***
Под вечер Джеймс все же уговорил Бродягу, что на кухне будет спать он, а место на диване в гостиной относительно небольшой лондонской квартирки отойдет хозяину. Марлин же, несмотря на вялое сопротивление, Сириус уступил свою спальню. Со стопкой постельного белья в руках Джеймс просочился на кухню. Холодный воздух моментально пробрался под одолженную у Бродяги футболку с изображением очередной маггловской музыкальной группы. От кого в этот раз фанатеет друг, Джеймс уже сбился со счету. Причина зимней стужи быстро стала понятна — Марлин сидела на подоконнике, забравшись туда с ногами и подтянув колени к груди. На ней тоже была футболка Сириуса, в которой девушка почти утонула, а в тонких пальцах тлела сигарета. Джеймс прикрыл дверь ногой и сгрузил белье на гостевой диванчик. — Как тебе здесь? Среди друзей? — осторожно поинтересовался он. Надежда, что, увидев родные лица, она придет в себя и выбросит из головы приказы Волдеморта, все еще робко жила внутри. — Громко, — Марлин коротко пожала плечами и перевела отрешенный взгляд на черноту за открытым проемом. — Там тоже бывало громко, но меня при этом обычно никто не трогал, не тормошил, можно было забиться куда-нибудь в угол. А Сириус же… — Он переживает за тебя, — возразил Джеймс. Если бы не обстоятельства, он был бы искренне восхищен заботой и самоотверженностью, которую проявлял его грубоватый и, что уж скрывать, немного эгоистичный друг. Однако сейчас он едва сдерживался, чтобы не хватать Сириуса за плечи и не орать в лицо: «Почему ты так слеп? Неужели ничего не видишь?!». — Но теперь же все хорошо? — продолжил Джеймс, изучая девушку взглядом. — Ты на свободе… — Какой в этом толк, — не стряхнутый вовремя пепел упал серым комочком на голое колено, но Марлин не обратила на это никакого внимания, продолжив бездумно пялиться за окно. — Если его нет рядом. Джеймс замер. Именно эту мысль, только в адрес своей жены, он обдумывал, когда покидал особняк Лестрейнджей. И эти слова, произнесенные тихим отсутствующим голосом, прошлись по душе, будто когти по стеклу, издав неприятный высокий скрежет. Вызвав мурашки по коже. «Это все холод», — отстраненно подумал он. Взмахом палочки повесил на окно тепловую завесу. Последний дымок догорающей сигареты столкнулся с прогретым воздухом, закрутился водоворотом. Марлин проводила его взглядом и щелчком пальцев отправила окурок наружу. — Почему он? Сириус вон тебе разве что тапочки в зубах не носит, он — мужчина хоть куда. Ты красивая девушка, чистокровная, могла бы сойтись с кем угодно… — Мне не нужен кто угодно, — она поморщилась. — Когда у меня есть лучший. Тебе не понять, хотя, уверена, ты тоже подсознательно чувствуешь его силу. Он умнейший, кого я знаю, только его разум и сила воли могут поставить магов на заслуженное место. Лишь он, с его настойчивостью, сможет возвести нас на пьедестал, пускай это и требует временами непопулярных решений. Он — самая яркая звезда на небосклоне, рядом с которой другие меркнут, — ее голос зазвучал сильно, уверенно, растворяя любые намеки на сомнения, которые до этого могли померещиться на ее лице. — Он ураган, сметающий все на своем пути. Он пламя, приносящее очищение, он — Мерлин нашего времени. — Говорят, Мерлин был сыном самого дьявола. Ты уверена, что… твои чувства не иллюзия, не колдовство? — аккуратно спросил Джеймс, опустившись на край дивана. — Может… Может, тебе стоит пойти к профессору Дамблдору? Он найдет способ защитить тебя. — Что ж сам не пошел? — фыркнула Марлин. — Стыдно от своего предательства? Или справедливо боишься, что Темный Лорд узнает? А может, в глубине души ты понимаешь, что добрый дедушка вовсе не тот, кем пытается казаться? — О чем ты? Это он промыл тебе мозги? — Открыл мне глаза, — возразила она. — Безобидный чудаковатый старичок, как же… Якобы из благородства отказывается от кресла министра… Да ему просто не хочется марать руки о море бумажной работы! Пачкаться, принимая непопулярные законы, которые давно назревают, без которых наше общество медленно движется к упадку. А он все это понимает и просто смотрит со стороны, не вмешиваясь. У него-то все хорошо — сидит на денежных потоках, идущих через школу. А сколько денег отправляется в карман Верховного Чародея Визенгамота, всего лишь за одну подпись на нужных бумагах — уму непостижимо! — Да брось, — недоверчиво покачал головой Джеймс. — Ты же знаешь профессора! Ты не можешь и правда в это верить. — Вы столь наивны, а Дамблдор этим пользуется, водит вас за нос. Война, как же! Он устроил все это, вешает вам лапшу на уши, потому что ему не нужны конкуренты в борьбе за власть. Джеймс открыл было рот, чтобы напомнить Марлин, кто именно убил ее семью. — Что за крики? — взъерошенная голова Сириуса появилась в щели между дверью и косяком. — Все хорошо, — Джеймс проводил взглядом девушку, которая протиснулась мимо его друга и покинула кухню. — Просто Марлин еще… не до конца пришла в себя. — Я считаю, что мы обязаны отметить, что она жива! — внезапно загорелся Сириус. — У нас последнее время не так много поводов для праздников. А тут, считай, второй день рождения. Заодно и пообщается со всеми, увидит знакомые лица, поймет, на каком она свете. Вот и придет в себя! — Твои бы слова, да Мерлину в уши, — вздохнул Джеймс. Он был уже не так уверен, что Марлин когда-то сможет прийти в себя. И, что самое дерьмовое, не знал, хочет ли он этого.***
— … и конечно, я поднимаю тост за нашу гостеприимную хозяйку. Амелия, ты просто чудо, надежда и опора. И я хочу пожелать, чтобы мы чаще собирались у тебя, в нашей штаб-квартире, по таким поводам, а не как обычно! — Сириус подмигнул и залихватски опрокинул в себя стопку джина одним глотком. — Спасибо, — вечно строгая девушка, сегодня в блузке с бантом, что казалось на ней верхом откровенности, коротко улыбнулась и подняла бокал с огневиски в ответ. — Это меньшее, что я могу сделать после того, как Эдгар… — Мы отомстим за твоего брата! — Сириус бесцеремонно хлопнул ее по плечу. Вздрогнув, она неловко улыбнулась и перевела взгляд на его широкую ладонь. — Не сомневайся! Теперь, когда наш состав снова увеличился, у пожирательского отродья никаких шансов, — рыкнул разгоряченный алкоголем парень. Джеймс только вздохнул — как бы друга не потянуло на подвиги в таком состоянии. Он приложил к губам бокал с виски, вновь изображая, что отпил. Скоро придется испарять жидкость магией, если он не хочет привлечь внимание к ее стабильному уровню — Сириус уже пару раз порывался подлить. Но напиваться в такой обстановке, с Марлин поблизости, он себе позволить не мог. Он успел шепнуть заклятие, сжав палочку под столом, и тут же рядом на диван плюхнулся Сириус, в третий раз потянулся бутылкой к его бокалу. Теперь Джеймс подставил емкость, горлышко звякнуло о стекло, когда не очень трезвый Блэк ливанул виски. — О-о-о, граммофончик! — его взгляд остановился на музыкальной коробке в углу комнаты. — Щас посмотрим, было ли у Эдгара здесь что приличное, или та же херня, как у всех напыщенных чистокровок. Выбрав новую цель, Сириус направился к углу, слегка пошатнувшись по пути. Джеймс проводил его взглядом, затем почувствовал чужое присутствие позади. Запрокинул голову на округлую спинку дивана, посмотрел снизу вверх на своего второго лучшего друга. — Привет, Лунатик. Ремус коротко кивнул. Обошел диван и сел на освободившееся место. Джеймс отметил, как он бледен и что на лице появились новые царапины. И испытал укол совести — со всеми последними событиями, накатившими непрерывным потоком и утянувшими в темный омут, они пропустили полнолуние. Другу пришлось справляться одному со своей болезнью. — Я просто даю собаке кость… Э-ей! — радостно завопил Сириус под биты какого-то новомодного рока. — О да! А Эдгар знал толк. Пошли танцевать! Он вытащил вяло сопротивляющуюся Марлин на свободное место в набитой людьми гостиной. Ремус проводил друга тяжелым взглядом и скривился. Было так непривычно наблюдать подобное выражение, то ли презрения, то ли отвращения на его обычно расслабленном добродушном лице. Поэтому Джеймс поинтересовался: — В чем дело? — Это я бы спросил у тебя, — холодно ответил Ремус. — Серьезно, Джеймс? Что с вами обоими не так? — Про что ты? — он похолодел внутри. Неужели Лунатик заметил что-то? Он всегда был наблюдательным. Возможно, единственным, кто мог бы вывести его на чистую воду. Если он усомнится в его преданности… — У меня впечатление, что вы оба так и не вышли из подросткового возраста! Только подростки могут быть столь эмоционально тупыми. Я думал, она что-то для тебя значила! Ладно Сириус, но в тебе, Джеймс… я разочарован, — Ремус покачал головой. — Как можете вы спокойно пить, развлекаться и шутить после произошедшего? Когда мы не знаем, живы ли Лили и Гарри? Не знаем, что случилось с Питером, который, на минутку, был нашим другом? Если бы вы только сказали, что сделали его хранителем тайны, я бы смог как-то помочь ему, уберечь… — Мы не знаем… — эхом повторил Джеймс, ощущая, как в желудке ворочается что-то тяжелое и неприятное. Но Ремус не слушал его вялых потуг оправдаться. — Ты уже месяц не видел их, не знаешь, вдруг они в плену, страдают? Что, и это все? Можно развлекаться и идти дальше, с глаз долой — из сердца вон? Не думал, что ты такой человек… Что ты так поступишь с ней! Раздраженно махнув рукой, Ремус поднялся с дивана. Джеймс замер, ошарашенный столь жесткой отповедью. Ему хотелось кричать вслед Лунатику. Подскочить к нему, встряхнуть за грудки. Проорать в лицо: «Ты не знаешь, на что я пошел ради нее!!!». Но он остался сидеть на диване, оглушенный. Ведь он и правда не может считать себя больше добродетельным человеком. Раньше он сражался за свет, за добро, был уверен в правильности своего пути, в непогрешимости своих идеалов. И что теперь? Может ли он все еще считать себя хорошим парнем, считать свою сторону правой, когда он продался Темному Лорду? Пускай не за деньги, а ради безопасности любимой, но какая разница, если итог один? Если бы Ремус знал правду, то был бы первым, кто плюнет ему в лицо, не глядя на причины. Джеймс сгорбился, закрывшись ладонями. Тяжелые звуки музыки доносились будто издалека, проходили мимо сознания. Может, действительно стоило напиться, как Сириус? Он знал, что друг вовсе не такой черствый, каким пытается прикинуться, а глушит свою боль, свою неуверенность в завтрашнем дне литрами горячительной жидкости. Но в глубине души он понимал, что это бессмысленно. Ни капли не поможет. Ведь на самом деле он не знал, что творит. Мог определить точку в пространстве, где находился, но глобальные вопросы — где он? кто он? — оставались в мутном тумане. Ответы на них пожирали обитающие там чудовища. Он ощущал себя балансирующим на тонком канате над пропастью, где шаг влево или вправо означал падение в жадную пасть тьмы. Если у него будет выбор — выполнять планы Темного Лорда, которые могут привести к смерти кого-то из друзей, дорогих сердцу, или же воспрепятствовать им, но ценой за это будет жизнь любимой, его жизнь… Что он выберет? Сможет ли он выбрать? На какую-то секунду он даже позавидовал Марлин. В ее мире все теперь было просто, контрастно и лишено полутонов. Вот только черный с белым кувыркнулись, слившись подобно инь и янь, поменялись местами. Суета, чуть более непривычная, чем ранее, вывела из погружения в глубины своего отчаяния. Он отнял руки от лица, только чтобы увидеть, что теперь к ним присоединился еще один человек. В длинной фиолетовой мантии, которая казалась уместной в древнем замке, наполненном колдовством не меньше, чем золотом. Но в обычном доме простого волшебника, рядом с маггловской мебелью, кое-где разбавленной магическими бытовыми приборами, смотрелась чужеродной. — Ни в коем случае не хотел прерывать веселья, — профессор поднял ладонь. — Я всего на полчаса, скоро вынужден буду отбыть. Продолжайте. Молодость — это тот недостаток, что проходит слишком быстро, и нельзя упускать ни минуты, — хитро подмигнув, Дамблдор отошел в сторону. Марлин заметила его внимательный взгляд и скованно улыбнулась, нервно теребя браслет на руке. — Что же ты? — Сириус обнял ее за плечи. — Загрустила? Я считаю, надо еще выпить. Предлагаю новый тост! Он активно замахал руками, собирая народ. — Раз к нам присоединился профессор Дамблдор, вырвавшись из бюрократической круговерти, то я бы хотел произнести тост в честь этого храброго человека! В честь человека, уже победившего одного Темного Лорда и собирающегося надрать задницу второму! Мы привыкли считать его чем-то незыблемым, словно скала, и зачастую забываем, что он, пускай прочный и непоколебимый, но все же живой. И я хотел бы пожелать ему простого банального счастья, а нам — не забывать, что рядом с нами не функция, а великий человек! — Отличный тост! — Марлин с улыбкой подала директору бокал с шампанским. — Не будем забывать. — До дна! — воскликнул Сириус и первым последовал своему призыву, опрокинув стопку любимого джина. Джеймс же смотрел только на Марлин, неотрывно и напряженно. Еще вчера она обвиняла Дамблдора в честолюбии и меркантильности, сейчас же услужливо крутилась рядом. Что-то не так было в ее поведении, никак не вязалось, заставляло инстинкты вопить от неправильности и чувства опасности. Пугающая догадка мелькнула в голове, пока он смотрел, как профессор подносит бокал ко рту. Время ненормально замедлилось — за доли тягучих секунд он успел посмотреть на Марлин, которая, казалось, затаила дыхание, наблюдая за Дамблдором. И откуда взялся этот браслет на ее руке? Прежде чем он смог обдумать эту мысль, прикинуть, должен ли он вмешиваться, должен ли мешать планам Лорда, в чем бы они ни заключались, взвесить все… Он резко рванул вперед. Все мысли вымело из головы — он просто не мог дать этому случиться, и никакое логическое обоснование не способно было сейчас остановить его. — Нет, не пейте! — вскрикнул он, в отчаянном броске потянувшись к бокалу в руке старого профессора, позабыв про палочку. Но расстояние было слишком большим, пальцы только ухватили воздух. Однако Дамблдор, который уже успел прислонить бокал к губам, сделал глоток.