Вишня и ромашка

      Ксюша проснулась с головной болью и ненавистью к себе и ко всем окружающим. В первую очередь её бесил собственный будильник, который она зачем-то завела на восемь утра.       Она яростно ткнула в экран, выключая будильник, и перевернулась на спину. Здесь всегда были задёрнуты шторы, так что, несмотря на посветлевшее давно небо, по комнате бродили тёмные тени. Ксюша медленно закрыла глаза, тщетно надеясь, что ещё уснёт.       Голова до сих пор пульсировала, как будто она вчера выпила целый бар в каком-нибудь клубе вроде того, куда их когда-то пригласил Даня, а не пару стаканов виски.       Ей хотелось оказаться где-нибудь, где никакой боли не существует, и чтобы там была холодная вода.       Но тут за стеной, в соседней комнате, раздался какой-то вздох, и Ксюша вспомнила, что вчера крупно повздорила с матерью. Они в очередной раз сказали, что не хотят друг друга видеть, но после этого ещё минут десять не замолкали ни на мгновение, а потом Ксюша громко удалилась в свою комнату, где почти сразу уснула, слушая, как мама, бабушка и дедушка обсуждают её, её привычки и то, во что она превращается.       Сейчас же появилось другое желание: оказаться как можно дальше от этой тёмной комнаты и от своих родственников.       Ксюша откинула с себя одеяло и заставила себя сесть.       Она смутно помнила, что не просто так заводила будильник. Сегодня в девять ведь игра у «Богов футбола». Возможно, если бы не ночная ссора с семьёй, Ксюша бы и не пошла туда, предпочтя ещё попытаться снова заснуть или просто позалипать в потолок.       По крайней мере, на её репутацию в центре ситуация дома влияла положительно. В голове вяло пронеслась мысль о том, что, возможно, её ещё отпустят за хорошее поведение, — но мысль эта тут же исчезла.       Тихо поднявшись с кровати, Ксюша брезгливо оглядела свою одежду и наскоро переоделась в старые спортивные штаны и толстовку. Взглянув на себя в зеркало, она вгляделась в своё отражение. Тушь осыпалась за ночь, а на нижних веках у неё до сих пор были черные пятна из-за пролитых вчера слёз. Ксюша втянула воздух носом, заставляя себя проглотить новые слёзы, почему-то начавшие скапливаться в уголках глаз.       Она прислушалась. Во всём доме ещё было тихо. Все в её семье были большими любителями долго спать, даже старшие родственники, особенно со стороны матери. Только отец Ксюши всегда рано вставал и поздно ложился. Иногда можно было подумать, что он вообще не спит. Когда Ксюше снились кошмары ночью, она могла выйти на кухню их большой квартиры, где папа всегда сидел в своём дорогом халате и пил крепкий кофе. Ксюша садилась напротив него за стол, подтягивала к себе холодные босые ноги, и они вдвоём молча так сидели, пока Ксюша не успокаивалась.       Это было так давно, что могло показаться, как будто всё неправда, и Ксюша себе это придумала.       Она быстро и тихо умылась и убрала волосы в хвост, не в силах выделить время на косички или принятие душа, но также и не способная ходить весь день с грязной головой. Ей казалось, что так она будет совсем отчаявшейся.       Приказав себе не задерживаться около зеркала, она вернулась в комнату, схватила рюкзак, телефон и ключи и, не тратя времени на угрызения совести, выскользнула из дома.       У стадиона, на котором «Боги футбола» должны были столкнуться в матче с командой «Луч», Ксюша оказалась как раз вовремя.       Конечно, все уже собрались. Женя и Алёна посмотрели на неё с непонятными эмоциями, видимо, заметив, что она не стала краситься. Ксюша привычно закатила глаза, и чужие взгляды с неё тут же испарились.       Выглядели все девочки не лучше, чем Ксюша. Яна и Лена, очевидно, тоже плохо спали, и ей даже были известно, почему. Женя с погибшим видом наблюдала за тем, как на поле разминались их одногруппники, среди которых, разумеется, мельтешил и Гена. Алёна непонятно из-за чего переживала и не выспалась, хотя можно было предположить, что она так волновалась из-за Макса и всей остальной команды, что не смогла нормально уснуть.       Ксюша снова закатила глаза. В этот момент все её почему-то невыносимо бесили.       В особенности бесила компания девушек их возраста, сидящих совсем рядом. Они что-то весело щебетали и заливистно смеялись, как стая каких-нибудь противных мелких птичек из детских мультиков. Даже не прислушиваясь к их разговору, Ксюша поняла, что это болельщицы команды «Луч».       «Какое беспонтовое название», — зло подумала Ксюша.       В висках пульсировало раздражение, и тупая злость начинала постепенно, но неизбежно наполнять кровь.       Команды вышли на поле, и начался матч. Ксюша зевнула. Она немного замёрзла: утренняя прохлада колола нос. Из-за этого или из-за ситуации в целом хотелось спать. Только непрекращающийся гомон вокруг (и особенно визги этих лучевых девчонок) мешал ей уснуть прямо здесь.       Алёна, конечно, с тревогой посматривала на неё иногда, как будто пыталась понять, что опять не так. Но она не смогла бы понять. Для Алёны не существовало плохой жизни, и она не могла знать, каково это — хотеть убежать куда-нибудь, где никто не станет её трогать.       То есть, у всех были такие моменты. Но у «трудных» подростков, таких, как Ксюша, эти моменты превращались из редкости в обыденность. Или так было только у Ксюши. Что чувствовала, например, Лена, она не могла знать, хотя предполагала. Но зачем ей было задумываться о чужих чувствах и проблемах, когда свои собственные начинали больно давить на спину?       Матч шёл хорошо, наверное. Ни «Луч», ни «Боги» никак не могли забить гол. Юные футболисты носились по полю, кричали и злились, как будто это должно было как-то им помочь. Конечно, Никита чуть не убил кого-то из другой команды, и его пришлось успокаивать.       Какая скука.       Может быть, стоило всё-таки остаться дома. Попробовать помириться с матерью и бабушкой с дедушкой. Наверное, они бы простили её. Как обычно.       Наконец, в самом конце игры, когда никто уже и не надеялся, Богам футбола удалось повернуть всё в свою сторону. Вместе с радостными криками одногруппниц Ксюши и разочарованными стонами остальной части стадиона табло загорелось, демонстрируя счёт «1:0». На поле обнимались и катались по земле мальчики, что-то крича проигравшей команде и показывая им средние пальцы.       Ксюша усмехнулась.       Те девчонки оставались в зоне её слуха.       — Не может быть! — сокрушалась одна из них, та, что с самыми маленькими глазками.       — Эти уголовники просто… — не могла найти подходящих слов её высокая подруга.       — Просто что? — не совсем осознавая, что говорит это, громко спросила Ксюша. — Просто умеют играть?       Четверо этих девчонок на неё обернулись и одновременно окинули Ксюшу и всю её компанию надменно-удивлёнными взглядами. Это сделало их совсем неотличимыми друг от друга. Они все были какие-то обычные и стёртые. Ксюша ни за что не стала бы с ними разговаривать, если бы не её нынешнее настроение.       Очень хотелось что-нибудь натворить. Ей надо было взбодриться, проснуться и в конце концов протрезветь.       — «Луч» тоже умеют играть, — неприязненно заметила третья девушка. Её отличительным знаком был длинный подбородок.       — Но они ведь не выиграли, — пожала плечами Ксюша, — так что нет, не умеют.       — Да как вообще можно нормально играть с такой командой? — картаво спросила четвёртая девчонка. — Они правил-то не знают, это невозможно. Тоже мне, — издевательски фыркнула она, — «Боги футбола».       На них начали поглядывать другие болельщики, но спорщицам было, в общем-то, всё равно. Ксюша вышла вперёд, с удовольствием отмечая, что вместе с ней поворачивались к этим дурочкам и Лена, Алёна, Женя и Яна. У неё начали чесаться ладони, как если прямо перед ней лежало что-нибудь блестящее, красивое и необходимое ей.       — Ха, — надменно сказала Ксюша. — Ты не ошиблась с тоном, красотка? Лучше закрой рот, пока я не пустила в дело вот это.       Она поцарапала воздух своими длинными острыми ногтями, примерно представляя, как сейчас выглядит. Её волосы растрепались, а глаза были красными и до сих пор опухшими. Зрелище, должно быть, не самое приятное.       — И что мне от этого будет? — спросила девица. — Я знаю, откуда вы, и ваш центр меня совсем не пугает. Чему бы вас там ни учили, я тоже могу за себя постоять.       — Значит, стой, — Ксюша вырвала у Алёны из рук бутылку дешёвого лимонада и, набрав его целый рот, прыснула в лицо этой девочке. Она раскрыла рот и подняла руки, чтобы вытереть с лица брызги.       Но Ксюша тут же накинулась на неё, как бешеная пантера, целясь в глаза. Всё вокруг взорвалось удивлёнными криками оставшихся посмотреть на это представление любителей футбола. Краем уха Ксюша слышала и восторженные выкрики Никиты и Макса, которые тоже отвлеклись на ссору девочек. Но больше она не слышала ничего. Ярость, раздражение, гнев, адреналин и желание вцепиться в патлы каждой из этих девчонок застилали ей зрение, закладывали уши, притупляли все чувства. Как же давно она этого не чувствовала!       Позади неё кричали и их с этой девчонкой подруги. Одна из них, та, что с маленькими глазёнками, попыталась отцепить руки Ксюши от волос своей подруги, но Лена отбросила свою сумочку на ближайшее сиденье и вцепилась ей в пальцы. Уже через мгновение драка завязалась и между ними.       — Что вы творите, хватит! — взвизгнула Алёна, которая не знала, что же ей делать — присоединиться к подругам или попытаться прекратить членовредительство.       Яна и Женя проблем с выбором не имели. На каждую из них как раз оставалось по сопернице и, недолго думая, они преодолели расстояние, оставшееся между ними и врагом. Яна тут же сцепилась с высокой девчонкой, и они, обе крича что-то и размахивая кулаками, повалились на землю, превратившись в непонятную мешанину из голых коленок, взлетающих прядей волос и подошв кроссовок.       Противница Жени, на которую та уже собиралась прыгнуть чуть ли не с разбега, пискнула и забралась на сиденье, чтобы убежать как можно дальше от драки. Женя запустила ей вслед свою бутылку с водой и присоединилась к Алёне в её наблюдательской позиции.       Все зрители, до этого плотно окружающие их, отошли на безопасное расстояние. Зато шестёрка из «Богов футбола» наоборот в мгновение ока оказалась рядом с местом сражения. Все мальчики кричали каждый что-то своё, но все их слова были подбадриваниями подруг, чтобы они выдрали противницам оставшиеся клоки волос и расцарапали лица. Конечно, все достали телефоны, чтобы снять происходящее на видео.       Алёна, участия в битве не принимающая, наблюдала за этим хаосом со стороны, до сих пор держа с руках бутылку лимонада, которую Ксюша сунула ей перед тем, как начать вакханалию. Лицо её выражало крайнюю степень ужаса, растерянности и одновременно с этим смирения. Что делать с этим, она не знала. Герман Алексеевич остановил избиение Дани огнетушителем, когда они только-только пришли в эту группу. Но огнетушителя поблизости она не видела, а чем ещё можно было прекратить всё это, ей в голову не приходило. Она оборачивалась вокруг, пытаясь понять, почему никто из взрослых до сих пор не вмешался, и чувствовала себя невероятно глупо.       Не было понятно, сколько времени уже прошло с начала драки, когда наконец, расталкивая толпу, появились они трое — Антон, Вероника и Александра.       — Сейчас же прекратите и встаньте! — приказала директриса, но едва ли кто-то слушал её, особенно те девочки, которые уже катались по земле, стремясь причинить противнице как можно больше боли.       Антон же в основном матерился, увидев всё это представление. Алёна зажмурилась.       — Ну чё стоите, чё ржёте?! — хорошенько выругавшись, Антон Вадимович толкнул Платона в плечо.       — А я-то причём, это не мы, — с чувством оправдался Платон.       — Так разнимайте!       По этой команде мальчики, которых было вдвое больше, чем дерущихся девочек группы «Б», бросились к своим подругам. Яну, сидящую сверху на своей противнице, стянули с неё Никита и Платон, Филипп и Максим растащили в разные стороны Лену и девчонку с маленькими глазками, которые уже успели в кровь расцарапать друг другу лица, а Дане и Гене досталась Ксюша. По сути, Гена только мешал, в итоге и сам попав под горячую руку кричащих и проклинающих друг друга девчонок. В конце концов, Даня схватил Ксюшу за талию, а Гена подхватил её брыкающиеся ноги, и вдвоём мальчики оттащили девушку от её жертвы.       Через пару минут всех девчонок, участвующих и не участвующих в дебоширстве, усадили на сиденья нижнего ряда трибун. Девушек из «Луча» посадили подальше от девушек из центра, а между двумя этими группами отважилась сесть Вероника. Прямо перед всеми ними стояла, сложив руки на груди, Александра, а рядом с ней какой-то мужчина в тренерской кепке — это был тренер команды «Луч». Конечно, на этои собрании не обошлось и без обеих команд. Под охраной Антона Вадимовича парни из центра все как один по-идиотски улыбались — они откуда-то узнали, что драка началась из-за того, что девочки повздорили о том, чья команда лучше, и им, очевидно, было приятно.       Ксюша закатила глаза и поморщилась. Хотя было ясно, что эта щуплая девица была ей не соперницей, и в драке одержала победу Ксюша, ей всё-таки крепко досталось. Руки у неё были все покрыты вспухшими царапинами, а на лбу краснела ссадина. У Яны и Лены тоже не обошлось без травм. Яна, например, содрала кожу на коленке (впрочем, непонятно, была ли в этом виновата её противница, или она так сильно приложилась о деревянный пол, на который они упали), а ещё у неё был подбит глаз, а к этому — сомнений не оставалось — приложила руку та девчонка, с которой она дралась. В конце концов, и Лена шипела от боли: у неё саднили все раны, полученные от острых ногтей девчонки с маленькими глазами, а светлые красивые волосы превратились в сплошной спутанный клок, тут и там было видно, что волосы выдраны с корнем.       — Ну, — начала Александра голосом, в котором почему-то слышалось торжество, — кто начал первым?       — Она! — все четверо девиц-болельщиц (у трёх из которых были исцарапаны лица) указали на Ксюшу дрожащими пальцами.       Ксюша злобно посмотрела на них, а потом на Александру, и на её вопрошающий взгляд поджала губы.       — Да, я, — вздохнула она. — Я облила её, а потом ударила. Она почти не сопротивлялась.       — Почти не сопротивлялась?! Ты меня чуть не задушила! — закричала девушка. У неё на шее и правды были видны следы от пальцев.       — Ну ведь не задушила, — устало сказала Ксюша.       — А вы почему им не помешали? — громко спросила Александра, прерывая грозящую опять начаться ссору.       — Эта хотела тоже напасть на Ксюшу, — загнусила Лена и показала на девушку, с которой дралась. — Если бы их было двое, а она одна, это было бы уже нечестно.       Александра вздохнула и посмотрела на Яну. Та пожала плечами.       — А что мне тогда было делать? — спросила она, разводя руками в стороны. — Не могу же я их оставить, они мои подруги вообще-то.       Мальчики со стороны защиты одобряюще загудели. Антон дал Филиппу и Максу по подзатыльнику, чтобы они замолчали.       — А вы почему сразу не позвали меня или Антона Вадимовича? — спросила у Алёны и Жени Александра.       Алёна открыла рот и тут же его закрыла. Женя сказала вместо неё, правда это было не то, что хотела бы ответить в своё оправдание Алёна:       — А вы почему сразу не пришли, как только всё услышали? Вы вообще должны были всё время с нами быть, вы же знаете, какие мы буйные.       — Теперь, не сомневайтесь, я всегда буду рядом, Евгения, — кивнула ей Александра и тут же повернулась к мужчине-тренеру, стоящему рядом с ней. Она говорила тихо, но слова «возместим», «сколько» и «полиция» были слышны довольно отчётливо.       Девочки переглянулись с тревогой. Но через пару минут, когда Александра закрыла на телефоне приложение своего банка, тренер, «Луч» и четыре пострадавших девушки ушли, все вздохнули с облегчением.       Антон и Вероника строго взглянули на своих подопечных и подошли к Александре. Они втроём тихо начали о чём-то переговариваться. В это же время, весело обсуждая случившееся, к сидящим на трибунах девочкам прискакали одногруппники. Ксюша вздохнула и беззастенчиво достала пачку сигарет. Открыв её и сунув одну сигарету между губ, она протянула пачку Лене, сидящей рядом, но та покачала головой, зато к сигаретам потянулись пальцы Яны.       — Ну чё, девчонки, охеренно вы их, — заключил Максим, делая несколько боксёрских ударов кулаками по воздуху перед собой, как бы демонстрируя одногруппницам их недавнюю битву.       Гена вдруг присел рядом с Женей и спросил, в порядке ли она.       — Да всё ок, — удивлённо пожала плечами та. — Я ничего и не сделала, это ты вон, у этих троих спрашивай.       Она указала на Лену, Яну и Ксюшу. Все, не только Гена, перевели взгляды на них. Ксюша и Яна одновременно выпустили дым.       — Вы реально из-за нас? — с упрёком, но всё-таки и с одобрением спросил Филипп, остановившись взглядом на Лене.       — Ага, размечтался, — Ксюша с наслаждением затянулась и усмехнулась, прежде чем ответить, — мне с самого начала хотелось ей врезать, этой картавой. Весь матч меня выбешивала.       Все рассмеялись. Ксюше стало приятно, и она поняла, что всё время, с момента драки, а может, и с момента пробуждения, была ужасно напряжена, как будто желудок был сжат в тугой узел. Но сейчас, когда все смеялись, она расслабилась и разжала кулаки. Ей больше не хотелось драться. Но вдруг захотелось плакать. Что же с ней творилось?       — Ну вот, а мы уж думали, вы стали нашей группой чирлидерш, — с разочарованием сказал Никита. — Как в фильмах.       — Ещё б юбочки короткие, — Гена мечтательно вздохнул.       — Я эту юбочку тебе на бошку натяну, — тут же отозвалась Женя, а Лена и Яна показали ему средние пальцы.       — Не дождётесь. Никаких чирлидерш.       В этот момент к ним подошёл Антон. Все немного напряглись. Он давно уже на них не злился. И тем более он никогда сильно не злился на девочек.       — Вы как додумались вообще до этого? — со своей особой интонацией, которую он использовал в таких случаях, спросил Антон Вадимович.       — Они оскорбляли мальчиков, — невинно пожаловалась Лена. — Что мы должны были сделать, оставить это просто так? Вы нас не так учили.       — А как я вас, блять, учил? Я вас вот этому, блять, учил? Да я вас ничему вообще не учил!       — Значит, вы всё равно виноваты, — не оставляла оборону Яна. — Выпустили нас из-под контроля, и мы сорвались. Мы дети всё-таки.       — Вот именно, — подхватила Женя. — Вы же всё время со своим футболом носитесь, а мы, девочки, тоже внимания требуем.       — Будет вам внимание, — мстительно сказал Антон, тоже доставая сигареты, — хотите, чтобы я за вами следил? Буду следить. Жень, помнишь стометровку?       Женя поёжилась.       — Так вот, считай это только началом. Вы у меня подыхать будете, такой контроль вас устраивает?       Лена, Яна и Женя потупили взгляды.       — Стометровка? — с опаской уточнила Ксюша, покосившись на Женю.       Антон кивнул Жене, чтобы она объяснила Ксюше и Алёне, что имеется в виду, а потом развернулся и ушёл.       — Ну вот, — всплеснула руками Женя, когда он ушёл на достаточное расстояние, — а обещал контролировать нас. Откуда он знает, что мы сейчас больше ничего не натворим?       Они все немного помолчали, думая о случившемся. Те, кто курил, медленно докуривали свои сигареты. Лена достала из сумочки пластырь и наклеила его на самую большую свою царапину. Алёна вздохнула, и все посмотрели на неё.       — Что теперь? — спросила она, даже почти не покраснев от такого всеобщего внимания.       — Так мы же победили, — сказал Даня, — так что теперь — только бухать.       После этих его слов все радостно закричали и вдруг начали обниматься, как будто только что их не ругали за драку, и они не боялись, что теперь их накажут, исключат или сделают ещё что-то. Ксюша обнялась с Женей, которая сжала ей рёбра так, что она подумала, как же той девчонке, с которой Женя собиралась драться, повезло.       Даже Алёна, которая, в общем-то, общей радости от предстоящей тусовки не разделяла, не смогла сдержать улыбку. Она была рада быть сейчас здесь, с ними. Возможно, её родителям сообщат о драке, возможно, это плохо повлияет на её репутацию в центре, и до освобождения будет так же далеко, как до образа жизни её одногруппников, но сейчас всё было хорошо. В конце концов, они победили. Максим был с ними, а не в тюрьме. Никто из девочек серьёзно не пострадал, и от полиции, видимо, удалось отмазаться. На одно короткое мгновение показалось, что ей всё по плечу.       Позже выяснилось, что «бухать» они пойти не могли. Ксюша отказывалась принимать даже каплю алкоголя, ссылаясь на ночную тусовку, из-за которой у неё до сих пор болела голова, а Даня, на которого так надеялись остальные мальчики, огорчил всех тем, что ему уже давно закрыта дорога во все клубы, куда он с лёгкостью мог пойти раньше. Конечно, они могли накупить себе всего, чего хотели, и завалиться к кому-нибудь домой, но на это уже не было настроения, так что всей компанией было решено отправиться в торговый центр, чтобы по крайней мере сполна наесться бургеров и залить желудки кока-колой, как в старые добрые времена.       — Алёнка, а ты? — спросила Ксюша, оборачиваясь к ней.       Вместе с остальными девочками она встала с трибун, но остановилась, заметив, что Алёна не спешит идти за ними. За её спинами улюлюкали одногруппники, которые до сих пор не могли успокоиться после выигранного матча и драки.       Алёна посмотрела на время в телефоне и пожала плечами.       — Раз уж вы не будете пить, — улыбнулась она, убирая телефон, — то я согласна.       — Какое одолжение с твоей стороны, — закатила глаза Ксюша. — Без твоего занудства, может, было бы веселее.       Алёна обиженно надулась, но Ксюша потянула её вперёд за руку, чтобы догнать остальных.       Когда они почти поравнялись с группой, на них оглянулся Даня. Он приподнял брови и улыбнулся.       — И ты идёшь? — спросил он Алёну.       Та вымученно состроила улыбку, хотя Ксюша не понимала, чего она так ломается. Даня ведь не просто так тут ей улыбается и говорит с ней. Не было понятно, почему именно Алёна и когда он только успел (по крайней мере, Ксюша не могла бы ответить со стопроцентной уверенностью), но все признаки на лицо.       Впрочем, Алёна была не той девчонкой, которая должна разбираться в таких вещах. Она, вероятно, вообще сейчас ничего не понимала.       — Конечно, — ответила она Дане, — как же я могу вас бросить в такой момент?       — Во время драки ты нас бросила, между прочим, — вдруг обернулась к ним Яна. — На растерзание.       — Я вряд ли бы помогла, — скривилась Алёна, — хотя извините, если надеялись на меня. Но вы так хорошо вместе устроили всё это, что я просто не могла оторваться.       Лесть в её голосе так и сквозила, как будто бы она совсем не пыталась её скрыть. Это был один из её приёмов, к которым она прибегала, когда надо было задобрить кого-то из группы или Антона Вадимовича. Почти никогда это не давало сбоев, если Алёна могла до конца держать лицо.       Яна сощурилась, но всё-таки через пару секунд махнула рукой, украдкой взглянув на Даню.       — Ладно. Мы нормально справились и без тебя. Но в следующий раз не стой в стороне.       — Будет следующий раз? — с опаской уточнила Алёна.       Даня, Яна и Ксюша, которые это слышали, рассмеялись, заставив Алёну снова почувствовать себя неловко. Она заставила себя тоже улыбнуться, как будто специально пошутила и была вовсе не удивлена их реакции.       В конце концов Ксюша выпустила локоть Алёны из своей хватки, и до торгового центра девушки дошли уже по отдельности. Это было не столь плохо для каждой из них. Ксюша, которая только недавно чувствовала, что ей здесь не рады, и она лишняя, теперь начинала ощущать только тихое удовлетворение, несмотря на все свои боевые раны. Неужели для того, чтобы сделаться своей, ей нужно было всего лишь с кем-то подраться, как, например, это постоянно делал Даня? Если бы она знала, всё было бы намного проще.       Войдя в торговый центр, они тут же отправились на фуд-корт. Алёна никогда не сидела так с компанией подростков за сдвинутыми столами, заваленными подносами с вредной едой и окружённая смехом. Если она когда-нибудь и была на фуд-корте, то с родителями, когда они ещё вместе ходили по магазинам. Но этого не было уже несколько лет. А на вот такие компании подростков со смехом и подносами она всегда только смотрела издалека, причём, надо заметить, смотрела с осуждением. Она знала, что, если бы не была сейчас среди них, её взгляд на них бы не изменился. Будучи же среди них, было трудно не улыбаться, наблюдая за их дурачествами.       Скоро они все смеялись, вновь обсуждали команду «Луч» и поддерживающих их девчонок, вспоминали, какое прикольное лицо делает Ковалёв, когда их отчитывает, и рассуждали, почему их всех ещё не исключили и будут ли девочки на самом деле наказаны за сегодняшнее.       — Да он никогда нас не замечал, — махала руками Женя, и нельзя было понять, жестикулировала она так или отмахивалась от Гены, с которым по дороге сюда они успели помириться («Видимо, кому-то тоже пошла на пользу эта драка», — подумала Ксюша).       — А мне показалось, он серьёзно говорил, — хмурилась Алёна, — видели, как у него тряслась губа? Это точно не просто так.       — Да у него ломка просто, — отмахивался от неё Платон. — Он же говорил, что со всем завязал.       — Может, и завязал, — с сомнением сказала Яна, ковыряясь трубочкой в почти пустом стаканчике из-под колы, в котором шуршал подтаявший лёд.       — Ага, — фыркнул Платон, — ты не видела, как он вчера набухался в ментовке, пока мы Макса пытались вытащить.       В следующее мгновение Платон и Гена, перебивая друг друга, начали рассказывать, какие приключения они пережили, мотаясь ночью от одного притона к другому, а потом в отделение полиции. Максим дополнял, красочно описывая, как ему было сидеть за решёткой. Потом и вся компания из Дани, Яны, Жени, Никиты и Ксюши начала вещать про Шиву, вечеринку в актовом зале и то, как их кинули ради какой-то девчонки из Серпухова. Алёна всё это время слушала с открытым ртом, всё больше поражаясь размаху, который она пропустила, спокойно сидя у себя в комнате и занимаясь домашней работой для школы и центра. Лена и Филипп же незаметно переглядывались, как будто знали, что им надо что-то обсудить, но никак не решались выйти из-за стола, чтобы сделать это.       — Что насчёт ваших родителей? Они даже не заметили, что вас не было ночью? Максим, а ты? Ты ведь был в тюрьме! — сказала Алёна, внедряясь в небольшую паузу, когда все одновременно закончили свои рассказы.       — Ну им, конечно, сказали, — опустил глаза в стол Максим, и у него покраснели уши. — Но они уже привыкли. Когда узнали, что меня не посадят, походу, просто забили.       Алёна почувствовала, что вторглась не в своё дело, заставив его сказать это, ещё и на глазах у всех остальных.       — Извини, — тихо сказала она. — Если тебя это успокоит, я почти всю ночь не спала, волнуясь о вас.       — А могла бы быть с нами, — как бы между прочим заметила Ксюша, забрасывая в рот длинный кусочек картошки.       — Что вы пытаетесь втянуть меня в свои криминальные истории? — наигранно возмутилась Алёна. — Я ещё надеюсь выйти из центра приличным человеком.       — Зря, — качнул головой Платон.       — Да ладно, — не согласилась Женя. — А как же Фил? Студент.       Она сильно хлопнула сидящего рядом с собой Филиппа по спине.       — Да походу ненадолго, — вырвалось у него, но на заинтересованные взгляды компании он только отмахнулся и поправил сбившуюся на спине футболку.       Они просидели так до самого вечера, решив воспользоваться отгулом, который предполагался у всей группы благодаря их победе в матче. Когда пришло время расходиться, первыми ушли Гена с Женей, держащиеся за руки и вызывающие у Никиты и Максима притворные рвотные позывы. Девочки же умилённо переглядывались, наблюдая за удаляющейся парочкой. Не то чтобы они сильно волновались за судьбу этих двоих, но Женя переживала, когда они поссорились, и им бы не хотелось ещё долго слушать, как она пытается придумать какие-нибудь способы для примирения.       Потом ушли и Лена с Филиппом, перед этим кивнувшие друг другу. Ксюша, которая наблюдала за ними всё время, что провела рядом с Леной сегодня, прищурилась, ставя себе мысленную напоминалку поговорить с Леной о том, что происходит у них с её незадачливым парнем-студентом. Возможно, всё-таки погружаясь в чужие проблемы, она могла хотя бы чуть-чуть не думать про свои собственные.       — Прости, что я вчера… — начал Фил, когда оставшиеся их одногруппники остались уже далеко за спинами.       Лена напряглась, но растянула губы в улыбке.       — Да не парься, — сказала она. — Я не беременна.       Филипп опешил. Он даже остановился от удивления, хотя и быстро возобновил ходьбу, догоняя успевшую немного уйти Лену.       — Как? А так бывает? Ты же сказала, что всё прям точно.       — Просто показалось, — пожала плечами Лена, не отводя взгляд. Она прекрасно врала и знала об этом, но сейчас это было особенно трудно.       — О, — только и сказал Филипп, впрочем, быстро исправляясь. — Всё равно прости. Я дурак.       Лена улыбнулась, перехватывая свою сумку поудобнее. Они приближались к выходу из здания, и ей хотелось быстрее оказаться на воздухе. На завтра она была записана к гинекологу, но она и так уже понимала, что ей не показалось. Тесты, задержка и странное состояние вряд ли могли быть простыми симптомами стресса, хотя Лена всё равно не переставала надеяться, что всё обойдётся. Она очень злилась и с трудом сдерживала гневные порывы. Она была благодарна Ксюше, которая затеяла сегодня эту драку, потому что в ней удалось хоть немного выплеснуть эмоции, пусть и ценой испорченных волос и кучи царапин.       Она отделалась от предложений Фила проводить её до дома и быстрым шагом ушла по вечерней улице, чувствуя, что опять закипает.       Когда собралась уходить и Ксюша, Яна встала вместе с ней. Алёна в это время была в туалете, но они не стали её ждать, решив, что опять станут виноваты в чём-нибудь и всю дорогу им придётся слушать нотации. А нотаций каждой девушке сполна хватало и дома. Но когда они прошли всего несколько шагов, со своего места шумно поднялся Никита, едва не уронив стул.       Он догнал уходящих девушек и тронул Яну за плечо. Вместе с ней обернулась и Ксюша. По лицу Никиты, который почему-то начал покрываться красными пятнами, можно было прочитать все его мысли. Но Яна особенно не вглядывалась в его лицо. Она с тоской посмотрела на Даню, до сих пор сидевшего за столом, через плечо Никиты и вздохнула.       — Что? — спросила она.       — Я хотел по поводу вчерашнего спросить, — отчаянно раскачиваясь с пяток на носки и с трудом сдерживая нервную улыбку, сказал Никита.       — О боже, — закатила глаза Ксюша и развернулась, чтобы поскорее уйти и оставить их вдвоём.       — У тебя голова ещё не болит? — насмешливо спросил ей вслед Никита.       — Хочешь узнать, каково это? — в том же тоне ответила Ксюша и, напоследок незаметно ему подмигнув, быстро скрылась.       Когда она ушла, Яна неловко вздохнула, как будто пыталась найти слова для начала разговора, а Никита, который вообще-то сам это начал, почему-то не смог прервать её.       — Слушай, спасибо, что не прогнал меня вчера, — немного потупив взгляд, сказала Яна, решив, что именно об этом хотел поговорить Никита. — Утром мать хоть немного нормальней была.       — Круто, — ответил он и всё-таки позволил себе улыбнуться. — Мне в общем-то несложно было… То есть, если что вдруг, я имею в виду, можешь опять прийти, я не против… — он прервал себя, заметив, что Яна его совсем не слушает.       Она опять уставилась ему за спину, застряв взглядом на Дане. Он смотрел в свой телефон, и Яне захотелось тоже проверить все мессенджеры. Впрочем, вряд ли Даня сейчас мог писать ей. Сердце болезненно сжалось. Когда она очнулась и вернула взгляд на Никиту, тот щёлкал у неё перед глазами пальцами.       — Что ты говорил? — спросила она, заставив себя сконцентрироваться на парне, который стоял перед ней, а не сидел где-то позади.       Никита обернулся за своё плечо, тоже увидев, что за столом остались только Даня, Макс и Платон. Он нахмурился и вернулся к Яне.       — Да не, ничего, — покачал головой Никита и снял шапку с головы. — Пока?       Яна пожала плечами и кивнула, неловко попрощалась с ним с его же вопросительной интонацией, и ушла. Никита не мог подумать, что этот разговор закончится так. Не то чтобы он себе вообще что-то представлял. Но точно не это.       Что-то как будто потянуло его за руку, и он вернулся к столу, где лежали все их вещи. Игнорируя заинтересованное «Ну-ну-ну?» от Максима, он схватил свой рюкзак со скейтом и ушёл вслед за Яной.       — Чего это? — спросили Платон и Даня, наблюдавшие за сценой. Максим вздохнул и пожал плечами, но не стал долго задерживаться и, тоже взяв свои нехитрые пожитки, побежал догонять рассерженного чем-то друга.       Когда Алёна вернулась из туалета, за столом остался только Даня. «Что за дурацкие шуточки?» — подумала она, с опаской подходя ближе. Она была готова остаться наедине с кем угодно (а лучше бы они вообще просто оставили её одну, забыв, куда она там ушла), но только не с Даней. Почему именно она?       Заметив её, Даня убрал телефон в карман и встал.       — Не надо было ждать меня, — первой начала она, заметив, как он отреагировал на её появление.       — Мне нетрудно, — отмахнулся Даня. — Уже поздно, пойдем вместе?       Алёна встала напротив него через стол и сняла со спинки стула свою кофту.       — Да и провожать меня не надо, — ответила она осторожно.       Даня замялся совсем ненадолго.       — Зато меня надо, — улыбнулся он.       — Считаешь, я буду тебе хорошей защитницей? — тоже усмехнулась Алёна, надевая кофту и закидывая на плечо рюкзак. — Если ты искал сильную женщину, то надо было идти за Ксюшей или Яной, или отбивать у Филиппа Лену, а у Гены — Женю. А вот я точно тебе не помощник.       — Но я ведь тебя дождался, — ответил Даня.       После этих слов они почти полминуты стояли друг напротив друга молча. Алёна схватилась за лямки рюкзака нервным движением. Даня вцепился в свою пачку сигарет и крутил их в руках, зная, что здесь нельзя курить.       Алёна не выдержала первой.       — Ну хорошо. Если уж ты меня дождался, — снова улыбнулась она.       Даня весело, но негромко сказал «ура!», и они вдвоём направились к выходу.       Как только Даня оказался на улице, он сразу достал зажигалку и закурил. Алёна демонстративно закашляла.       — Ой, — сказал он. — Ты обычно не против, когда мы курим.       — Я просто не хочу стать курильщиком.       — Так ты и не куришь, — не слишком уверенно сказал Даня.       — Вдыхать дым от чужих сигарет — это тоже курение. Только пассивное, — важно объяснила Алёна, но покачала головой, — я не могу же вам запретить. Так что кури, я не против. Мне от этого хуже не будет.       Даня хмыкнул и затянулся, дым же попытался выпустить себе за плечо, чтобы Алёна снова не жаловалась.       Они шли по вечерней, почти ночной улице. Где-то на западной части неба ещё было видно красивые краски заката, но уже загорелись фонари, и улицы приобрели тот шарм и ту атмосферу, которые никогда не получается воссоздать в памяти чётко, можно только почувствовать, оказавшись на такой улице и вдохнув этот воздух. Алёна обожала это время суток. Она редко бывала на улице так поздно, и оттого это чувство ценила ещё больше. И дым от Даниной сигареты ничего не портил, а, наверное, даже наоборот. Что-то мистическое и таинственное как будто окружало их со всех сторон, защищая от других прохожих и от проезжающих машин.       Когда окурок от сигареты был выброшен, а дым оставлен позади, Алёна с прищуром посмотрела на Даню. Он тоже оглянулся на неё и заметил это, ожидая, что она сейчас же отведёт взгляд, но она этого не сделала.       — Так почему всё-таки я? — спросила она.       Даня сунул руки в карманы и вздохнул.       — Ты мне недавно снилась, — просто ответил он.       Алёна поперхнулась. Впрочем, пока Даня решал, надо ли хлопнуть её по спине или всё-таки не стоит, она быстро пришла в себя.       — Снилась? — переспросила она. — И чем же я в твоём сне занималась?       Даня улыбнулся, а Алёна надеялась, что её покрасневших щёк не видно. На всякий случай она отвернулась, принявшись смотреть только перед собой и скрыв лицо волосами.       — Ничем в принципе, — ответил он, решив всё-таки её немного успокоить. — Просто сидела рядом со мной.       — Сидела?       — Мне не снилась тюрьма.       Алёна моргнула и в следующее мгновение рассмеялась. Её смех не был похож на тот, что от неё слышал Даня обычно. Или он только в этот раз сфокусировался именно на этом звуке. В любом случае, из-за её короткого смеха он немного застыл, не совсем понимая, что делать дальше.       — И что? Ты веришь в сны? — с улыбкой в голосе продолжила Алёна.       Даня покачал головой, доставая ещё одну сигарету.       — Тогда как твой сон мог повлиять на то, что ты меня позвал?       Она почему-то так развеселилась, что совсем перестала смущаться и закрывать краснеющее лицо волосами. Лицо, впрочем, уже и не краснело. Она убрала волосы за уши, помня, что так будет выглядеть только глупее, но сейчас было уже почти всё равно, да и Даня, кажется, над ней не смеялся.       — А ты веришь в сны? — вместо ответа на её вопрос вдруг спросил он.       — Смотря в какие, — ответила Алёна.       После этого они молча шли ещё какое-то время. Даня курил медленнее в этот раз, а Алёна была совсем не против, чтобы их снова окружал таинственный дым. Да, курение — это лишь вредная привычка, которую Алёна всегда осуждала, но один вечер ей хотелось верить во что-то, чего она никогда не признавала. Сны, тайны, атмосфера, ночь. Бабушка бы сказала, что это романтика, а Алёна считала это выдумкой воображения. Возможно, никто из них не был прав, а возможно, правы были обе. Сейчас это было не так уж важно.       Алёна не заметила, как они каким-то образом вышли к её дому. Даня шёл за ней, а она инстинктивно поворачивала в нужных местах. И теперь стояла у своего подъезда, а напротив неё стоял этот парень, который зачем-то решил её проводить. Что-то романтическое действительно сквозило в воздухе.       — Разве не я должна была проводить тебя? — спросила Алёна.       — Я как-нибудь дойду и сам, — совершенно серьёзно сказал Даня, но сразу же опять улыбнулся.       — Отлично, — улыбнулась Алёна в ответ и вдруг решила добавить. — Если я снова буду в твоём сне, расскажи, ладно?       Даня фыркнул, как будто это было чем-то само собой разумеющимся, и шутливо отсалютовал ей.       Они абсолютно неловко попрощались, как будто бы резко забыли все слова, которые знали, и Алёна под взглядом Дани скрылась в подъезде. Она ещё не подозревала, что теперь в чужом сне предстояло оказаться не ей.