— Кто такая?
Грубый голос и сальный взгляд заставили Лили поежиться больше, чем мороз, пробирающийся под мантию. Она плотнее запахнула полы, пока небритый мужчина с грубым лицом, кажется, даже поросшим шерстью, разглядывал ее сквозь прутья ворот. И почему ей думалось, что Волдеморт встретит ее лично? Так привыкла к его призрачному нахождению рядом, а ему на самом деле было чем заняться, кроме как беспокоиться о ее скромной персоне. Он даже и знать не знает, что она обивает его пороги уже полчаса, пока к ней не вышел этот пугающий высокий и лохматый человек. Слишком явственно ей вспомнилась картина с женским телом на столе, молочной кожей на крутых бедрах в окружении канделябров и недоеденной пищи. Другой недоеденной пищи. Был это он или иной ему подобный? Она не хотела знать ответ на свой вопрос. Почему-то то, что Ремус — оборотень, никогда не вызывало в ней отвращения, человеческая природа в нем возобладала над звериной. С точностью до наоборот было в ее новом знакомом.
— Чего молчишь, куколка, язык проглотила? Так я мигом могу его найти и применить по назначению. Посидишь в подвале, быстро вспомнишь и свое имя, и всех родственников до пятого колена, — разве что не облизнулся оборотень.
— Я хочу видеть Темного Лорда, — стараясь звучать максимально ровно и уверенно, произнесла Лили. Мужчина в ответ на секунду вздернул кустистые брови, а затем низко расхохотался.
— Может, еще Папу Римского тебе позвать? С чего Лорду с тобой беседовать? Надо же, выискалась деревенская дурочка. Посылай в Министерство прошение, вдруг через месяцок дойдет и твоя очередь почистить его ботинки. Но думается мне, ты не можешь. А что если я проверю список нежелательных лиц, а? Что-то твоя конопатая мордашка кажется подозрительно знакомой, — он прищурился. — В любом случае, такой молоденькой девочке одной в лесу ночью делать нечего. Пошли-ка со мной, прогуляемся до нашей будочки охраны…
— Пойдем, — Лили упрямо вскинула подбородок. — Только в другую сторону — ты сопроводишь меня к
лорду Волдеморту. Думаю, ему будет очень любопытно, если я потеряюсь по дороге — не сомневаюсь, что он после этого задаст тебе пару вопросов, когда ты закончишь блевать от его Круциатуса.
Услышав имя своего босса, оборотень вздрогнул, словно от удара, поморщился и смерил Лили взглядом, но уже другим, удивленным.
— Хочешь увидеть Лорда — будет тебе Лорд, — он сплюнул в сторону. — Только как бы потом не пришлось пожалеть…
Его слова звенели в ее голове, повторяясь рефреном, когда она стояла одна посреди пустого тронного зала и взирала на фигуру, которая восседала в кресле с высокой спинкой. Ей почему-то чудилось, что все будет
как прежде, почти интимно — ужин для двоих или вино перед камином, но никак не этот равнодушный взгляд сверху вниз, который недвусмысленно указывает ее место. Она давно не видела его, не считая шепота на ухо сквозь пожирательскую маску и быстрых движений его груди под спиной, и сейчас он казался каким-то
другим. Уверенней в себе — оказывается, было куда! — и вроде даже моложе; дыхание его силы распространяло не только смрад смерти, но и энергию, первобытную и звериную, которая заставляла сердце биться чаще. Глаза смотрели равнодушно, будто с противоположного берега широкой реки с водами столь черными, как расширенные зрачки, почти пожравшие голубую радужку. Лили остановилась взглядом на его губах, которые были чуть розовее, чем ей запомнилось, сжала руку на палочке в кармане — ее почему-то не отобрали, он даже не видел в Лили Поттер угрозы, — и толика уверенности к ней вернулась.
— Говори, коли пришла, — деланно скучающим тоном поторопил ее Волдеморт. — В отличие от тебя, у меня еще уйма дел.
Лили свела брови. Все совсем не так. Теперь все слова, что она произносила про себя, пока добиралась до поместья, казались несусветной глупостью. Она готовилась к диалогу почти на равных, но Волдеморт однозначно расставил позиции, показав зияющую между ними пропасть, с другой стороны которой не докричаться. Он выжидал, но не слушал.
Она сделала неуверенный шаг вперед. Затем еще один. Каждый следующий давался все легче и легче. Он не останавливал ее, пока она поднималась по ступеням. Лили подошла практически вплотную, замерла у трона. Волдеморт смотрел на нее с отстраненным любопытством, снизу вверх, а в глазах его мерцало пламя свечей. Может, это они горели так обжигающе в ее груди?
— Я хотела поговорить с тобой… о политике, — слова давались с трудом и все равно звучали невозможной глупостью. Хоть она сейчас и была чисто физически сверху, но ощущала, как его сила довлеет над ней.
— О политике… — с мягким смешком повторил Волдеморт. — С точки зрения Макиавелли или Аристотеля? Хотя, предполагаю, тебе ближе Энгельс. Мне тоже по душе некоторые его идеи, особенно касающиеся исторического материализма.
— Может, ты и знаешь больше книг, в отличие от меня читал философские труды, — она почувствовала себя увереннее. Удалось вывести его на диалог, втянуть в беседу, что уже было достижением. — Но ты смотришь на мир через призму напечатанных букв и сухих сводок. Не видишь, что происходит вокруг на самом деле.
— И что же? Просвети меня, — он сложил перед собой кончики пальцев домиком, взирая на нее с уже неприкрытым любопытством.
— Что буквально за пару недель было выведено из строя несколько орденцев, а твоих авроров и егерей втрое больше. Для тебя это лишь безликие цифры. Но все они — люди, твои люди, раз теперь ты владеешь этой страной. Та чистая кровь, за которую ты якобы борешься, проливается сейчас и продолжит проливаться… пока от
твоих людей ничего не останется, а ты не будешь править мертвецами.
— Значит… — Волдеморт медленно откинулся на спинку трона, обводя ее фигуру взглядом. Остановился на глазах, всматриваясь в них с затаенной жадностью, которую Лили все же различала под деланным равнодушием. — Ты пришла ко мне просить не за себя и свою спокойную жизнь. Не за любимого мужа и драгоценных друзей. Я бы понял, если бы ты хотела занять место в новой иерархии, урвать себе кусок, пока имеется возможность. Но ты… Пришла просить за всю Англию? Это так глупо, но в то же время так похоже на тебя.
— Какое значение имею я или моя жизнь, когда весь прежний мир рушится? Люди, кто не должен, умирают, теряют своих близких.
— И ты пришла сказать мне об этом? Даже зная, что, возможно, не выйдешь обратно?.. Зная, что я ждал, пока тебя приволокут ко мне, пришла самостоятельно, чтобы поговорить… о политике? — холодная маска упала, когда он одним плавным движением поднялся во весь рост, моментально оказываясь сверху. Он обхватил ее лицо ладонями прежде, чем она успела отшатнуться, и Лили только бесполезно дернулась в захвате. Как могла так обмануться? Решить, что перехватила инициативу, когда он всего лишь замер, как змея, чтобы подпустить добычу поближе, а затем вцепиться одним броском.
— Ты или хорошо притворяешься, или просто невозможная дура, — выдохнул он ей в лицо, а его пальцы глубже погрузились в мягкую плоть шеи, вызывая дискомфорт на грани боли, пока глаза метались по ее чертам в поисках ответов. Он разжал руки, будто нашел, что высматривал. — А зная тебя хоть немного, я склоняюсь ко второму варианту. И какой мне с этого прок? Когда я смотрю на тебя так близко, то не вижу ничего, что сравнилось бы с моим величием, ты выделяешься из остальной серой массы разве только своей блистательной глупостью и идиотской самоотверженностью. И дорога здесь одна. Империо!
Лили почувствовала кончик палочки у груди и отшатнулась прочь за долю секунды до того, как он произнес заклинание, вскинула руку.
Яркое зарево осветило тронный зал красно-зелеными всполохами, выжгло сетчатку иллюминацией в полумраке, на несколько секунд ослепив. Когда она открыла слезящиеся глаза, то перед ними встала дуга, дрожащая и колеблющаяся, словно разряды электричества, что пронзили пространство, протянувшись от палочки, которую она инстинктивно выбросила перед собой, к палочке Волдеморта. Лили распахнула глаза шире, несмотря на боль и слезы, что тут же размыли всполохи от искр, сыпавшихся между ними. С трудом разглядела лицо Волдеморта.
Ошарашенность. Непонимание. Восторг. Все это сменяло друг друга, поочередно искривляя его губы, танцуя красными искрами в глазах. Он медленно проследил взглядом тот разряд, что метался меж их палочками, остановился на ее лице. Резко отвел руку вниз, и свет померк, растворился в сумеречной серости пустого зала. Волдеморт дышал так же тяжело, как и она, и не произносил ни слова. Спустился по ступеням, отворачиваясь, провел по лицу ладонями со все еще зажатой в них палочкой. Лили почувствовала, как ноги отказывают, и рухнула на ручку опустевшего трона.
— Все же я не ошибся, — заключил Волдеморт, а голос его звучал странно хрипло. — Что-то есть в тебе, что-то особенное. Я никогда не считал людей чем-то уникальным, все лишь серая биомасса, но как бы я ни пытался заменить тебя на любую другую, никто не подходит. Может, именно потому, что ты — это ты? Глупая, самоотверженная и непонятным образом связанная со мной. Я никогда не видел такого эффекта, который сейчас возник между нашими палочками, и даже не могу предположить, что бы это значило, то же я могу сказать и про многое другое, чему ты являешься причиной. Может, это знак? Я никогда в них не верил до того самого пророчества, а теперь думаю, что мог заблуждаться. Упускать столь многое в своей жизни.
— Слышу от тебя только «я-я-я», — устало выдохнула Лили. — Я пришла сюда не затем, чтобы дать тебе поиграться и удовлетворить свое любопытство. Но ты совсем не понимаешь, о чем я говорю.
— Отчего же? — его пальцы впились в ее плечи. Она запрокинула голову, чтобы видеть лицо — совершенно не заметила, как он вновь подошел. — Я прекрасно слышу все твои слова, а также понимаю, что стоит за ними, даже лучше, чем ты сама, ибо могу смотреть сверху и непредвзято. Ты считаешь себя мессией, готова спасти всех, пускай и принеся себя в жертву. Вот только нужна ли им твоя помощь? Друзья не доверяют тебе, презирают, причем даже не за то, что ты совершала, а за свои домыслы. Но ты… Ты все равно пытаешься всех спасти. Не потому ли, что хочешь обелиться в их глазах, почувствовать свое превосходство и власть над их жизнями? Вовсе не мифический альтруизм тобой движет, а тщеславие и жажда. Жажда признания, жажда уважения.
— Ты не прав, — Лили качнула головой, уверенно глядя в его глаза. — Видишь все через призму своего искаженного восприятия, сводишь на собственный уровень. Это то, какой мир для тебя — выгода и взаимный обмен, сильный жрет слабого, не испытывая никаких угрызений совести. Ломаешь людей, только бы они не отняли у тебя то, что считаешь своим, что тебе дорого. А есть ли такое вообще, если не брать твои неуемные амбиции?
— Я понимаю, как устроен этот мир, — усмешка неприятно растянула его губы. — В отличие от тебя. Я вижу, что ты не врешь и не лукавишь, а правда веришь в то, что говоришь. В таком случае ты лишь заблуждаешься. И я буду рад развеять твои наивные юношеские иллюзии и показать, что на самом деле таится в твоей — да и в любой другой — душе, что скрывается под слоем самообмана, который рос, щедро удобряемый лживыми проповедями. В действительности, — его пальцы сильнее вдавились в ее плечи, — ты ничем не лучше меня. И теперь мне неимоверно хочется посмотреть на то, как ты примешь ту истину о самой себе, что я открою.
— Я пришла вовсе не затем, чтобы ты что-то искал в моей душе, — она медленно поднялась на ноги. Он не мешал, но и захвата не разомкнул. — Какое тебе дело до меня? Думаю, ты должен больше беспокоиться о собственной власти и о том, чтобы она не рухнула, словно трон из хрупких костей под массой твоей гордыни.
— И ты мне в этом, конечно же, хочешь помочь? — его голос понизился почти до кошачьего мурлыканья, а ногти прошлись по спине, ощущаясь бритвенно острыми даже сквозь слои одежды. Лили держалась изо всех сил, чтобы не вздрогнуть, а сохранять видимое равнодушие. Или, что еще хуже, не потянуться за неожиданной лаской, столь пугающей в его исполнении, но от этого какой-то странно притягательной. — Советовать мне, как лучше править и как укрепить мою власть? Невозможно смешная шутка судьбы, слышать это от того человека, который уверял меня, что никогда не встанет на мою сторону.
Когти хищника прошлись по шее, распространяя вокруг себя мурашки, заставили поднять голову и встретиться с ним взглядом.
— Но ты и правда хорошо меня изучила, раз знала, что я не убью тебя за подобную дерзость, — продолжил он практически шепотом.
Вот сейчас это звучало настолько интимно, как Лили и ожидала с самого начала, но теперь не была уверена, что рада этому. Сердце заходилось от страха, пока он вглядывался в ее глаза, скользя будто внутри черепа, под кожей. От страха не только в отношении него, но и… самой себя, своих эмоций, которые он легко считывал, впиваясь в ее душу и вытягивая ту, как коктейль через соломинку.
— Это может мне пригодиться. Ты умна, иногда и в некоторых вещах, но все же. Не боишься высказать правду мне в лицо, в отличие от остальных ничтожеств, что трясутся словно осиновый лист под моим взглядом. Ты со своим странным образом мышления действительно можешь быть полезна, чтобы понять, как правильно загнать в стойло стадо баранов, которые ближе к тебе, а не ко мне. Ты честна, даже со мной. Поэтому, думаю, мы и правда можем сделать то, чего ты так желаешь… — Лили нервно сглотнула на этой тягучей паузе, а его ноготь скользнул по ее подбородку. — Заняться политикой.
С легким смешком Волдеморт разжал захват, и она тут же отступила на шаг назад. Он продолжил теперь уже деловым тоном, а его краткие фразы звучали больше не рассуждениями или диалогом, а приказами.
— Ты останешься здесь, со мной. Я хочу слышать твои честные комментарии по поводу каждого события, каждого шага моих слуг. Хочу видеть их действия новыми — твоими — глазами. Ты будешь появляться со мной на людях, чтобы все поняли, на чьей ты стороне, и я хочу слышать «да, милорд» из твоего рта. Ты не будешь помогать своим прошлым друзьям или пытаться передать им информацию, я об этом сразу узнаю. Я возьму тебя целиком, никаких полумер и оглядок назад, или так — или никак. Дай руку.
Несмотря на то что Лили ожидала подобного, ожидала того, что он захочет владеть ее преданностью всецело, все же сердце защемило, стоило вспомнить своих друзей, от кого она отрекалась, лицо Джеймса, который посчитает ее предательницей. Уже посчитал, не захотел понять. Но будучи здесь, рядом с Волдемортом, она способна спасти и жизнь мужа, и многие другие, пусть они даже не узнают об этом. Будут клеймить ее позором.
Сердце звенело в груди, словно скованное плотным слоем льда, который мешал мышечным стенкам расправиться до конца и гнать быстро стынущую кровь по жилам. По сравнению с этой болью та, которая плавила кожу предплечья, обугливая и выжигая новый символ ее жизни, прошла почти незамеченной. Тонкие пальцы Волдеморта скользнули по черной татуировке, едва касаясь, но в то же время нежно обводя чернильный контур, что проступил сквозь кожу и сейчас болезненно пульсировал. Он словно смаковал ее ощущения, наслаждался своей властью, потом нехотя разомкнул плотный захват на запястье.
— Ты услышишь, когда я позову. Свободна.
Неосознанно прижимая пылающую левую руку к груди, Лили кивнула сквозь слезы и направилась на выход из зала. Его слова остановили ее уже почти у дверей.
— Да, и еще, Поттер… твой муж наверняка будет не в восторге. Не вздумай с ним разводиться — мне нужна чистокровная фамилия рядом с собой. В крайнем случае сделаем тебя безутешной вдовой.
— Это лишнее, — Лили нашла в себе силы произнести слова ровно. О дальнейшей судьбе их брака с Джеймсом она еще не думала, но причинить ему вред позволить не могла. — Я поняла… мой лорд.
Она успела увидеть крайнее удовлетворение в его глазах до того, как ускорила шаг и практически выбежала из зала.
***
— Это ошибка, Лили! Ты совершенно не знаешь, что он за человек, обманываешься внешним лоском…
— Я прекрасно все знаю, Северус. Не надо читать мне мораль, только не ты, который еще недавно уговаривал меня присоединяться к вам. Твоя мечта исполнилась, разве нет?
— Тогда я не знал и не видел того, что вижу сейчас.
— Я тоже все прекрасно вижу, может, получше тебя. Это единственный выход. Пожалуйста, просто сделай, как я тебя прошу — отправляйся со мной в Косой переулок по магазинам. Темный Лорд не велел мне ходить одной в целях безопасности, предлагал взять с собой Беллатрису, но я боюсь, что это еще опасней — она задушит меня шарфом, пока я буду примерять одежду. Смотрит на меня так, словно я виновата во всех ее бедах.
— Отчасти она права — Родольфус все еще в Мунго после ваших «переговоров». Хотя не думаю, что ее это сильно беспокоит, наверняка собиралась воспользоваться моментом, чтобы сблизиться с Темным Лордом, она давно этого жаждала. И теперь считает, что именно ты мешаешь ей обрести женское счастье. Понятное дело, что ты не имеешь никаких видов на ее обожаемого Лорда, ну, в этом смысле…
— Абсолютно никаких!
Лили продолжала убеждать себя в сказанном, пока выбирала одежду — у нее теперь не было совсем ничего, все осталось в иx с Джеймсом доме, да и не подходило к ее новой жизни. Она перебирала платья на плечиках в «Твилфитт и Таннинг» и ловила себя на мысли, что размышляет не о том, какое из них нравится ей самой, а о том, какой эффект каждое произведет на окружающих, на
него…
— Что думаешь? — она крутилась в пиджаке перед зеркалом, разглядывая строгий, но в то же время элегантный приталенного покроя силуэт.
— Тебе идет, — заинтересованно оценивал Северус, которому, казалось, выбор одежды доставлял больше удовольствия, чем ей. — Можно взять несколько блузок и пару разных пиджаков, комбинировать. Попробуй вот этот, — взмахом палочки он призвал темно-синий. — Мне кажется, тоже подойдет к кремовой блузке.
Лили послушно скинула пиджак, вытянула руки за спину, чтобы попасть в рукава того, который держал позади нее Северус. Однако он замер и вместо того, чтобы помочь ей одеться, даже сделал шаг назад. Она повернулась к нему непонимающе.
— Ты с ума сошла, — выдохнул он тихо. Лили проследила за его застывшим взглядом: тот уперся прямо в рукав блузки. Полупрозрачной светлой блузки, сквозь которую поступали черные контуры на предплечье.
— У меня не было выбора. И не тебе говорить мне, что это плохо, у тебя есть такая же.
Они замолчали, когда в магазин вошел кто-то еще. Улыбка прикипела к губам Лили, и она обернулась на звон колокольчика, не зная, увидит сейчас друга или врага, или того, кто был сначала первым, потом стал вторым. Даже с некоторым облегчением она опознала Нарциссу Малфой. Продавец тут же кинулась к новой покупательнице.
— Добрый день, — та царственно кивнула, узнав Лили, но взгляд стал настороженным. Слухи распространялись быстро, одного появления рядом с Волдемортом на ужине с Ближним кругом было достаточно, чтобы все осознали ее новое положение.
— Госпожа первая леди, — вежливо склонила голову в ответ.
Северус, к счастью, умолк, не решаясь поднять при Нарциссе прежней темы, просто следовал за Лили, поджав губы, пока она навешивала на него свои покупки. И испытывала даже какое-то мрачное удовлетворение, что так беззаботно тратит деньги Волдеморта, как будто ее новый гардероб мог хоть сколько-то пошатнуть его финансовое положение, в которое сейчас входил весь бюджет Министерства.
Они с Северусом продолжили переругиваться, пока добирались до ее комнаты в поместье Лестрейнджей.
— Ты выбрала… Ту же? — На его лице было написано неприкрытое удивление, когда Лили уверенно подошла к двери в ту комнату, в которой она прожила целый тяжелый месяц.
— Я привыкла к матрасу и виду из окна, — усмехнулась зло. — К тому же какая разница, любая из других одинаковых комнат в этом доме будет такой же клеткой.
Северус нервно осмотрел пустой коридор и прикрыл за собой дверь. Наложил Заглушающие чары, но все равно перешел на шепот.
— Давай сбежим! Куда-нибудь далеко, где
он не найдет даже благодаря Метке. В Америку, в Австралию. Начнем новую жизнь, никто не будет знать наших имен, никто не будет охотиться. Свобода, только представь, Лили!
— Ты готов на это, бросить своего любимого Лорда и сбежать со мной? — улыбка на ее губах была печальной.
— Тебе, да и не только тебе, будет безопасней подальше отсюда. Подальше от него.
— А все наши друзья? Не наши, конечно, а мои, они пусть умирают? Пока нахожусь рядом с ним, я могу что-то изменить, могу повлиять на ситуацию. Что точно не получится, если буду трястись от страха, прячась в какой-нибудь норе.
Северус только упрямо качнул головой:
— Они тебе больше не друзья, а ты еще не поняла. Твоя жизнь мне дороже.
— Я уже не чувствую, что моя жизнь чего-то стоит. Я бы умерла, чтобы быть вместе с Гарри, вот где я должна находиться. Но когда думаю, скольких еще людей он в этом случае убьет, то понимаю, что моя жизнь чего-то стоит. Не для меня, но для них. И еще продолжаю сражаться.
***
Северус вспоминал ее слова, когда отпирал свою квартиру в Паучьем тупике. Лили было ради чего сражаться, у него тоже было то, ради чего хотелось сбежать, что хотелось защитить от опасности. Когда он вошел в комнату, теперь чистую и без годового слоя пыли, то втянул в себя запах горячего ужина, жареного мяса и печеных овощей, что тут же заставил желудок радостно заурчать. Впрочем, настроение несколько испортили раздраженные карие глаза и сложенные на груди бледные руки, с которых свисало клетчатое кухонное полотенце.
— И когда ты выпустишь меня отсюда? — всегда один и тот же вопрос.
— Не начинай, Рэйчел, — устало отмахнулся он, протягивая ей бумажный пакет с продуктами. — Там опасно, особенно сейчас, когда Темный Лорд пришел к власти.
— Ну и что, люди живут при любой власти. Какое мне дело до Темного Лорда, и какое ему дело до меня?
— Он проводит такую политику, что скоро ты станешь вне закона. На улицах и так слишком много егерей и прочих наделенных властью маргиналов, чтобы молодая девушка могла разгуливать там одна. А если ее еще и не защищает чистокровная фамилия…
— Да таких, как я, толпы. Грязнокровок, так вы называете нас, — она окинула Северуса внимательным взглядом. — С чего это
твой Лорд и его слуги заинтересуются именно мной?
— Давай просто уедем? — бросил он пробный шар, глядя на девушку с надеждой. — Подальше отсюда, подальше от творящегося безумия.
— Уедем? В смысле, мы с
тобой? — фыркнула она недоверчиво. — Даже если бы ты мне нравился — а ты мне не нравишься, особенно когда насильно запираешь меня здесь, — я бы никуда с тобой не поехала. У меня в Англии мать, брат, дом. Я не представляю, кто сейчас работает в огороде, пока меня нет. Что они думают, наверняка уже заочно похоронили. Мне нужно домой, им тяжело одним! Выпусти меня отсюда!
— Не могу, — Северус удрученно покачал головой.
Он не мог ни выпустить девушку из-под своего присмотра, ни рассказать ей, почему он удерживает ее в маленькой унылой квартирке. Все ее воспоминания, связанные с Темным Лордом и тем, что он делал, оказались либо стерты, либо заблокированы зельем. И Северус не мог разрушить этот хрупкий баланс, напомнив о том, что Волдеморт сотворил с ней. Как не мог и сказать, что сейчас, случайно увидев казавшуюся безумной девушку в здравом рассудке, он может заинтересоваться этим феноменом. Решить, что его эксперимент, какой бы он там ни пытался провести, еще не завершен.
Но Рэйчел не понимала этого. Когда она только пришла в себя, еще испытывала благодарность к своему спасителю, который якобы подобрал ее, внезапно потерявшую сознание, на улице и выходил. Но очень быстро начала сверлить его разъяренным взглядом и спрашивать, когда же он отпустит ее домой. А Северус не был уверен, сколько все это продлится и что теперь делать с той девушкой, которую он спас. Она же, судя по всему, уже начала считать его не спасителем, а похитителем.
Пламя камина вспыхнуло ярким зеленым, недвусмысленно указывая на входящий вызов, а Метка зашевелилась на руке, обжигая ту огнем. Лицо Северуса вытянулось, когда он осознал — занятый покупками с Лили, думами о ее отказе бежать и о Рэйчел, он совершенно забыл о том, что Лорд собирался навестить его вечером в лаборатории у Лестрейнджей. А теперь, не найдя слугу на месте, решил прийти самостоятельно.
— Быстро! — взгляд Северуса в панике заметался по нагромождениям книг и колченогой мебели. Он выхватил кухонное полотенце из рук девушки и втолкнул ту в крошечную ванную. Только он захлопнул дверь, как из камина выступила фигура, слишком высокая для этой квартирки с низкими потолками.
— У тебя тут стало… уютней, — Волдеморт обвел взглядом кухню-гостиную, остановился на полотенце в руке Северуса и потянул носом воздух. — Готовишь?
— Да, хотел поесть перед встречей с вами, — он старался звучать максимально ровно. Сконцентрировался на визуализации того, как нож в руке нарезает баклажаны — его всегда успокаивала подготовка ингредиентов. — Возможно, я увлекся и забыл о времени, — бросил демонстративный взгляд на часы. — Простите, милорд.
— Ничего, мы не договаривались на конкретное. Хотя ты мог поесть в поместье, чтобы не отлучаться и не заставлять меня… беспокоиться, — дернул плечом Волдеморт и прошелся по квартире, осматривая корешки книг. Взял ту, что лежала в стопке на журнальном столике, покрутил в руках. — Похвальный интерес к Темной магии.
— Рядом с вами мне хочется соответствовать, — теперь сухие страницы переворачивались перед глазами Северуса. Он отступил от двери ванной ближе к кухонным шкафам и духовке, оттягивая на себя внимание.
Думать о чем угодно, только не вспоминать, что он действительно искал в этих книгах. Как он исследовал пути влияния на человека на расстоянии, взятия разума под контроль. Но ни один из них не подходил к тому, что случилось с Лили, к тому, как выглядела Рэйчел, когда Волдеморт… Снял с нее какое-то украшение. Северус поспешно спрятал осознание, которое пришло к нему при воспоминании о золотом блеске в руке Волдеморта над ладонью Рэйчел, за переворачивающимися страницами, когда тот обернулся. Сцепил руки за спиной, изображая лицо равнодушное, но слегка пристыженное.
— Как твое зелье? Испытал? — вопрос все же заставил губы дрогнуть. Лишь одно зелье сейчас крутилось в голове. Нет, нельзя вспоминать, как он вливал красную жидкость в искаженный страданием рот. Хотя
он знает, наверняка знает. Тщетно было скрывать от него хоть что-то, не зря он заявился сюда собственной персоной. Поймать его, Северуса, на горячем, наказать…
— Зелье? — переспросил он, едва открывая рот.
— То восстанавливающее, что ты варишь для Родольфуса, — пояснил Волдеморт снисходительно, словно разговаривал с малым ребенком. — По нашему новому рецепту.
— Да, оно готово, — облегчение никак не появлялось в груди, а Северус был весь напряжен, словно натянутая струна. Поймав себя на этом, он чуть расслабил плечи — нельзя так выдавать собственные эмоции языком тела. — Испытал на крысе, вполне справляется со своей функцией, думаю, можно рискнуть применить.
— На крысе, — губы Волдеморта чуть дрогнули, будто он произнес шутку, известную лишь ему. — Ну конечно, спасибо, что напомнил. Хорошо, отправляйся к Родольфусу и не возвращайся, пока он не придет в чувство. Он мне нужен.
— Понятно, мой лорд, — Северус покорно склонил голову. — Я сделаю все возможное.
— Ты уж постарайся.
Слова зависли в воздухе, когда зеленое пламя вновь взметнулось, оставляя Северуса одного. Он подождал еще с минуту, чтобы убедиться, что Лорд не вернется, и выдохнул облегченно. Дверь ванной скрипнула позади.
— Это… был
он, да? — Рэйчел несмело топталась на пороге. — Я не думала, что вы с ним так близко… общаетесь. Я узнала его по голосу. Хотя… Откуда бы мне знать его голос? — она непонимающе нахмурилась.
Северус подошел ближе. Увидев, что девушка бессмысленно моргает в попытке погрузиться в свои воспоминания и найти ответы, он взял ее за плечи и легонько встряхнул.
— Мне сейчас нужно отойти. Ты пока можешь разобраться с продуктами, еще что-то приготовить, хорошо? Почитай… — «делай что угодно, только не вспоминай», — проглотил он.
— А если он вернется? Ты говорил, что с тобой мне безопасней, но это не так! Если он захаживает сюда как к себе домой. Я думала, ты с ним едва знаком и боишься до усрачки своего хозяина, но ты, оказывается, его ближайший слуга? Ты мне отвратителен! — она сбросила его руки со своих плеч.
— Ты не знаешь, о чем говоришь, — простонал Северус. Все это до боли напоминало их первоначальное общение с Лили. Он сунул девушке полотенце. — Я найду способ вытащить нас отсюда, хорошо? Я скоро вернусь, и мы обо всем поговорим, только дождись меня.
— Хорошо, — она смерила его недоверчивым взглядом. — Можешь бежать, прислуживать своему господину.
Северус кивнул, привычно не принимая выпад близко к сердцу, и проверил, что пузырек с зельем в кармане. Пошарившись в неприметном шкафчике, выудил из дальнего угла еще один, который старательно был прикрыт пустыми колбами и фарфоровыми безделушками, оставшимися от матери. Можно воспользоваться ситуацией и сделать два дела сразу. Кинул щепотку пороха, что носил с собой в мешочке, в камин, зеленое пламя лизнуло брюки, и он уже не видел, как Рэйчел проводила его взглядом исподлобья и сердито отбросила полотенце в сторону.
