Миазмы Котара

Пока Эбби проверяет плечо Натаниэля, Дэн и Рене уходят разговаривать с репортёрами. Ники с улыбкой сообщает, что тренер сегодня собирался выпустить и Натаниэля к ним, но после шоу с Кэти ему теперь нужна гарантия, что Веснински не будет нарываться на неприятности на ровном месте. Он планировал немного развеселить Натаниэля этой новостью, но выражение лица говорило об обратном, поэтому Ники скоро замолкает и уходит переодеваться. Натаниэль тоже сменяет форму, наплевав на душ, когда медсестра подтверждает, что он получил лишь несколько гематом. Ваймак был достаточно уставшим ещё после поездки сюда, поэтому никто не жалуется, когда он вместо ночной шестичасовой дороги выбирает спокойную ночь в недорогом отеле. И Натаниэлю достаётся один номер с Мэттом и Кевином. Это лучше, чем делёжка пространства с чудовищами, но он всё также старается избегать принцессу экси, поэтому после того, как бросает свою спортивную сумку возле одной из кроватей, выходит на улицу ещё немного подышать свежим воздухом. На самом деле, юноша не знает почему находится под окнами первого этажа, когда мог просто отсидеться в холле до момента, когда Кевин уснёт. Но скоро он может уловить знакомый едкий дым и в следующее мгновение поворачивает голову вправо, выуживая из тёмного пространства силуэт со светлыми волосами. — Ты никогда не смотришь в глаза, — говорит Элисон, когда Натаниэль убеждается, что это действительно она, а не Рене. — Но уже неделю ты не смотришь на меня. Натаниэль не знает, должен ли на это что-то отвечать. Ему давно стоило поговорить с девушкой, но даже если и был удобный случай для беседы тет-а-тет он позорно сбегал. Элисон словно доказательство его никчемности — отчасти это правда — она ходит рядом, подобно Смерти, и напоминает о том, что случается с теми, кто оказывается слишком близко к такому разочарованию, как Натаниэль Веснински. Он чувствует в себе столько вины и сожаления, что это переполняет его чашу, и в голове начинают крутиться мысли того, что Натаниэль сам пожелал подобного исхода. Будь это не так, он бы давно вернулся в Балтимор. Возможно, тогда и кто-то из Малкольмов, наконец, увидел бы свет в конце тоннеля, но с ними выходило отчего-то всегда наоборот. Шакалы песочные с чёрным. Черепахи зелёные. Лисы оранжевые…с белым. Вороны кроваво-чёрные. Он сглатывает и поднимает взгляд, когда произносит: — Прости. — Спасибо, — без заминки отвечает она ровным голосом, но Натаниэль видит пустые омуты напротив и резко ощущает, как ему становится душно. Он не может вновь глотнуть воздуха, когда девушка слегка поднимает уголки губ и делает новую затяжку. Лишь ощущает, как в его груди всё рушится от этого смирения действительности. Натаниэль в потрясении не может несколько секунд даже двинуть пальцем, но в конце концов срывается с места и возвращается в свою комнату. Номер, который он делит с Мэттом и Кевином, находится на пятом этаже, на который он добирается бегом взбираясь по лестнице. Он не слышит оклика Кевина или Мэтта, не уверен даже в том, что вообще что-то слышит, кроме своего сбитого дыхания, когда скрывается в ванной комнате и закрывает дверь на замок. По пути успевает только захватить сумку и после включить душ. Звук воды возвращает его сознание к небольшому пространству с керамической плиткой, и Натаниэль вслух повторяет: «Шакалы песочные с чёрным. Черепахи зелёные. Лисы оранжевые…с белым. Вороны кроваво-чёрные». Он произносит это три или четыре раза, а может и все десять. Натаниэль не следит за счётом, когда заходит в душ, а из левого носка достаёт лезвие в платке. Оно лежит в руке также правильно, как пальцы недавно обхватывали рукоять клюшки. Он намеренно касается указательным пальцем края лезвия и с первой каплей крови вновь возвращается к мантре: — Шакалы песочно-чёрные. — Натаниэль повторяет это три раза, снимая с себя повязки и наблюдая, как вода постепенно набирает оттенки розового цвета. Он продолжает стоять в одежде, отгоняя мысли того, что в последний раз юноша наблюдал такую воду после сеанса с Прустом. — Вороны кроваво-красные. Натаниэль резко оборачивается в сторону двери, когда звук плескания прерывается сильными ударами и криками: «Нат». Он может узнать в этих голосах Мэтта и Кевина и с силой закрывает уши от крещендо, их выкриков и зычных ударов. Хлипкий замок едва ли выдержит сильное давление ещё хотя бы несколько минут, отчего юноша шепчет «остановитесь». И с каждой секундой всё словно пуще прежнего подбивает парней ломиться в ванную настойчивее, сильнее, громче. Но когда Натаниэль выключает воду, всё резко прекращается. На пару секунд он даже может почувствовать писк давящей тишины, отчего срывается и в спешке переодевается. Он выходит в комнату, останавливая взгляд на спокойном Кевине за ноутбуком (очевидно тот смотрит матч Троянцев) и ленивом Мэтте с телефоном в руках (по улыбке понятно, что он отправляет смс Дэн). Натаниэль разом теряет опору, когда понимает, что какофония звуков в ванной была такой же игрой его сознания, как и полжизни до этого. Он поворачивается на пятках в сторону выхода, прежде чем Кевин снимет наушники, и тем же бегом спускается по лестнице вниз. Юноша не думает о времени или чём-то более насущном, как усталость в ногах после напряжённой игры, пока голову заполняют мысли того, что ему уже ничего не стоит вновь оказаться в психушке в ближайшее время. Натаниэль не может усмехнуться от этой иронии, представляя, как вновь попадёт в больницу к Тецуо и Прусту, как его конечности вновь будут сковывать наручниками и как его отдадут под ответственность опекунам после нескольких недель. Веснински ходит туда-сюда возле диванов недалеко от ресепшена, но когда ощущает знакомые пальцы в медицинских перчатках на своём лице, выходит на улицу ломаным шагом и вдыхает холодный воздух. В его голове зреет план того, как можно хоть ненадолго отвлечься и опустошить голову — он коротко смотрит в звёздное небо и делает несколько шагов прочь от отеля. — Далеко собрался? — тут же слышит он знакомый голос, но когда поворачивает голову и видит светлые волосы, Натаниэль уверен, что это Элисон, пока взгляд не опускается вниз к чужим предплечьям. — По статистике ночь — это время суицидников. — Я не собираюсь… — он ладонью прикрывает глаза, пытаясь правильно сформулировать предложение, пока всё ещё ищет доказательства того, что Эндрю не является частью его игр разума. — Мне просто нужно отвлечься. — Юноша проводит рукой по волосам и уточняет: — Господи, мне нужно выпить. Нет. Напиться. — Ты собирался в мокрой одежде и без гроша в кармане зависнуть в баре? — Я… — он не может достаточно разозлиться, когда не уверен в том, стоит ли это того, если через несколько мгновений всё может исчезнуть. Он идет ва-банк: — Новая сделка. Эндрю вопросительно выгибает одну бровь, и Натаниэль принимает это как знак продолжить: — Мне нужно напиться, но после проследи, чтобы я это выпил, — он вытаскивает из кармана штанов таблетки и протягивает юноше, дожидаясь, когда тот протянет руку в ответ, и тогда бросает в ладонь блистер. — В ответ можешь просить что угодно. — Ты в своём уме? — Эндрю один раз внимательным взглядом проходится по названию препарата и после хмуро взирает на Веснински. — С этой штукой после алкоголя и скорая не откачает. — Ты согласен? — раздраженно уточняет он. — У тебя нервный срыв, — монотонно сообщает Эндрю. — С таким настроем ты напьёшься до алкогольной комы. И снотворное не понадобится, — он запихивает блистер в задний карман своих джинсов и продолжает: — Но я уверен, что ты вырубишься после нескольких рюмок. — Если ты не… — Я обещал защиту, — указывает он. Натаниэль понимает, что Эндрю хочет этим сказать, и смиренно кивает — у него больше нет сил спорить. — Сейчас мой ход, продолжает юноша. — Я задам свой вопрос позже, но мне нужна стопроцентная честность. Без полуправды и утаек. — Тебе говорили, что ты невозможный? — загружено выдыхает Натаниэль и делает несколько шагов в сторону дороги. — Я уверен, что ты знаешь, где ближайший бар. — Ты путаешь меня с Кевином. — Значит, не знаешь? — В двух кварталах, — с толикой злости отвечает он и указывает в противоположную сторону, предлагая пойти следом. Натаниэль рад пройти небольшое расстояние в тишине, вышагивая по плитке определённые отрезки — он нарочито ступает на стыки и внимательно смотрит на ноги. Это действует на него как амортизатор, поэтому, вместе с тем, как Эндрю уверенно говорит что-то человеку на входе, Натаниэль смелее прежнего ступает вперёд и поспешно заказывает скотч. Из-за громкой музыки приходится выкрикнуть достаточно громко, хотя по реакции бармена понятно, что он всё-таки переборщил. Юноша коротко смотрит в сторону танцпола и столиков вокруг него и не уверен в том, хочет ли сидеть за стойкой. Эндрю решает это за него, когда вдогонку заказывает коньяк и забирает их бутылки со стаканами, взглядом указывая на один из свободных столиков. Натаниэль с сомнением смотрит на радиусный диван, когда замечает какое-то пятно возле одного подлокотника, но просто садится ближе к другому краю, пока Эндрю разливает напитки и придвигает ближе к Веснински стакан со скотчем. Натаниэль не особо любит алкоголь. Он впервые попробовал его под давлением Джексона и Ромеро, и это оказался не лучший опыт, когда тело неожиданно не слушалось его тогда, когда действительно было нужно. Впрочем, его никогда не спрашивали, когда наливали янтарную жидкость и ждали глотков. Натаниэль со временем нашёл преимущества, когда понял, что с этим притупляется его чувствительность и комки мыслей в голове ненадолго скрываются чёрным полотном до нового пробуждения. Он в мгновение опустошает стакан и с грохотом ставит его на столик, но с музыкой, которая уже сейчас может перекрыть все разумные зачатки, Натаниэль не уверен, что этот звук услышал даже сидящий рядом Эндрю. Этот вопрос рассеивается, когда юноша едва повышает голос, чтобы произнести: — Хочешь сегодня сдохнуть? — Я всегда к этому стремлюсь, — пожимает он плечами в ответ. — И я бы использовал все варианты, начиная с самых доступных, — он смотрит в чужие глаза и думает о том, ударил бы его сейчас Эндрю достаточно сильно для того, чтобы попасть в больницу или сразу на тот свет, учитывая то обещание, которое сегодня уже успел упомянуть. — Я не думал раньше о других, — признаётся он. — Нож всегда был рядом, так что это казалось самым доступным. Но как насчёт смерти от угарного газа? Это должно быть не так напряжно. — Напряжно? — переспрашивает Эндрю со странной интонацией, которую Натаниэль не может распознать, пока наливает себе новый стакан скотча. Но вовремя замечает взгляд на своих предплечьях, когда юноша тянется к своему напитку. — Большая вероятность, что тебя не спасут, — подтверждает он свои мысли и дополняет: — Ты итак пользуешься всеми способами, чтобы поскорее сдохнуть. — О чём ты? — Мой вопрос: Почему ты не ешь? Натаниэль сильнее сжимает стакан и разом выпивает его, когда видит сосредоточенный взгляд — расплавленный металл сжимается в золотую фольгу, отчего неровные блики придают лицу Эндрю ещё более суровый вид. Натаниэль должен был отказаться от ещё одной правды. Миньярду горазд спросить об опекунах или мотивах его старых шрамов на запястьях, но тот всегда видит больше и дальше. Миньярд всегда держит отмычку наготове, проникая в чужие комнаты и головы, потому что это может быть интересно. — В этом нет смысла, — отвечает он после значительной паузы. Натаниэль не уверен в том, сколько времени прошло, когда в голову начинает стрелять алкоголь, но, кажется, успевают пройти три или четыре трека. — Органы. Они сгнили. Я не могу есть. — Ты не герой фэнтези, — морщится Эндрю и делает небольшой глоток коньяка. — Тогда я бы взмахом руки уже давно был далеко от дома, — просто говорит он и указывает на чужую руку в немом вопросе. Натаниэль дожидается плавного кивка и направляет ладонь Эндрю к себе, прижимая к груди в области сердца. Он молчит несколько мгновений, после чего поднимает взгляд. — Видишь? Оно не бьётся. — Ты бредишь, — продолжает хмуриться Миньярд и возвращает ладонь на диван. — Человек умрёт, если сердце откажет. А с твоими выводами новый поход в белую тюрьму обеспечен. Юноша сглатывает и указательным пальцем проводит линию по поверхности стакана. — Это было не так плохо с тобой, — с сомнением произносит Натаниэль, пытаясь понять, стоит ли вообще продолжать что-то говорить, когда уже сказал слишком много. Завтра он пожалеет об этом. — Игра с тобой придавала сил для нового дня. — Он уже не так уверен в том, что причина всех действий заключалась лишь в создании барьера против Пруста. Натаниэль был всегда падок на ниточку общения с невовлечёнными людьми, но именно сейчас её потянули и с другой стороны. — Не думаю, что мне вновь повезёт. — Ты дал обещание, — напоминает Миньярд. — Именно поэтому. Эндрю допивает второй стакан, когда Натаниэль опустошает бутылку, а на дне плескаются последние капли. Юноша вновь видит расплавленное золото, когда чужой взгляд внимательно рассматривает его лицо и Эндрю говорит: — Именно поэтому, — повторяет он, и Веснински сглатывает от этой интонации. Это звучит как новое обещание. Как клятва. Как непреложная истина того, что Натаниэль не окажется повторно в Истхейвене. — Телефон, — он призывно протягивает руку, и Натаниэль усмехается, когда картинка смазывается и кажется, проходит секунда, как мобильник вновь оказывается в его кармане. Видимо, всё-таки было не лучшей идеей выпить, когда сознание итак создавало несуществующие картинки. Он открывает сотовый и смотрит в экран, не в состоянии различить цифры, и скоро закрывает крышку, когда память подкидывает картинку того, как он также внимательно смотрел в телефон от пришедшего короткого сообщения от Мэтта. Он тут же мысленно повторяет: «Шакалы песочные с чёрным. Черепахи зелёные. Лисы оранжевые…с белым. Вороны кроваво-чёрные». Юноша осматривает танцпол и возвращает взгляд на пустой стакан. Ему понадобится ещё несколько бутылок, чтобы непрошенные мысли перестали лезть в голову.

***

Натаниэль резко садится, едва открыв глаза, когда понимает, что находится в незнакомой комнате. Голову тут же простреливает резкой болью, и он уже не так спешит встать на ноги, пока всё вокруг плывёт. Глаза продолжают бегать по окружающей обстановке, и после осмотра прикроватной тумбочки, телефона на ней и рекламных карточек Натаниэль понимает, что находится в каком-то мотеле. Он внимательнее приглядывается к противоположной тумбочке, где лежит его мобильник, и после хватает его для того, чтобы узнать время. Натаниэль открывает крышку, когда в комнату входит другой юноша, и он выдыхает: — Я не помню, чтобы мы шли в мотель. — Я удивлён, если ты вообще что-то помнишь, — отвечает Эндрю и прислоняется спиной к двери. — Ты пропил все мозги тем количеством алкашки. Натаниэль только сейчас замечает в руке Эндрю спортивную сумку, отчего говорит: — Уже поздно. — Поздно было ещё четыре часа назад, когда Ваймак искал всех, — он вытаскивает телефон из своих джинсов и что-то быстро в нём читает, после чего продолжает: — Ники скоро подъедет. Не успеешь — будешь добираться автостопом. Чуть не забыл, — он достаёт из другого кармана два блистера таблеток. — Не перепутай обезболивающее и снотворное. Веснински не успевает расспросить о подробностях вечера, когда его телефон вспыхивает вызовом и он вслух удивляется: — Почему мне звонит командный психотерапевт? — он переводит взгляд на Эндрю и громче говорит: — Я удалял её номер. — А я восстановил, — пожимает тот плечами. — Будем говорить очевидные вещи? Натаниэль сбрасывает звонок и раздражённо продолжает: — Какого хрена? — он ногами отталкивает одеяло и порывисто встаёт с постели, игнорируя какую-либо боль и дискомфорт. — Что ты сделал? — Напомнил тебе, что походы к Би бесплатные, — он лениво переставляет ноги и сбрасывает сумку недалеко от двери. — Через неделю банкет. Если ни разу к ней не заявишься, Эбби будет рада новой информации о твоём самочувствии. — Это шантаж? — продолжает злиться Натаниэль и повторяет: — Какого хрена! Эндрю в несколько шагов преодолевает расстояние между ними, и Натаниэль почти садится на тумбочку, когда его ощутимо толкают в грудь. — Ты не окажешься там, — говорит Эндрю с ответным раздражением, и Веснински хватается за это: мудак просто напоминает о своём обещании, которое он успел дать вчера, но Натаниэль не видит этого, когда смотрит на нахмуренные брови и острый взгляд. Его пугает причина возникновения этих перемен и он тише произносит: — Я думал, что ты социопат. Миньярд резко расслабляет мышцы плеч и отходит на шаг. Он продолжает хмуриться (сейчас это выглядит привычнее, чем секунду назад), когда отрезает: — Я ненавижу тебя. — Хорошо. Прекрасно. Действительно хорошо. Его пугает Эндрю, который может делать что-то не только ради чистого интереса и собственной выгоды. Его пугает вариант того, что кто-либо может проявлять к нему непосредственную заботу, которая не таит за собой подводных камней и резких поворотов. Это похоже на то, что делают для него старшекурсники или Эбби, но пока можно удачно забываться тем, что всем нужен хороший игрок. Эндрю же никогда не рассказывал, но и не прикрывал мотивы поступков, разгадывая мифические головоломки и ребусы. Натаниэлю проще справиться с этим, нежели с чем-то, что он получал лишь от покойной матери.

***

Но Натаниэль едва ли соглашается на поход к какому-то психотерапевту. Что нового можно услышать от человека с уже знакомыми методами работы? Он наизусть выучил то, как работает гештальт-терапия или психоанализ, отрицает арт-терапию или что-либо связанное с творчеством и отказывается участвовать в когнитивно-поведенческой терапии. На самом деле, он рад был избегать любой терапии, и ему нравились те бесполезные сеансы, где он и «кандидат наук» просто отсиживали отведённое время. Натаниэль понимает, что новый отказ от похода к командному психотерапевту не сыграет роли, особенно когда замечает красноречивый взгляд Миньярда в среду. В пятницу, кажется, Рене предложила сходить вместе за покупками, потому что у него нет соответствующей одежды для банкета, так что четверг — последний шанс навестить Бетси. Натаниэль закатывает глаза и демонстративно набирает сообщение, пока мудак продолжает глазеть на него. Ответ приходит довольно быстро, и он посылает раздражённый взгляд тому же Миньярду, когда Бетси предлагает побеседовать после дневной тренировки. В его злости нет смысла, потому что это действительно лучше варианта с психушкой, но Натаниэль всё равно ощущает бурю эмоций. Что мог почувствовать Эндрю в его грудной клетке, что посчитал все слова просто бредом сумасшедшего? Юноша теряется в этих мыслях, совсем не заметив, как быстро подходит время сеанса. Он ничего не говорит старшекурсникам и сбегает при первой же возможности. Бетси, как и в прошлый раз, стоит у окна, но только заметив нового человека в комнате, обращается к нему и попутно садится в своё кресло. — Привет, Натаниэль, — улыбается она и жестом предлагает сесть на диван. — Рада тебя видеть. Как прошла тренировка? — Давайте не будем делать вид, что вам это интересно, — он падает на диван и скрещивает руки на груди. — Так же, как и мне неинтересно находиться здесь. — Тогда что заставило тебя появиться? — ничуть не смутившись, продолжает Бетси. — Кто, — поправляет он в ответ. — Прекратите. — Хорошо, Натаниэль, я буду с тобой откровенна, — она проходится взглядом по бумагам на столе и поправляет очки. — Меня беспокоит твоё состояние. Я слышала о том, что у тебя случился обморок из-за недоедания и, похоже, ты продолжаешь пропускать приёмы пищи. Тебя что-то беспокоит? — Это беспокоит всех, кроме меня, — он хмурится и на несколько мгновений прикрывает глаза. Его раздражает любое слово психотерапевта. — Поговорим об этом? — она вопросительно наклоняет голову, но быстро продолжает: — Ты же знаешь, что мы получаем энергию из еды? Но ты не хочешь есть? Натаниэль внимательным взглядом окидывает фигуру женщины и цепляется за знакомые наручные часы и форму очков. Он сосредотачивается на этом, когда в ответ решает соврать: — Именно. — Ты не ощущаешь голода? — продолжает Бетси и, когда замечает кивок, спрашивает: — Что ты чувствуешь, когда тебе предлагают еду, но ты не голоден? — Недоумение? — И какого рода это сомнение? Ты сомневаешься, что сможешь что-то съесть? — Вы просто диагностируете. При чём здесь мои чувства? — Ты в любой момент можешь меня остановить, если вопросы тебе неприятны. Мы можем вновь поговорить об экси? — Бетси делает небольшую паузу, но когда не замечает какой-либо реакции, продолжает: — Ты считаешь свои чувства неважными? Натаниэль хмурит брови на каждый новый вопрос психотерапевта и уже не так уверен, что тактика молчания поможет в случае с этой женщиной. На любое его слово она выстраивает какие-то теории и гипотезы, инициируя странный диалог с просеками лёгких улыбок. Натаниэль не знает, что хочет услышать Бетси, чтобы итог отвёл её внимание от реального действия, которое даже Эндрю заставило засомневаться в его адекватности. Он говорит то, что, вероятнее всего, станет новым фокусом в сравнении с его гнилой сущностью. — Так было всегда, — Натаниэль пожимает плечами, деланно демонстрируя безразличие в этом вопросе. Он знает, что психотерапевты любят цепляться за подобный контраст. — Они не важны для других или для тебя? — интересуется Бетси, но когда видит вопросительный взгляд, поясняет: — Это ощутимая разница. Те, чьи чувства всегда выдвигали на задний план, потом продолжают негласно следовать такому правилу. Если кто-то нарушал или нарушает личные границы, не нужно продолжать делать то же самое по отношению к себе. Всегда необходимо следить за своим состоянием, а потом уже смотреть на других. — Красивая обёртка эгоизма? — морщится Натаниэль. — Ты считаешь заботу о себе эгоизмом? — Бетси останавливается и даёт Веснински больше времени для раздумий. — Я… Нет, я имел в виду выбор, — он загружено ведёт плечом, отгоняя лишние сомнения. Раздражение продолжает возрастать с каждым новым словом, что подливает масло в огонь. Натаниэль очень хочет уйти. — Это довольно жестокое понятие в этом случае, тебе не кажется? Тогда любая ситуация, где ты действуешь во благо себе, а не другим, будет считаться эгоизмом. — она поправляет очки на переносице и продолжает: — В противовес этому обычно говорят об альтруизме. Он выглядит привлекательнее на фоне эгоизма, верно? Ведь чем может быть вредно стремление к бескорыстной помощи? Но только удовлетворение своих собственных потребностей и желаний обеспечивает возможность бескорыстного деяния по отношению к другим членам общества, — она делает небольшую паузу и возвращает взгляд на юношу. — Здесь и строится понятие личных границ. Ведь чистый альтруизм вынуждает смотреть на проблемы других, забывая про себя. В таком случае, как насчёт баланса эгоизма и альтруизма? Как это было у тебя, Натаниэль? Забывали ли родные о твоих чувствах или пренебрегали ими? Конечности Натаниэля разом наливаются свинцом и он резко отвечает: — Они здесь ни при чём. Он никогда не собирался обсуждать свою семью с психотерапевтом. Он ничего не может ей сказать или хотя бы повернуть язык так, чтобы избежать даже незначительных подробностей того, что определённо не должно присутствовать в нормальной семье. — Прошу прощения, — тут же исправляется Бетси. — Тогда поговорим об опекунах? Натаниэль мгновенно поднимается с дивана и направляется к двери, напоследок только бросив: — Мы закончили.

***

Вечером Натаниэль не говорит что-либо стоящему в коридоре Эндрю. Только показывает «фак» и скрывается в своём общежитии. Идентично этому он игнорирует Кевина ночью, прямолинейно послав нахуй. От этого «двойка» сначала начинает всеобщую недовольную тираду в том же коридоре, но скоро затыкается. Натаниэлю абсолютно плевать. Он сидит за своим столом и продолжает себя убеждать, что всё это лучше, чем ежедневные сеансы в психушке, чем оценивающий взгляд каждого нового психиатра, чем расписание, в котором значится разрешение на встречу с родными и близкими и Натаниэль переименовывает это в «свободное время», потому что никто никогда к нему не придёт. Он убеждает себя, что может вынести беседы с Бетси один раз в неделю, если продолжит избегать прямых ответов и честных взглядов. Он убеждает себя, что лучше уж это будет она, чем Пруст. Выходит плохо. Ещё через какое-то время он понимает, что засиделся с этим до пяти утра, когда пузырь цикличных мыслей лопается от дверного хлопка на втором этаже. Натаниэль бегло осматривает комнату, словно его не было несколько дней или недель, и опускает взгляд на стол с учебниками и забытыми лекциями. Эта неделя — действительно сумасшедшая, но со следующей начинаются проверочные тесты и сдачи рефератов. Он шумно выдыхает от досады и крутит в руке одну из тетрадей. Стоило ли более осмысленно выбирать специальность и предметы? В формуле слишком много переменных, обязательных для достижения нужного ответа. В его жизни слишком много требований, обязательных для игрока экси основного состава. Натаниэль с сомнением проходится взглядом по последней лекции по геологии и решает потратить последние часы до первой пары на подготовку к тестам: если он так и продолжит откладывать это в долгий ящик, то в любом случае скоро вылетит из команды. А это именно то, от чего он сейчас не готов отказаться. «Экси и университет. Как ты и мечтал». Теперь он понимает, отчего мог мечтать о подобном.

***

В пятницу Рене предлагает сходить в торговый центр вместе со всеми девочками, но Веснински отказывается, ещё не готовый к тому, чтобы вновь проводить внеигровое время с Элисон. За неимением лучшего он соглашается на шоппинг с Мэттом и Ники. И это оказывается действительно удачным дуэтом, когда Ники вновь может унести в сторону слишком яркой одежды, а Мэтт вежливо предлагает спокойный однотонный вариант. Хотя Натаниэль пропускает диалоги о том, чтобы подобрать рубашку, которая подчеркнёт его цвет глаз, и просто соглашается с решением под конец оживлённой беседы, чтобы не находиться в магазине ещё лишний час. Натаниэль смиренно дожидается момента непосредственной покупки на кассе, пока парни дружно улыбаются на итальянский костюм — однобортный пиджак с тремя пуговицами и двумя шлицами, плюс прямые брюки. Рубашка с галстуком выбираются куда быстрее, когда у Ники уже есть основа, поэтому он скоро кивает Мэтту, после чего отправляет несколько сообщений. Натаниэль даже не думает напираться на лишние расспросы. Подготовка, как он и думал, уже утомляет — всё-таки Натаниэль не создан для таких мероприятий. Парни ещё по дороге домой всё время рассказывают ему о том, что происходит на банкетах, какое время продолжаются, и отчего тренер всегда согласен уехать в первый же день после нескольких часов. Юноша проглатывает это, постепенно привыкая к мысли, что и без согласия окажется там. И слегка морщится, когда представляет среди всех гостей команду Воронов и Рико. Кевин должен был серьёзно нервничать всё это время. В этом он убеждается утром, когда видит в автобусе привычно бледную сомнамбулу. Кевин не сонный, нет, скорее притворяется мёртвым, что очень хорошо получается, или Аарон с Ники ради шутки тычут в него, проверяя реакцию. Натаниэль не хочет слушать боязливые речи Кевина, и Эндрю быстро хватает его за «лисью» толстовку и усаживает рядом с собой. — Ты был у Би. — Ах, точно! — саркастично отвечает он. — Подожди, — он деланно задумывается и договаривает: — именно ты заставил меня это сделать. — Потому что ты НЕ в порядке. — Я в порядке, — шипит он на это заявление. — Ты три раза лежал в белой тюрьме, стремишься стать мучеником и — дзинь-дзинь — с абсолютным отсутствием инстинкта самосохранения. Повтори свои слова. Натаниэль только возводит глаза к небу и отворачивается, потому что Миньярд вряд ли что-то может понять. Его «в порядке» это возможность встать на ноги и удержать в руках достаточно тяжёлый предмет, его «в порядке» это проснуться там, где засыпал, его «в порядке» говорит о физической дееспособности, но все отчего-то интересуются вовсе не этим. И сейчас Миньярд назвал вовсе не показатель того, что он не смог бы перехватить клюшку поудобнее, чтобы обойти громилу соперников. Только это никогда не входило в его «в порядке», потому что никогда не было важно. Блэквелл располагается всего в четырёх часах езды, так что постепенно нарастающая паника Кевина видна как на ладони. Натаниэль подчас переводит на него взгляд и скоро поворачивается в сторону окна, когда за ним уже видны автобусы других команд. Чёрное пятно сложно не заметить среди асфальтовых крыш, несущих конструкций. Ваймак не говорит что-либо Кевину, но после того, как заставляет всех выйти, вручает ему бутылку водки и даёт десять секунд. С той скоростью, которую демонстрирует звезда экси, её забирают уже через пять, что нисколько не успокаивает Натаниэля. Возможно, Кевин уймёт свою дрожь, но точно не избавится от неуверенного тона в присутствии брата. Тренер предупреждает всех держаться подальше от чёрных смокингов, но кто будет это гарантировать все шесть часов в толпе кучи студентов и приглашённых гостей. Даже Эндрю понимает степень угрозы, слегка нахмурив брови. До комнаты, где можно переодеться, они добираются не быстро, так как она находится на другом конце стадиона. Тем не менее, по завершению спиртное начинает действовать на Кевина, и тот, что удивительно начинает вести себя спокойнее. Натаниэль мечтает, чтобы у него также легко это получилось при виде Мориямы. Когда команда отходит от инвентарной кладовой, тренер смеряет всех оценивающим взглядом, напоследок пронзив взглядом сначала Кевина, потом Натаниэля. — Сегодня ты не вступаешь в перепалки, — говорит Ваймак последнему. — Особенно с ним. — Да, тренер, — отзывается Веснински. Ваймак ни разу ему не верит, но на слова кивает и пропускает всех внутрь стадиона. Его заполняют двести пятьдесят спортсменов и где-то девяносто сопровождающих с персоналом. Но, несмотря на такое количество присутствующих, места между столами хватало. Человек с рупором объявляет о прибытии Лисов, и разговоры резко прекращаются, когда кто-то переводит на них взгляд, а другой ради этого разворачивается на стуле. Натаниэль чувствует себя неуютно под этими взглядами, но старается скрыть это, когда видит спокойное лицо Дэн, которая уверенным шагом проходит дальше. Ваймак с Эбби удаляются в сторону своих коллег — команде остаётся только найти закреплённое за ними место рассадки. Натаниэлю не нравится внезапный злой возглас Дэн: — Вот мудачьё. Она не сбивает шаг и продолжает путь к столу и тогда Веснински понимает возникшие эмоции капитана. Вороны. Их команды сидят за одним столом друг напротив друга. Вороны не изменяют себе, действительно нацепив на себя лишь чёрное с редкими проблесками кроваво-красного. — Рико, — бесстрашно здоровается Дэн, отодвигая свой стул, точно расположенный напротив стула Мориямы. — Дэн Уайлдс. Натаниэль готов плеваться, когда видит ту надменность, с которой Рико протягивает руку, чтобы пожать руку Дэн, словно какой-то монарх, ожидает негласных почестей от простой черни. — Я знаю, кто ты. Кто же здесь тебя не знает? Девушка — капитан команды первого дивизиона. Довольно прилично справляешься, несмотря на недостатки. — Недостатки? Какие же? — Ты правда хочешь, чтобы я начал их перечислять? Банкет рассчитан на два дня, Хеннесси. Мэтт сквозь зубы выдавливает предупреждающе: — Поосторожнее, Рико. Дэн одним прикосновением к руке просит его успокоиться и с вызовом садится на своё место. Старшекурсники устраиваются слева от неё. Ники со своим спутником — справа, далее от него Кевин, Кейтлин, Аарон, Эндрю и Натаниэль. Веснински не может не думать о том, что Эндрю пытается свести к минимуму возможное общение с Рико, но когда он только садится девушка напротив встаёт и уступает своё место другому Ворону. По вытатуированной цифре «три» на левой скуле, юноша вспоминает основного защитника команды — Жана Моро. В статьях он также читал о «забытой дружбе» с Кевином, но сейчас лицо Жана выдаёт явно не благие намерения. — Никогда раньше тебя не видел, — произносит Жан с легко различимым французским акцентом. — Я играю первый год, — с сомнением отвечает он, имея в виду университетскую игру. — Точно. Ты ведь до этого лежал в психушке. Летние каникулы там лучше, чем дома? — Получше, чем в Эверморе, — бросает Натаниэль. — Не стесняйся рассказать, — он подпирает голову рукой, словно действительно готовится к долгому рассказу. — Сколько раз ты там уже был? Три? Пять? Наизусть знаешь всех врачей? — Кстати, не скучаешь по Прусту? — насмешливо спрашивает Рико. — Уверен, что его методы нравились тебе больше всего. Нил не успевает проглотить ком в горле, когда замечает руку Эндрю, потянувшуюся к ножам под повязкой. Дэн по метнувшемуся взгляду Аарона понимает ситуацию и вмешивается: — Не провоцируй моих ребят, Рико. — Натаниэль сосредотачивается на стали в её голосе, когда вновь поднимает взгляд. — Здесь для этого не место. — Я просто проявляю вежливость, — с той же уверенностью отвечает он. — Ты ещё не видела, как я умею провоцировать. Жан переводит взгляд на Кевина, но через несколько секунд возвращается к Натаниэлю. Тот уже видит лезвие ножа под столом и поспешно сжимает его рукой, безмолвно говоря Эндрю не применять силу. Эндрю дёргает плечом, когда замечает капли крови и отталкивает чужую ладонь, но всё-таки прячет нож обратно за ткань. Вместо этого он подаётся вперёд и говорит: — Жан Вальжан, — он протягивает руку для приветствия и когда Жан почти берётся за неё, убирает ладонь и продолжает: — Эндрю. Меня ты тоже раньше не видел. — И слава богу, — отвечает Жан. — Вся ваша команда — позор первого дивизиона. И такой отбор новеньких только подтверждает это. Сколько суицидников вы планируете включить в список в следующем году? Возможно, Смоллз встанет на ноги до лета. Подумайте об этом, когда Натаниэль вновь перережет себе вены. — По-моему это слегка чересчур, — вступает Рене. — Тебе не кажется? Наши команды встречаются в первый раз. Зачем начинать с плохого? — Почему бы нет? — фыркает девица перед ней. — Вы плохи во всём. Серьёзно, неужели выставлять себя на посмешище так весело? — Нам явно живётся веселее, чем вам, — возражает Рене. Натаниэль сосредоточено смотрит на то, в каком напряжении находятся мышцы Эндрю, словно тот вот-вот готов хотя бы кулаками дать сдачу Моро. Возможно, Эндрю это также хорошо почувствовал, когда всё же не решился пожать руку, предвидя то, что не сможет остановиться и начнёт драку. Натаниэль не желает видеть её начало, отказываясь соглашаться, что слова Воронов как-то могли его задеть, а ответный удар означал бы именно это. Он осторожно хватает рукав пиджака Эндрю и внимательно смотрит в чужие глаза, когда юноша уже хотел встать со своего места. Нельзя. Не здесь. Не сейчас. Не так. — Веселье для детишек, — заявляет Жан, отвернувшись от Эндрю. — На этом уровне уже оценивается мастерство, которого у вашей команды, увы, нет. Вы не имеете права играть против нас. А тебе, — он с секунду осматривает фигуру Натаниэля, а потом Кевина, — здесь и вовсе не место. — Экси-квартирмейстер? — протягивает Эндрю, Веснински слышит в его интонации явную насмешку. — Младший заводит своих ручных зверьков, — теперь Жан увереннее смотрит в ледяные глаза. — Неужели… — Что? — Эндрю с явным вопросом смотрит на Натаниэля. Веснински почти улыбается от того, как Эндрю пытается выдать удивление. — Ты завёл ручного зверька? — Не перебивай меня, сиротка Доу. — Молодец, попытка засчитана, но прибереги своё красноречие для другого раза. — Хватит! — Дэн сердито щёлкает пальцами. — Прекратите. Мы собрались для того, чтобы познакомиться, а не чтобы лезть в драку. Если не можете сказать ничего хорошего, лучше вообще молчите. Обеих команд касается. — Поэтому Натаниэль сидит так тихо? Не может сказать ничего хорошего? — Рико жестом указывает на него. — В прошлый раз держался куда смелее. Может, просто рисовался перед публикой? Эндрю бросает на него заинтересованный взгляд, но пока не думает вновь обнажать ножи. Вместо этого он выстукивает указательным пальцем по бедру какую-то мелодию, ожидая представления. — Со всеми Веснински так трудно общаться? — разочарованно протягивает Рико. — Копия отца. — Короче, я понял, — Натаниэль только после этих слов понимает, что действительно среагировал на издёвку уёбка, но отступать поздно. — Ты очень хочешь меня вывести, но получается херово. Видимо, твой отец не научил общаться с людьми по-человечески, но я его не виню, с таким куском говна и я бы не общался. Самолюбие задели по самое не балуй, верно? Кричишь всем о том, что являешься королём, но так позорно требуешь внимания. Какая жалость! Первый номер, а на него никто не смотрит. Поплачь об этом своему брату, может тогда удостоишься внимания отца. — Натаниэль! — предупреждающе цедит Кевин. — Или так боишься сам попасть в психушку, что других тычешь в это? Не стесняйся признаться. С таким комплексом бога и неуравновешенностью ты точно заслужил пару приёмов — как ты говорил? — у Пруста. Уверен, его методы будут тебе больше по душе. Может, это даже твой фетиш, если успел вспомнить о нём так скоро? Ты можешь поплакаться ему, если и брат тебя не примет, бедный первый номер. — Мэтт, — хрипло выдавливает Дэн, когда в речи Веснински наступает заминка. — Мэтт, приведи тренера. Тренера сюда. О Боже. — Ты что несёшь? — хмурится Жан сильнее прежнего. — Повторить на бис? — не менее раздражённо переспрашивает Натаниэль. — C'est quoi ce bordel? — он поворачивается к Кевину с упрёком. — Kevin, cette équipe est pleine de gens suicidaires et tu en es le principal maillon. Comment avez-vous pu accepter l'équipe Wesninski? — Il joue bien, — сообщает Кевин. — Il l'a toujours été. — Il n'a pas sa place ici! — вспыхивает Жан. — L'avez-vous oublié? — Son père a refusé de l'abandonner. — A qui n'avez-vous pas pensé? — Что вы тут устроили, мать вашу! — голос Ваймака заставляет Натаниэля слегка вздрогнуть от неожиданности. — Поднимайтесь. Эбби договаривается с администраторами, чтобы нас пересадили за другой стол. Веснински охотно подчиняется, но далеко уйти не успевает. Как только он отодвигает стул, Жан преграждает путь и подходит всего на шаг ближе, полушёпотом сообщив: — Чуть позже, Рико займёт пару минут твоего времени. Советую поговорить с ним, если не скучаешь по японскому. Жан быстро уходит в другую сторону, когда Эндрю без предупреждения начинает на него наступать, но Кевин отвлекает неожиданным вопросом: — Что у тебя за проблемы с японским? — Как всегда, разбираешься только в экси, — подхватывает Эндрю и указывает Натаниэлю в сторону других Лисов, а не ушедшего Жана. Веснински хочется съязвить в ответ на все его действия на банкете, но проглатывает слова, когда команда всё же устраивается за столом без чёрных пятен и гадких комментариев. Эндрю больше не говорит ему ни слова за первые пять минут на новом месте, но потом всё же издевательски уточняет: — Ты наверняка в порядке. — Заткнись, — отвечает он сквозь стиснутые зубы. — Если ты улизнёшь ради разговора с ним, то будь уверен потом, что ублюдок окажется с ножевыми ранами, — он устанавливает зрительный контакт и с напором говорит: — Я не шучу. — Напомни мне, когда ты травил анекдоты, — хмурится в ответ Натаниэль. Ему не нравится такая ярая защита, словно Рико действительно может переломать ему кости, а сам он лишь девушка в беде. — Что-то я упустил этот момент. — Только этот? — монотонно спрашивает Эндрю, но Веснински не видит смысла в дальнейшем разговоре. Лисы теперь сидят напротив половины тренерского состава, что способствует также спокойному поведению самой команды. Кевин возвращается к своей показушной улыбке и начинает обсуждение каких-то недочётов игроков, плавно переходя к прошедшим играм между другими университетами. Через одно место от Натаниэля Рене мягко улыбается и жестом предлагает что-то попробовать, пока столы не убрали. Он согласно кивает под пристальным взглядом девочек и Мэтта и заполняет свою тарелку закусками. Эндрю смотрит куда-то сквозь предметы, когда Натаниэль бросает на него взгляд через полчаса, как речь Кевина перебивает Элисон, говоря что-то про более удобную ткань для формы и прочные материалы защиты. Впрочем, он и сам не следит за ходом разговора, подчас поглядывая на стол, где сидит другая половина тренерского состава. Время трапезы быстро заканчивается, и столы складывают вдоль длинной части поля вместе со стульями. Для более неформальной обстановки на одной половине поля натягивают волейбольную сетку, а другая превращается в импровизированный танцпол под музыку включённых динамиков. Ваймак тут же появляется возле команды и приказывает: — Вперёд. Веселитесь. Или не веселитесь — мне плевать. Главное — никаких драк. Усвоили? Почти все Лисы тут же разбегаются — кто потанцевать, кто поиграть. Натаниэля после слов тренера подзывает Эбби, отчего Эндрю остаётся на месте и не спешит куда-то двигаться. Ваймак ему помогает новым предупреждением: — Проблемы со слухом? Ещё раз повторить? — Ох, тренер, здесь веселье не хуже. — Прекрасно. А теперь шуруй, — Ваймак указывает на поле, и под его пристальным взглядом Эндрю в последний раз прожигает спину Веснински и уходит в сторону танцпола, успешно маневрируя между парочками. Он находит сначала Кевина, а потом группу Воронов во главе с Рико. Глаза тут же сканируют остальных людей в поисках Аарона и Ники, но те едва ли замечают будущую потасовку, перекидываясь фразами и танцуя со своими партнёрами. Эндрю даже думает понаблюдать за слезами Кевина, но вовремя замечает как сначала Рене, а потом и другие старшекурсники спешат разрушить клин Воронов своими фигурами. С бойкостью и упорством девочек, Эндрю уверен, что столь весёлого представления уже не будет, поэтому подходит к противоположной от тренера стене, чтобы контролировать чёрные пятна. — Переживаешь? — уточняет Рене и встаёт рядом с ним. — Что-то не так? — С Лисами всегда что-то не так, — возражает Эндрю. — Но тебя никогда не волновали Вороны так, как сегодня, — замечает она и поправляет выбившуюся прядь волос. — Потому что Рико сам убивает своих жертв, чтобы организовать пир. — Это из-за Натаниэля? — продолжает уточнять Рене. — Рико явно нацелился сегодня на него, несмотря на разговор с Кевином. Похоже, ему очень не понравилось заявление бывшего сокомандника. — Он может быть в восторге только от себя. — Мне стоит предупредить остальных проследить за Натаниэлем? — Следи за своими подопечными, — отрезает Эндрю. — Они мне только помешают. Рене кивает на его слова и скоро удаляется, когда замечает в толпе Элисон. Эндрю отвлекается на фигуру Моро, что стремительно идёт в его сторону, словно действительно не чувствует исходящей угрозы. Это забавляет.

***

Натаниэль уже знает, что ему скажет Эбби. Он не ждёт чего-то другого, поэтому просто принимает термос с чаем. Отказ лишь подстегнёт к более решительным действиям со стороны медсестры, а юноша после одного сеанса с Бетси не хочет к ней попадать из-за тех же «рекомендаций». Хотя она ему написала через пару часов после того, как он ушёл из её кабинета, и Натаниэль смутно подозревает, что Эндрю также вряд ли будет удовлетворён единоразовым посещением психотерапевта. — Всё в порядке, Натаниэль? — спрашивает Эбби, пока он заставляет себя проглотить отвратительную сладость. — Ты выглядел бледным, когда выходил из-за стола с Воронами. — Всё в порядке, — он не делает большой паузы для лишних расспросов. — Я раньше не был на банкетах. — Тогда не буду тебя задерживать, — улыбается она и забирает пустой термос. — Возможно, ты захочешь сыграть в волейбол. Натаниэль опускает дальнейшее обсуждение того, что он никогда не участвовал в других командных играх и делает несколько шагов в сторону поля. Его настигает резкая боль в желудке довольно скоро — он даже не успевает найти взглядом Лисов и уходит в туалет, тут же скрываясь в одной из кабинок. Натаниэль старается как можно быстрее вызвать рвотный рефлекс, раздражая гортань, но ничего не выходит. Он дольше стоит со ртом, полным слюны, чем чувствует подступающую рвоту. И больно прикусывает пальцы, когда дверь его кабинки кто-то неожиданно пинает и ещё два раза стучит кулаком. С таким мудацким подходом, Натаниэль уверен, что Эндрю заметил его и решил лишний раз поиздеваться. Он взамен резко открывает дверь, чтобы выплюнуть какую-нибудь язву, но замолкает от самодовольного взгляда чёрных глаз. — Молодец, кролик, быстро откликнулся, — усмехается он. Веснински быстро перестраивается и отвечает: — Туалет для отбросов общества не предусмотрен. — Ещё раз что-то скажешь без разрешения — пожалеешь, — он чуть сдвигает брови к переносице, но продолжает победоносно улыбаться. — Я был удивлён твоей фигуре на доске, но как тебе мой маленький подарочек на первом матче? — Ублюдок, — шёпотом произносит Натаниэль, когда вспоминает резкое и неправильное «Ниэль» от Гориллы. Его имя всегда сокращали до первых трёх букв — такой тупой качок не мог на поле внезапно обратиться так, словно всегда знал его, скорее использовал бы простое «эй, ты!». — Ты зашёл не в ту локацию, так что должен быть готов, — Рико подходит на шаг ближе и внимательно рассматривает лицо напротив. — Я был прав. Ты точная копия отца. Но ещё уязвимый, — он берёт в руку чужой галстук и вытаскивает его конец из-под пиджака. — Так и хочется сломать. — Иди нахуй, — яростно шипит Натаниэль и хватает Рико за запястье, точно для того, чтобы сломать руку. Тот, кажется, не реагирует на это, когда также с ленцой переставляет ногу и продолжает осматривать чужую фигуру, только предупреждающе напоминает: — Осторожнее, кролик. — Пустые слова, — он кривит губы и отталкивает чужую руку. — Что может сделать ворон без своей стаи? Только каркать, — юноша внимательно следит за чужими движениями, но Рико не спешит задействовать кулаки, и его выражение лица меняется на властно-удовлетворённое. Натаниэль в последнюю секунду видит глаза Тецуо и не успевает что-либо сделать, когда произносят: — 朧月. У него против воли подкашиваются ноги, и Натаниэль одной рукой хватается за открытую дверцу кабинки, когда по всем мышцам проходится резкая режущая боль вместе с лавой под его кожей, что напропалую раздражает все нервные окончания. Всего несколько мгновений, но от резких крещендо ощущений, которые словно раскалённым металлом откликаются на каждое воздействие, Натаниэль тяжело дышит, как после длительной пробежки или двух таймов на поле. Рико поднимает его лицо за подбородок и с тем же спокойствием дополняет: — ひざまづいて. Ноги не слушаются его. Натаниэль сжимает зубы от того, как каждое движение приносит боль, но не чувствует власть над своими конечностями. — Ты же понял, да? — Рико хватает его за волосы и тянет голову к себе. — Не думал, что получится. Тецуо стоило поэкспериментировать. — Только этим занимался на досуге? — уточняет Натаниэль и едва тянет уголок губ в насмешке, хотя чувствует, как дрожат губы. — Лучше бы подрочил. С такими нервами у тебя, видимо, давно не было разрядки. — Довольно. Ты уже обеспечил себе белый билет, — обрывает он, усилив хватку. — Как думаешь, их действие суммируется? Натаниэль не успевает открыть рта — лёгкие взрываются тысячей бомб. Ядерные грибы распространяют яд по всем органам, и режущий удар поражает сердце. Он задушено откашливается и резко упирается руками в пол, когда чувствует, как всё тело превращается в желе. Рико говорит: «日蝕». Рико добавляет: «月蝕». Он наклоняется вперёд и со смешинкой произносит: «Видимо суммируется». Натаниэль не слышит последнюю фразу. Само его тело стонет каждой клеточкой тела, что заглушает любые звуки, словно он контуженый солдат. Всё происходящее уже за гранью понимания, пока Рико вновь тянет, и его рука под градом ударов разрушается образами прикосновений Ромеро. Руки, что могут приносить лишь боль. Руки, кровь с которых не отмоет ни одно средство. Руки, где каждая мозоль выучена наизусть и воспроизводится в памяти также легко, как собственное имя. Натаниэль не видит Рико. Кажется, даже не чувствует, когда рука с волос исчезает, но одними губами говорит Ромеро остановиться. «Я убью тебя», — говорит Ромеро какому-то связанному клерку, и от звука его голоса Нат вздрагивает, привыкший к тому, что каждое брошенное слово в подвале потом будет выведено багровыми линиями на его теле. Он прислоняется спиной к стене, предвещая расправу, но Малкольм ожидаемо поворачивается в его сторону, и по одному взгляду становится понятно, что Младший сегодня не останется в стороне. Нат без лишних расспросов подходит ближе — Ромеро за запястье подтягивает почти вплотную, чтобы прошептать на ухо: «Мы давно не пробовали втроём». Нат не решается спросить, о ком идёт речь, наблюдая, как в следующий миг взгляд Ромеро обращается к связанному. Младший резко дёргает рукой от понимания картины — Малкольм также её держит, только ожесточает хватку. Он без слов приказывает оставаться на месте, хотя Нату уже пора запомнить, что подвал всегда закрыт, а попытка дотянуться до оружий пыток никогда не венчается успехом. Он замирает, когда в голове проносятся возможные события, но знает, что любая фантазия не сравнится с реальностью. Ромеро отпускает его руку и ставит стул напротив связанного мужчины, после чего садится на него. Хлопает по колену всего один раз, пока Нат ещё пытается хотя бы пошевелить пальцем. Долго это не терпят. Малкольм той же приказной хваткой усаживает его и поднимает руки к талии, всё теми же грубыми движениями проходясь по коже, словно стремится оставить шрамы одними прикосновениями. Он усмехается: «Как думаешь? У него встанет?» Нату не нужно давать ответ — Ромеро проверит свои догадки и теории на деле. Вместо этого он смотрит в сторону стола с ножами, когда Малкольм отвлекается на связанного, но даже это действие пресекается настойчивым поцелуем и мёртвой хваткой на бедре, которое потом точно отобразит отпечаток чужой руки. Ромеро не дурак. Он сам обучал Ната пользоваться ножами и наблюдал за его уроками с Джексоном. Поэтому, когда шоковое состояние проходит, он защёлкивает наручники за спиной, избегая возможного сопротивления. Тело Младшего в его руках пуще прежнего напрягается, но Ромеро одной рукой поглаживает его спину, а второй — расстёгивает молнию на штанах. Ему некуда бежать. Это с самого начала была не битва, а использование пленных для собственного удовлетворения. Нат шипит от стальной хватки, что оттягивает его голову назад и заставляет открыть шею, но его сопротивление с помощью ударов ногами едва действует. Он спихивает всё на страх, который всегда делает его слабее — прикосновения к члену меняют это мнение, когда по своей реакции Нат только сейчас понимает, что через поцелуй он принял наркотик. Это не помогает меньше злиться на реакцию тела и победоносную улыбку Ромеро — отрезвляет достаточно, чтобы продолжать сопротивляться. Это никогда не нравится Ромеро, отчего он быстро сам освобождается от мешающей одежды и входит одним движением на сухую. Морщится от того, как в первые секунды его член пульсирует от узости, но уже чувствует стекающую кровь, вовсе не обращая внимания на тяжёлое дыхание над ухом и протяжный крик. Лишь собирает несколько капель крови пальцами и заглушает звуки, засовывая их в чужой рот. Нат почти давится и едва слышит восторженное: «Смотри, у него реально встал. Может, фетиш на боль?» Его голову насильно поворачивают в сторону связанного мужчины, на штанах которого уже видно пятно предэякулята. Нат также быстро отворачивается, когда пальцы исчезают с его головы, но Ромеро вновь поворачивает её, говоря: «Разве ты ему не поможешь? Он даже не может создать трение. Бедняжка». После чего тотчас бросает Младшего на пол и с помощью ножа разрезает штаны и бельё мужчины. Ната тошнит от удара головой, и, кажется, проходит всего секунда, как его за локоть поднимают на колени и направляют голову к открытому паху. Он морщится и пытается отползти — Ромеро вновь засовывает пальцы в рот и насильно его открывает. Говорит о том, что в случае сопротивления его потом ожидают игры намного жёстче, но Нат не слушает, пытаясь избежать сегодняшних больных выдумок Ромеро. Кажется, даже молит и просит прекратить — всё смешивается в едином страхе и отвращении, когда с каждой минутой действие наркотика пуще прежнего ослабляет тело, а рот всё-таки наполняется отвратительным вкусом чужой плоти. Ромеро направляет его голову вверх-вниз и через пару толчков кончиками пальцев проходится по коже спины, не давая времени подготовиться. Сжимая талию до болезненного стона, заполняет кровавое месиво своим членом и устанавливает рваный темп. Он продолжает попеременно направлять голову и усмехается на каждую попытку отстраниться. Глупо. Бесполезно. Безнадёжно. Натаниэль задыхается. Его горло полно отвратительного вкуса, когда мозолистая рука опускается на затылок. Он весь сжимается, но внезапно чувствует свободу рук и бьёт выше локтя, после чего отползает на полметра назад. Ромеро продолжает сидеть недалеко от него, хотя Натаниэль слышит совсем другой голос на словах: — Прекрати, Нил. Этот голос смутно знаком, но не Нату. Нат заставляет его искать хоть какое-то оружие поблизости или выход. Господи, выход. Он может сбежать хотя бы до следующего дня. Как долго Малкольмы позволят ему не появляться дома в этот раз? Дольше всего Нат был вне стен дома два дня, думая, что также находится без надзора помощников отца. Ошибка — глаза и уши Балтиморского Мясника есть везде. — Давай, Нил. Вспоминай свою еболу с командами. Шакалы. Какого цвета Шакалы? Шакалы? Животные? Нет, на ум приходит совсем не это. Нат никогда и не видел их в реальности. Натаниэль отчего-то вспоминает гориллу. Это вовсе не связано, но в памяти ровным рядом выстраивается ассоциация, и он отвечает: — Песочно-чёрные. — Дальше. Дальше! — настойчиво говорит знакомый голос. — Черепахи? Что это? Натаниэль смотрит в лицо Ромеро и в ответ на эти странные вопросы в голове возникают какие-то цвета и люди. — Зелёные. — Лисы? — Оранжево-белые. — Вороны? — Кроваво-чёрные. — Отвечай, блять, нормально. Это красный. Красный. — Красно-чёрные, — выдыхает Натаниэль, и лицо Ромеро расплывается за образом Эндрю.

***

Моро подходит к нему, словно действительно не чувствует исходящей угрозы. Эндрю это забавляет достаточно, чтобы одинокий Ворон мог изложить свой гнилой бред. В любом случае, Эндрю не услышит ничего нового, а этот взгляд отвращения намного интереснее наблюдения за танцполом. Главное — не загораживать вид на выход из коридора, куда Эбби утащила Натаниэля. — Ты же умеешь разговаривать без своего хозяина? — уточняет Моро и едва различимо добавляет: — Il n'est même pas encore entré dans les droits, et il a déjà un cabot. Эндрю ничего не говорит в ответ. У Вальжана едва ли получится его задеть или вывести на эмоции. Он слишком пыхтит, придумывая колкости, хотя выходит вполне убедительно. В сравнении Эндрю может слышать, как скрипят шестерёнки в голове суицидника, когда тот обдумывает каждое слово, рассказывая о себе, но совершенно забывает о контроле после общения с другими Лисами. — Кевин рассказал тебе о Веснински, глухой недоумок, — не спрашивает Моро, но Эндрю просто продолжает его игнорировать. — Ты знаешь чем занимается его семья? — Меня это не волнует, — отрезает он, когда французский говор начинает закладывать уши. — А вот тебе лучше вернуться к хозяину. — Повтори это, когда этот дьявол продолжит семейное дело, — выплёвывает Жан, и Эндрю поворачивает голову в его сторону. Жан считает это победой. — Вы все об этом пожалеете. — Повтори это без акцента, — предлагает Эндрю и указывает пальцем на толпу Воронов. — Это ты, тот, кто питается падалью, Рико. — Нет, — без промедления отвечает он и ухмыляется. — Я тот, кто даёт возможность насытиться ею. Эндрю не смотрит вновь в сторону Моро и срывается с места после прозрачной подсказки. Кажется, кто-то окликает его, но он не обращает на это внимание, когда сначала беглым взглядом осматривает общий коридор на противоположной стороне стадиона, а потом начинает открывать двери всех помещений в нём. Попадает в инвентарную кладовую команды, раздевалку и душевые, но находит только левых людей или звенящую тишину пустых комнат. Фигуру Эбби Эндрю замечает, пройдя назад, к выходу на поле, но отчего-то уверен, что женщина точно не знает о местоположении юноши, едва тот смог заполучить возможность сдёрнуть от медсестры. Он ничего не чувствует, когда бьёт по стене кулаком, только бурлящее раздражение где-то в желудке, не иначе, наполняет адреналином, и ноги вновь ведут Эндрю проверить все помещения до единого. Он остервенело толкает очередную дверь и резко ощущает, как его раздражение в одну секунду вспыхивает пламенем ненависти. Эндрю успевает бросить лишь яростное «я убью тебя», после чего преодолевает расстояние в несколько метров и не жалеет силы для первого удара. Едва кто-то заставит его менжевать перед Рико, вместо того, чтобы ощутимо врезать или покалечить. Миньярд не может усмехнуться на то, что даже от такого вороны могут упасть и безвольно проверять крылья на дееспособность. И не бросает беглый взгляд в сторону кабинок, лишь достаёт нож из-под повязки. Перехватывает поудобнее правой рукой, но сначала чувствует уверенную хватку сзади, прежде чем успевает замахнуться. — Эндрю, успокойся! — Эндрю узнаёт голос Мэтта, что никак не оправдывает и уж точно не спасает после неожиданного удержания его корпуса. Он успевает послать убийственный взгляд и направить лезвие уже в сторону старшекурсника, когда слышит от Рико: — ハリケーン, — он ухмыляется, хотя с разбитой губой это выходит криво и даже смехотворно. И в следующую секунду притворно виновато удивляется, когда встаёт: — Ой, он уже сломался? Эндрю резко останавливается, когда слышит невнятный хрип слева, а после — кашель утопающего, что по чистой случайности оказывается живым. Он поворачивает голову в сторону Натаниэля и не видит в его фигуре хоть каких-то ещё сил на сопротивление. Это тот пациент, что возвращается после сеансов с Тецуо с панической атакой. Это тот сосед по палате, что не может отделить прошлый понедельник от настоящего. Это сломанная кукла, которую научили фразе «я в порядке», но не объяснили значение. Эндрю смотрит в его сторону всего секунду, но этого бы хватило на следующие три жизни или того больше. Он возвращает своё внимание к ножу в руке и без промедления теперь вонзает его в предплечье Мэтта. Тот ожидаемо отпускает его и отходит на несколько шагов назад. — И зачем только воспитывать такую шавку, если я могу сказать одно слово и раздавить его? — продолжает Рико с надменным выражением лица. — Скучно. Эндрю больше не ведётся на его словесные тычки и вновь опрокидывает ворона на землю, придавливая крылья к земле. Он даже не думает о том, куда лучше бить вначале, когда голова заполняется фантазией того, что у него есть всё время мира, чтобы очистить рот Рико от всей гнили, так, чтобы тот забыл свой японский. Вторая рука также за лезвие тянет нож из-под повязки, когда кто-то хватает его за правое запястье. Эндрю не смотрит на человека, наблюдая за отвратительной победной улыбкой Рико. Тот вообще не старается как-то сопротивляться — просто знает, что всё обернётся как можно лучше для него. — Рене… — хрипло и медленно произносит Эндрю. Предупреждающе. — Отпусти. Сейчас. — Эндрю, нет, — просит она в ответ. — Ты представляешь, что случится, если кто-то узнает, что ты использовал ножи? Ещё месяца не прошло, как ты избавился от таблеток, пожалуйста. — Мне не нравится это слово, — рычит он и всё также тянет руку с ножом вниз, к телу Рико. Свободная рука успешно подтягивает второй нож в ладонь, но её уже останавливает Мэтт и снова обхватывает корпус. Блядь, ему стоило проткнуть все конечности. Ублюдский ворон успешно проходит на несколько метров дальше от Эндрю, когда понимает, что того связали чуть ли не тугими тенётами. Миньярд готов применить оружие против Рене, если Рико скажет хоть одно ёбанное слово, пока, как крыса продвигается к двери. Но получает лишь ту же усмешку, словно всех присутствующих оставляют на растерзание львам. — Отпусти, — вновь приказывает Эндрю и после того, как Рене внимательно смотрит в его глаза несколько секунд, кивает Мэтту, и они быстро отходят на два метра. — Ещё раз так сделаешь… — Я не хотела, — прерывает она и вновь устанавливает зрительный контакт. — Я поговорю с тренером о досрочном выезде, — Рене бросает быстрый взгляд в сторону Натаниэля, но не решается подойти к нему или что-то сказать, когда Эндрю явно не намерен прятать оружие. — Иди сразу к автобусу, — заключает она, после чего уходит с Мэттом в сторону поля. Тот, в отличие от Рене, явно не доволен перспективе так просто оставить Натаниэля, но под сильными толчками сдаётся. Эндрю не смотрит в его сторону, только слышит хлопок двери, когда поражающее раздражение продолжает бурлиться и пениться, отчего ладони слегка подрагивают. Он несколько раз сжимает и разжимает кулаки и лишь после этого садится ближе к Натаниэлю. Не аккуратным движением кладёт руку на затылок, но в ответ получает удар и выражение лица, которое он часто наблюдал раньше в зеркале. Эндрю противно от этого, но он вымученно сглатывает и пытается вывести суицидника на разговор. У того не должен быть взгляд лани, которую несколько часов манежили перед расправой. Испепеляющее голубое пламя куда больше идёт опоссуму, что каждым вторым словом может раздражать и выводить на конфликт. — Я предупреждал тебя не идти на контакт с ним, — устало, но с привычным раздражением говорит Эндрю. Он истощён столь резким скачком эмоций, а частое дыхание Натаниэля не убавляет степень его настороженности. — О, да! — язвительно отвечает тот. — Всегда договариваюсь о встречах возле сраных толчков. Миньярд не акцентирует внимание на том, что уверенный тон Натаниэля едва ли сопоставим с мелкой дрожью рук и каплями пота на лбу и висках. — Это по-другому, — говорит он, когда вспоминает закулисье на шоу Кэти Фердинанд и точный удар. Веснински загруженно вздыхает и проводит рукой по волосам, убирая мешающую чёлку. — Это не слова, — говорит он наконец, и Эндрю вновь видит лёд в чужих глазах. — Словосочетания. Комбинации из «наказания» и «подчинения». — Приказ страдать, — догадывается Миньярд, но тут же напоминает: — Токийский акцент. Натаниэль ничего не отвечает на это, но Эндрю уже знает, что с токийским акцентом он может в следующий раз найти суицидника в разобранном состоянии, и никакие цвета команд уже не помогут. Веснински бросает тихое и такое же истерзанное «проще оглохнуть», что Эндрю не сразу распознаёт, но вовремя удерживает чужие плечи, когда глаза напротив закрываются, и морщится от того, что Натаниэль всё равно вздрогнул от этого прикосновения.