки было что-то ребяческое.. Возможно, этим объяснялось и то странное на первый взгляд обстоятельство, что, дожив до двадцати пяти лет, Кларк Бишоп не только не вышла замуж, но даже не имела поклонников. Хозяйке полагается знать своё имущество, - ответила она. - Моё имущество? - Или вашего дяди. Позвольте представиться: меня зовут Лекс Тим Кру, и моя цена - ровно десять фунтов. Именно такую сумму ваш дядя уплатил за меня. Не всякий человек имеет подобную возможность узнать себе цену. Теперь она вспомнила его. - Боже мой! - воскликнула она. - И вы можете ещё смеяться! - Да, это достижение, -. - Но ведь я живу не так плохо, как предполагал. - Я слыхала об этом, - коротко ответила Кларк Ей действительно говорили, что осуждённый повстанец, к которому она проявила интерес, оказался врачом. Об этом стало известно губернатору Стиду, страдавшему от подагры, и он позаимствовал Лекса у его владельца. Благодаря своему искусству или просто в результате счастливого стечения обстоятельств, но Лекс оказал губернатору помощь, которую не смогли оказать его превосходительству два других врача - Мне нужно поблагодарить вас, сударыня, за то, что я живу в условиях относительной свободы и чистоты, - сказала Лекса, опуская голос до низких тонов.. Почему то она чувствовала что Кларк слишком проницательна и могла раскусить ее обман Однако благодарность, выраженная в словах, не чувствовалась в его голосе. "Не издевается ли он?" - подумала Кларк , глядя на него с такой испытующей искренностью, которая могла бы смутить другого человека. Но он понял её взгляд как вопрос и тут же на него ответил: - Если бы меня купил другой плантатор, то можно не сомневаться в том, что мои врачебные способности остались бы неизвестными и сейчас я рубил бы лес или мотыжил землю так же, как бедняги, привезённые сюда вместе со мной. - Но почему вы благодарите меня? Ведь вас купил мой дядя, а не я. - Он не сделал бы этого, если бы вы не уговорили его. Хотя надо признаться, - добавила Лекса, - что в то время я был возмущён этим. - Возмущены? - В её мальчишеском голосе прозвучало удивление. - Да, именно возмущён. Не могу сказать, что не знаю жизни, однако мне никогда ещё не приходилось быть в положении живого товара, и едва ли я был способен проявить любовь к моему покупателю. - Если я убедила дядю сделать это, то только потому, что пожалела вас. - В тоне её голоса послышалась некоторая строгость, - Но ведь там были и другие, достойные сочувствия, - пробормотала она. - Вы показались мне не совсем таким, как другие. - А я не такой и есть, - сказала Лекса. - О! - Она пристально взглянула на Лекса и несколько насторожилась. - Вы, должно быть, очень высокого мнения о себе. - Напротив, сударыня. Вы не так меня поняли. Те, другие, - это заслуживающие уважения повстанцы, а я им не был. В этом и заключается различие. Я не принадлежал к числу умных людей, которые считали необходимым подвергнуть Англию очищению. Меня удовлетворяла докторская карьера. - Мне кажется, вы ведёте изменнические разговоры, - прервала она его. - Надеюсь, что я достаточно ясно изложил своё мнение, Она нетерпеливо махнула рукой и, отведя на мгновение свой взгляд от собеседника, поглядела на море. Её брови нахмурились, и она снова взглянула на Лекса: - Но если вы не повстанец, то как же попали сюда? - Честное слово, это длинная история, - сказала Лекса. - И вероятно, она относится к числу таких, о которых вы предпочли бы умолчать. - Что же, тогда я буду ждать вашу эту историю Лекс. - и Кларк улыбнулась . Вдруг Кларк протянула свою руку слегка наклоняясь на левый бок. Нависнув над парнем. - Мне было в радость вас увидеть. - Лекса застыла на месте не ожидая того, что ей протянут руку для поцелуя. но поспешно опомнившись нежно взяла белую, маленькую изнеженную ручку Кларк прикасаясь устами к тыльной стороне ладони. И могла поклясться на распятии, что в этот момент Кларк вздрогнула заливаясь румянцем. Но скрыла это надвинув шляпу вперед на лицо. Лекса долго еще стояла на дороге молча провожая взглядом Кларк и ее слуг. И радовалась про себя, что клей и новый парик, что она купила у губернатора острова приходился ей хорошо продолжая скрывать свою личность. Иначе бы ее ждало печальное будущие быть изнасилованной рабыней по среди поля.