Красавчик

- А как ты вообще от этой суки тогда выбрался? Ну, у Петровны из кабинета? - затягиваясь сигаретой, спросил Платон у Дани. Вечером после победного матча у парней из группы "Б" наконец была свободная от суеты минутка, чтобы обсудить предшествующие события. Их жизнь в Центре была настолько насыщенной, что не всегда удавалось посмаковать подробности. Так во всей этой кутерьме с краденым телефоном, полицией, ночными приключениями ребят и, конечно же, футбольным матчем даже некогда было осмыслить, до чего же угарно было попасться голым у директрисы в кабинете. - Короче, - Макеев откинул волосы со лба и начал свой рассказ, - заходит она в кабинет... - А там ты с голой писькой, - перебил Дрочер. Парни заржали. - А я ей говорю: "Александра Петровна, вы мне нравитесь". Макс присвистнул. - Говорю типа: " Вы мне нравитесь с первого дня, как вы здесь появились. И я не знал, как проявить свои чувства" - Даня явно актёрствовал, описывая эту сцену. - А она чё? - стряхивая пепел спросил Фил. - Да чё-чё? - вмешался Никита. - Даньку через плечо и камон трахаться! Небось адресок ему продиктовала. А про себя продолжил: "Конечно, такой красавчик к ней сам притащился". Он окинул Макеева взглядом от вихрастой макушки до дорогущих кросс и опять вдруг отчего-то взбесился, как и в ту ночь в актовом зале. Никита не мог понять, откуда в нём берётся это раздражение, и какое-то отвращение. "Чего это я? - размышлял он, - Завидую что ли? Было бы чему завидовать - сладкое ебало и фирмо́вые шмотки. Фу, бля". - "Макеев, жду вас сегодня в 23.00. Не опаздывайте" - Дрочер тем временем разгонял прикол про директрису. Все подхватили шутку и по пути с курилки до лестницы на все голоса обстёбывали любовь между Даней и Александрой Петровной. - Да идите вы в жопу, - беззлобно огрызался Даня, на самом деле даже получая удовольствие от такого рода приколов. - И вообще, Дрочер, ты нам зубы не заговаривай! Это ведь ты у Петровны её одежду просил, извращенец! Макееву нравилось проводить время с этими ребятами. В "Орионе" у него тоже были друзья, но именно здесь, в Центре для трудных подростков, он мог чувствовать себя свободным, быть по-настоящему собой. И даже мог назвать пацанов друзьями, хоть в некоторых моментах они и казались ему диковатыми. Идиллию нарушила грёбаная Александра Петровна со своими грёбаными билетами на футбол. Разделяй и властвуй - отличная стратегия даже во взрослых играх, а если уж дело касается 16-тилетних подростков, успех её был обеспечен. Отправить Никиту, Фила и Платона на матч сборной России, оставив при этом Даню, Макса и Дрочера красить стены, оказалось действительно отличным планом. Спустя каких-то десять минут братские подколки сменились замесом три на три на поле для тренировок. Никитос как раз нашёл выход своему недавнему гневу, сцепившись с этим богатеньким смазливым пидарасом. "Ещё и духами напшикался, мачо хренов" - успел подумать он в тот момент, когда в потасовку вмешался Вадимыч.

***

Как бы ни пытался Ковалёв разрулить ситуацию, сутки спустя все события вернулись в ту же точку: Никита, Фил и Платон всё же тайно пошли на матч, а всё тайное, как известно, становится явным. Миг - и рука Дани сжимается на горле Никитоса, и потасовка начинается вновь. Из всей команды именно эти двое, кажется, готовы разорвать друг друга на куски: если остальные лишь слегка толкают и матерят друг друга, то Никита уже опрокинул Макеева на поле и изо всей силы вжимает его в твёрдое покрытие. Даня самый крепкий, Никита - самый бешеный. В общем хаосе поначалу никто и не заметил, как Герман Алексеевич схватился за сердце и словно в замедленной съёмке опустился на землю. Первым обернулся Ковалёв, за ним - поочередно все парни из команды. Никите происходящее казалось нереальным, будто это точно не с ними. Он подхватил Германа с одной стороны, с другой подоспел Даня. Вокруг суета и испуганные взгляды. Фил звонит в Скорую, Лена и Яна дрожат, обнявшись. Проблемы и ссоры начали казаться такими мизерными на фоне того, что их бывший директор может прямо сейчас попрощаться с жизнью. Ковалёв, формально взрослый, тоже вмиг превратился в потерянного ребенка, которому страшно потерять отца. "Блин, довели мы Германа" - думал каждый из ребят, провожая взглядом врачей, которые погружали носилки в карету Скорой помощи. Внутренности Никиты будто были завязаны морским узлом. Ему было тошно от самого себя. Он корил себя за то, что из-за его агрессии пострадал человек. Да ещё какой! Герман Алексеич - мировой дед, лучше не найти. Никитино напряжение было видно невооружённым взглядом. Они переглянулись со вторым главным агрессором. Даня тоже выглядел виноватым и потерянным. Они друг друга поняли, не произнося ни слова. Макеев подошёл к Никите и приобнял его за плечи. Тот напрягся ещё сильнее, но не отстранился. Никитос не был таким контактным и тактильным как Даня. Оно и понятно: один привык к утренним поцелуям мамы, ласкам девушек и объятьям сокомандников во время празднования очередного гола, для другого же занесённая рука всегда будет рукой, готовящейся к удару. Тем не менее сейчас Никите не захотелось сбежать или вырваться из объятий. Бойко не хотел оставаться один со своим стыдом и страхом. А рядом с Даней прямо сейчас, прямо в эту секунду ему было тепло.