***
— Мне нравится это место, — мадам министр аккуратно провела пальцем по карте города. — Вроде бы в центре Лондона, но при этом тихое, малоизвестное и без толп туристов. Конечно, я бы при желании освободила от них и Собор Святого Павла — «шепчущая галерея» стала бы идеальным местом, куда можно отправить его совещаться со своими прихвостнями: благодаря особой акустике любое слово, сказанное с одного конца галереи, прекрасно слышно на другом… — Если бы он спрашивал их советов, — хмыкнула Лили. Они вновь собрались в зале Совещаний в прежнем составе, и она старательно игнорировала полные скептицизма взгляды Джеймса, который, впрочем, в разговор больше вмешиваться не рисковал. — Не думаю, что он будет с кем-то совещаться, он принимает решения в одиночку. Даже сбрасывать его с обзорной площадки бесполезно — он умеет летать, — она невольно поежилась, вспомнив силуэт, собирающийся в воздухе посреди холла из самой тьмы, когда они с Марлин пытались бежать из особняка. Точней сказать, она пыталась. — У этого человека словно нет слабых точек, — фыркнула мадам Багнольд. — Однако это неправда, они есть у всех. На чем же мы будем ловить Тома? У него нет привязанностей к людям, он сильный маг, и запугать его не выйдет. Если только отвлечь, — она косо взглянула на Лили. — На его пороках, — ответила та. — На его непомерной гордыне и самоуверенности. Он не сможет показать слабость и колебания ни перед нами, ни перед собственными сторонниками. Продемонстрируйте ему, что подозреваете его в страхе и понимаете его опасения. Заверьте, что если он не уверен в своей безопасности, то всегда может отступить. Если вы сделаете это достаточно тонко, так, чтобы он не разглядел манипуляции, то он попадется на крючок и из принципа будет демонстрировать уверенность в собственном превосходстве и бесстрашие. — Мне нравится такая мысль, — кивнула министр. — И даже, позвольте признаться, в чем-то привлекает столь тонкая игра с достойным соперником. Конечно, у меня есть еще надежда, что при виде креста и алтаря этой темной твари настолько поплохеет, что можно будет уносить готовенького… — На вашем месте я бы на это не слишком рассчитывала, — вымученно улыбнулась Лили в ответ на шутку. — Тогда наша задача — сделать так, чтобы он почувствовал себя достаточно плохо к концу встречи или сразу после нее, — зло ухмыльнулся Дюпон. — Я думала, вы хотите мирных переговоров? — Лили вскинула брови, переводя взгляд с мадам Багнольд на ее начальника Аврората. — Встретиться, заключить какие-то соглашения о ненападении и разграничении сфер влияния? — Хотим, — кивнула министр, взглянув на Дюпона предупредительно. — Однако мы не исключаем… разных сценариев развития событий, если обстановка вдруг накалится. — А некоторые и не против, чтобы она накалилась, — едва слышно произнес Сириус за спиной у Лили.***
Она в задумчивости застыла перед шкафом. Возможно, стоило озаботиться подходящим для такого мероприятия костюмом заранее — купить какой-нибудь брючный, не стесняющий движений и подчеркивающий серьезный официальный настрой. Не допускающий никаких лишних мыслей или же домыслов… Но она даже не уделила времени таким мелочам, которые в ее положении скрывающегося человека становились утомительными в исполнении предприятиями, а сейчас, когда оставался лишь жалкий час, выбор имелся между аккуратной трансфигурацией одежды или нормальной деловой прической. Лили поправила полотенце, сползающее с мокрых волос, и с тяжелым вздохом еще раз оглядела шкаф. На ее полке лежали джинсы, свитера и маггловские футболки. На плечиках висело мерзкое зеленое платье, тот самый синий костюм в стиле Петуньи, уже до зубовного скрежета надоевший неудобной юбкой за время бесконечных совещаний в Министерстве, пара легких летних платьев в цветочек, которые были абсолютно не к месту посреди зимы. На секунду она услышала, словно наяву: «Одеваешься, как деревенщина, никакого изящества», — ставший столь знакомым голос, что так долго шептал ей на ухо. Волдеморту — тому, недели жившему в ее голове, — нравилось на удивление не темное и мрачное, а легкое и воздушное. Особенно довольным он выглядел, стоило ей надеть на ночь полупрозрачный шифоновый пеньюар, а она делала это все чаще… Непрошеная краска залила щеки, а Лили моментально рассердилась на саму себя. В самом деле, почему она должна стыдиться того, во что одевалась в собственной спальне? Это он вел себя низко, когда оценивающе разглядывал облеченную тонкой тканью фигуру, хоть привычных едких комментариев не отпускал, и то хорошо. Она так старалась не вспоминать об этом, и вот надо же, именно сегодня, в такой день! Нет, она не позволит ему играть на своих нервах, если кто и будет издеваться, то это должна быть она. Посмотрит, как его перекосит в ответ на ее дерзость. Лили решительно вытащила из шкафа зеленое платье, которое жгло пальцы, будто на нем все еще оставалось тепло его рук. — Неплохо выглядишь, — прокомментировал Джеймс, пока они мялись перед камином, словно перед прыжком в ледяную воду. Добавил с какой-то обиженной ноткой: — Для меня ты так не наряжаешься. — Я могла пойти в халате, но ты и этим вряд ли остался бы доволен, — отмахнулась Лили. — Но я ценю, что ты принял мое решение. Хоть с виду Джеймс и смирился, но чем больше приближался день икс, тем сильнее он ерничал и отпускал уже позабывшиеся за последние годы мерзкие подростковые шуточки, скрывая за неуместным юмором и показной бравадой свое беспокойство. Лили понимала это, но все равно не могла относиться философски — ей хотелось ощутить поддержку, а не постоянные все более болезненные уколы. Потому она чаще огрызалась, вместо того чтобы по-взрослому пропустить мимо ушей. — Я хотел было подсыпать тебе бородавочный порошок или зелье для поноса, — криво осклабился Джеймс. — Но был не уверен, что это тебя остановит. На этой ноте они шагнули в зеленое пламя. В холле Министерства, уже освобожденном от сотрудников и зевак, собралась группа в красных мантиях, среди которых черной гордой птицей выделялась мадам министр. Шелковая мантия струилась по ее плечам, прикрывая привычный клетчатый костюм, которому она не изменила, а аккуратный макияж почти скрыл въевшуюся в лицо усталость. — … аварийные порталы провешены еще вчера, магглоотталкивающие чары наложены, — докладывал ей Дюпон. Сам он выглядел собранным, беспокойство выдавали лишь до блеска начищенные ботинки, что постукивали каблуком по черному мрамору. — Защитный амулет зачарован, просто коснитесь ладонью, и активируется магический щит, который не пропустит ни одно проклятие. — Кроме Авады, — нервно ответила мадам Багнольд, обводя пальцами массивную подвеску с красным камнем, уютно устроившуюся поверх шелковой блузы. — Но на нее даже он не способен без палочки. Пригласительную сову с указанием места отправили?.. — Минуту назад. Лили же защитную подвеску никто не предлагал, только Сириус набросил на плечи красный аврорский плащ, чтобы она не слишком выделялась среди остальных. Она сунула в карман палочку и теперь теребила ее рукой, поглаживая выступы костяной рукоятки. Упирающийся в ладонь скругленный от времени коготь придавал чувства реальности происходящему, которое начало было растворяться, уступая подготовительной лихорадке. — Все готовы? Порталы! — скомандовал глава аврората. Лили вместе с Джеймсом и Сириусом ухватилась за фарфоровую чашку, а в следующую секунду она уже падала в кроличью нору. — Святой Варфоломей Великий, — выдохнула, оглядывая выросший из-под земли и давящий на голову собор. Лишь башня над входом была сложена из нового коричневого кирпича, стены остальной части собора почернели от времени. Строгие белые дуги обрамляли узкие окна-бойницы, выделяясь контрастным орнаментом, а высокие каменные ограды идущей ко входу дорожки словно сжимали с двух сторон. Когда она была маленькой, мама водила их с Петуньей в церковь, и Лили, переехав в Годрикову впадину, поначалу изредка следовала этой традиции. Ей нравилось сидеть в тишине и одиночестве на деревянной лавочке, когда можно было погрузиться в размышления как о глобальных вещах, так и о своем, личном. Пока она не оказалась заперта в четырех стенах своего дома, наедине с бьющимися в черепную коробку изнутри бесконечными мыслями. А потом и вовсе уверилась, что бог оставил ее. По сравнению с деревенской церковью этот собор был гигантским и буквально дышал стариной. Лили бросила последний взгляд на святого Варфоломея, который взирал сверху на входящих в его двери пустыми мраморными глазницами, и шагнула вперед, погружаясь в секундную тишину, что тут же взорвалась стуком многочисленных ботинок по каменному полу. Стены плавно сходились кверху и сливались в арочных сводах потолка, а тот отражал все звуки, создавая впечатление, что не десяток человек нарушили покой собора, а многочисленная толпа. Присмотревшись, Лили поняла, что и покой тот был мнимым — из-за широких колонн выступили фигуры в красных мантиях, которые яркими пятнами выделялись на бежевом камне. Пасмурный свет, льющийся из окон, расположенных за алтарем почти под самым потолком, вычерчивал людские фигурки, кажущиеся совершенно незначительными в этом гротескно гигантском помещении. — Служебный выход запечатан, — отчитался Дюпону один из авроров. — Остался только парадный, больше никак не войти и не выйти. — Он должен чувствовать, что делать опрометчивых шагов не стоит, — кивнул тот. — Встаньте там, на балконах, под маскировкой. — Это колоннада, — машинально поправила Лили. — Она отделяет коридор второго этажа. — Без разницы, — недовольно дернул плечом Дюпон. — И вы вроде говорили об ограничении в семь человек? — она осмотрела десяток авроров, которые двинулись к лестнице, на ходу растворяясь в воздухе. — Говорили, — лаконично огрызнулся он. — А вы не думаете, что… Проигнорировав Лили, не успевшую закончить фразу, он двинулся к мадам Багнольд, под командованием которой авроры устанавливали на площадке перед алтарем вынесенный из служебного помещения стол и увеличивали его магией. — … если вы не соблюдаете соглашение, то и Темный Лорд приготовил сюрпризы?.. — договорила она и нервно осмотрелась. Вроде бы переживать не о чем. Он не знал о месте встречи, никак не мог повлиять на их выбор или же предугадать его. Однако теперь казалось, что древние стены давили, а из почерневших камней проступала знакомая усмешка. Хлопки аппараций, донесшиеся снаружи, отразились от покатых сводов и разнеслись эхом, и теперь Лили почувствовала, что давление вполне реально, оно ложится на грудь каменной плитой, заполняет воздух влажным могильным смрадом, заставляет сердце, замершее на секунду, вновь пуститься испуганным галопом. Она нервно облизнула губы. Как она успела так отвыкнуть от расползающегося шлейфа его магии? Дневной свет вырисовал черными пятнами три фигуры, остановившиеся в дверях. Низенькая и плотная справа узнавалась быстро — Рабастан Лестрейндж. Слева высокий и худой — Родольфус. И не менее высокая фигура по центру, которая моментально притягивала взгляд, а ползущий по ногам холод с равной степенью вероятности мог принадлежать как декабрьскому утру, так и ее морозной ауре. — Вы пожаловали раньше оговоренного срока, — на секунду раздраженно поджав губы, мадам Багнольд двинулась им навстречу по проходу. Не дойдя несколько безопасных метров, остановилась рядом с Лили. С сомнением оглядела гостей. — Ненавижу опаздывать. Не хотел заставлять тебя ждать, Миллисента, — голос Волдеморта звучал глухо и практически неузнаваемо, и, приглядевшись против света, Лили поняла почему — лица всех троих закрывали пожирательские маски. — К чему этот маскарад, Том? — поморщилась мадам министр. — Все равно я еще недостаточно стара, чтобы забыть твое лицо. А также, предполагаю, мистер и мистер Лестрейнджи? Рабастан нервно переступил на месте. Родольфус более стоически воспринял раскрытие собственной личности и никак внешне не отреагировал. — Может, и помнишь, но ты — одна из немногих, удостоенных этой чести. К тому же официальные обвинения нам не нужны, мы еще не обговорили все условия будущей амнистии моих людей, — мягко усмехнулся Волдеморт. Мадам Багнольд с сомнением обвела взглядом темные фигуры в пугающих масках и вопросительно посмотрела на Лили. Та кивнула и негромко шепнула: — Это точно он. Чувствуете это? — Будто пыльным мешком стукнуло, — столь же тихо согласилась министр. — Отвратительная аура. Она шагнула ближе. Дюпон с остальными аврорами как-то незаметно оказались по бокам от входа, порог которого Волдеморт так и не переступил. — Я вынуждена просить вас сдать палочки. Мы с мистером Дюпоном так же сложим свои. Хочется быть уверенными во всеобщей безопасности. — Хитро́, — хоть лица и не было видно под маской, но в голосе Волдеморта явно скользнула усмешка. — А ваши авроры останутся вооруженными. Мы, кажется, договаривались о максимальном количестве семь человек. Не слишком ли много палочек будет против нас? Так боитесь нас троих? Родольфус и Рабастан настороженно осматривали колоннаду второго этажа, будто способны были заметить затаившихся там авроров. Волдеморт же сконцентрировался на мадам Багнольд, никак не реагируя на замершую рядом с ней Лили. Та почувствовала лишь, как по ней скользнули взглядами братья Лестрейнджи, Родольфус задержался чуть дольше. Она сохраняла каменное лицо и старалась не вспоминать их мерзкие прикосновения. Теперь она вовсе не загнанный зверек — их пленница, а стоит со стороны официальных властей на позиции силы. Она крепче сжала палочку в кармане, та придала толику уверенности, и Лили гордо вскинула подбородок. — … тогда мы можем сойтись на том, что палочку сдашь только ты, а твои люди останутся вооруженными для твоей защиты, — скрыть сарказм у мадам министра вышло плохо. Волдеморт недовольно повел головой и покосился на своих спутников. Багнольд продолжила в том же тоне: — А я и мистер Дюпон сложим палочки, чтобы ты… не переживал. Взгляд Волдеморта вернулся к ней, и после пары секунд задержки он медленно кивнул. Возразил негромко: — Защита против вас мне не нужна, но я согласен на твои условия. Выглядит… равнозначно, — усмехнулся он, оценивающе осматривая замерших позади нее авроров. — Хоть ты не учла в расчетах начальника Аврората, впрочем, я не виню тебя за это — проку с него как с козла молока. Лили облегченно вздохнула. Гордыня Волдеморта заглотила наживку. — Но… — тут же вновь заговорил он. — В таком случае я потребую гарантий безопасности. Клятва на крови выглядит достойным ответным шагом с твоей стороны. Теперь настал черед мадам министра нервно переступить и в раздумьях покачнуться вперед-назад на каблуках. Волдеморт тихо продолжил: — Конечно же, я принесу ответную в случае, если ты согласишься. Дюпон выпрямился так, словно проглотил палку. Мадам Багнольд сжала и разжала кулак. Хотя она и уверяла Лили ранее, что клятвы — нормальная практика на подобных мероприятиях между заклятыми врагами и им это нужно больше, чем Волдеморту, но сейчас явно колебалась. После нескольких секунд молчания она все же кивнула. Сириус по этому сигналу подал ей заранее приготовленный ритуальный клинок. — Клянусь, что во время данной встречи не подниму против тебя оружия, не имею умысла причинить вред ядом или чарами злокозненными, не буду задерживать, если захочешь уйти, а коли нарушу слово свое — воды Стикса поглотят меня. Она полоснула клинком по руке отточенным движением и поморщилась лишь слегка. Подняла ладонь, развернув ее к Волдеморту, и продемонстрировала каплю крови, что скользнула по коже и зацепилась за рукав шелковой блузки, окрасила ее багрянцем. — Кровь и магия мне свидетель. Вертикальный разрез на секунду полыхнул, а затем затянулся сам по себе. Сверкающий след обвился лентой вокруг ее запястья и исчез. Волдеморт удовлетворенно кивнул и стянул плотную перчатку драконьей кожи — только сейчас Лили отметила, что такие на всех троих, предохраняют то ли от холода, то ли от вредоносных чар. Сириус забрал кинжал у мадам Багнольд, шагнул к Волдеморту и подал ему тот на открытой ладони. Лили видела отвращение на его лице и понимала, что больше всего ему хочется сейчас отомстить за свою семью и воткнуть лезвие в Волдеморта. Но он сдержался, и вот тонкие бледные пальцы сомкнулись на рукояти. Она успела повторить про себя слова мадам министра и сделала вывод, что формулировка была очень осторожной и наверняка продуманной заранее — Багнольд ничего не сказала о своих людях, поклялась лишь лично не нападать. Однако прозвучало все достаточно серьезно и достоверно, с первого взгляда можно было бы решить, что это и правда стопроцентная гарантия безопасности. Она затаила дыхание, прислушиваясь к речи Волдеморта. И разочарованно выдохнула, когда тот повторил клятву слово в слово, так же опустив упоминание Пожирателей. Возможно, замысел он понял или же просто ступал осторожно. Но вспыхнувшая на его ладони линия выглядела гораздо весомей — именно от него в этом зале исходила самая серьезная опасность, и если он, связанный клятвой, не будет принимать участие в возможном столкновении, то у Лестрейнджей против двух десятков авроров, большая часть которых сейчас скрывалась на втором этаже, нет шансов. — Палочку, Том, — настойчиво попросила мадам Багнольд. Волдеморт нехотя вытащил черную глянцевую палочку из кармана и протянул Сириусу. Тот, цепко захватив ее, поднес к заранее приготовленному на соседней скамье прибору. Серебряная антенна завибрировала, а сам он с низким урчанием выплюнул похожую на чек узкую полоску бумаги. Лили видела такие приборы у охраны на входе в Министерство. — Остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, — озвучил Сириус и спрятал палочку в свой карман. — Если верить словам Олливандера, та самая. — Надеюсь, ты не думаешь, что вдобавок сможешь надеть на меня магические кандалы? — усмехнулся Волдеморт. — Ни в коем случае, — быстро ответила Багнольд. Впрочем, Лили знала, что блокирующие магию наручники были припрятаны у Джеймса, но министр, видимо, решила слишком не наглеть. Вместо этого внимательно следила, как один из авроров проводит золотистым щупом Детектора Лжи сверху вниз перед телами гостей. Когда тот не издал ни звука, указала на проход в сторону алтаря: — Добро пожаловать в нашу скромную обитель. Волдеморт без колебаний сделал шаг вперед, и они двинулись по узкому проходу меж скамьями. Он одарил Лили лишь беглым взглядом, когда проходил мимо, но она почувствовала, как тот скользнул под красную мантию на зелень платья, и расправила плечи. Джеймс держался рядом с Рабастаном, контролируя его, она и Сириус оказались сбоку от Родольфуса. Тот шел так расслабленно, будто был здесь не на переговорах противоборствующих сторон, а на экскурсии. — Как символично, — он кивнул на золотую скульптуру святого Варфоломея, когда они проходили мимо. — Знаешь ли ты, почему его изображают в таком виде, всегда с ножом в руке? — Он был одним из апостолов Христа, — отозвалась Лили сквозь зубы. — Его убили, когда он отказался отречься от своего учения. Его дух был так силен, что он продолжил читать проповедь, даже когда его распяли вверх ногами на кресте. — Или так глуп. За это с него содрали кожу. И теперь он вечно держит в руке символ своих мучений. Кажется, Родольфуса искренне забавляла статуя с выпирающими голыми мышцами и пустыми глазницами, с руки которой свисал отвратительный лоскут вовсе не ткани — даже сквозь искажающую голос маску слышалось веселье. Впрочем, на пожирательских вечеринках он явно повидал и не такое. Только их бесчисленных жертв никто не канонизировал. Волдеморт опустился за стол лицом к алтарю. Мадам Багнольд, которая метила на то место, осталось только сесть напротив него. В ее выражении читалось явное разочарование тем фактом, что он не корчится в муках при виде распятия и прочих христианских атрибутов. Но это было бы слишком легкой победой. Авроры встали вокруг стола вперемежку с менее многочисленными Пожирателями. Лили и Сириус все так же держались рядом с Родольфусом, Джеймс постукивал пальцами по бедру около чехла для палочки, нервно косясь на Рабастана. Волдеморт и мадам министр начали прения, которые обещали стать долгими и унылыми. Она требовала прекращения атак, он в ответ настаивал на местах в Визенгамоте с явным прицелом занять кресло председателя. — … у Лестрейнджей и так есть место, куда им три? — качала головой Багнольд. — … я хочу численного равенства ваших людей и моих, ты же понимаешь… — … как будто мне неизвестна истинная принадлежность половины кресел! Ты хочешь численного превосходства, но я не могу на это пойти. — … не понимаю твоих намеков… — Два места для Лестрейнджей и еще два для Розье, и тогда мы сравняемся. Лили вскоре устала вслушиваться. От поданного вина Волдеморт отказался, и министр демонстративно забрала себе его бокал, отпила без колебаний. Она же отказалась от услужливо протянутого им пера и долго рылась в сумочке в поисках своего. Несмотря на произнесенные клятвы, стороны явно не доверяли друг другу. — Думаю, мы могли бы прекратить нападения, если бы получили гарантии неприкосновенности и неподсудности… — Убийцы и извращенцы, подобные Мальсиберу, должны сидеть в тюрьме! Я бы согласилась на амнистию, но только по незначительным и недоказанным эпизодам… — Половина ваших эпизодов в Азкабане сидят недоказанные, Грюм постарался. Вы объявите амнистию всем этим людям, не только моим, однако я хочу, чтобы при этом прозвучало мое имя… — Настоящее или то, которое нельзя произносить?.. Лили уже мечтала о стуле, куда можно было бы сесть — ноги гудели с непривычки. Переговоры грозили затянуться на несколько часов, а стрелки на запястье ползли удручающе медленно. Мадам министр изредка поглядывала на колоннаду второго этажа, за которой притаилось подкрепление, а ее пальцы нервно стучали по столу, явно лишь в шаге от того, чтобы дать сигнал атаковать. Но она не решалась, пока Волдеморт не давал откровенных поводов и вел себя в рамках дипломатии. Родольфус, который изредка посматривал краем глаза на покачивающуюся на месте Лили, тоже слегка наклонился вправо и влево, разминая позвоночник. Она обернулась на это движение и успела заметить странную фигуру, в которую сложились его пальцы. Моргнула, присматриваясь — нет, вроде бы он просто разминал кулак, ее уставшему перенапрягшемуся мозгу почудилось. Он не лез за палочкой, что было равносильно самоубийству в переполненном аврорами зале, не снимал перчаток и не делал каких-либо других подозрительных движений. Но расслабляться рядом с врагом все равно не стоило, кто знал, что он может выкинуть в следующий момент? Мысли медленно плыли в голове, придавленные удушающей аурой, которая не стала тише даже вдали от сидящего за столом Волдеморта, а Лили тупо смотрела на правую руку Родольфуса. Сам он больше не обращал на стоящую рядом девушку внимания, а скользил взглядом по алтарю, рассматривая узоры, сверху вниз. Он тоже явно устал от ожидания и маялся от скуки — то разминал запястье, то потирал пальцы. Большой палец скользнул к указательному и огладил его у костяшки поверх перчатки, словно машинально прокрутил отсутствовавшее там кольцо. Сердце Лили рухнуло куда-то вниз, а она заторможенно подняла взгляд к маске, за прорезями которой едва заметным блеском угадывались глаза — те больше не осматривали убранство, а впились прямо в мадам министра. Так напряженно, что можно было подумать, будто он затаил дыхание, но слух Лили уловил неразборчивые шипящие слова, которые он бормотал себе под нос. Дальнейшее произошло очень быстро. Сердце больно ударило в ребра, побуждая действовать. Несмотря на схвативший за горло адреналин, язык отлип от нёба, а Лили не раздумывая закричала: — Это ловушка! Там не Волдеморт! «Родольфус» рядом с ней вздрогнул, будто от удара, а мадам Багнольд резко вскинулась на ее голос, начала вставать со стула и потянулась к защитному амулету на груди. Но не успела. Узкая черная тень метнулась из-под стола, распрямилась в воздухе и повисла блестящей лентой на груди министра, словно оборвавшееся толстое ожерелье, почему-то мерцающее чешуей. Тонкие зубы скрылись в белой плоти шеи, а женщина отчаянно вскрикнула, пытаясь отцепить от себя впившуюся в сонную артерию змею. Дюпон кинулся к ней, потеряв всякий интерес к предполагаемому Волдеморту, и попытался отодрать намертво прилипшую тварь. Бесполезно хлопнул себя по пустому карману в поисках палочки, которая с самого начала встречи лежала вдалеке на алтаре. Авроры же, будто по сигналу, выхватили оружие и обрушили град проклятий на сидящую за столом фигуру в черном, пока мадам министр медленно оседала на пол. — Это не он! Сюда! — вскрикнула Лили, но ее голос оказался заглушен грохотом взрывающегося дерева. А в следующую секунду кто-то крепко обхватил ее поперек груди и закрылся ей, словно щитом. Она видела, будто в бесконечно растянувшемся моменте, как лже-Волдеморт падает со стула оглушенный, а маска откатывается в сторону, являя узкое костлявое лицо Родольфуса Лестрейнджа. Лили бесполезно дернулась в сильном захвате и метнулась рукой к карману, однако тот был уже пуст, а острый кончик вдавился в шею. Только чужое дыхание обожгло ухо. — Спасибо, что принесла мою палочку. Я скучал.