Лилии на снегу

      Это казалось таким странным — надевать черное. И хотя черные мантии, черные брюки были привычным атрибутом магов, но Лили внезапно обнаружила, что вещей чисто этого цвета в ее шкафу не так уж много. Несмотря на принадлежность факультету, в ее гардеробе было больше не красных, а зеленых оттенков. Мама, от которой ей достались огненные волосы, всегда говорила, что рыжим ведьмам идет зеленый. И хотя настоящей ведьмой из них двоих была только она, но ничего против этого яркого цвета не имела, несмотря на все предубеждения к символике вражеского дома. Он тоже любил зеленый — она помнила, в какое платье он одел Марлин, словно дорогую куклу. Наверно, ее гардероб пришелся бы ему по вкусу, особенно та часть, что была наименее маггловской.       Чарами Лили перекрасила зеленое платье в черный — на один вечер должно хватить. Она поймала себя на том, что и не заметила, как он проник не только в ее сны и явь, но и прочно поселился в мыслях. Когда она готовила, то вспоминала его слова о чистом вкусе простых блюд. В какой-то момент она незаметно для себя перестала класть в еду соль. Джеймс морщился и тянулся за солонкой, Лили каялась, но в следующий раз вновь забывала. Это почему-то казалось… правильным.       Когда она выбирала книгу для чтения, рука все реже прикасалась к любимым детективам Шелдона. Ей почему-то начал нравиться Кафка, неизвестно как попавший в ее книжный шкаф. Теперь она сама, казалось, стала этим большим жуком, который никак не поймет, отчего гладкую кожу затянул удушающий хитиновый панцирь. Но самым странным открытием стал Лавкрафт. Она уже была не уверена, что то, что он писал, можно назвать фантастикой — казалось, именно такова теперь ее реальность.       «Над чем не властен тлен, то не мертво, смерть ожидает смерть, верней всего».       Тонкую золотую цепочку ее аварийного портала — подарка Дамблдора, нырнувшего в вырез-лодочку, перекрыла полоска крупного жемчуга. В ушах шумело море, или же то был тихий шепот? Он стоял позади, она видела в зеркале, как он протянул руку и пальцами обвел жемчужинки ожерелья, касаясь почти неощутимо, но волоски на коже вставали дыбом там, где тень падала на шею. Она привычно сбросила его руку, он привычно усмехнулся.       — Готова? — Джеймс заглянул в комнату из ванной, где пытался хоть как-то привести в порядок непослушную шевелюру.       — Да. Это так странно — мы не Блэки, но в черном.       Лили повернулась к мужу и прошла прямо сквозь призрачного Волдеморта, который растаял в воздухе и вновь воссоздался в паре шагов слева, лишь прокомментировал с ухмылкой: «Грубиянка».       — Поможешь с галстуком?       — Никак не запомнишь? — черный шелк скользнул между пальцев. — Кролик залезает под бревно. Кролик перепрыгивает бревно. Еще раз перепрыгивает, чтобы запутать лисицу…       — Просто когда на себе, то никак не соображу, — вздохнул Джеймс, наблюдая за ее ловкими движениями.       — Что-то Сириус задерживается.       — В последнее время много работы, сверхурочные, становится все напряженней. Авроры откровенно не справляются с потоком происшествий, а Сама-Знаешь-Кто, кажется, делает все, чтобы завалить нас как можно более бессмысленной работой — многочисленные стирания памяти в лучшем случае, описи трупов в худшем. И какой смысл их описывать, если мы все равно знаем, кто это сделал, поименно, все фото висят на нашей доске! Но поймать не можем… Даже ходят слухи, что… — Джеймс понизил голос, словно кто-то мог подслушать их в собственном доме, где они находились наедине и под Фиделиусом. Исключая, конечно, призрачного Волдеморта, который наблюдал за ними, прислонившись к шкафу плечом и сложив руки на груди. — Что министр мадам Багнольд собирается попытаться найти с ним какого-то рода компромисс.       — Компромисс? — руки Лили дрогнули и затянули узел чересчур сильно. Джеймс крякнул и повел шеей, чтобы ослабить галстук. — Какие тут могут быть компромиссы? Он убийца, его место в камере Азкабана или даже в Комнате Смерти!       — Поди его приведи туда, — печально усмехнулся Джеймс. — Он пробивает своей аппарацией наши министерские барьеры, я не знаю, что было бы способно его удержать, разве что визенгамотовские блокирующие магию цепи. К тому же в паре нападений, насколько нам удалось понять, принимали участие дементоры. Если мы каким-то чудом его схватим и отправим в Азкабан — они его там коронуют как главного пожирателя душ.       — Это повод устранить его на месте, но никак не решиться с ним на переговоры! — возмутилась Лили, уперев руки в бока.       — Не знаю, Лили, возможно, доля здравой мысли в этом и есть, — Джеймс пожал плечами, поправляя галстук перед зеркалом. — Он позиционирует себя как политика, который добивается внимания властей с помощью террора. Может, если он его все же получит, то он сойдет с этого кровавого пути?       — Ты сам в это не веришь! — фыркнула она. — Он ненормальный, путь насилия и убийств — единственный, который он знает, все, что он умеет. Мне кажется, о своих каких бы то ни было политических целях он давно позабыл, до того ему понравился сам процесс.       «Это действительно приятно, — подтвердил Волдеморт, разглядывая собственные ногти. — Своего рода искусство — симфония исступленных криков, яркие краски на живом холсте. Знаешь ли, расслабляет».       — Лучше бы вязанием увлекался, — пробормотала Лили тихо.       «Это тоже было бы интересно, — он окинул ее двусмысленным взглядом. — Слышал, японцы знают в этом толк, а я люблю эксперименты. Хочешь попробовать? Только скажи».       Она лишь закатила глаза к потолку, когда Джеймс направился вниз по лестнице на приветственные крики Сириуса, последовавшие за шумом от сработавшего камина.       — Пожалуйста, просто… Оставь меня в покое хоть на вечер, а? Чертовски сбивает с толку, когда ты вмешиваешься в разговоры, а это вижу одна я. Не хочу, чтобы меня считали сумасшедшей больше, чем я есть. Хотя я и сама уже чувствую себя совершенно спятившей — разговариваю со своим личным видением.       — Мне казалось, тебе начал нравиться мой выдающийся ум и превосходный сарказм, — фыркнул он. Указал жестом на свое тело: — Не говоря уже обо всем остальном. Признай, ты получаешь удовольствие от моего общества. Мы с тобой чем-то похожи — оба слишком уникальны, слишком отличаемся от окружающих, настолько, что пробуждаем в них зависть к таланту и враждебность…       — А может, враждебность к тебе вызывают твои кровавые натюрморты? Не думал об этом своим выдающимся умом?       — Узкому разуму не постичь величия, — коварная усмешка искривила его губы. — Но вот ты… ты бы могла. Только представь, как хорошо тебе будет рядом со мной. Никаких рамок, никакого осуждения, свобода творить. Свобода брать что хочешь.       — Свобода должна заканчиваться там, где начинается свобода других людей, — Лили качнула головой. — Твоя же забирает все их права, даже их жизни. И какого драккла я вообще с тобой беседую?       Отбросив волосы назад, прошла к выходу из спальни. Волдеморт остался за спиной, но она не сомневалась, что он окажется внизу, когда она спустится. Она просто будет его игнорировать, как делала всегда. Почти всегда.       Когда она вошла в гостиную, Джеймс что-то втолковывал Сириусу, положив ладони ему на плечи. Тот выглядел уже чуть больше собой, чуть меньше скорбным Авгуреем. В руках он теребил букет алых маков, Лили не представляла, где он их разыскал в Англии в конце декабря, разве что в Косом переулке — там можно было найти, казалось, все что угодно. Конечно, был вариант зачаровать цветы, но такая трансфигурация долго не продержится, а дорогой букет, сменившийся вдруг в вазе на банальные ромашки, мало кого обрадует. Поэтому цветы среди волшебников было принято дарить все-таки настоящие, обработанные магией лишь для продления жизни. Или же посмертия, тут как посмотреть. Люди так радуются цветам-инферналам. От неуместной мысли Лили нахмурилась. Она всегда была остра на язычок, но такой мрачный сарказм, взявшийся непонятно откуда, стал для нее внове.       — Выглядишь шикарно, — Сириус при виде нее чуть приободрился. — Бледновата, конечно, но это недоработка Сохатого, давно пора ему вывезти тебя к морю, на какой-нибудь райский остров, где вас никто не найдет, — он шутливо толкнул друга локтем в бок. Джеймс лишь натянуто улыбнулся.       — Готовы? — продолжил Сириус, взглянув на часы. — Дражайшая матушка обещала открыть камин в пять. Не будем ее задерживать.       Мельтешение зеленого пламени закончилось, и Лили ступила в мрачную гостиную Блэков. Она раньше видела лишь на фото эту статную женщину с волнистыми волосами, убранными в высокую прическу, в черном платье, тончайшее кружево в которое было словно вплавлено, так органично переходила в оторочку плотная дорогая ткань — но узнала моментально. При виде Лили та ожидаемо поджала губы. Перевела взгляд на вычурные малахитовые часы над каминной полкой, будто засекая, сколько она выдержит в присутствии такого неподобающего общества.       — Здравствуйте, мадам Блэк, — тихо поприветствовала она, подходя ближе. Теперь уже Вальбурга не могла делать вид, что не замечает ее. В нее уперся тяжелый взгляд черных глаз. Где-то позади сработавший камин выпустил Джеймса и с тихим шелестом запечатался решеткой.       — Не ожидала увидеть целую толпу. Как, с одной стороны, нетипично, и в то же время предсказуемо, — Вальбурга осмотрела ее с головы до ног и подняла брови. Лили нервно проверила, не сбился ли вырез платья, но с одеждой все оказалось в порядке. — Нет, я не о твоем наряде, а о тебе самой. Что, отхватила такой кусок, который теперь никак не проглотишь?       — Мама!.. — Сириус, казалось, сам смутился от того, как легко сорвалось с губ позабытое обращение. — Это мои друзья, будь вежлива, ради еще оставшихся между нами драных мантикорой родственных связей.       — О чем вы? — переспросила Лили, а в желудке заворочалась неприятная тяжесть. — Нет, Сириус, пускай скажет.       — А ты сам не замечаешь? — фыркнула мадам Блэк в адрес сына. — Твое обучение на Гриффиндоре прошло абсолютно бесполезно, кто бы сомневался. Твоя дражайшая подруга увлеклась черной магией. Конечно, будучи грязнокровкой, она не способна в достаточной мере взять столь серьезные силы под контроль…       — Мама, не обзывайся! — воскликнул Сириус. Одновременно с ним Джеймс возмутился:       — Что вы такое говорите, миссис Блэк?! Где Лили, и где темная магия?       — Ладно, Поттер ни драккла не видит, но ты-то заметить должен был, — ответила она Сириусу, проигнорировав выпад Джеймса. — Пока ты не начал отлынивать от дополнительных уроков, тебе дали хорошую базу. Типичная давящая аура, а сутулится она так, словно вся тяжесть мира легла на плечи. Уверена, дошло уже до колец Флейшера, а ты сам их даже не углядел.       Сириус, который открыл было рот, чтобы начать спорить, внезапно шагнул ближе и захватил лицо Лили руками.       — Эй, перестань! — она попыталась отвернуться, но он сунул к ее глазам огонек Люмоса. Те тут же начали слезиться, но Блэк настойчиво оттянул нижнее веко пальцем, не давая зажмуриться. Потом выдохнул сквозь зубы:       — Черт, Лили, что ты натворила? У нее и правда красные кольца вокруг радужек, — бросил он Джеймсу, который настороженно приблизился к ним.       — Я ничего не делала! — возмутилась она, отшатнувшись прочь из его захвата. — Никакой магии не творила, сижу взаперти!       — Может, на ней проклятье? — напрягся Джеймс. — Она и правда сама не своя последнее время. Надо показать ее профессору Дамблдору.       — Если только она открылась ему всем сердцем, — хмыкнула Вальбурга.       Лили уставилась на призрачного Волдеморта, а горло пережало. Тот с преувеличенным интересом рассматривал фарфоровые тарелки, составленные стопкой на черной скатерти. Проследив за направлением ее взгляда, Вальбурга коротко махнула палочкой, и посуда размножилась, выстроилась на столе в идеальной сервировке на пять персон.       — Впрочем, сейчас не время. Мы собрались все здесь, такой тесной дружелюбной компанией, с другими целями.       — Вы правы, — кивнул Джеймс. — К Дамблдору отправимся, когда закончим прощаться с Регулусом.       — Как чувствует себя отец? — Сириус взглянул на пятый комплект тарелок и выложенные в строгом порядке вилки.       — О, пошел на поправку, спасибо, что спросил, — царственно кивнула Вальбурга.       — Кажется, в прошлый раз прогнозы были плохими? Рад, что колдомедики ошиблись, — облегченно вздохнул Сириус. Какими бы напряженными ни были отношения в их семье, но смерти родителям он явно не желал.       — Да, это настоящее чудо, — Вальбурга склонила голову набок, глядя на сына. — Последнее экспериментальное зелье помогло — Орион сегодня даже встал с кровати.       Дверь открылась, и в комнату сами по себе влетели подносы с закусками, накрытые большими серебристыми крышками блюда с горячим; тарелки начали перескакивать на стол, и на какое-то время в гостиной воцарился хаос из мелькающего холодными бликами серебра и фарфора.       — Похоже, старый хрыч Кричер сегодня расстарался на славу, — с проблеском эмоции, которую можно было бы принять за уважение, протянул Сириус. — Он любил Регулуса больше, чем свою дрянную жизнь.        Лили же смотрела только на находящееся ближе всего к ней блюдо. На серебряный поднос с устрицами на ледяной подушке. Рядом из ведерка со льдом торчала бутылка вина, капелька конденсата скользнула по зеленому стеклу, которое от покрывшей его испарины казалось матовым. Она прочитала надпись на этикетке на итальянском, а к горлу подступила тошнота. На секунду раньше, чем она услышала голос от дверей:       — Я взял на себя заботу закончить сервировку праздничного ужина, поскольку твой эльф вышел из строя, Вальбурга. Но, надеюсь, ты не сильно на меня обидишься за такое самоуправство…       В гостиную вслед за последним плывущим по воздуху блюдом под округлой серебристой крышкой шагнул высокий человек в черной мантии. Звон в ушах почти перекрыл испуганный вздох Джеймса рядом. Боковым зрением Лили видела, как Сириус выхватил палочку и направил на фигуру. Волдеморт же не выглядел ни капли напряженным такой реакцией. Лишь взялся тонкими пальцами за ручку на крышке и закончил фразу.       — … Зато ты теперь можешь пополнить свою коллекцию.       С этими словами он поднял крышку. Лили как сквозь вату слышала резкий вздох Сириуса над ухом, однако глаза ее были прикованы лишь к блюду, что парило перед Волдемортом. К серо-зеленой, с острыми ушками голове эльфа, которая лежала на подносе. Отрезанной голове, обрамленной, словно ожерельем, рубиновыми потеками крови на серебре. Глаза смотрели куда-то в потолок, а на мордочке застыло выражение страдания.       Брови Вальбурги взметнулись, а лицо вытянулось, но она быстро взяла себя в руки.       — Надеюсь, для этого была веская причина, милорд.       — Не волнуйся, я возмещу ущерб — уже отправил записку Малфоям, думаю, твоя племянница выделит тебе эльфа взамен. Я же переживаю о своих преданных последователях.       — Как ты могла!.. — выдохнул Сириус сквозь зубы, не отрывая ни взгляда, ни кончика палочки от Волдеморта.       — Я сделала, что до́лжно, — возразила Вальбурга высокомерно. — Ради рода Блэков и своей семьи. А теперь и тебе стоит взяться за ум и понять, что на стороне проигравших тебе не место.       — Да, ты выполнила свою часть сделки.       Только сейчас Лили заметила, что Волдеморт что-то держит в руке. Он разжал ладонь и взглянул на массивный серебряный медальон с неприкрытой жадностью на лице, словно заполучил самую ценную вещь в мире. Лили вдруг почувствовала, как ее обдало жаром, а по телу прошелся отголосок неконтролируемой дрожи. Она услышала рядом сдавленный восторженный вздох и непроизвольно обернулась в ту сторону. Призрачный Волдеморт, о присутствии которого она почти позабыла, настолько к нему привыкла, тоже не сводил глаз с медальона, а в них плясало пламя алчности и нескрываемого ликования.       Волдеморт — настоящий — вдруг вскинул взгляд и впился им в своего фантомного двойника. Тот лишь растянул губы в улыбке и растаял в воздухе. Он тоже его видит? Но почему тогда на его лице промелькнуло удивление, разве этот образ не его собственное творение? Не глядя Лорд сунул медальон в карман, а потом Лили ощутила, что он теперь чересчур внимательно смотрит на нее, буквально прожигает взглядом.       — Какой интересный эффект, — тихо пробормотал он. Его большой палец привычно скользнул к костяшке указательного, но погладил лишь голую кожу, и Волдеморт едва заметно поморщился. — Я даже и не задумывался провести подобный эксперимент, но это… интригует.       — Я никогда не перейду на его сторону! — возмущенный вопль Сириуса заглушил негромкие слова. — Как ты могла только подумать!       — Не смей к ней приближаться! — заорал Джеймс, заметив, как Волдеморт заинтересованно шагнул в сторону Лили.       — Прошу вас, господа, — раздраженно поморщившись, Темный Лорд с намеком повел палочкой, которая незнамо как оказалась в его руке. — Разве поминки — повод для скандалов? Приглашаю вас присоединиться ко мне за ужином и тихо-мирно поговорить. Я рассчитывал встретить только молодого мистера Блэка, однако то, что все заинтересованные лица здесь собрались, могу считать подарком судьбы. Я дал Вальбурге обещание, что попытаюсь обойтись без излишнего кровопролития в ее доме, не заставляйте меня нарушать его.       С этими словами он спокойно опустился на стул, выбрав тот, что стоял во главе стола. Джеймс, казалось, потерял дар речи и только открывал и закрывал рот. Сириус продолжал целиться палочкой в Лорда, но нападать не решался. Он то делал полшага вперед, то откатывался назад, покачиваясь в итоге на месте, а его взгляд периодически непроизвольно метался к отрезанной голове эльфа, которая отправилась на сервант в стороне. Лили пришла в себя первой и опустилась на стул как можно дальше от Волдеморта. Вальбурга же села по правую руку от него.       Она видела краем глаза словно в тумане, как Сириус и Джеймс обмениваются напряженными взглядами, как нерешительно занимают оставшиеся свободные места. Лили же сейчас смотрела только на Волдеморта, на это ставшее за последние недели таким знакомым, но в то же время неуловимо другое лицо. Она уже привыкла к его дерзкой молодости и вычурной красоте, однако теперь было понятно, что он-реальный много старше. Жадно вглядываясь, она вычленяла отличия — едва заметную, но ощутимую асимметрию черт, неприятную плавность некогда острых линий, вены, просвечивающие сквозь бывшую фарфоровой кожу и оттеняющие ее синевой. Он выглядел, словно собственный портрет, вышедший из-под кисти неумелого художника, который старательно копировал увиденное, но которому не хватало мастерства, чтобы воспроизвести все мелкие детали. Уверенным мазкам будто бы недоставало какой-то завершенности и целостности, и картинка расплывалась, распадалась на отдельные штрихи.       — Что с тобой случилось? — не сдержав себя, спросила она вслух. Волдеморт провел пальцем по тонким губам, разглядывая ее с не меньшим любопытством.       — А с тобой? — его рука сжалась на кромке стола, казалось, он даже возбужденно потянул воздух носом. — Ты изменилась с нашей последней встречи. Я буквально чувствую от тебя свой собственный запах, настолько ты пропиталась им. Я не рассчитывал на подобный эффект и не могу сразу сказать, нравится ли мне, как все вышло, но, определенно, есть в этом что-то странно-притягательное.       — Что за больные намеки? — возмутился Джеймс.       — Вина? — вопросом на вопрос ответил Волдеморт, а бутылка взмыла в воздух, повинуясь движению его пальцев. — Лично выбирал в погребе у Вал, что больше подойдет к морепродуктам. Не бойтесь, не отравлено, портить такое хорошее вино было бы преступлением, — под его взглядом соломенного цвета струйка начала наполнять его высокий бокал первым. — Некоторые ошибочно считают, что к морепродуктам подойдет любое белое…       — Но вкусовые нюансы гораздо тоньше, чем грубое разделение на белое и красное, — тихо закончила за него Лили, повторяя сказанные когда-то слова. Перед глазами плыло, а в голове гудело от невыносимого чувства дежавю. Казалось, она вновь задыхается в ледяной воде, только взгляд бордовых глаз ярким пламенем пробивается сквозь голубую толщу.       — Верно, — с некоторым удивлением отозвался Волдеморт. Когда морок расступился, она поняла, что этот неотрывный взгляд принадлежал ему. Он задумчиво погладил стекло бокала пальцем, потом поднес его к губам и сделал быстрый глоток, который можно было бы счесть нервным рядом с его обычным спокойствием и хладнокровием.       — Раз уж мы собрались здесь по такому поводу, — продолжил он, — то я бы хотел произнести тост в честь Регулуса Блэка. Да, он кое-что украл у меня и поплатился жизнью за предательство. Однако теперь я вернул свою собственность, так что, можно сказать, особого зла я на него не держу. Зато его глупая и позорная смерть собрала нас всех вместе за этим столом, а это ли не прекрасно? За это стоит выпить!       — Лицемерный ублюдок! — прорычал Сириус. — Ты убил моего брата, а теперь воспользовался этим и толкаешь свои фальшивые речи. А ты?! Как ты могла пойти у него на поводу после того, что он сделал? — обратился он к Вальбурге.       — Мы не допустим ту же ошибку, что и Регулус, — тихо, явно через силу проговорила она. — Это наш шанс на новую лучшую жизнь. Давай начнем все с нуля? Мы вновь будем семьей. Что тебе Дамблдор и его глупые сказки? На стороне Темного Лорда неограниченная сила, глубочайшие знания и секреты магии, а скоро в его руках будет власть, я не сомневаюсь. Благодаря ему выжил Орион. Он пошел на переговоры с тобой, это ли не доказательство его великодушия?       — Я достаточно великодушен, чтобы предложить сделку вам всем, — перебил Волдеморт Сириуса, который уже открыл было рот для едкого ответа. — Даже готов поступиться своими принципами и пощадить предателя Поттера и его грязнокровку. Мои условия очень простые — перейдите на мою сторону, открыто. После этого люди поймут, что сопротивление бесполезно, после этого вся структура Дамблдора рухнет, а он потеряет свой авторитет.       — И не мечтай! — резко ответил Джеймс.       — Вся твоя идеология, все твои цели противны нам, — горячо поддержал друга Сириус. — Ты собираешься уничтожить магглорожденных, организовать классовое общество и вернуть волшебников к отсталым средневековым обычаям!       — Не уничтожить, а лишь отправить на причитающееся им место, — поморщился Волдеморт. — Не всех, особо интересные случаи я готов рассмотреть лично, — его взгляд на секунду остановился на Лили. — Ведь исключения, редкое наличие среди них и талантливых экземпляров только подтверждает правило — магия в них лишь результат случайной неуместной мутации, которую детям простецов даже не удается полноценно использовать для великих целей. Что они потеряют от ее отсутствия — не смогут вывести пятно с рубашки, приготовить еду одним взмахом палочки, или придется убирать свинарник в доме руками? Только рядом со мной эта девчонка смогла показать какое-то сносное волшебство, получив стимул. Убожество, куда вы тратите отпущенный вам дар, лучше бы его и вовсе не было, — фыркнув, он пригубил вино.       — Это не тебе решать, — возразил Джеймс, нервно глянув на притихшую Лили. — Если у них есть этот дар, значит, они могут им пользоваться. Все люди равны, и они обладают точно такими же правами на магию, как и мы.       Лили же словно находилась в состоянии прострации, в своем ожившем сне. Был ли он очередным ночным кошмаром? Она отчаянно на это надеялась, но неслучайный порез от ножа на подушечке большого пальца подсказывал, что ее наивные надежды разобьются о жестокую реальность. На этот раз она не спит.       — «Они и мы», — тонко улыбнулся Волдеморт. — Ты сам отделяешь себя от них, поскольку видишь разницу.       — Этот спор бессмысленный! — взорвался Сириус. — Мы никогда не поймем тебя, а ты — нас!       Швырнул черную салфетку, которую нервно комкал в руке, на свою пустую тарелку. Лили задумчиво рассматривала открытую устрицу на своей ладони. Все еще живая, но такая беззащитная, со вскрытой разломанной раковиной и обнажившейся сероватой плотью. Прямо как все они сейчас.       — На это не надо смотреть. Это надо взять в рот, — с тихим весельем подсказал Волдеморт, наблюдая за ней с каким-то непонятным выражением лица. Кажется, отношения Лили с устрицей занимали его больше, чем спор с Джеймсом и Сириусом. — Тебе понравится. Что, муж не научил?       — О, Мерлин! — возмутился Джеймс и начал подниматься из-за стола. — Ты больной на всю голову, и я не собираюсь слушать это и дальше! Бессмысленный разговор закончен!       — Сядь, — внезапно холодно произнес Волдеморт, утратив напускную веселость. Джеймс слишком быстро плюхнулся на стул, явно придавленный его магией. — Мы еще не закончили.       Лили отложила устрицу обратно. Хотя какой в этом смысл, все равно минуты ее жизни сочтены с тех пор, как кривой нож в умелой руке вскрыл плотную раковину. Возможно, что не только ее.       — Несмотря на расхождения с вами во мнениях, я готов отпустить вас сейчас. До тех пор, пока мы не столкнемся в бою, вы будете жить, так что успеете насладиться еще несколькими днями или неделями своего жалкого существования. В обмен на незначительную мелочь — верните мне мое. То, что она украла у меня, — он кивнул на Лили. Та равнодушно пожала плечами — усталость, казалось, придавливала к сиденью. Вытянула его белую палочку из кармана и демонстративно положила перед собой на скатерть. Волдеморт вскинул брови.       — Это, конечно, приятно, хотя у меня теперь и есть новая палочка, но к первой всегда привязываешься больше. Однако, вообще-то, я имел в виду кольцо.       — Какое кольцо? — нахмурился Джеймс, а его взгляд метнулся к Лили.       — Не знаю, — она лишь качнула головой. — Я забрала у тебя только палочку.       Глаза Волдеморта расширились в гневе.       — У тебя достает наглости врать мне в лицо?! Я сам надел кольцо на твой палец и закрепил чарами — потерять его ты не могла!       — На ней не было никакого кольца! — возмутился Джеймс. Еще раз придирчиво осмотрел ее пустую руку, будто до этого мог проглядеть. — Где оно, Лили? Ты его где-то спрятала? Давай вернем его дрянную побрякушку и покончим с этим!       — Я не помню ничего ни про какое кольцо, — Лили отчаянно замотала головой. Как она ни силилась напрячь память, но могла увидеть только, словно в какой-то дымке, как ее собственная управляемая Волдемортом рука надевает кольцо с черным камнем на палец, а дальше — пустота. — Когда я проснулась на следующий день после побега от него в больничном крыле Хогвартса, никакого кольца не было, точно не было!       — Может, ты оставила его там? Или Дамблдор забрал? Ты же говорила с профессором Дамблдором, да! — с надеждой в голосе воскликнул Сириус.       — Нет, — тихо возразил Волдеморт, но этого оказалось достаточно, чтобы перекрыть нарастающий гомон. Он медленно поднялся на ноги, а в его глазах сверкнуло мрачное удовлетворение. — Оно не у Дамблдора, я знаю это. Теперь я все понял, о да-а-а… Как любопытно все обернулось.       Он шагнул в сторону Лили. Джеймс и Сириус вскочили на ноги, с грохотом отодвинув стулья, и выставили палочки.       — Подойди ко мне, девчонка, — приказал он Лили, которая оказалась закрыта спиной мужа.       — Она никуда с тобой не пойдет! — рявкнул Джеймс.       — Да не претендую я на твою девку, — с раздражением выдохнул Волдеморт. — Просто дайте нам минуту наедине. Это дело касается только нас двоих.       — И не думай! — Сириус разъяренно ткнул в него палочкой. — Мы ее тебе не отдадим. Не приближайся!       — Я не хотел, чтобы все закончилось именно так, видит Мерлин, — утомленно поморщился Волдеморт. — Но раз вы меня вынуждаете… Авада…       — Нет! — вскрикнула Вальбурга, которая до этого молча наблюдала за сценой, и тоже подскочила на ноги. — Ты же обещал!       — Я обещал не тронуть твоего сына, если он будет сотрудничать, — огрызнулся Волдеморт. — Он не сотрудничает, как видишь, — кивнул он на Сириуса, который вместе с Джеймсом оттеснял Лили в сторону камина. От посыпавшихся на него вспышек заклятий Темный Лорд лишь небрежно отмахнулся. — Авада…       — Аварийный портал! — одновременно вскрикнул Джеймс, схватив Сириуса и Лили в охапку. — Активирую!       — Нет! — закричала Вальбурга в тот же момент, с ужасом глядя на палочку Волдеморта, что нацелилась на ее сына. — Риджентум!       Джеймс дернул подвеску аварийного портала на шее, но ничего не произошло, они втроем так и остались на месте, неподвижные.       — … кедавра! — закончил Волдеморт. Однако опять ничего не случилось, с его палочки лишь сорвалась зеленая искра и упала, одинокая, с шипением на ковер.       — Что?.. — очень медленно Волдеморт повернулся к Вальбурге, а его глаза в ярости расширились.       — Я не могу тебе позволить… убить моего единственного сына, — с трудом промолвила она, а ее рука метнулась к груди, нервно царапая кружева аккуратными короткими ногтями. — Я активировала артефакт, который блокирует магию во всем доме. Извини.       Джеймс и Сириус взмахнули палочками, каждый по разу, и им этого хватило, чтобы осознать правдивость ее слов. Убрав оружие, они переглянулись и, быстро придя к какому-то заключению, шагнули к Волдеморту.       — Ты предала меня, Вал, — процедил он, глядя исподлобья на двух приближающихся к нему широкоплечих ребят, которые демонстративно разминали кулаки. Отступил на полшага назад, медленно опуская палочку. — Я разочарован.       Волдеморт явно мигом оценил физическое превосходство своих молодых противников. Кажется, он понял, что попал в ловушку. Раздраженно поморщился, впрочем, страха в его глазах так и не появилось.       — Но, какой бы то ни было, ты сделала свой выбор, — заключил он.       Лили едва смогла увидеть, что произошло в следующий момент, просто Волдеморт сделал смазанное движение к столу, а мгновенье спустя он уже стоял позади Вальбурги и держал сжатую в кулак руку у ее бока. Словно во сне, мутно и зыбчато Лили увидела рукоять ножа, что торчала из его захвата. Рукоять, но не лезвие — то скрылось полностью в черном корсете. Сириус рвано вздохнул. Вальбурга замерла на месте, а в гостиной стало так тихо, словно кто-то выключил звук. В следующий момент она обессиленно запрокинула голову назад и начала оседать вниз, но Волдеморт толкнул ее прямо в объятия Сириуса. По черному платью поверх ее ребер расплывалось мокрое блестящее пятно.       — Мама?.. — сдавленно произнес тот.       — Нет! — Лили схватила палочку со стола и рванула вперед, но сильные руки Джеймса обвились вокруг ее тела. — Нет, пусти!       Волдеморт лишь усмехнулся, блеснул глазами из-под упавшей на лицо волны темных волос и неспешно отступил назад, к двери. А миг спустя та захлопнулась, отсекая его от гостиной, только полы мантии взметнулись напоследок.       — Мама!.. — Сириус опустился на ковер, обнимая хрупкую фигурку в черном.       Лили наконец вырвалась из захвата Джеймса, для которого преследование Волдеморта явно стало теперь не первоочередной задачей, и плюхнулась рядом с другом на колени, на темно-зеленый ковер. Попыталась трясущейся палочкой сотворить лечебные чары, но ничего не вышло.       — Боже мой, — выдохнул Джеймс, глядя на окрасившиеся красным руки Сириуса, и вскинул палочку, привычно попытался отправить патронуса, но с той сорвалась лишь бессильная голубая искра.       — Чары, ограничивающие магию! — Лили вцепилась в плечи Вальбурги и легонько встряхнула, не давая потерять сознание. — Как их снять?       — Там… — женщина глянула на каминную полку, на миг распахнув глаза шире. С трудом прошептала: — Часы! Зачарованные часы…       Джеймс подскочил к полке. Схватил вычурные малахитовые часы и, недолго думая, шарахнул их прямо об пол. Пространство тут же зазвенело от не сдерживаемой более магии, Лили крепче вцепилась в палочку.       — Нож, выдерни нож, а я закрою рану! — истерично обратилась она к Сириусу. Тот послушался. — Вулнера санентур. Вулнера санентур, — начала она шептать заклятие, которое узнала от Снейпа, водя над разрезом в мокрой черной ткани кончиком палочки. Кожа под ним закрывалась, зарастая ровным белым слоем, а Вальбурга, бессмысленно глядящая в потолок, обмякла и потеряла сознание. Однако дыхание ее было равномерным, а сердцебиение — стабильным.       — Надо отнести ее в Мунго, — облегченно выдохнул Сириус, совершенно по-маггловски нащупывая пульс на сонной артерии матери. — Черт, ты спасла ей жизнь. Она теперь вовек не отмоется от такого позора! — он нервно рассмеялся.       Лили почти ничего не могла разобрать в дальнейшей суете — от стресса и усталости дико болела голова. Решетка на камине упала, Сириус растворился в оттенках зеленого. Руки Джеймса настойчиво сжимали ее плечи, трясли ее. Они уже почему-то были в их доме в Годриковой впадине.       — Где кольцо, Лили?! — кричал он ей в лицо. — Где его чертово про́клятое кольцо?!       — Не знаю, пожалуйста! — вяло отбивалась она. — Не ори на меня! Не было никакого кольца, я не знаю, о чем он говорил!       «Конечно, не было, — шептал на ухо призрачный Волдеморт, а его дыхание обжигало ее кожу. — Почему ты позволяешь ему так обращаться с тобой?».       — Куда ты его спрятала?! Где-то в спальне, да, в комоде? Я вызову профессора Дамблдора! — вскрикнул Джеймс отчаянно, а с его палочки сорвался голубой олень и ускакал в стену. — Мерлин, Лили, так вот в чем дело! Это проклятие, его проклятие! Мы снимем его, и все с тобой будет хорошо!       — Мне плохо! — тошнота при звуках имени старого профессора почему-то подступила к горлу, а живот скрутило. — Пусти, меня сейчас вырвет!       — Лили! — отчаянно вскрикнул он, но разомкнул захват, оценив зеленый цвет ее лица. Зажимая рот рукой, она метнулась к туалету. Повернула собачку замка. Джеймс тут же начал колотить в дверь с другой стороны. Склонившись над унитазом, Лили чувствовала, как каждый удар загоняет раскаленный гвоздь в ее череп.       — Открой дверь! — возмущался муж. — Не закрывайся, не смей закрываться от меня!       — Боже, почему мне так плохо?.. — простонала, пока желудок скручивало спазмами, а она цеплялась руками за белый фаянс, сплевывая едкую желчь. — Что происходит?       — Ему плевать на тебя! — зудел знакомый голос над ухом. — Все, что ему нужно — откупиться от меня, чтобы его драгоценной жизни ничего не угрожало. Его не волнует, что ты чувствуешь, что ты испытываешь при этом…       Она вцепилась руками в ободок унитаза, пока ее вновь выворачивало. Сырая беззащитная плоть устрицы стояла перед глазами. Шевелящаяся волнистая мантия, словно моллюск пытался отползти прочь, защитить свое хрупкое склизкое тельце. Желудок сделал очередное сальто. Это все быстро сменило пропитывающееся кровью черное кружево платья. Почему-то красный на черном был хорошо виден, расплывался неправдоподобно-ярким пятном, словно распускался цветок мака. Вновь поднимающаяся изнутри, выворачивающая наизнанку волна. Стук в дверь проникал в череп, болезненно ввинчивался горячим металлом. Тихий шелест голоса тем временем просачивался под кожу, расплывался токсином. Холодные пальцы отвели ее волосы с лица, на миг даря облегчение прикосновениями кристального льда.       — Только рядом со мной ты можешь развернуться в полную мощь. Только рядом со мной ты получишь признание, которого достойна, — шептал он откуда-то сверху. — Он не понимает, он не доверяет тебе… Он никогда тебя не поймет! Не так, как я…       Ей было так плохо, что она была готова молиться самому дьяволу, лишь бы это принесло облегчение от скручивающих ее тело и душу болезненных спазмов, от раскаленного яда, что пульсировал в груди, отравляя все существо. Лишь бы это прекратилось. Наверно, она бы согласилась умереть ради избавления, по крайней мере, в какой-то момент ей так показалось. Только холодные пальцы в волосах приносили облегчение, на время забирали боль. С трудом дотянувшись до раковины, она жадно припала к сырой воде прямо из-под крана. Она старалась концентрироваться на ощущениях, что вырывали ее из кипящего котла боли, плавящего внутренности в отчаянно пульсирующую розовую массу. Откинулась назад, прикрыв глаза и сосредоточившись на дыхании. Спиной прислонилась к его ногам — он сидел на бортике ванной прямо позади. Судорожно вцепилась в ткань его мантии в поисках опоры.       — Да-а-а, расслабься, — звучал его голос, одновременно со стороны и при этом изнутри, откуда-то из сердца. — Я заберу всю боль. Только доверься мне!       Его прикосновения и правда дарили облегчение, а расплавленный металл заменялся холодным льдом. И она потянулась к нему, к единственному источнику стабильности, который обещал избавление. Она так жаждала его, как и принятия, понимания — того, чего не хватало все эти долгие недели, под взглядами, полными отвращения и подозрения. Его руки гладили ее шею и плечи, лед скользил по коже, тая и оставаясь на ней каплями влаги, удивительной смесью океана, из которого вышло все сущее, и холодных вод Стикса, что должны были отделять жизнь от смерти, а ее от безумия. Однако они вскипели, захватили своим водоворотом.       — Иди же ко мне! — он опустился позади нее на колени, а его руки обвились вокруг ее тела, то ли обхватывая его, то ли проникая внутрь, под кожу.       — Лили, открой дверь немедленно! — Джеймс не прекращал колотить в деревянное полотно кулаком, который уже онемел и потерял чувствительность. — Или я открою ее сам!       Выхватив палочку, он начал одно за другим пробовать заклятия, но ничего не подходило — дверь оставалась неподвижной, хотя он даже не слышал, чтобы жена колдовала. Он почти не обратил внимания на сработавший камин, лишь заметил длинную фиолетовую мантию и серебро волос волшебника, который остановился рядом.       — Профессор Дамблдор! — сдавленно прохрипел он, пытаясь плечом толкать непослушное полотно.       — Отойди, — коротко приказал тот, а в следующий момент дверь ванной ярко вспыхнула, когда защитные чары пали. И распахнулась. Являя пустую комнату и покачивающуюся, словно от порыва ветра, душевую шторку.