***
Пару раз тьму сменял белый свет, на который Лили смотрела бессмысленно и безо всякого интереса. Когда ощущения наконец стали возвращаться, эта белизна оказалась потолком. Глаза безразлично следили за пересекающими побелку серыми трещинами, которые расползались грязной паутиной. Быстрые шаги приглушенно прозвучали по ковру, и на пустом листе появилось обеспокоенное худое лицо, обрамленное длинными черными волосами. Лили разглядывала его со странным отвращением, которое потихоньку обретало форму и смысл. — Снейп, — прошипела она. Голос слушался с трудом и звучал хрипло, надтреснуто, словно старая расколовшаяся керамика. — Слава Мерлину, ты пришла в себя, — выдал он с облегчением. За этим голосом потянулись и другие ассоциации. Снейп, стоящий на коленях перед высокой фигурой в черном. Горящие красным глаза на пугающе неправильном лице. А еще раньше — размеренные шаги по лестнице в полной тишине, заглушаемой только отчаянным стуком сердца. Все притихшие было чувства просочились сквозь плотину, медленно, но верно затапливая гневом. Почему это произошло? Почему с ней? — Гребаный предатель, — она приподнялась на подушке, глядя на бывшего друга с неприкрытой ненавистью. — Ты служишь этой мрази! Лили сделала резкое движение вперед, но голова закружилась, а рука, готовая вцепиться в эти сальные патлы, промахнулась. Снейп легко перехватил ее плечи, вновь уложил на кровать. — Не трожь меня! Пожирательское отродье! — она билась в его руках, выкрикивая ругательства. — Он убил моего сына! Я сдеру кожу с этой твари живьем! А потом и тебе сверну шею! — Тихо, тихо, — руки держали крепко, мешали двигаться. Она пыталась извернуться, дотянуться до него, вцепиться зубами в открытую беззащитную шею, но плотно спеленавшее одеяло не давало сделать этого резкого броска, ограничивало лихорадочные порывы. Силы очень быстро покидали тело. Через пять минут бесплодной борьбы она могла только вяло дергаться и исподлобья смотреть на своего тюремщика. — Ненавижу!.. — со всей возможной злобой процедила Лили. В голосе появились рычащие нотки, лишь эхо от рокота уходящего грома. — Тебя, твоего хозяина. Чтоб вы сдохли, оба! — Можешь ненавидеть меня сколько угодно, — вздохнул Снейп. — Для меня главное, что ты осталась жива. Но это не продлится долго, если будешь вести себя так же и перед Темным Лордом. Лили, молю, не провоцируй его! Я всеми правдами и неправдами стараюсь держать его подальше от тебя, накачиваю тебя снотворным, но скоро он раскусит мои уловки… — Я тебя об этом не просила! — вскинулась она. — Он должен вернуться из очередной поездки уже вот-вот и наверняка захочет с тобой побеседовать, — вздохнул Снейп. — Я напою тебя успокоительным. Если ты кинешься на него, не знаю, что он сделает… — Я выцарапаю ему глаза! Мне плевать! — А мне нет! — пузырек с чем-то вонючим появился под носом. Лили опять начала брыкаться и мотать головой, пытаясь отвернуть лицо в сторону. — Не заставляй меня оглушать тебя заклятием! — раздосадовано выкрикнул Снейп и, извернувшись, все-таки опрокинул жидкость ей в горло. Горечь полилась на язык, Лили начала отплевываться, но его рука зажала рот. Тогда она пошла на показавшийся ей великолепным компромисс, сглотнула зелье и тут же вцепилась зубами в ладонь Снейпа. Тот отскочил в сторону, потрясая пострадавшей рукой. — Просто… — с трудом выдавила она, сверля его постепенно затухающим взглядом, — просто дай мне ненавидеть… Ведь казалось, что это единственное чувство, которое она теперь может испытывать. Единственная движущая сила, оставшаяся в жизни. Единственная мотивация, которая держит на плаву в этом бурлящем кровавом море, заливающем все перед глазами алым. — Тебе надо поесть наконец, — покачал головой Снейп, не обращая внимания на ее лихорадочное бормотание. — Я принес курицу. Лили безразлично проследила взглядом за его кивком в сторону прикроватной тумбочки, на которой лежала половинка зажаренного цыпленка. Мозг с трудом соображал, никак не соотнося эту мертвую птицу с едой. Казалось, есть она больше не будет никогда в жизни, ведь разве можно втолкнуть хоть что-то в свое судорожно сжавшееся горло? И зачем? Все казалось таким бессмысленным. Лили сжалась комочком, подтянув колени к груди. Она не заметила, как Снейп ушел и она осталась одна.***
Когда раздался очередной щелчок замка, Лили вновь не подняла головы. Тихие шаги по мягкому ковру были почти не слышны… Только стало почему-то сложно дышать. Она знала, кому принадлежат эти шаги. Ее начало трясти от разрывающих сердце противоречивых эмоций, которые пробивались даже сквозь вызванный зельями дурман. Одна ее часть жаждала отомстить ему за все. Так хотелось кинуться вперед и вцепиться в высокомерное лицо, выместить всю боль и забрать у него то же, что он забрал у ее сына — его жизнь. Она на секунду слишком явно представила свои пальцы, смыкающиеся на его горле. Казалось, никакой палочки бы не потребовалось, чтобы выдавить из него гнилую душу… Хотя она и понимала, что ей с ним не тягаться. Какая-то все еще оставшаяся глубоко внутри разумная часть подсказывала бежать, прятаться от этой высокой пугающей фигуры. От колдуна, которого боялся любой здравомыслящий человек, чье имя вызывало дрожь ужаса и в сердцах самых храбрых. Она чувствовала его влияние, его давящую магию, заволакивающую пространство, даже сквозь эту мутную пелену. — Ты не ела… — по спине побежали непрошенные мурашки от равнодушного холодного голоса, который вспарывал кожу острыми гранями своего льда. — Это хорошо. Она медленно подняла голову и уставилась на замершего перед кроватью Волдеморта, чьи слова вырвали из бурлящего котла томящегося гнева. Вовсе не это она ожидала услышать. Видимо, он уловил в ее глазах тень удивления, поскольку едва заметно усмехнулся и продолжил: — Осталась последняя чистая мантия. Не хотелось бы, чтобы тебя на нее вырвало. Хотя не знаю, почему эльфы так долго возятся со стиркой. Все равно на черном крови не видно, — он задумчиво склонил голову набок. Она поджала губы, уставившись на его мантию. Да, определенно, хорошо, что она не ела — тошнота непроизвольно подступила к горлу. Мозг сам собой подкинул пару ярких картин, этюдов в бордовых тонах, пока глаза безуспешно пытались найти на мантии слившиеся с черным пятна. — Делай что хотел побыстрее и проваливай, оставь меня в покое, — процедила она сквозь зубы, взяв себя в руки. Порыв напасть на него был как никогда силен, и от приведения его в исполнение удерживали только последние остатки здравомыслия. Лили успела заметить резкое движение, затем щеку внезапно обожгло, а в глазах потемнело. Ее отбросило назад, на подушки. Металлический привкус появился во рту, пока она силилась сделать хоть один вдох; перед глазами замелькали разноцветные искры, рассыпаясь фейерверками, а в левом ухе зазвенело. Она медленно подняла голову, когда несколько секунд спустя вновь обрела способность видеть, и яростно уставилась на темный силуэт. Волдеморт скучающе потирал ладонь. — Никаких манер, — невозмутимо произнес он. — Ты должна была сказать «да, милорд». Ничего, постепенно научишься. Пока что сделаю скидку на твое состояние, но в следующий раз это будет Круциатус. Лили только тяжело дышала, с ненавистью глядя на него. На языке вертелось много чего, а кулаки сжались на покрывале, но она решила, что благоразумней будет оставить ругательства при себе. Губу саднило. Она осторожно потрогала ее рукой. Пальцы окрасились красным. — Но, возможно, я даже выполню твою просьбу, — произнес Волдеморт, изобразив задумчивость, и опустился на край кровати. Лили отодвинулась еще дальше, уперевшись спиной в подушки у изголовья. Она наконец начала не просто понимать умом, но и чувствовать буквально кожей, насколько он сильнее ее. Быстрее. Могущественнее. Его присутствие давило, обвивало змеиными кольцами, сжимало душу в тисках, а глаза удава, готовящегося заглотить жертву, неотрывно следили за ней. Все происходящее казалось таким тягучим и ненастоящим. Разве может она сидеть здесь, рядом с ним? Разве может это происходить в реальности, а не в кошмарных снах, что ловят в свою липкую патоку? — Нет, неправильно. Ты должна сесть вот сюда, — он указал на место рядом с собой. Помимо воли откуда-то из глубины подсознания, из самой древней его части начал подниматься противный страх, зажимая внутренности в ледяные тиски. Это было так странно и неожиданно, ведь еще несколько минут назад ей было все равно, выживет она или умрет. Она и сейчас хотела умереть, ведь хотела? Но его присутствие подавляло, вызывало первобытный ужас, в котором было стыдно признаться самой себе. Побуждало бежать и искать спасения. — Я могу поговорить с вами и отсюда, — она нервно вцепилась в одну из подушек, неосознанно прижала к груди наподобие щита. Величать ублюдка милордом она не собиралась, но предусмотрительно решила не раздражать сверх меры демонстративным неуважением. «Чего ты добьешься, если будешь нарываться? — прошептал трусливый голосок в голове. — Он раздавит тебя, как букашку». Она отмела это мерзкое малодушие и расправила плечи. Забиваться в угол и трястись на радость этому психу она не собиралась. — Сядь рядом со мной, — Волдеморт сделал пригласительный жест внезапно появившейся в его пальцах палочкой. — Не испытывай мое терпение. Лили опасливо смотрела на белую палочку на открытой ладони. Выполнять его приказы не хотелось совершенно, но был ли у нее выбор? Она видела в его глазах, что следующим словом будет «Круцио», или же «Империо». Физическая боль не пугала, не после той душевной, что ее терзала, разрывала на части. Но мороз пробежал по коже от мысли, что он подчинит ее, а она будет покорно выполнять все его прихоти, как кукла-марионетка. Может заставить причинить вред, уничтожить то немногое дорогое, что у нее еще осталось. Она прекрасно знала, что именно творили люди под Империусом. Особенно под его Империусом. Лучше притвориться, что она играет по его правилам. Он смотрел выжидательно, словно ему было важно, чтобы она выполнила его условия по собственной воле. Поколебавшись пару секунд и решив, что все равно деваться от него в запертой комнате некуда, а преграда в виде подушки поможет если только морально, Лили медленно передвинулась поближе. Затем села на указанное место, глядя на Волдеморта со смесью ненависти и опаски. — Молодец, — одобрительно кивнул он. Его, казалось, даже слегка забавляло ее разъяренное выражение лица. — Мозг все-таки начинает работать, чудесно, это нам и нужно. Легилименс. Картинка перед глазами будто взорвалась, а образы замелькали с бешеной скоростью. То замедляясь, то вновь ускоряясь. Вот она бежит по лестнице, прижимая к себе Гарри. Джеймс пускает разноцветные клубы дыма, а ее малыш пытается ухватить эфемерную субстанцию. Они с мужем кружатся в танце, на ней белое свадебное платье. Она и четверо Мародеров сидят в гостиной в квартире Сириуса и пьют пиво. Они же в доме Грюма, который рассказывает, что Темный Лорд охотится за ее сыном. Картинка замедлилась, пока Волдеморт внимательно просматривал ее. Гарри… После этой мысли, этого имени на языке кадр резко сменился, повинуясь ассоциациям, и вот она снова стоит перед кроваткой сына, а темная фигура с поднятой палочкой надвигается на нее, заслоняя собой дверь. Все старательно выстроенные разумом барьеры тут же сорвало взрывом горячей ярости. — Нет! — дико закричала она, кидаясь вперед, отчаянно пытаясь вцепиться ногтями в его лицо. — Нет, не смей!!! Только не мой сын! Только не снова! Вместо скрытого капюшоном лица она увидела перед собой расширившиеся от удивления глаза. Ее руки лихорадочно молотили по всему, до чего могли дотянуться. Она успела ударить несколько раз, пока он не перехватил запястья, сжимая до боли. Почти не почувствовав этого, она продолжала кричать и вырываться, изворачиваться и вцепляться ногтями в белую кожу. В следующий момент его рука крепко схватила за горло, перекрывая кислород, и резко швырнула на спину, придавила к кровати. Лили беспорядочно колотила его по плечам, стараясь попасть по лицу. Все поплыло перед глазами, пока она судорожно пыталась вдохнуть, но сильные пальцы на шее мешали воздуху проходить. Тяжелое тело подмяло ее под себя, а голова взорвалась дикой болью, когда он вновь вошел в сознание, на этот раз грубее, как нож в размягченное масло. Картинки бешено замелькали перед глазами, пока она открывала рот в беззвучном крике, но не могла выдать ни звука — ни вдохнуть, ни выдохнуть. Собрания Ордена, Дамблдор, кидающий сочувственные взгляды. Сириус, рассуждающий о том, кого сделать Хранителем тайны. Сцены с директором замедлились, пока Волдеморт рассматривал их и крутил со всех сторон. Она сопротивлялась и билась в его руках, пальцы скользили по ткани его мантии, но их с Лордом силы оказались явно несравнимы. Перед глазами начало темнеть от нехватки кислорода, а все стало заволакивать мутной пеленой. Она скоро умрет… Она так хотела этого, еще полчаса назад. Но сейчас оказалась совершенно не готова к подобному, тело отчаянно сопротивлялось из последних сил. Жить хотелось как никогда, а умирать стало страшно. Секунду спустя эта пытка закончилась, и Лили наконец втянула в себя такой желанный воздух. Шею охватило давящей болью, легкие горели, но смогли сделать сиплый вдох. Голова раскалывалась так, будто в ней взорвалась маленькая атомная бомба, попутно оплавив внутренности своим жаром. Было ничего не видно из-за плавающих впереди разноцветных пятен. Она не сразу поняла, что это глаза настолько плотно зажмурены. Тут же распахнула их, только чтобы увидеть того, кого сейчас хотела видеть меньше всего в своей жизни. Волдеморт нависал над ней, дыша почти так же тяжело, а его взгляд пьяно плавал по ее лицу. Она чувствовала вес тела, вжимающего ее в постель. Пальцы бессмысленно цеплялись за его плечи, а он упирался рукой в матрас у ее лица. Той самой рукой, которой чуть не задушил ее. Она ощущала движения его груди на сбивчивых вдохах. Если раньше он воспринимался пугающе-нечеловечным, то теперь его тело вплотную, оказавшееся вполне живым и горячим, наводило гораздо более сильный ужас. Она дернулась, пытаясь вырваться из-под него, убраться как можно дальше, но с таким же успехом могла бороться с каменной глыбой. Резкое движение будто вернуло его в действительность, выдернув из транса. Он моргнул и отстранился. Выпустив ее из захвата, оттолкнулся от постели и сел, не отрывая от нее озадаченного взгляда. Лили тут же отползла назад, быстро перебирая руками и ногами. Уперевшись в спинку кровати, она схватилась за горло, растирая пальцами поврежденную кожу. — Не стоит играть со мной, девчонка, — тихо произнес Волдеморт, продолжая сверлить ее взглядом. В его голосе появились странные хриплые нотки. — Я ведь мог и не остановиться. Тебе повезло, что ты мне еще нужна. Играть. Для него все это — чертова игра! Она смотрела на него молча, с усилием проталкивая в себя воздух, пока сердце заходилось в груди, а кровь шумела в ушах. Под пульсирующим напором пережитый ужас постепенно отступал. Он все-таки не убил ее. Мышцы, не до конца осознавшие, что борьба за жизнь окончилась временной победой, все еще подрагивали. Волдеморт поднялся на ноги и прошелся по комнате, восстанавливая дыхание. — Ты должна радоваться, что ты здесь, в гостевых покоях, а не сидишь с остальными подобными тебе магглами в подвале. Мне же нужно, чтобы ты прилично выглядела. Чтобы было чем завлекать Поттера, пока он не нашел себе новую девку. Я оказал тебе честь, сохранил жизнь, привел в свой дом. И вот твоя благодарность? Задрав рукав мантии, он оценивающе уставился на длинную алую царапину на предплечье. Лили тоже сверлила ее взглядом. Почему-то то, что его кровь тоже красная, как у нормальных людей, шокировало чуть ли не больше, чем все только что произошедшее. И это сделала она! Даже некоторая вспышка гордости промелькнула внутри от этого факта. Если бы еще при этом она не побывала на грани жизни и смерти… Волдеморт провел тонким пальцем вдоль царапины, и та мгновенно затянулась. Лили смотрела на это разочарованно. Вот и все, на что она оказалась способна? Она неосознанно потерла все еще саднящую шею, которую словно продолжала сдавливать фантомная рука. Наверняка у нее останутся более значимые отметины. — Но теперь я даже понимаю, почему талантливый представитель такого древнего семейства повелся на тебя, грязнокровка, — усмехнулся Волдеморт, переводя на нее тяжелый взгляд. — Темперамента тебе не занимать. Он смотрел, словно мог заглянуть прямо в душу. Хотя почему «словно»? Как оказалось, он способен на это вполне буквально. Лили непроизвольно поежилась, затем усилием воли заставила себя расправить плечи и убрать руку от шеи. Челюсти судорожно сжались — даже если бы она захотела, сейчас не смогла бы вымолвить и слова. Волдеморт же, напротив, явно испытывал потребность поговорить. Он снова пошел маячить по комнате, пространно рассуждая, его уже привычно плавные движения стали резче. Он будто был даже рад тому, что у него появился бессловесный слушатель, перед которым не требовалось держать себя в руках. — Я люблю играть на человеческих слабостях, но почему-то никогда раньше не задумывался о том, чтобы использовать ваши столь низкие животные потребности. Но благодаря тебе в этот самый момент в моей голове зарождается пара совершенно замечательных и, без сомнения, гениальных идей. О да-а-а, я уже предчувствую, как это будет забавно, — на его губах заиграла неприятная улыбка. Лили передернуло. Она очень надеялась, что эти идеи никак не касались ее. Его взгляд остановился на подносе с остывшей курицей на прикроватной тумбочке. — Цени, что имеешь, пока есть такая возможность. Он развернулся и вышел из комнаты, само собой, не прощаясь. Лили еще несколько минут настороженно прислушивалась, сидя на одном месте, затем медленно сползла с кровати. Болела не только шея, после беспорядочной и безрезультатной борьбы ломило все тело. Адреналин кипел в крови, побуждая шевелиться, искать пути спасения, делать хоть что-то, чтобы убраться подальше из этого места. Что угодно, лишь бы убраться подальше от него. Посмотрев на еду с отвращением и с трудом подавив глупый порыв швырнуть тарелку ему вслед, она на дрожащих ногах подошла к окну и впервые за несколько дней выглянула на улицу. Снаружи было давно темно, падающий из окон особняка свет выхватывал золотистыми пятнами аккуратный, но по-осеннему бурый газон. За ним неясно угадывалась уходящая вдаль наподобие лабиринта живая изгородь, щетинящаяся сейчас голыми ветками. Комната находилась, если прикинуть высоту, примерно на уровне третьего этажа. Похоже, это действительно какой-то особняк, достаточно большой, если судить по длине коридора, по которому ее несли. Лили подергала задвижку на оконной раме, та, естественно, не поддалась — наверняка заперто магией. Она наконец огляделась в этой комнате. Хоть что-нибудь, за что можно зацепиться, что угодно, что удалось бы использовать для нападения или побега. Мебели было немного: кровать посередине, гардероб с плавными линиями дверец, тумбочка, небольшой письменный столик. Лили заглянула в шкаф и оценила его пустоту, в ящиках тумбочки тоже ничего не обнаружилось. Входная дверь полностью проигнорировала попытки открыть ее, даже ручка не поворачивалась. Зато еще одна дверь вела в маленькую ванную. В шкафчике под раковиной обнаружились туалетные принадлежности — мыло, мочалка, зубная щетка и паста, расческа, с виду вроде бы новые, хотя не в ее положении было привередничать. На крючке над ванной висела пара чистых белых полотенец. Закончив осмотр и не найдя ничего полезного для побега или самообороны — ни ножниц, ни даже бельевой веревки — Лили вернулась к кровати. Изучила принесенный Снейпом ужин — тупая вилка без ножа, металлическая тарелка, которую не разбить на острые осколки, и уже подсохшая половинка цыпленка с жареной картошкой — и сделала вывод, что люди здесь обитают предусмотрительные, с пленниками обращаться умеют. Определенно, ей не оставили никаких возможностей для организации диверсий. Она раздосадовано вздохнула. Живот предательски заурчал, напоминая, что она не ела уже, наверно, несколько дней. Это казалось столь неуместным и низменным. И как в такой ситуации, после всего произошедшего, вообще можно думать о подобных приземленных вещах? Но если поначалу из-за ужасной апатии не хотелось даже шевелиться, то этот визит Лорда и судорожная борьба на грани смерти встряхнули, заставили проснуться инстинкт самосохранения. Волю к жизни. Недолго поколебавшись, Лили притянула к себе поднос и, отломив куриную ножку рукой, впилась зубами в холодное мясо.