Последний потомок Агамотто

Скрежет стали, чьё-то злое рычание, оглушающие взрывы и крики боли, от которых закладывало уши; едкий запах крови в воздухе, от которого хотелось поморщиться, пожары на каждом десятом метре... Одним словом резня. Их небольшой отряд стремительно продвигался вперёд, штурмуя аванпост ангелов. Чувство силы и скорости опьяняли её, магия приятно покалывала на кончиках пальцев, но самообладание и жёсткая дисциплина помогали держать их в узде. Энергия, словно ураган, прокатывается по всему телу и выходит сквозь пальцы в виде голубых молний, сокрушая едва ли не всё на своём пути... В реальность с поля битвы стала возвращать неоткуда взявшаяся боль на щеке. Затем ещё и ещё, пока Уокер не открыла глаза, сильно растерявшись от столь резкой смены обстановки. Руки её кто-то крепко держал, и она уже была готова закричать, если бы не узнала вперившиеся в неё ядовито-голубые глаза из тьмы. Такие родные и одновременно такие пугающие сейчас... — Ты кричала. Прости, — извинился Геральд, ослабляя свою хватку, когда Сара стала приходить в себя после внезапного пробуждения. — Ничего, всё в норм... Спасибо. Прости, что напугала... Это нормально, привыкла, — девушка приняла сидячее положение, обхватив свою голову руками, будто пыталась раздавить её. — Давно с тобой случается такое? — настороженно поинтересовался у неё мужчина. — Да, то есть нет. Память предков... — Уокер было непросто говорить, но она старалась. — Я не такая, как они... Бальтазар говорит, из-за того, что я слишком долго не давала своему дару свободу, он сейчас меня "накрывает". Так сказать, плата, или побочный эффект. Припадки сами недавно и обычно появляются, когда сплю. Первый “флэшбэк” был в мой первый день в школе на уроке Мисселины, — преподаватель хмурился своим мыслям, складывая факты в единую картину, пока та демоница продолжала говорить, — возникали видения и потом, но были не такими реальными — я старалась не придавать значения и игнорировать их... Та ещё дичь. Сейчас, когда мои способности растут, я могу переживать прошлое от первого лица, как было сейчас. — И как часто это с тобой происходит? — Теперь почти каждый раз, когда я засыпаю. Иногда это проходит спокойно, как обычный сон, а иногда, как сейчас... — Позволишь взглянуть на то, что только что увидела? — В твоём присутствии и кошмары кажутся нестрашными, потому что я просыпаюсь в самых уютных объятиях на свете, — несколько вымученно хихикнула демоница, позволяя обхватить руками своё лицо. Лицо Геральда оказалось так близко, что можно было ощутить его размеренное дыхание кожей лица. Младшей Агамотто казалось, что его выражение лица было как никогда серьёзным. Демон явно о чем-то думал, продолжая просматривать её воспоминание. Он не двигался и по-прежнему молчал. Только то, что Геральд начал осторожно поглаживать большим пальцем её щёку, дало понять, что он закончил. Геральд оказался бы лжецом, если бы ответил, что не беспокоился за своего совенка. Да, его ершистый совёнок координально изменился с того самого дня, когда он впервые встретил её. Из агрессивной, напуганной, сбитой с толку непризнанной она стала спокойной, открытой и страстной демоницей. Да, она ещё совсем молода — ей предстоит многое познать. Разве не этим прекрасна молодость, когда, казалось бы, такие обыденные для кого-то вещи, способны сильно удивлять тебя? Преподаватель был рад за неё и за себя. Однако, учитывая талант Уокер попадать из одной неприятности тут же в другую, она была тем ещё подарком, который не даст заскучать во всех смыслах. Какой бы ни была Уокер-Агамотто, непростые обстоятельства оставили на ней свой отпечаток. Нет, она оставалась всё той же девушкой с короткими волосами, с лукавой улыбкой и хитрым блеском в глазах, однако Геральд не мог не подметить, что та стала тише, скрытнее и осторожнее. Этому было вполне разумное объяснение. Сначала нападение в стенах школы, после чего на Сару натравили архангелов. Затем нападение людей Монтоло, слава Шепфа, ему удалось отыскать её вовремя. Буквально почти сразу после этого дочери серафима и бельфегореца пришлось встретиться с Владыкой лицом к лицу, и эта встреча произвела на неё воистину незабываемое впечатление. После затишья, несмотря на все меры предосторожности, люди Монтолы всё же смогли похитить его совёнка для каких-то жутких опытов, но с помощью Фенцио и Бальтазара ему удалось вырвать девушку из когтей. Стоит отдать должное настырным друзьям Сары, которые проявили в спасательной операции не меньшее участие. Затем Сара познакомилась со своим отцом и узнала о своём происхождении, что явилось для всех шоком. Но что ждёт дальше? Сложно было предсказать, что поджидало её дальше. Потрясения, недетские проблемы и прочие беды сваливались на девушку снежными комьями один за другим, едва давая той возможность прийти в себя. Не зная хорошо эту девушку, можно было сказать: Сара таким образом всеми силами старалась поддерживать славу и репутацию своих родителей. Причём обоих одновременно. И более чем успешно с этим справлялась. Геральду хотелось уберечь её от всех тех бед, однако не всегда наши желания совпадают с возможностями. Отец, на его взгляд, неплохо справлялся со своими обязанностями, и Саре стало заметно лучше, но он не доверял ему до конца. Как бы Геральду того не хотелось, но он вынужден был находиться далеко и реже видеться со своей любимой демоницей ради её же безопасности. И не зря. Всё чаще в последнее время именно его стали спрашивать о Саре Уокер как бы невзначай, что, само собой, заставляло архидемона насторожиться. Слишком много было совпадений. Разумеется, этим личностям приходилось в скором времени сильно жалеть о своём неосторожном и излишнем любопытстве к особе, с которой те даже никогда не виделись. Подозрения учителя мифологии, что в этом всём могла быть замешана её мать, Ребекка, только укреплялись. Если всё так и было, то к похвальному списку Сары добавится ещё одна огромная проблема в виде матери-серафима, а у него появится ещё один отдельный список причин, чтобы свернуть высокомерному ангелу шею. В объятьях мужчины демонице было невероятно хорошо и комфортно, его близость дарила ей необычайную легкость и покой в душе. Вроде бы Геральд говорил что-то ещё ей, нежно поглаживая лицо, когда Сару вновь начал одолевать сон, и она погрузилась в сладкое небытие. Сон был безмятежным и впервые за последние дни крепким, по-настоящему приносящим отдых. Проснулась дочь Агамотто ещё затемно и обнаружила, что в кровати находилась одна. Ночник был потушен, и лишь совсем слабый свет просачивался сквозь светлые занавески. Сначала та встревожилась, но, прислушавшись и не услышав никакого явного переполоха за пределами обители, успокоилась. В конце концов, Геральд древний демон и опытный воин, чего ей переживать? Накрывшись крылом, демоница снова попыталась заснуть, но, видимо, разум и тело отдохнули целиком и полностью — сон больше не шёл. Тогда она стала думать. Брожение мыслей прервал звук крыльев, и через балкон наконец-то вошёл Геральд. — Это, оказывается, ты пришёл? — сонным, добрым голосом сказала Агамотто. — А я смотрю и думаю, сон это или не сон? — Конечно, сон, Уокер. А потом поцеловал тебя и пожелал доброй ночи, — наигранным тоном ответил ей мужчина. Когда рассвет едва начал пробиваться сквозь тьму, Сара лежала на груди у Геральда, с сожалением понимая, что поспать в эту ночь ей больше не удастся. Он же, в свою очередь, начинал засыпать. Такой расклад не устраивал девушку, и она захотела поговорить. — Погоди, Геральд, не засыпай, — она потормошила демона за плечо. — Ты дашь мне поспать? — он попытался убрать её руку, но, судя по слабости, явно проигрывал сну. — Нет, у меня есть повод, чтобы нарушить Ваш покой, мой дорогой учитель. — Да? И какой же? — он слегка приоткрыл один глаз и с поддельным интересом посмотрел на свою ученицу. — Во-первых, я спать не хочу, — его бровь поползла вверх, а второй глаз открылся. Демон крепче прижал девушку к себе. — Это не повод, и, если ты, неугомонная сова, не успокоишься, будешь заниматься отработкой, — негодование Геральда было наигранным, но самое главное, ей удалось его растормошить! — А во-вторых, мне срочно нужно поговорить. Куда ты уходил? Что-то случилось? — Ничего такого, о чём тебе стоит беспокоиться, моя дорогая. Я просто решил размять крылья. — соврал он, не желая рассказывать про свой сон и разговор с Бальтазаром: у неё и так была беспокойная ночь. Ведь бессмертным не снятся сны. — Я смотрю, ты наконец выспалась? — в его голосе слышалась усмешка. — О да, — ответила она, закидывая свою ногу на его, — а почему это ты лёг в кровать в одежде? — лукаво поинтересовалась она. — Мне просто нравится, как ты снимаешь её с меня, — ехидно ответил архидемон и невесомо поцеловал в висок. Мужчина задумался: они не часто говорили о чувствах друг к другу, ведь всё было на поверхности, они понимали друг друга, и обоим было комфортно. Почему-то они негласно предпочитали избегать разговоры о чувствах, потому что поступки всегда говорили за них больше. Пусть он со всем справлялся, Сара старалась ему помочь с поисками, доставая для него редкие и весьма полезные артефакты с возвратом, конечно. О том, каким образом ей это удавалось, она упорно умалчивала, хотя он прекрасно догадывался. Видимо, Бальтазар был прав насчёт того, что он был слишком мягким отцом, но это Геральду было на руку. Сейчас же демон понимал, что стоит сказать об этом вслух, ибо с каждым днём всё сильнее чувствовал, будто узнал прежде других, что их время уходило, и начиналось новое. Но будет ли оно спокойным? За свою долгую жизнь Геральд встречал бесчисленное число ангелов и демонов, и эта девочка удивительным образом стала одной из немногих, кто стал занимать далеко не последнее место в его жизни, отчего с поразительной лёгкостью с его губ сорвалось хриплым шепотом: — Я люблю тебя. — Геральд... Мне трудно выразить это словами, — подчеркнуто сказала Сара, выжидательно глядя на своего мужчину. И тут он всё понял. Он же имел дело с Сарой Уокер-Агамотто, с девушкой, которая не тратила время на пустые слова или споры. — Сара... — её имя, словно молитва, слетело с его губ за секунду до того, как она поцеловала его медленно и неспешно, стараясь через этот поцелуй передать всю глубину своих чувств. Зарывшись пальцами в густые волосы, преподаватель, не разрывая поцелуя, положил её обратно на кровать и сел рядом. Наконец оторвавшись от сладких губ, он одной рукой упёрся в кровать, а другой ласково погладил по щеке и припухшим губам, любуясь её раскрасневшимся лицом, потемневшими серыми глазами и едва заметной ухмылкой, не скрываемой от него под предрассветной тьмой. От этого по телу Уокер словно пробежал электрический ток, и она теснее прижалась к разгорячённому телу, показывая свою любовь и даря нежную ласку. От оставшейся одежды избавиться много времени не потребовалось, и женская рука потянулась вниз, нетерпеливо обхватывая его член и медленно проводя рукой вверх и вниз. — Скажи это ещё раз. Моё имя, — кажется, ему никогда не перестанет нравиться, как именно она произносит его имя. Сара закрыла глаза, но повторила его имя, прижавшись губами к его уху. — Мне нравится, как ты его произносишь, — сипло сказал Геральд и невольно прикрыл глаза от удовольствия, слушая, словно музыку, своё имя из уст его маленького чертёнка. Желание покачать бёдрами, ощутить удовольствие, которое может дать только скользкое трение, почти переполняло её. Она чувствовала, как его сердце бьётся рядом с её собственным. Сара настойчиво искала его рот и слегка выгнулась ему навстречу, поднимала руки и проводила ими вверх и вниз по его спине. Мужчина почти потерял самообладание, когда она опустила их вниз, пока они не легли ему на задницу, тем самым притягивая его ещё ближе к себе. От этого его голова откинулась назад, и Геральд застонал от невыносимого блаженства. Пальцы его ног почти сгибались от спиральных витков удовольствия, пронизывающих всё его тело. Он закрыл глаза, наслаждаясь тем, что не мог сказать, где кончался он и начиналась она. Это было так, как будто они связаны вместе в каждом месте, где их тела соприкасались. Осторожно он начал двигаться внутри неё, его рот всё время касался женских губ. Медленно они вместе выискивали ритм. Весь мир девушки сужался до ощущения горячего тела мужчины между её бедер и скольжения его члена, входящего в неё снова и снова... Всё её тело гудело от желания. Удовольствие пузырилось и шипело в её венах, и она была уже близко... Так близко... Одна из рук Геральда скользнула вниз, быстро поглаживая её бедро, прежде чем начать ласкать нежный и распухший от желания клитор. Демоница сходила с ума от его умелых рук. Её бедра сжались вокруг него, и она не обратила внимания на то, что её поощрение только заставило демона сильнее прижиматься к ней. На её бёдрах точно останутся синяки после этой ночи, но Агаммотто об этом не жалела. Геральд оторвал свои губы от её и стал спускаться к шее, но она так была отвлечена тем, как он сводил её с ума поглаживаниями вокруг клитора, что невольно вскрикнула, когда он слегка прикусил кожу её на шее, словно хотел оставить синяк поярче и посильнее, тем самым показать всем вокруг, что она принадлежала ему. Зрение затуманилось. Её тело сжималось вокруг его члена, ощущая, что она вот-вот... Всё стёрлось под ударами тарана оргазма, пронзающего её тело. Сара выгнулась вперёд, её пальцы впились в его зад, когда она крепко сжалась вокруг него. Геральд резко выдохнул, и его мышцы напряглись, когда освобождение накатило на него волной. Мужчина прижимался лбом к её лбу и, тихо вздыхая, закрыл глаза, опираясь на свои слегка дрожащие руки, чтобы не давить всем весом на свою демоницу, которая никак не могла отдышаться. Её кожа была раскрасневшейся, сердце её бешено колотилось в груди, а мышцы всё ещё продолжали дрожать от пережитого оргазма. Это было лучшее, что она чувствовала за последнее время. Она чувствовала себя... счастливой. — Уокер, ты там как? — тихо спросил Геральд, прикасаясь кончиками пальцев к её щеке. — Угу... — Не угукай, ты всё-таки не сова. Ответь нормально, чтобы я не волновался. — Лучший... — вырвалось у неё с тихим стоном. — Всё с тобой понятно. Итак, о чем ты там говорила? — Что очень люблю тебя, и мне понравилась такая отработка. — Ну что за девочка? Вертишь мной, как хочешь, — Геральд с притворством возмутился. — М-м, подожди до вечера, и я придумаю ещё пару поводов для наказания.

***

Утро было всё таким же солнечным и тихим, впрочем, как и большинство дней на Небесах, но в этот раз для Сары оно казалось особенным и волшебным, отчего душа требовала полета во всех смысла слова. Жители деревни всё ещё спали, но особо ранние пташки уже начинали пробуждаться от сна, преступая к тренировкам и постижениям прочих тайн шпионажа. Практически все ангелы и демоны, населявшие секретную деревню, вели двойную жизнь, как ангел Наира. Для всех они были обыкновенными тружениками, вкалывающими на благо Равновесия, а на деле являлись искусными шпионами и наёмниками. Доверяй ангелам и демонам после таких открытий. Вербовали в клан Агамотто, ныне Неприкасаемых, далеко не многих, и то это было лишь на усмотрение Старейшины или кого-то из старших, временно выполнявших его обязанности. Испытывали выбранного кандидата довольно жёстко, да и сам он даже не подозревал о том, что его испытывали! Если тот показывал себя достойно, то ему предоставлялся выбор, и дав на то своё согласие, уже никогда не мог вернуться к прежней жизни, давая клятву на крови, которая являлась гарантом преданности. Освободиться от такой ответственности теперь можно было лишь смертью. В ином случае, если кандидат отказывался, тому попросту стирали память и оставляли где-нибудь на улице, мол перебрал глифта и уснул. У дочери Агамотто был отдельный случай, не вписывающийся ни в один из приведённых вариантов, так что, можно сказать, в какой-то мере ей повезло, но и груза ответственности на её крыльях от этого было меньше. Исключениями здесь были, пожалуй, лишь демон Геральд и ангел Фенцио. Не хотя, Бальтазар, позволил им видеться с дочерью и быть в клане на праве гостей при ряде условий, которые те должны будут соблюдать. Одним из тех условий было то, что ангел и демон не будут пытаться совать свои носы в их дела и не будут пытаться постигать тайны Неприкасаемых. Только Сара из их компании имела на то полное право. Да и это было даже не правом, а обязанностью, поскольку все это держалось в строжайшем секрете. Паря над близлежащими окрестностями, Сара заприметила на холме одну парочку. Возможно, даже пролетела бы мимо, будь это обнимающийся не ангел Фенцио с Наирой. — Смотрю, у вас тоже была бессонная ночка, голубки мои! — кокетливо проговорила демоница, улыбнувшись от уха до уха, как Чеширский кот. — Когда-нибудь я точно свяжу тебя, Сара Уокер, и так по заднице надаю, что ты больше никуда её засунуть не сможешь, — с обманчивым спокойствием проговорил её учитель и угрожающе повертел золотым браслетом на пальце, коим взялся прочной верёвкой. — Эй, а ничего, что я ещё здесь!? — обиделась Наира, картинно надув губки. На угрозу своего преподавателя дочь Ребекки приложила ладонь к сердцу и, сгримасничав напуганное выражение лица, закатила глаза. Но надолго её артистизма, увы, не хватило, потому что в следующую секунду она залилась громким смехом. — Фенцио, а откуда у Вас та татуха? — Уокер-Агамотто наклонила по-птичьи голову. — Я считала, что преподаватели не делают ничего подобного. — Держи себя в руках, дорогуша, — к их компании присоединился Геральд, тихо приземлившись за её спиной. — Всё под контролем, Геральд, просто юмор не по части нашей Наиры. — Обзавелась ты крышами, конечно... — покачала головой упомянутый ангел. — Что-то я не видел выполненной домашней работы, которую я оставлял тебе на прошлой неделе, — недобро прищурился Фенцио. — Выполнена она давно, сегодня покажу. Вот Вам честное демонское! — И почему мне так не хочется в это верить? — заговорщицки протянул ангел. — И мои задания ты мне не показывала, — присоединился к нему Геральд. Никак не ожидая такого поворота, Сара стала хватать ртом воздух и хлопать крыльями. — Да вы сговорились что ли все!? — демоница стала размахивать руками, — Батя с тонной знаний и заданий каждый день, и вы даже за стенами школы с уроками покоя не даёте! Надеялась ж после смерти отдохнуть! Не жизнь, а сплошное получение опыта! — А по-другому тут никак, поэтому страдай молча, — злорадствовала Наира. — Ученье — свет! — Ох, какая ужасная мысль, — простонала демоница. Их компания дружно рассмеялась. Если бы раньше кто-то сказал Саре, что она в скором будущем будет смеяться и общаться со своими учителями на равных, то она бы сочла этого человека больным — теперь жизнь её круто изменилась. И одного из них она любила. Юная Уокер-Агамотто не могла вообразить, что потом не раз будет вспоминать эти радостные дни. Они запомнились не только ей — и Наире, Фенцио, Геральду. Быть может, уже таилась в глубине души неясная догадка, что такие прекрасные дни повторятся не скоро?