Вишня и ромашка

      — Вау, — присвистнула Ксюша, медленно вытаскивая наушник из левого уха и с интересом рассматривая одну из фотографий, развешанных на стенах центра. — Алёнка — шоколадка с сюрпризом.       Ксюша только что вошла в центр, но сразу же увидела, что Алёна стоит недалеко от входа, напряжённая и вытянутая по струнке. Она одной рукой сжимала в руке лямку рюкзака, а другой срывала со стены ближайшую к ней фотографию. В воздухе как будто пахло ужасом и растерянностью. Ксюша со вздохом подошла к своей неудачливой однокласснице. Без особой надежды в голосе спросила:       — Это же не ты, верно?       Алёна резко повернулась к ней, сворачивая листок с фото в трубочку.       — Конечно, это не я, — зло проговорила она. — Кто-то прифотошопил моё лицо на этот ужас.       — И кому же это надо? — скептично спросила Ксюша.       Алёна уныло шмыгнула носом и пожала плечами, в растерянности разглядывая лица всех, кто понемногу скапливался толпой вокруг них с Ксюшей. Ксюша развернулась и шикнула на парочку каких-то девочек, которые хихикали, рассматривая фотографию и то и дело поглядывая на Алёну. Девочки недовольно ушли, до сих пор смеясь.       — Слушай, ты уверена, что это не ты? — Ксюша прищурилась, рассматривая лицо девушки на фотографии. — Как-то очень хорошо сделано. Не верится, что фотошоп.       — Думается, я бы помнила, если бы делала такие фотографии.       Ксюша хмыкнула.       — И ты не пила и ничего не принимала, чтобы кто-то другой мог сделать их, пока ты в отключке?       — Нет, — отрезала Алёна и засунула смятую фотографию себе в рюкзак. — Лучше прекрати сомневаться и помоги мне убрать все остальные. Не хочу, чтобы кто-нибудь вошёл в класс и увидел там это.       С этими словами она резко сорвала со стены следующую фотографию.       Ксюша без энтузиазма принялась за дело. Приходилось буквально вырывать листы у некоторых парней из рук. Ксюша сделала вид, что её тошнит от их отвратительного поведения, и смеясь посмотрела на Алёну. Странная жалость скребнула ей сердце, когда она увидела, что та едва не плачет.       Она попыталась представить, что чувствовала бы сама, если бы оказалась в такой ситуации, но плакать ей не захотелось. Ксюша бы точно сразу поняла, кто из её окружения мог всё это сотворить, и не стала бы тратить время на уничтожение улик. Лучше уж сразу же отправиться искать виновников и приложить их головой об асфальт.       — Ты что, серьёзно никому не переходила дорогу? — ей пришлось почти кричать, чтобы Алёна, срывающая листки со стен в другом конце коридора, услышала. Та не ответила. Ксюша внезапно вспомнила, как она недавно спасла Алёну от нападок их одноклассников. — А наш психованный староста?       Алёна остановилась и неуверенно посмотрела на Ксюшу, но, если и хотела что-то ответить, не успела.       В центр вошла незнакомая женщина с красивыми тёмными волосами, убранными в низкий хвост, и в модном бордовом костюме. Следом за ней пришёл и Герман Алексеевич. От взгляда этой женщины даже Ксюше стало как-то не по себе. Она с опустившимся сердцем поняла, что прямо перед глазами незнакомки и Германа должна оказаться стена, на которой всё ещё висели листки с фотографией голой Алёны. Алёна, видимо, тоже поняла это и прикрыла рот рукой.       — А это у нас что? — спросила женщина.       Она медленно подошла к фотографии, стуча каблуками.       — Как интересно, — проговорила она и повернулась к Герману, который быстро оказался рядом с ней. — Герман Алексеевич?       — Ничего не понимаю, — ответил тот, щурясь на фотографию.       В этот же момент и вся группа «Б» во главе с Ковалёвым вошла внутрь центра. Они обступили незнакомку и Германа со всех сторон и скоро восторженно завопили.       Ксюша поморщилась, выругалась и быстро преодолела расстояние, отделявшее её от Алёны. С фотографиями в руках та выглядела так, как будто только что сама же и начала развешивать их по стенам, так что Ксюша сейчас же вырвала их из пальцев Алёны и сунула в свой рюкзак.       — Алёна Ромашкина! — громко позвал Герман.       Ксюша подтолкнула Алёну в их сторону. Впрочем, она и сама, видимо, была не настолько в шоке, чтобы не понять, что зовут именно её.       — Ромашкина, значит? — с любопытством спросила Александра.       — А вы сами, извините, кто? — агрессивно спросила в ответ Ксюша, игнорируя предостерегающие взгляды Германа.       — А я не с вами говорила, девушка, — ответила незнакомка и немного повернула голову к Герману. Он со вздохом сказал:       — Это Александра Петровна, новый директор нашего центра.       — А как же вы? — моргнула Ксюша на Германа. Не то чтобы он ей очень нравился, но он во всяком случае и подозрений не вызывал. А от этой Александры плохо становилось, стоило только вдохнуть запах её дорогих духов.       — А вы, наверное, Вишневская Аксинья? — спросила Александра, не давая Герману ответить на вопрос Ксюши.       От её слов Ксюшу словно обожгло. Она опустила воинственно поднятые до этого плечи, и её две косички стали менее пышными. Те, кто слышал вопрос Александры и полное имя Ксюши, прыснули от смеха.       — Ксюша, — поправила она и попыталась вернуть себе былой вид, но репутация была явно подмочена.       — Итак, Ромашкина и Вишневская через десять минут ко мне в кабинет, — заключила Александра, уже и не глядя ни на кого из них. Она прошла к лестнице и поднялась на второй этаж. Герман знаками показал Ковалёву собрать всех детей и привести их туда же.       — Алён? — вопросительно протянули Яна и Лена, держащие в руках по листку с «её» фото. Ксюша недовольно подумала, сколько же здесь этих фотографий и кому было не жаль тратить на них бумагу и чернила в принтере.       — Это не я, — быстро сказала Алёна, защищаясь. Слушали их не только девушки, а вся группа целиком, так что толпа разочарованно застонала почти полным составом.       — А кто тогда? — спросила Женя, заглядывая Яне через плечо и рассматривая фотографию. — Лицо вроде твоё.       — Это фотошоп, — устало вздохнула Алёна. — И хватит глазеть!       Она гневно вырвала листок из рук Платона, который сразу же поднял ладони на уровень плеч, показывая, что он ни при чём.       — Это не я, и я найду способ доказать это, — горячо проговорила она и быстро развернулась к лестнице, чуть не ударив Ксюшу взметнувшимися вверх волосами. Она громко поднялась по ступеням.       — Способ-то один, — тихо усмехнулся Никита и поймал на себе укоризненный взгляд Макса.       Подгоняемые Ковалёвым и его неприличными замечаниями в духе «Я так и думал, что что-нибудь они выкинут», поднялись на второй этаж и все остальные.       — Аксинья, значит? — со смешком спросила Лена, поддевая Ксюшу плечом.       Ксюша только недовольно закатила глаза. Она вспомнила тёмные глаза отца и его строгий голос, от которого даже сейчас спина покрылась мурашками. Захотелось оказаться в гараже своего бывшего парня и сидеть на старом диване, пропахшем бензином. Глаза защипало, и Ксюша быстро заморгала, надеясь, что никто не заметил блеска в её глазах.       Александра, встав перед собравшейся толпой учеников центра, объявила о внезапном тестировании на наркотики, перед этим выгнав неудачливого парня за его сальную шуточку насчёт отсутствия на директрисе лифчика. И Ксюша мысленно обречённо застонала. Кажется, если её не выгонят из центра за хамство в адрес директрисы, причиной станет положительный результат этого теста.       Подождав пару минут с того момента, как Александа ушла, Ксюша подхватила Алёну под локоть, не обращая внимание на её жалобные интонации, с которыми она без перерыва произносила слово «позор». Они вместе пошли к кабинету Германа Алексеевича, в котором теперь обосновалась Александра Петровна.       — А, это вы, — кивнула она, когда Алёна осторожно постучалась в дверь и заглянула в кабинет. — Входите.       Ксюша и Алёна прошли внутрь и сели на стулья напротив директрисы. По ней было не особенно заметно, нравится ей происходящее или нет. С ней вообще ничего не было ясно, как и всегда с такими женщинами, как она. За исключением, наверное, того, что от них всегда одни проблемы. Это всем было известно.       Она с интересом оглядела обеих девушек напротив себя и вздохнула. Ксюша заметила, что перед ней на столе лежит целая стопка фотографий с голой Алёной, и покосилась в сторону девушки, чьё лицо теперь знал весь центр. Лицо её, к слову, было белее снега. Наверное, её никогда не вызывали к директору. Ксюшу, например, вызывали трижды, и от этого, вероятно, должно было стать немного легче. Впрочем, Ксюша всё равно боялась, несмотря на то, что ничего нового для неё во всём этом не было. Возможно, как раз это и было причиной тревоги.       С другой стороны, что ей могут сделать? Она хотя бы не была столь же глупа, как тот парень, который снимал новую директрису на камеру телефона, а потом пытался защититься вялыми оправданиями о частной собственности. Если уж и говорить о собственности, Ксюша и сама всегда пренебрегала любыми законами, которые её касались.       — Что же мне с вами делать? — спросила Александра.       — Отпустить, — угрюмо сказала Ксюша и сложила руки на груди.       — Даже без выговора? — Александра чуть дёрнула бровью. — Что ж, насчёт Аксиньи я и не удивлена, — холодно сказала она и перевела взгляд с Ксюши на другую свою посетительницу. — А вот Алёна меня, признаться, разочаровала, а ведь мы с вами даже ещё не знакомы. Изучая списки учеников, я думала, что Алёна ещё несколько недель побудет в центре, и её можно будет отпустить отсюда, но вот это, — она кивком указала на фотографии, и Алёна втянула воздух, вытягиваясь ещё сильнее и становясь совсем прямой, — заставило меня понять, что, видимо, те, кто, оказывается в центре, добровольно уйти отсюда не хотят.       — Простите, — подняла руку Алёна. — На фотографиях не я.       — А кто же?       — Я не знаю. Это моё лицо, но не моё тело. Я не делаю таких фотографий и никому не позволила бы их сделать.       Ксюша оценила, что, несмотря на бледность, Алёна пыталась говорить уверенно, и её голос почти не дрожал.       — И как же нам узнать, что это не ты? — без особого интереса спросила Александра.       Алёна явно замялась и немного пожала плечами.       — Я могла бы… Мне что, раздеться перед вами? А как же презумпция невиновности?       Александра коротко рассмеялась и, взяв в руки одну из фотографий, сказала:       — Вижу, обществознание ты учила. И всё-таки я не могу быть уверена, что это не ты, просто потому что ты так говоришь. Если окажется, что это ты, мне придётся тебя отчислить. Если нет, то инцидент исчерпан.       — Но как же…       — Вот я вижу, у девушки на фото нечто вроде родимого пятна на животе? Из-за того, что снимок чёрно-белый, и из-за позы девушки не очень заметно, и всё-таки я его вижу. У тебя есть такое пятно?       — Нет! — вдруг закричала Алёна. Александра приподняла брови, глядя прямо на неё.       Алёна слегка сконфуженно встала с места и подняла свой свитер, оголяя живот. Ксюша тоже посмотрела. Действительно, никаких родимых пятен на её животе не было. К тому же, не было похоже, что Алёна усиленно занималась спортом и качала мышцы пресса, а девушка на фотографии могла похвастаться красивой фигурой. Наверное, Алёна тоже это поняла и втянула живот, из-за чего кожа облепила рёбра.       Александра усмехнулась и отбросила от себя фотографию.       — Отлично, значит, не всё ещё потеряно. Но если ты будешь замечена в какой-нибудь мутной ситуации, я даже вину твою не стану доказывать и презумпцией невиновности тебе будет не отделаться. Можешь идти, но собери в центре всю эту порнографию. Я проверю.       — Конечно, — кивнула Алёна, пятясь к выходу. — Спасибо!       Ксюша пересеклась с ней взглядами и улыбнулась. Почему-то стало веселее.       — Вы даже не станете разбираться, кто виноват в том, что вашу ученицу… оклеветали? — спросила Ксюша, когда дверь за Алёной закрылась. На слове «оклеветали» она немного замялась, не будучи до конца уверена, что правильно использует это слово.       — Мне до этого… — как будто немного забывшись, начала Александра, но потом прервала себя и строго взглянула на Ксюшу, из-за чего ей снова стало жутковато. — С твоей фамильярностью надо заканчивать.       Ксюша просидела в кабинете директрисы ещё пять минут, выслушивая, что Александра не собирается терпеть хамство малолеток и точно не станет щадить тех, кто ей не нравится. Но отчислять Ксюшу до того, как станут известны результаты теста на наркотики, она не хотела, поэтому отпустила её, заставив пообещать, что больше от неё не будет неприятностей.       Ксюша вышла из кабинета, не веря своему счастью.       Оказалось, что Алёна ждала её под дверью, очевидно, пытаясь подслушивать.       — Ну как? — спросила она, с тревогой изучая эмоции на лице Ксюши.       — Нормально. И даже раздеваться не пришлось, — усмехнулась та.       — Тебя там раздеваться заставляли? — спросил кто-то за их спинами, из-за чего обе девушки вздрогнули.       Это был Даня, который в компании с остальной группой «Б» внезапно оказался рядом.       — Только ж… Стоп, я не буду перед вами оправдываться, — махнула головой Алёна. — И доказывать вам ничего тоже не буду.       — А так кричала, — притворно разочарованно вздохнул Платон. — Сейчас есть проблема посерьёзнее, чем твои доказательства. Ты же вроде бы не дуешь?       Уговорить Алёну сдать анализ на наркотики за всю группу оказалось довольно трудно. Она пыталась перевести стрелки на Гену, который, хоть и ничего не употреблял, зато пил таблетки с каким-то жутким составом; на Яну, которая должна была завязать с таблетками по договору с матерью, но та отказывалась сдавать анализы за всех одна; на кого-нибудь, кто вообще не имел к центру никакого отношения. В итоге Алёна скрепя сердце всё-таки согласилась, вяло умоляя одногруппников завязывать с запрещёнными веществами, но те, хотя и уверяли её, что, конечно же, они больше никогда даже каплю пива в рот не возьмут, между собой хихикали с таким видом, как будто уже были вусмерть пьяными.       Отправляясь из столовой вслед за остальными одногруппниками на улицу, Ксюша услышала, что Лена и Филипп, стоя на лестнице, обсуждают ту самую Кристину. Эту Кристину Ксюша видела только два раза мельком, так что сделать никаких выводов относительно неё она не могла. Но из разговора становилось понятно, что Филипп с ней расстался, а это значило, что они с Леной могли быть вместе.       Ксюша поймала себя на том, что ей интересно, чем кончится эта драма. Она никогда не испытывала большой тяги к сводничеству, учитывая, что у неё у самой в личной жизни всегда царил беспорядок, но Лена нравилась ей и казалась хорошей. То есть, она, наверное, заслуживала счастья.       Ксюша подошла к лестничному ограждению, вставая рядом с Платоном, который тоже вполуха слушал беседу одногруппников. Когда Лена грубо отшила Филиппа, Ксюша с Платоном переглянулись, приподняв брови. Впрочем, ладно, она понимала, почему Лена так сделала, и была уверена, что, стоит Филиппу извиниться ещё пару раз — он будет прощён.       Проблемы Ксюши испарялись одна за другой. Оставалось только каким-то образом стереть память всем, кто слышал слова Александры про её полное имя, чтобы одногруппники прекращали подшучивать над ней.       — Кто вообще додумался до такого имени? — сквозь хохот спрашивал Никита.       Они расположились у пандусов, кто-то курил, а кто-то облегчённо вздыхал, радуясь, что тест на наркотики уже практически сдан без приключений. Никита чуть не переваливался через ограждение наружу, и Ксюша, сидящая рядом с ним, ловила себя на мысли, что мечтает: вот бы он всё-таки не удержался и грохнулся, чтобы выбить из башки способность говорить.       — Даже слышать не хочу, — сказала Ксюша устало и вставила в уши наушники, хотя её телефон почти сел, и музыку она включить не могла, но зато делала вид, что не слышит их «остроумных» высказываний.       — Эй, Алён, что значит её полное имя? — обратился к Алёне до сих пор не угомонившийся Никита.       — То же, что и сокращённое, — недовольно ответила Алёна, забившаяся куда-то в уголке, так что её почти не было видно. — «Гостеприимная, радушная».       Лучше бы она этого не говорила. Ответ Алёны повлёк за собой только больший взрыв хохота.       — А твоё-то имя что значит? — в попытке защитить прикрывшую глаза Ксюшу спросила у Никиты Лена.       Никита глянул на Алёну, и та ответила со вздохом:       — «Победитель».       Да, лучше бы ей молчать.       Скоро Алёна скрылась, чтобы заглянуть в каждый коридор и класс центра в поисках оставшихся листов с её фотографиями. Ксюша же осталась с одногруппниками, до сих пор делая вид, что слушает музыку. Но в покое ей побыть не удалось. Темы разговоров у группы «Б» менялись со скоростью света, так что скоро они прекратили восхищаться значением имени Никиты и смеяться над Ксюшей, но заговорили о новой директрисе и ткнули Ксюшу, чтобы она обратила на них внимание.       — Чё вам эта Александра у себя в кабинете сказала? — спросил Филипп.       Ксюша поморщилась.       — Ничего особенного. Говорила, если на чём-нибудь нас поймает, сразу отчислит.       — А почему сейчас не отчислила? — спросила Женя.       — Не за что нас было отчислять, — сказала Ксюша. Ей не очень-то хотелось говорить с людьми, которые даже не извинились перед ней за насмешки, которыми всего пять минут назад могли бы и до слёз её довести. Если бы она не привыкла не обращать внимание на людей, которые смеялись над её именем, наверное, она и вправду не выдержала бы, но сейчас, после стольких лет тренировок, абстрагироваться было гораздо легче.       — Даже за это? — спросил Гена, вытаскивая из своей маленькой сумки сложенную вчетверо фотографию. Ксюша заметила, что Лена и Даня недовольно взглянули на Гену, но фотографию из его рук вырвала Женя.       — Даже за это, — улыбнулась Ксюша. — Там не Алёнка.       — А кто тогда?       — И как это стало понятно?       Ксюша всё им объяснила, и ажиотаж вокруг этих фотографий почти полностью иссяк. Оставался только один вопрос, на который ни у кого не было ответа.       — Кто-то пробрался в центр и развесил там эти фотки. — пожала плечами Ксюша.       — Кто? — спросил Максим.       Ксюша с сомнением на него посмотрела и уткнулась в свой телефон, который на последнем издыхании всё-таки мог принести ей пользу.       Она зашла в беседу своего класса (у неё был выключен звук на сообщения оттуда, и там постоянно накапливалась огромная куча спама, которую лень было просматривать, так что раз в пару дней приходилось со вздохом просто листать в самый низ). Сейчас из новых сообщений никаких выводов сделать было нельзя. Кто-то спросил домашку по литературе, кто-то ему ответил, сбросив фотографию аккуратно заполненного дневника, кто-то зачем-то скинул «смешной» пост, который едва ли поймёт половина класса. Но никаких намёков на произошедшее сегодня в центре в этой бесполезной ерунде не было.       И всё-таки Ксюша была уверена, что во всём виноваты её одноклассники. Она смутно помнила, как Алёна спрашивала у неё что-то насчёт ненависти… или как она там сказала?       Значит, Алёну беспокоило поведение одноклассников. А если оно её беспокоило, значит, оно действительно стоило того. Ксюша знала, что обычно Алёна была с другой стороны стены. Там, где она и остальные в классе презирали таких, кто как-то выделялся из их толпы из-за яркого макияжа, громкой музыки в наушниках, сомнительной компании и парня на старой бордовой машине. Но сейчас по ту стороны стены были все одноклассники, кроме Алёны, а это значило, что они с Ксюшей остались вдвоём против всех. Ей нравилось это чувство.       А ещё с ними по эту сторону стены были подростки из группы «Б», которые сейчас сидели вокруг Ксюши и над чем-то смеялись. И они, подобно её телефону, могли бы принести пользу.       Ксюша выключила телефон и щёлкнула пальцами, привлекая к себе их внимание.       — Возможно, я знаю, кто сделал эти фотографии, — сказала она, заметив, что пара человек из них повернулась к ней.       — Ну?       — Наши с Алёнкой одноклассники. Они её, похоже, ненавидят, — «А может, ненавидят меня, но мстят почему-то ей».       — Разве вы не учитесь в какой-то крутой школе для одарённых? — спросил Даня.       Ксюша посмотрела на него удивлённо. Во-первых, откуда он знал? Во-вторых, неужели он правда решил, что она, Ксюша, может быть ученицей школы одарённых детей, пусть даже её отец трижды президент мира? Даня, видимо, понял по её взгляду все её мысли и поспешил исправиться:       — То есть, разве ваши одноклассники на такое способны?       — А ты сам в какой школе учился? — в ответ спросил у него Филипп. Даня неприязненно взглянул на него, но, наверное, понял, к чему он сказал это.       — Так что? Вы можете что-нибудь с этим сделать? — спросила Ксюша, возвращая их к теме разговора и устало прислоняясь плечом к стене.       — И как нам что-то сделать?       Ксюша со смешком вздохнула:       — Ох, если бы только вы были сомнительного вида гопниками, которые могут напугать любого одним своим существованием! — она обвела их всех взглядом. — Посмотрите правде в глаза. Наши одноклассники точно никогда не устраивали драку двух преступных тусовок на футбольном матче, не угоняли машину своего тренера и не приходили в школу обдолбанными и бухими. Если бы они это делали, я бы ещё подумала, но серьёзно…       Они переглянулись между собой, отвернувшись от Ксюши, и ей стало немного неловко. Неловкость. Не то чувство, которое она мечтала испытывать. Откуда снова взялась эта неуверенность, которая иногда появлялась, когда рядом возникала вся эта компания? Почему одно их движение могло сдуть Ксюшу, как сильный ветер? И как, в конце концов, Алёна и Даня умудрились так легко вписаться в их тусовку?       — Ну, а тебе это всё нахер? — спросил Платон, прищурившись. Ксюша снова напряглась, чтобы быть готовой, как змея, в нужный момент поднять капюшон для отпугивания врагов.       — Хочу помочь ей, — бесхитростно ответила Ксюша. Она подтянула к груди ноги и принялась ковырять дырочку в своих старых спортивных штанах, до сих пор поглядывая на одногруппников. — А вы не хотите?       За недолгое время нахождения в центре Алёна зарекомендовала себя как человека, заслуживающего помощи, по крайней мере, в глазах Ксюши. Она помогла ей, когда на неё из-за телефона накинулся Даня, переживала за Яну и Гену, сбежавших на машине Ковалёва, и за Ксюшу, сбежавшую на древнем велосипеде. В конце концов, не то чтобы это было достижением, но благодаря ей стало известно о планах Дани, и они выиграли матч. Возможно, она также много мешала им и поучала их, но даже сегодня — ведь Алёна согласилась сдать за них анализы для этого теста на наркотики, хотя, наверное, могла бы и не делать этого.       Конечно, они хотели ей помочь.       Впрочем, может быть, на их решение повлияло не желание помочь, а желание с кем-нибудь подраться. В любом случае мальчики повскакивали со своих мест и, приняв самый воинственный вид, скрылись в направлении мажорской школы Алёны и Ксюши.       — Куда это они? — спросила Алёна, которая как раз в этот момент вышла из центра и подошла к их любимому местечку у пандусов, где остались только девочки.       — Так, в одно место, — махнула рукой Ксюша и улыбнулась Жене, которая со смешком фыркнула после её слов.       Алёна подозрительно кивнула и вдруг облегчённо вздохнула:       — Я собрала все листки. Представляете, их было больше ста!       — Что будешь с ними делать? — спросила Яна.       Алёна, брезгливо разглядывающая собственное же лицо на самой верхней бумажке из стопки в своих руках, пожала плечами.       — Лучше бы, конечно, сжечь их, но я не знаю, где меня за это не поймают. Главное, чтобы их не увидела мама.       — Твоя мама-то, наверное, сможет твой животик отличить от чужого, — с улыбкой сказала Ксюша. Ей захотелось курить, и она захлопала по карманам своего рюкзака, но вспомнила, что скурила последнюю сигарету утром. Лена, стоящая рядом и догадавшаяся о её проблеме, протянула ей сигарету из своей пачки. Ксюша благодарно улыбнулась ей.       Алёна уязвлённо спрятала фотографии в рюкзак и, выдохнув, опёрлась спиной на ограждение. После недолгого молчания она с тревогой спросила:       — Мальчики точно ушли не потому, что им теперь противно со мной общаться?       Ксюша поперхнулась и закашлялась. Лена, Яна и Женя переглянулись, усмехаясь.       — Это с чего бы? — спросила Лена.       Алёна пожала плечами, нервно сжимая в пальцах лямки рюкзака.       — Такая ситуация дурацкая. Я бы хотела всё забыть и уже всё равно, кто виноват и вообще…       — Загоняешься ты много, — со знанием дела сказала Женя и откусила от шоколадного батончика, который вытащила из сумочки.       — В смысле?       — Ну вот какое тебе дело до того, почему они ушли? — присоединилась к разговору Ксюша, и у неё в голове мелькнуло лицо семилетней девочки, десять лет назад первого сентября робко улыбающейся в камеру фотоаппарата своей мамы.       — Они ведь подумали, что это я на тех фотографиях, — не очень разборчиво из-за закусанной губы сказала Алёна.       — Ну и что? — хором спросили Ксюша, Яна, Лена и Женя.       Под их напором Алёна выдохнула и попыталась улыбнуться. Иногда Ксюша её не понимала.       Когда остальные их одногруппники через какое-то время вернулись словно даже какие-то посвежевшие, и им всё-таки не удалось скрыть от Алёны причину своего отсутствия, из-за которой она впала в ужас, Ксюша поняла, что совсем никогда её не понимает.       Позже Ксюша узнала, что Лена не собирается идти с Филом в кино, чтобы отомстить ему за случай с Кристиной. Ещё чуть позже оказалось, что Женя и Гена до сих пор находятся в состоянии «ванильно-дрочильных тёрок», как назвал всю эту мерзкую ситуацию Платон. А потом Ксюша заметила, что Яна и Алёна как-то подозрительно поглядывают на Даню время от времени, и она поняла, что совсем никогда не понимает никого из них.