Последний потомок Агамотто

Дни у Уокер стали подчиняться жёсткому графику, изнурительным тренировкам и подготовке к выпускным экзаменам, до которых осталось уже совсем ничего. Бывшая непризнания научилась обходиться двумя часами отдыха. Оказалось, что, если овладеть искусством правильного сна, для восстановления сил этого вполне достаточно! Самым сложными неожиданно оказались уроки дыхания. Девушке туго перетягивали ремнём талию, и нужно было сделать подряд 2000 вдохов - таких глубоких, чтобы надувалась нижняя часть живота. Мышцы от этого вроде бы нехитрого упражнения болели так, что в первый вечер Сара приползла к себе в комнату скрючившись. Но и такой дискомфорт со временем стал сходить на нет. Бальтазар серьёзно взялся за обучение дочери, и та не была против. Под чутким руководством отца и наставников, та училась многим полезным навыкам, к примеру, аккумулировать внутренние ресурсы (тот самый трюк, которому её когда-то обучил ангел Эдмунд), но в иное русло. Сара вывёртывала пальцы и складывала их в какие-то невообразимо замысловатые кукиши, после чего боль в мышцах и разбитость после тренировок как рукой снимало, а тело наполнилось силой и энергией. Дино и Люцифер от зависти бы загнулись, узнав о том, что теперь умела их Непризнанная. Уокер и Геральд теперь не часто виделись: Сара постигала тайны Неприкасаемых и покидала деревню не часто в целях безопасности, Геральд же был занят какими-то своими делами в школе и не только. Зато Фенцио она видела подозрительно часто. Путь до секретной деревни был весьма не близким, но когда Геральду и Уокер всё же удавалось встреться, то ночи всецело принадлежали им двоим. И каждая новая ночь была непохожа на предыдущую. Геральд говорил, что однообразие губительно для страсти, и его любимая ученица не желала спорить с этим фактом. Прежде жизнь Сары Агамотто была окрашена преимущественно в белый цвет - цвет дня. Теперь же из-за того, что время сна настолько сократилось, существование стало двухцветным - белым и чёрным. Ночь превратилась из фона, задника настоящей жизни, в её полноценную часть, и от этого мироздание в целом сильно выиграло. Пространство, раскинувшееся от заката до рассвета, вмещало в себя очень многое: и работу, и учёбу, и тренировки, и отдых, и страсть, и тихие душевные разговоры, и даже шумную возню - ведь девушка была совсем молода и всеядна ко всем проявлениям жизни. Бальтазар был необычным эмпантом, и поэтому особо сильно ощущал не только чувства других, но изменения в мире. Эти изменения, увы, шли сейчас в не лучшую сторону, от чего тот часто ходил хмурым. Друзья Сары, писавшие письма, также делились тревогой, поселившейся в их душе, и плохих снах. Казалось, мир замер в ожидании удара из вне, и никому от этого ожидания легче не становилось. Как бы Сара ни была рада встречам с Геральдом, ей всё тяжелее было притворяться, ведь слишком много тайн накопилось от него. Её буквально разрывало на части: одна, эмоциональная сторона, рвалась всё рассказать, другая, хладнокровия, всеми силами останавливала от этого поступка. Эта внутренняя борьба с каждым днём всё сильнее изматывала девушку, но она понимала, что легче в ближайшее время точно не будет. Демонице ужасно не хотелось расстраивать и обременять Геральда, у которого и без неё хватало хлопот, да и что он подумает, узнав обо всём? Не возненавидит ли он её? Она боялась. Её знания могли бы многим помочь и значительно облегчить жизнь Геральда в его нелёгких поисках, но и обошлись бы непомерной для неё ценой. Бальтазар всегда повторял ей, что у всего своя цена. Как же здесь он был прав... Отец, как казалось дочери, в последнее время выглядел не столь бодро и хорошо, как в их первую встречу. На все вопросы о состоянии здоровья, тот каждый раз отшучивался и списывал на гору дел, подкрепляя слова благодарной улыбкой. А она всё повторяла, что ему стоит поспать, от чего тот смеялся. В последнее время Сара всё больше укреплялась во мнении, что Старейшина готовил её к чему-то большему. Но вот к чему? Сейчас последние выжившие бельфегорцы (пока у них было свободное от "возни" время) увлечённо беседовали о прошлом и настоящем. Будущее никто из них старался пока не затрагивать, чтобы не нарушить ту невидимую грань баланса в общении. - Пап, ты не думал о том, что я могла попасть в Небытие или переродиться после смерти?- спросила она, наклонив по-птичьи голову. - Нет,- уверенно ответил демон,- Я был точно уверен, что ты попадёшь к нам. Ты - Агамотто. И то, что ты родилась - это уже подобно чуду. - Ты не думал о том, что я могла стать ангелом? Ангел Агамотто. - Это один из тех вопросов, которым я задаюсь уже много лет,- Агамотто тяжело вздохнул, подбирая нужные слова,- Вероятность была, однако был бы нонсенс, появись бы в древнем роду ангел. Сторона демонов у тебя в крови,- дочь лишь мысленно усмехнулась проискам судьбы, у которой всё было в порядке с чувством юмора.- Ты нужна мне рядом, Сара. Настали опасные времена, но многие об этом не знают. Пока не знают. Всем нам грозит огромная опасность. - Кто? Сатана? Серафимы?- слишком будничным тоном уточнила та, пнув камень. - И политические игры,- дополнил Бальтазар, продолжая терпеливо объяснять.- Мы опасны для двух сторон. Все уверены, что больше нет никакого Агамотто, и не будут ждать нас. Я очень хочу, чтобы ты помогала мне, как раз поднаберёшься необходимого опыта. - А если я не... - замялась девушка. - Если не что? - спокойно поинтересовался Бальтазар, внимательнее всматриваясь в пригорюнившееся лицо девушки. -... не будущее дома Агамотто? Я никогда не обладала даром красноречия, всегда была одиночкой и отшельником на земле. Всегда приходилось бороться в одиночку. Боюсь, я не подхожу на роль лидера, отец. Сара думала о Люцифере, сыне Сатаны, за которым последуют все демоны Преисподни, демоне, который бы идеально подошёл на роль лидера, ведь его буквально с самого рождения к этому готовят. А она... это просто Сара Уокер. Смертная, изгой, упрямая девочка, которую не обласкала жизнь, и в последствии ставшая мастером боевых искусств. Непризнанная, дочь Ребекки Уокер, первой непризнанной, ставшей безжалостным и холодным серафимом и заработавшей дурную славу, наградив свою дочь недобрым фамильным клеймом. Теперь демон из древнего рода, на которую объявили настоящую охоту, и поэтому она вынуждена скрываться едва ли не ото всех. Как говорится, из одной задницы попала в другую. "Вряд ли бы кто-то согласился оказаться на тоём месте... Никто не согласился бы. И ты, Сара, не согласилась бы. Надеялась, что отдохнёшь после смерти, наивная. Сучка-судьба просто выбрала тебя, не спрашивая согласия. Почему именно тебя? Да потому что твой уровень везения, как у той белки из "Ледникового периода" с её блядским орехом. Иначе как объяснить, что ты до сих пор жива? Согласись, есть о чём задуматься," - примерно так рассуждала про себя Уокер-Агамотто, отстранённо наблюдая за "танцем" морских драконов, что были высоко в небе. - Я тоже говорил своему отцу, что не желаю этого. Я хотел быть кузнецом,- меланхолично ответил Бальтазар, проследив за взором дочери. - Ты никогда мне об этом не говорил, - с искренним удивлением посмотрела на своего отца, открывая для себя его новую сторону. - А твой дед, Эридиан, ответил мне: "Истинный лидер не ищет власти, они его призывают." Он отвечает на зов. Если твой ответ: "Нет," - для меня ты всё равно останешься самым дорогим - моей дочкой, - искренне улыбнулся ей Бальтазар, заражая ту теплотой и радостью. Сказанное подбодрило девушку, и он прекрасно это почувствовал, по-отечески потрепав по голове. - У меня был свой путь. Возможно, ты найдёшь свой. Во имя предков попробуй. - Отец, ты любил когда-нибудь по-настоящему?- прервала тишину бывшая непризнанная. - Мне кое-что вспомнилось... В ту ночь, когда установил нейроблок, ты что-то говорил о моих братьях... У тебя ведь была до меня семья? - Была. Я знал, что ты когда-нибудь спросишь,- он печально улыбнулся, - Шива. Она бы приходилась тебе мачехой. Мы поженились, и она подарила мне чудесных братьев-близнецов. Мы захотели начать новую спокойную жизнь и переехали в новый дом, я посвятил себя семье и отстранился от дел. Всё было чудесно, и лучше нельзя было представить до того самого дня, когда я улетел на важную миссию. Но когда вернулся... - тут голос Агамотто предательски дрогнул, выдавая всю его тоску и боль, не оставившие его по прошествии долгих лет, - Мои сыновья и Шива... все были мертвы, а от нашего дома осталось пепелище. Старый враг во главе Железной Банды нашёл моих близких и отомстил мне. - Полагаю, они сильно пожалели,- констатировала факт Сара. - О да, я нашел их всех и жестоко отомстил каждому, не сомневайся, - Бальтазар недобро усмехнулся, а его улыбка приобрела недобрый оскал, заставивший поёжиться, - Я пылал жаждой мщения и вернул их же зло в стократном размере. Потеряв всех, кого любил, я делал людям больно. Да, я убивал, и очень много. Убивал, надеясь, что с этим уйдёт моя боль, но она не уходила, как бы много душ я не загубил. И я остановился, - теперь же в голосе Агамотто звучала печаль. - Прошло около 4 лет, боль потери притупилась, а в душе остался глубокий шрам. Как-то мне посоветовали попробовать пожить смертной жизнью, однако я долгое время отказывался от этой идеи, но потом в один день решил: "Почему бы и нет?" Так я и познакомился с Ребеккой. Скажу сразу: эта история не про долго и счастливо, как в большинстве сказках смертных. Бэк была смелой, дерзкой и остроумной девушкой, и я не подозревал, что тогда имел дело с будущим серафимом. Спустя 2 месяца отношений я собирался сказать о том, что бросаю её: это была интрижка, способ на время забыться. Не более. Но Бэк опередила меня, сказав, что ждёт ребёнка. После этого я не смог бросить теперь уже вас. Чтобы у смертного и бессмертно появился ребёнок, это огромная редкость, к тому такие поступки наказуемы. Первое время я был дико растерян и удивлён, но твёрдо решил остаться и оберегать тебя, ведя двойную жизнь. - Мне жаль тебя, Бальтазар. Я не смогу понять тебя - могу только посочувствовать.- в знак поддержи Сара опустила руку ему на плечо, - Спасибо, за всё, что сделал для меня. Ты многое потерял. - Да, я много потерял, но и приобрёл немало. Тебя, к примеру, - демон благодарно улыбнулся ей, - Ещё научился понимать смертных. Поверь, такие, как мы, ангелы и демоны, слишком долго живём и забываем о важном. Меньше всего мы нужны друг другу. Нам нужны букашки-однодневки, потому что они знают больше, чем мы, понимают, насколько дорога жизнь, потому что она пролетает. Посмотри, например, как дорожат каждым мгновением солдаты, как они рады тому, что выжили после тяжёлого боя и могут вернуться домой к своим родным. Смертные способны чувствовать жизнь в каждом вздохе, в каждой чашке чая, в каждом поступке, который совершают, и поэтому, Сара Агамотто, никогда не стремись забыть свою смертную жизнь: ты имеешь бесценный опыт. Бывшие непризнанные тем и особенны, что вы человечнее - это ваша суперспособность. Нигода не стесняйся и гордись ею. Отец с дочерью обнялись. Семья. Мечтала ли она о ней раньше? Конечно. Однако запретила себе об этом думать: очень боялась себя обнадёживать, чтобы не сильно огорчиться в будущем. Жизнь полна приятных сюрпризов. Со дня знакомства с отцом после долгой разлуки, девушка почерпнула очень много информации о своей немаленькой родословной и своём беззаботном периоде детства. Дочь Ребекки и Бальтазара чувствовала, что обретённый отец буквально помог заполнить в её душе ту пустоту, которую она уже не надеялась заполнить. Родители. Непростое детство без родителей оставили слишком много шрамов в её сердце. Уокер-Агамотто чувствовала себя счастливой в окружении друзей, вернувшегося отца и любящего её человека и хотела заморозить время, чтобы это продлилось как можно дольше. Даже непростые и опасные обстоятельства, из-за которых приходилось быть как на иголках, не могли ей помешать наслаждаться этими моментами счастья. Смертная жизнь хорошо научила её ценить обыденные вещи. Узнав историю отца, Сара очередной раз поразилась, каково же приходится бессмертным, сколько же им приходится за жизнь терять, сколько раз им приходится падать с нереально высокой горы жизни, по которой они взбираются без крыльев, а потом регенерировать и снова подниматься. Поражалась широте сознания Геральда, Мамона, Адмирона и Бальтазара. Хоть последний был самым молодым на их фоне, но тот старался им не уступать. Вот, что значит бессмертна жизнь, наполненная бесконечной борьбой за что-то или кого-то. - А-а-а, - заговорщицки протянул он, заметив высоко в небе несколько приближающихся фигур. - вот и наши старые друзья - Фенцио и твой тёмный рыцарь. Оу! - отец добродушно усмехнулся и получил недовольный тычок в бок от дочери. - Па, прошу, не называй Геральда так: он не любит прозвища. - Как скажешь, Сар. Геральд стал бы тебе прекрасным спутником жизни. Он - древний воин, сможет тебя защитить и поставить плечо в трудную минуту, а их у тебя будет ещё очень много, - философски подметил Бальтазар. - Тебе нужен как раз такой человек, как он, а ты - ему. Он любит и дорожит тобой, хоть и старается скрывать свои чувства от окружающих - меня то не так легко обмануть, - довольно усмехнулся, - Моя душа была б за тебя спокойна. - Боюсь, он уже им стал. А к чему был весь этот разговор? Уж не какой-то ли "сюрприз" ли ты нам устроил? А Наира сейчас вылетит из кустов к нам навстречу с цветами и поздравлениями? - с иронией спросила младшая Агамотто. - Нет, нет, нет, - поспешил успокоить свою дочь и лукаво улыбнулся, - Все родители пекутся о своих детях, даже твой ворчливый учитель Фенцио. Признаюсь, - не стал ходить вокруг да около, поддавшись чувству откровенности. - Я много упустил в твоей жизни... И не желаю более пропускать что-либо ещё. Я принимаю любой твой выбор. Лишь прошу беречь себя и позаботиться о нём. Не причиняй ему боли, которой в его жизни было более чем предостаточно... Компания ангелов и демонов, наконец, мягко приземлились на землю, и провожатые, выполнив свою работу, улетели восвояси. Бальтазар с хитрой улыбкой на губах наблюдал, как его спокойная Сара, увидев мужчин, буквально за секунду превратилась в шар бесконечной энергии. Да такой, что её чёрные крылья, слегка отдававшие на свете серебряным цветом, затряслись. Старший Агамотто продолжал скромно наблюдать за столь радостным воссоединением пары со стороны, не желая испортить момент. Он мог почувствовать буквально на кончике языка то чувство радости и счастья, витавшее вокруг этой компании, словно бабочки. Даже вечно ворчливый ангел был рад видеть его дочь, однако держался весьма сдержанно. Когда Сара набросилась на Фенцио с вопросами, интересуясь о Дино, Геральд незаметно ускользнул к стороннему наблюдателю. Нельзя было сказать, что бельфегорец как-то удивился, скорее, терпеливо ждал разговора, зная, что тот неизбежен. - Ты рассказал ей? - спросил Геральд после обмена приветственных кивков. - Нет, точно не сейчас, - вид его был отрешённый, словно блуждал в своих грёзах. - Пусть уж лучше радуется счастливым часам, нежели будет сожалеть об упущенном и добивать себя безосновательными угрызениями совести. - Ты всё равно причинишь ей боль, Бальтазар. То, что тебе было дано, медленно ускользает, и ты не сможешь вечно скрывать, - поставил Агамотто перед неприятным фактом. От того, что Геральд сказал это со столь привычным ему хладнокровием, это прозвучало в буквальном смысле, как смертный приговор, заставляя бельфегорца поморщиться. Взгляды демонов были устремлены на двух бессмертных. У них общая забота. Сара. Они оба дорожили ею. - Знаю. Надеюсь, ты не счёл мою просьбу о дочери не искренней? - И сейчас кормишь её ложной надеждой на счастливое будущее и семью? Это мелочь после того, как ты оставил её. - голос Геральда был полон привычного сарказма и яда. - Не смей говорить, что мне на неё плевать, Геральд! - угрожающе прошипел бельфегорец, боясь, что Сара услышит, и уже тише добавил. - Не смей. Эта война лишила меня много. Поверь, мне не дают покоя мысли о тех, кого я подвёл. Сара мне также дорога. Я люблю её. Но... - Но, но, - передразнивая, прервал его демон, и уже резче добавил, - Да нет никакого но, дорогуша. Если любишь, то скажи уже ей правду. Или продолжай вешать ей лапшу на уши, доказав тем самым, что ты ни черта не изменился и до сих пор остался тем малодушным папочкой, которым тебя Ребекка и считает. Это была правда, и Бальтазар не смог ничего ответить в свою защиту, от чего сжал скулы и продолжил наблюдать за бессмертными. Время, действительно, было дорого, вот только от этого никому не становилось легче. Благодаря своему дару Агамотто был способен чувствовать и понимать больше, чем кто-либо, но, увы, мало кто был способен понять его самого. Это была обратная сторона его дара. Но какова ж будет реакция его дорогой дочери, когда она обо всём узнает? Поймёт ли? Простит ли она его? - Вижу, ты действительно дорожишь совёнком, заботишься. Не забыл о ней спустя столько лет, как Ребекка. Возможно, ты всё же не такой плохой отец. - Я мягкий отец, - демон обречённо вздохнул, - она вертит мной как хочет. Мой предок такую дочь убил бы, - усмехнулся и вновь сменил тему. - Ты помнишь о нашей сделке? - Надеюсь, ты тоже. - увидев, что объект их разговора шёл к ним навстречу, демоны умолкли, решив закончить разговор позже. - Улыбаемся и машем? - азартно задал Геральду риторический вопрос, вновь надевая маску дружелюбия.

***

Было самое обыкновенное утро, ничем не отличавшимся от других: погода, как и в большинстве дней, стояла чудесная, на травинках были капельки утренней росы, и солнечные лучи, что настойчиво пробивались сквозь утренний туман, прогревали замёрзшую за ночь землю. После традиционной утренней тренировки, Сару попросили найти ангела Наиру, но кто же знал, что из этого нехитрого поручения выйдет ужасно большое приключение? Домик на скале встретил гостью тишиной, и та беспрепятственно вошла внутрь. Стоило бы уйти сразу же, да вот только голоса показались Агамотто уж слишком знакомыми. Причём оба. Любопытство взяло вверх, и та на цыпочках прокралась вглубь дома. - Уверяю, целовать тебя очень приятно, - послышался женский смешок, а следом за ним и блаженный стон мужчины. - Значит, как ко мне в школу прилететь, так нет, а как на мне спать, то с удовольствием, м? - Ты знал, что я спала на тебе? Ох... - Я сам притянул тебя к себе. - Ты хитрый. - Я не хитрый, милая, - девушка издала раздражительный вздох, и можно было решить, что та закатила глаза. - Обожаю, когда ты всем недовольна. Так мило дуешься. Что ж, это уже не было новостью, однако Уокер всё равно оказалась не готова увидеть всё воочию, и едва успела зажать себе рот. Казалось, что они не заметили бы и целую толпу: настолько Фенцио и Наира были увлечены друг другом. Во всяком случае это теперь объясняло, почему он в последнее время был в хорошем настроении и зачастил сюда. Возможно, раньше она просто бы тихо сбежала, но демоница рассудила иначе, посчитав, что это будет прекрасным шансом отыграться за все те насмешки и оскорбления. Просто из вредности. Набрав в лёгкие побольше воздуха, демоница Уокер деликатно прокашлялась, от чего кокон из белых крыльев раскрылся. При всей своей серьёзности, встретившись с парой удивлённых и растерянных глаз, Сара подавилась воздухом и громко расхохоталась. И, совладав с собой, похлопала в ладоши для пущего эффекта. - В таком виде меня ещё не встречали. Польщена, ангел Фенцио. Но этот материал я давно усвоила. - Ой, Сар, а ты какими судьбами здесь? - ничуть не смущаясь своей наготы, с улыбкой поинтересовалась Наира. - Тебя демон Ракуда хочет видеть, - будничным тоном ответила демоница, прикусив губу, чтобы не расплыться шаловливой ухмылке. - Я могу сказать, что ты занята. Невольно взгляд так не вовремя пришедшей гостьи задержался на теле бывшего престола, сделав новое открытие. На широкой груди учителя была огромная татуировка в виде ангельских крыльев с незнакомыми для неё иероглифами. Она до боли напоминала тату Люцифера, у которого вся грудь и руки были расписаны с исторических мотивах. И ведь так не скажешь, что у ангела Фенцио было настолько рельефное и накаченное тело, скрываемое под многими слоями одежды! В своей белоснежной ангельской мантии он и вовсе казался долговязым стариком. М-да, внешность порой бывает о-очень обманчива. - Хватит пялиться, Уокер, - вырвал из рассуждений непутёвую ученицу и наградил ту своим фирменным угрюмым взглядом, от которого складывалось ощущение, что он готовился пришибить её в случае неверного движения. - Знаете... - задумчиво протянула дочь серафима, - теперь я понимаю, почему мама на Вас запала... - Не напоминай мне об этой твари, - сквозь зубы прошипел ангел, - Ещё одну Уокер в постели я не потерплю. Если это всё, то выметайся отсюда. - Ну почему же сразу в постели? Есть много и других локаций. Мне давно хочется попробовать тройничок или оргию, - весело подмигнула ошалевшему мужчине, - Могу позвать Геральда. Думаю он не будет против, - дразняще улыбнулась. Юмор точно был не по его части. Зато Наира уткнулась в мужскую грудь, чтобы не рассмеяться в голос. Вряд ли до этого хоть кто-нибудь видел такую комическую физиономию у обычно суровой и вечно всем недовольной грозы школы. Фенцио злится. Сара в лёгком шоке. Наира так вообще сейчас лопнет от смеха. Полный провал. К этому моменту Фенцио стал напоминать светофор. Цвет его лица то и дело менялся с синего на красный, с красного на фиолетовый и так далее. Плохой знак. И в подтверждение этому в демоницу прилетел пурпурный шар, от которого та успела закрыться чёрным крылом. - Всё, всё всё! - Уокер подняла руки в примирительном жесте,- Поняла, уговорю маму прилететь! - ВОН! - взревел преподаватель и запустил в ту ещё одним заклинанием. Дочь серафима, громко хохоча, выбежала за дверь от разъярённого Фенцио и напоследок обернулась, чтобы издевательски выставить язык. Тот всем своим видом выражал негодование. Очевидно, в ближайшее время ей точно не стоит появляться на его уроках в школе. Времени было достаточно, чтобы насладиться покоем и никуда не спешить, и Наира разделяла с ним это желание. У преподавателя уже созрел нехитрый план, как проучить дочь Ребекки за столь вопиющую наглость, но это подождёт. Месть - это блюдо, которое подают холодным. Фенцио даже не сразу понял, что невольно вытянул левую руку так, чтобы девушка могла положить для удобства голову. Они лежали, наслаждаясь уютом и близостью друг друга, под аккомпанемент щебета птиц за окном. Он гладил её щёку тыльной частью пальцев, а она забавно морщилась и прижималась к нему. В этот раз мужчина чувствовал, что с Наирой всё будет иначе, он не мог потерять и её тоже. Он хотел и дальше ощущать её тепло на своей коже, тепло, не похожее ни на что, что он чувствовал раньше. Он больше не хотел давить в себе желание быть с ней, особенно теперь, когда Фенцио знал, что эти чувства взаимны. Он хотел беречь их и лелеять, хотел оберегать и любить эту девушку, хотел, чтобы она была счастлива, и больше всего на свете он хотел быть тем человеком, который сделает её такой. Хотел наконец обрести своё счастье после стольких лет одиночества. Он просто устал быть один. И больше не будет. Казалось, это чувство проникало в каждую частичку его существа и достигало самой его души. Никто другой никогда не заставлял его чувствовать себя так, как она, и он знал, что больше никто этого не сделает.