Вишня и ромашка

      Ксюша молча наблюдала за тем, как Лена и Филипп разговаривают вдвоём и выглядят так, как будто всё хорошо. На лицо сама по себе просилась улыбка. Возможно, дело было ещё и в том, что у неё самой с Артёмом всё складывалось наилучшим образом. Они часто переписывались, и Ксюша знала, что из-за этого ей становится намного лучше и проще, чем было бы, если бы их своеобразной дружбы не существовало.       Ксюша прекрасно осознавала, что дружба после всего, что у них было, не была тем, что им стоило пробовать. Лучше бы просто разойтись и забыть друг о друге. Но она не умела отказываться от принятых решений, и это пугало. Как и то, что она не умела дружить.       В этом легко было убедиться, пока она издалека смотрела на Лену и Фила и понятия не имела, должна ли сказать что-то Лене в качестве дружеской поддержки или стоит оставить её одну. Раньше Ксюша никогда не задавалась такими вопросами. Ей было совершенно всё равно на то, что на неё могут обидеться, и что о ней могли подумать. Сейчас, когда она чувствовала, что Лена стала ей подругой, не хотелось всё испортить.       Пока она мучилась такими мыслями, к парочке уже подошёл Платон, который без каких-либо сожалений испортил всё сам своими никому не нужными замечаниями насчёт их отношений, Кристины и проблемного финансового положения Фила.       Ксюша вздохнула и присоединилась к собравшейся толпе одногруппников. Уже по привычке она оглядела все их лица, убеждаясь, что в отношениях ни у кого ничего не изменилось. Впрочем, может, это было и к лучшему. Например, если Даня начнёт встречаться с Алёной или Яной (попробуй разбери, кто там ему всё-таки нравится), то точно не избежать катастрофы. Вспомнить хоть тот ажиотаж вокруг пары Жени и Гены. Благо, всё быстро улеглось, потому что подростки особенно не зацикливались на чём-то одном, что с ними происходило, а происходило с ними много и постоянно.       — В общем, парни, у нас есть проблема, — сказал Ковалёв, пришедший к группе «Б» с бутылкой чего-то алкогольного в руках и совершенно убитым видом.       — Тренер-алкоголик? — спросил Филипп, и все рассмеялись, но Ковалёв даже не стал ничего им отвечать. Похоже, дело действительно было серьёзное.       — В общем, так получилось, что судья вас ненавидит, — сказал он.       — И что мы ему такого сделали? — спросил Никита, катающийся на скейте туда-сюда за их спинами.       — Вы с его женой переспали, — ответил Ковалёв, породив этой фразой одобрительный и в то же время разочарованный стон у окружающих его подростков.       Только Алёна не сразу поняла, о чём шла речь. Ксюша посмотрела на неё многозначительно выпученными глазами, и лицо Алёны выразило понимание вместе с крайней степенью осуждения, направленного на Антона.       — Но это было давно, да и вообще какая разница, кто старое помянет, тому сердце в глаз, — продолжал Ковалёв. Алёна уже было открыла рот, намереваясь поправить его, но в последний момент передумала. — Короче, надо решать эту проблему.       Как именно решать проблему, он, конечно, не знал. Очевидно, именно из-за этого он и решил рассказать обо всём ребятам. Макс предложил просто извиниться, и это было единственным предложением, которое поступило от них.       Однако какой-то план у них всегда придумывался. И сейчас Филипп тоже, о чём-то подумав, сказал, что знает, как им поступить.       Это было уже не дело Ксюши или любой другой из девушек, поэтому они спокойно ушли на трибуны, ожидая, что снова увидят какое-нибудь шоу. В конце концов, на предыдущем матче развлекали всех девочки, теперь была очередь парней.       Какой бы план ни придумал Филипп, видимо, всё получилось. Этот бедный Басов не появлялся, и вместо него судьёй сделали кого-то другого.       Ксюша незаметно выдохнула. С каждым разом — и ей было всё труднее это признавать — она волновалась за «Богов футбола» всё больше. Она заметила это после той драки с болельщицами «Луча». Когда боевые раны всё ещё красовались на её лице, было даже обидно думать, что мальчики могут проиграть, ведь за них так болеют, что даже дерутся с какими-то сомнительными девчонками. Хоть Ксюша и не признавала это, ссылаясь на то, что ей просто нужно было выпустить пар, одной из причин той драки была обида на оскорбления одногруппников.       Теперь, когда, кажется, волноваться о предвзятости судьи не приходилось, можно было и чуть-чуть расслабиться.       Ксюша повернула голову и заглянула в телефон Жени, который та держала в руках. Заметив, что на неё смотрят, Женя тут же выключила телефон, но за секунду до того, как экран потемнел, Ксюша смогла увидеть сообщение от парня по имени Вадик. Если зрение не обманывало её, то он писал что-то вроде «Чего молчишь?».       — Он до сих пор тебе пишет? — спросила Ксюша, лениво приподняв бровь.       Женя, явно недовольная вмешательством в её личную жизнь, тяжело вздохнула.       — Ну пишет, — пожала плечами она.       — А как же этот твой? — Ксюша кивнула на Гену. Он сидел внизу, на скамейке запасных, и не особенно внимательно следил за происходящим на поле.       — Всё нормально, — ответила Женя.       Ксюша хмыкнула и отвернулась к стадиону, где Филипп забил первый гол.       «Боги футбола» выиграли матч со счётом 2:0.       Обнимаясь и вереща, девочки выбежали на поле к одногруппникам, которые, сходя с ума от счастья, прыгали, что-то кричали и раздирали колени, падая на траву.       Ксюша радовалась вместе со всеми, сама в восторге от себя. У неё давно не было такого хорошего настроения, и ей казалось, ничто не может его испортить, даже собирающиеся на небе тучи.       Ксюша вывернулась из-под руки Антона Вадимовича, который вместе с Яной, Леной, Алёной и Женей победно кричал и прыгал. Её взгляд зацепился за Филиппа, который поднимал сумку Лены, брошенную на земле. Лицо Филиппа, ещё секунду назад радостное настолько, насколько он мог себе позволить, вытянулось, как будто он узнал что-то очень разочаровывающее.       В его пальцах был зажат какой-то буклет. Ксюша медленно шагнула вперёд и прищурилась. Она разглядела слово «аборт», написанное довольно крупно, и у неё сжался желудок.       Она развернулась обратно к Лене, счастливо обнимающейся с Яной, и недоверчиво нахмурилась. Неужели Лена беременна?       Больше Ковалёв не рисковал давать им никаких поблажек, особенно после того, как от Александры ему поступило распоряжение удвоить девочкам нагрузку. Ксюша была уверена, что Антон себе на уме и делает только то, что считает нужным, но директрису он, похоже, побаивался, а потому предпочитал выполнять её приказы. К тому же он, очевидно, и сам горел желанием хорошенько отомстить девочкам за то, как из-за их драки пострадала репутация центра (а она, хоть провинившимся об этом не сказали, пострадала), поэтому безжалостные тренировки продолжались.       Ксюша была довольно привычной к физическим нагрузкам. Она всегда была сильной и любила как следует себя погонять, чувствуя после этого удовлетворение, как будто сделала что-то очень полезное. Впрочем, так оно и было. Лена и Яна тоже жаловались, видимо, только из вредности, но упражнения выполняли без особых проблем. Зато Алёна и Женя начинали тяжело дышать и обливаться по́том уже после разминки, а когда дело доходило до настоящего занятия или — упаси господи — бега, и вовсе грозились, что свалятся в обморок. По их внешнему виду такой исход выглядел реалистичным.       — Когда… они уже… закончат? — кряхтела Алёна, пытаясь поднять корпус ещё хоть разок, чтобы закончить с прессом. Заставить её делать эти упражнения на земле тоже нужно было постараться («Я не для этого каждый день стираю форму!»).       — Кто? — в выпаде спросила Яна.       — Александра и Антон Вадимович, — выдохнула Алёна, падая на спину и прикрывая глаза. Она раскинула руки и стала похожа на распластанную лягушку, а грудь её тяжело вздымалась и опускалась, пока Алёна пыталась восстановить дыхание.       — Закончат? — не поняла Лена.       — Мучать нас, — медленно открыв глаза, сказала Алёна.       — Не так уж мы и мучаемся, — сказала Ксюша и присела на землю. Она закончила круг и могла немного отдохнуть.       — Вы — может быть, а вот я и Женя… — выдохнула Алёна.       Женя в этот момент пыталась отдышаться, уперев ладони в колени и опустив голову. Она большим усилием заставляла себя не ложиться, потому что в этом случае больше бы точно не поднялась в ближайшие два часа.       — Это вам на пользу, — фыркнула Ксюша, затягивая потуже свои косички.       — Но мы даже не виноваты! — вяло прогнусила Алёна. Она повторяла это каждый день тренировок по несколько раз, как будто бесконечные жалобы могли отменить их наказание.       Ксюша устало переглянулась с Яной и Леной, которые, как и Ксюша, уже сильно утомились от постоянного нытья своих одногруппниц.       В этот момент Антон Вадимович повернулся к ним и сощурился. За его спиной оказались тоже порядком уставшие мальчики, которых он периодически начинал муштровать, заставляя выполнять какие-нибудь зверские упражнения.       — Это что за внеплановый отдых? — громко спросил он. — Вы уже по десять кругов сделали?       — У нас перерыв! — хором прокричали ему Лена и Алёна.       — Ещё минута — и продолжаем занятие! — подражая их тону, сказал Ковалёв и отвернулся к мальчикам.       — Ох, — промычала Алёна, с трудом садясь и поднимаясь на ноги, — давайте кому-нибудь пожалуемся. Так же нельзя.       — Хватит ныть, — закатила глаза Ксюша, — лучше скажи Ковалёву спасибо. У тебя бесплатный фитнес, нет?       — Я бы за такой фитнес ни копейки на стала платить, так что хорошо, что бесплатный, — едва ли не со слезами на глазах сказала Алёна, держась обеими руками за живот. — У меня все мышцы ноют.       Лена тоже приложила руку к животу, но никакого страдальческого выражения на её лице не было. Скорее она выглядела задумавшейся и почему-то посмотрела на Филиппа, бегающего около ворот, защищаемых Максом.       Ксюша опять нахмурилась и решила, что должна с ней поговорить.       Им с Леной и Яной пришлось чуть ли не на себе тащить Женю и Алёну после этой тренировки в раздевалку. Когда они втроём уже успели и переодеться, и причесаться, и вдоволь повздыхать о том, какой же плохой Ковалёв, две умирающих от нагрузки девчонки только-только начали оживать.       Яна, быстро попрощавшись со всеми, первой куда-то ушла. Все предположили, что её ждут дома, вслух же никто ничего не сказал. Убедившись, что Лена уже готова, Ксюша напросилась пройтись до дома с ней, и они оставили Женю с Алёной наедине с их ленью и стенаниями.       Даня как раз в этот момент подхватил рюкзак и двинулся с территории центра в сторону дома. Привыкнуть ходить не в квартиру, где они жили с отцом, а в свою отдельную, в которой он раньше устраивал либо вечеринки, либо свидания, либо и то, и другое, было трудно только поначалу. Скоро он привык, и о том, что случилось у них с отцом, напоминали только периодические сообщения мамы, в которых он упрашивала сына вернуться домой. Как будто она сама не ушла от мужа, устав от его бешеного характера и постоянных скандалов. Ей-то, конечно, легко говорить, когда она далеко. А Даня не собирался опять унижаться и чувствовать себя беспомощным. Тем более, что карты ему никто не блокировал, и деньги ещё были. А к одиночеству и квартире он привык быстро. Он всегда много времени здесь проводил. Сейчас почти совсем ничего не изменилось.       Даня бы подумал помириться с отцом и вернуться домой. Если бы только отец сам что-нибудь ему написал. За время отсутствия сына — ни одного звонка. Ни одного вопроса. Ни одной попытки.       В конце концов, не Даня это начал.       Спускаясь по ступеням, он услышал, как женский голос зовёт его по имени. Сначала сердце взволнованно ускорилось, но это был не тот голос.       Он обернулся. По лестнице к нему спускалась Яна, отчаянно храбрясь и сжимая кулаки.       — Привет, — сказала она.       — Привет, — ответил он.       Они вместе медленно двинулись вперёд, не совсем понимая, куда именно идут. Даня даже не до конца осознавал, зачем Яна пошла за ним. Они редко разговаривали с того раза, как он пытался вместо Лены и Ксюши впихнуть её в руки дяди. Голосом Алёны в голове пронеслась мысль, что он так и не извинился ни перед кем из девчонок за те свои слова, но Алёны здесь не было, и её голос не мог звучать ни в мыслях, ни наяву. Она, наверное, до сих пор лежала на лавке в женской раздевалке и пыталась привести дыхание в норму.       — Слушай, я хотела спросить… — начала Яна.       Никакого вопроса после этого не последовало. Даня искоса посмотрел на неё. На её лице было написано, о чем она думает. Даня видел такое выражение у многих девушек, с которыми когда-то говорил. От этого стало как-то странно на душе, и он отвернулся.       — Хотела спросить, тебе кто-нибудь нравится? — всё-таки решилась Яна. Даня нахмурился, и она замотала головой и прошептала, — блять, не то.       — Не то?       Яна остановилась, и Даня вместе с ней. Он хотел сам у неё что-то спросить и предложить какой-нибудь другой вопрос, чтобы она так не мучилась, но у него самого что-то не вязалось с этим вопросом. «Нравится ли?»       — Я. Я тебе нравлюсь? — спросила она довольно смело. Но не успел Даня и открыть рот, как она опять вздохнула. — Как всё по-уёбски.       Даня усмехнулся.       — Не то слово, — тихо сказал он. Яна подняла на него взгляд, и он сразу посерьёзнел и даже немного смутился. — Слушай, ты классная, очень… но не хочу тебя обидеть. Ты не совсем…       Он не знал, что «не совсем», зато, кажется, Яна догадалась.       — Я поняла, — быстро сказала она и развернулась, чтобы уйти.       Даня хотел ей вслед что-нибудь сказать, но с его губ не сорвалось ни звука. Он не помнил все разы, когда вот так отказывал девушкам, но впервые почувствовал, что разбил кому-то сердце.       Никита спустился по ступеням, размахивая руками и матерясь себе под нос. Даня, наблюдающий за этим, невольно сравнил его с Яной, которая недавно тоже шла по этой лестнице. В руках у Никиты был какой-то маленький пакетик, и догадаться о том, что в нём, не составляло труда.       — Ты Янку не видел? — спросил Никита, подойдя к до сих пор стоявшему на месте Дане.       — А что?       Никита враждебно, из-под бровей, на него посмотрел. Дане стало не по себе, хотя они с этим рыжим скейтером давно уже не были кровными врагами.       — Она ушла только что, — добавил Даня.       — Куда?       — Она мне не докладывает. Домой, наверное.       Никита снова выругался и, развернувшись на пятках, отправился обратно в центр. Дане хотелось и ему что-то сказать или всё-таки узнать, зачем же ему нужна была Яна или почему он открыто носит с собой таблетки, но опять не издал ни звука.       Ксюша и Лена молча и не спеша шли по темнеющей улице. Им обеим хотелось курить, но ни одна из них не тянулась в сумку за сигаретами. Впрочем, у Лены их с собой и не было. Она заставила себя выбросить все свои запасы после того, как сходила к врачу. Ксюша же не решалась закурить, подозревая, что её подруга не просто так непривычно задумчива и вдруг начала выступать за здоровый образ жизни.       — Тебе хоть не станет плохо после ковалёвских тренировок? — осторожно спросила Ксюша.       Лена нахмурилась и посмотрела на неё.       — С чего это?       Ксюша пожала плечами.       — Я про беременность ничего не знаю. Нагрузки не сделают хуже… ребёнку?       Уловив, как она запнулась, Лена усмехнулась.       — Откуда ты знаешь?       — Догадалась.       — Больше никто не знает?       — Я не говорила.       Лена вздохнула и отвернулась. Ксюша достала из кармана упаковку жвачки и принялась жевать одну пластинку.       — Будешь делать аборт? — спросила Ксюша.       — Я ещё не решила. Но по-другому походу никак.       — А как же Фил?       Лена опять вздохнула, и её шаги стали излишне лёгкими, как будто она специально старалась придать себе невозмутимо-детский вид.       — Фил, наверно, думает, что, если у нас будут дети, всё сразу станет нормально, — сказала она и вдруг замедлилась, прекратив кривляться. — А я боюсь, что буду как моя мамаша.       Ксюша заинтересованно склонила голову.       — Отца я никогда не видела, а мать всю жизнь себе мужика ищет. Только что-то нам с ней не везёт. Не хочу быть как она.       — А как же Фил? — снова спросила Ксюша.       — Он хороший, — кивнула Лена, и в её голосе проскользнула улыбка. — Только детей я сейчас не хочу.       — Ну и скажи ему это.       Лена неловко опустила голову. Они дошли до перекрёстка, на котором должны были разойтись. Ксюша понимала чувства Лены, хотя ей никогда не приходилось сообщать парню о беременности. Но она легко могла себе представить, как рассказывает Артёму. Возможно, Филипп — просто другое дело? Конечно, он совсем не похож на Артёма, но выглядел он сообразительным и порядочным.       — Слушай, я совсем не знаю Фила, — начала Ксюша, — и с тобой, похоже, не особо знакома. Да и давать советы точно не могу. Но вы же друг друга любите. И если ты не хочешь детей, то почему он не должен это понять?       Лена смотрела на неё своими большими глазами, сцепив перед собой руки и вцепившись пальцами в сумку. Ветер поднимался такой сильный, что грозил сдуть и Лену, и Ксюшу, и от этого не становилось легче.       Наконец, Лена подняла взгляд вверх и тут же опустила себе под ноги.       — Просто как-то очень… страшно, — сказала она.       — Это нормально, — с усмешкой легко пожала плечами Ксюша. — Ты никогда не боялась, что ли?       Лена внезапно всхлипнула, хотя слёз у неё на глазах ещё не было.       — О боже, — сказала Ксюша и протянула к ней руки, — иди сюда.       Лена сделала шаг, и они с Ксюшей обняли друг друга за спины. Ксюша крепко стиснула её в объятиях, и в этот момент никакой ветер не смог бы напугать их. На мгновение все страхи отступили, а когда этот миг прошёл, тепло от объятий не отпускало сердце, и ещё на какое-то время в обеих девочках поселилась надежда, что всё наладится. Главным было в нужный момент всего лишь сказать.       Они опустили руки и вдруг смутившись отошли на шаг назад друг от друга.       — Я боюсь почти всё время, — внезапно призналась Ксюша, — и поэтому всегда хочу казаться смелой, чтобы никто даже не думал подходить ко мне. И поэтому у меня всегда есть наушники, — она приподняла один наушник, который свисал у неё из-под футболки.       Лена усмехнулась.       — Я тоже попробую, — сказала она.       — Хочешь, я поговорю с Филом?       — Не надо, — качнула головой Лена. — Спасибо.       Лучи закатного солнца осветили момент их прощания, когда они неловко помахали друг другу руками и разошлись в разные стороны. Время как будто остановилось.       На следующий день Антон Вадимович вдруг решил дать девочкам немного отдохнуть. Похоже, у него были какие-то проблемы, из-за которых он был непривычно злым и каким-то потерянным. Ксюша знала, что у них с Вероникой Александровной раньше был роман. Но теперь, если верить инстаграму, Вероника выходила замуж за другого человека. Возможно, это и служило для него поводом для грусти. Из разговоров одногруппников Ксюша знала, что однажды Ковалёв заявился пьяным прямо в центр: он ходил по стадиону в халате практически на голое тело и повсюду таскал с собой какую-то металлическую звезду. Узнать, как же обстояли дела на самом деле, ей так и не удавалось, потому что с этой темы они неизменно перескакивали на обсуждение какого-то человека, которого они шантажировали педофильским компроматом, и дальше Ксюше слушать уже не хотелось.       Получив поблажку от Антона, Ксюша уселась на скамейку и заткнула уши наушниками. Она не очень хотела закрываться, но крики тренирующихся одногруппников-футболистов мешали ей, и у неё начинала болеть голова.       Поэтому Ксюша села в позе йога, скрестив ноги, и закрыла глаза, умиротворённо вздохнув. Прошло совсем немного времени, за которое она, впрочем, чуть не уснула, когда сквозь оглушительную музыку до её слуха донеслись посторонние звуки.       Ксюша открыла глаза и застыла в недоумении. Прямо перед её взором Гена и какой-то незнакомец катались по земле, вцепившись друг другу в воротники футболок. А вокруг них столпились остальная группа «Б» и подростки из другой группы, никого из которых Ксюша не знала. Они все торжествующе кричали, подбадривая каждый свою сторону конфликта.       Она выдернула наушники из ушей и вскочила, одним прыжком оказываясь рядом с Алёной.       — Кто это? — спросила она, показывая на парня с подтяжками — соперника их Гены.       — Долгая история, — обречённо сказала Алёна, коротко взглянув на Ксюшу, — ты всё пропустила.       — Я уж вижу.       — Почему Антона Вадимовича нет, когда он так нужен? — страдальчески прогнусила Алёна и всплеснула руками.       — А он-то тебе зачем?       Алёна посмотрела на Ксюшу укоризненно.       Наконец, когда Гена стал явно проигрывать, Платон и Никита всё-таки решили вмешаться под негодующие стоны окружающих и торжествующие вздохи Алёны.       И Гена, и его оппонент были уже изрядно измотаны и измазаны в крови. Ксюша с уважением отметила, что, несмотря на отсутствие большой физической силы, её одногруппник всё же не оставил этого парня без царапин и следов от укусов.       — Сейчас что, в моде такой цирк устраивать? — больше устало, чем зло, спросил Ковалёв, который наконец тоже явился на поле брани. — Чё у вас случилось?       Никто ему не ответил. Гена стоял рядом с Никитой, Платоном и Максом (Фил и Даня почему-то отсутствовали), а тот другой парень, с которым он дрался, — напротив него, но уже среди своих одногруппников, которые хлопали его по плечам и одобрительно ерошили волосы. Ксюша прищурилась, разглядывая этого паренька. Она не обращала большого внимания на лицо того типа, который присылал Жене свои фотографии, но, кажется, это был именно он. Его звали Вадик.       Ксюша огляделась, пытаясь найти Женю в этой толпе, но оказалось, что никого, кроме Алёны и её самой, из девочек группы «Б» здесь не было.       — Дроче… э-э, Шуцкий, в чём дело? — до сих пор пытался разобраться Антон.       Гена вытер нос, из которого тонкой струйкой шла кровь. Он с ненавистью посмотрел на Вадика и, круто развернувшись, широкими шагами ушёл.       — Так, ладно, а ты? — не теряя надежды, Ковалёв повернулся к Вадику, но и тот ничего не сказал и, лишь только вырвавшись из-под рук одногруппников, тоже быстро скрылся. Антон раздражённо застонал. — Ладно, хоть кто-нибудь может мне объяснить, чё у вас опять происходит? Почему вас нельзя ни на минуту оставить?       — Да это всё Женёк, — таким тоном, как будто ничего не случилось, сказал Платон.       — Ага. Она Дрочеру изменила, и вот, — развёл руками Максим.       Ксюша шокировано повернулась к Алёне. Та уже поднимала указательный палец, чтобы вставить своё слово в оправдание подруги.       — Технически никто никому не изменял, — сказала она, а лицо её ясно отражало всю нулевую степень радости, которую доставляло ей это разбирательство. — Женя переписывалась с другим парнем, и Гена об этом узнал.       — Почему я должен с этим разбираться? — тихо спросил скорее у самого себя Ковалёв. Ксюше даже стало его жаль. Только-только он решил снова дать им чуть-чуть расслабиться, как случилось что-то такое.       — А где сама Женя? — шепнула Ксюша Алёне.       Алёна только устало пожала плечами и сложила руки на груди.       — Ну и денёк.       — Бешеные вы все, — уже совсем с детской обидой сказал Ковалёв, закуривая. Вокруг него и части ребят из «Б» группы уже почти никого не осталось.       — Сказал мужик, который сидел за то, что стулом избил человека, — фыркнула Ксюша.       Антон посмотрел на неё так, как будто стульями била людей именно Ксюша. Долго задерживаться с такими неблагодарными учениками он не стал, так что, гневно докурив, решил, что должен найти Фила и Даню, а также вернуть на поле Гену. Где именно он собрался их искать, Ксюша не знала да и интересоваться ей не хотелось.       Она присела обратно на своё место на скамейке, пока Алёна начинала собираться внутрь центра, чтобы поделать там домашку. Для Ксюши, как и для большей части их группы, существовала физ-ра и психология, а всё остальное — как факультатив, на который при желании можно забить. Для меньшей же части группы — а это была только Алёна — прогулять занятия и не сделать задание означало предать саму себя, так что, когда пришло время, она оставила одногруппников и, недовольно хмыкая, отправилась в центр.       Как раз в этот момент Антон всё-таки вернулся вместе с прогульщиками за своей спиной. Было трудно предположить, чем ему пришлось угрожать, чтобы добиться такого эффекта.       Ксюше пришлось потесниться на своей лавочке, чтобы рядом с ней устроились и Лена с Яной и Женей. Последняя при этом старательно делала вид, что на Гену не смотрит и вообще она совсем не при чём.       — Все уже в курсе, — решила сообщить ей Ксюша.       — В курсе чего? — спросила Женя недовольно.       — Про ваш любовный треугольник, конечно, — улыбнулась Ксюша. — Ты же у нас нарасхват.       Яна сложила руки на груди и опустила голову, а Женя скептически рассмеялась.       — Как смешно, — сказала она, — как теперь перед Дрочером извиняться?       — Так же, как изменяла.       — Да не изменяла я ему!       В этот момент Антон и «Боги футбола» обернулись на девочек, и Женя сконфуженно понизила голос.       — Значит, так и скажи, — пожала плечами Лена, тоже прислушивающаяся к разговору сквозь пролистывание ленты в телефоне.       — Ну да, а он скажет: «Ты шлюха».       — Ну и что?       Лене, конечно, было легче. Она давно привыкла к такому статусу. Жене, судя по её лицу, к этому привыкать не хотелось. Она тоскливо посмотрела на Гену, который рассеянно стоял посреди поля, и у неё вырвался тяжёлый вздох.       Ксюша тоже отвернулась к стадиону. Какое-то время все они вчетвером смотрели на своих одногруппников. У всех, кроме Ксюши, было на кого конкретно смотреть, но все они, кроме, собственно, Ксюши, были не слишком счастливы.       — Пахнет депрессивным настроением, — сказала она будто в сторону.       — А мне кажется, канализацией, — равнодушно ответила Яна.       — Может быть.       Здесь не было Алёны, которая отвечала за то, чтобы вовремя задать вопрос «Что у вас случилось?», и Ксюша задумалась, подходит ли сама на эту роль, но свисток Ковалёва оглушительно заверещал, знаменуя окончание тренировки. Уже смеркалось, и конец занятий физкультурой мог быть равен концу всего учебного дня в центре. Поэтому девочки нехотя встали со своего места и медленно побрели прочь.       Впрочем, скоро все они, кроме Ксюши, ускорились и скрылись. Оставшись одна, она стала идти ещё медленнее, не совсем понимая, хочется ей идти домой или лучше задержаться как можно дольше.       У лестницы, ведущей к главному входу в центр, она увидела смутно знакомую девушку. Эти её кудрявые волосы и в целом приличный вид рождали воспоминания о том, как Филипп на вечеринке в клубе танцевал с девушкой в блестящем платье, а Лена смотрела на это с ненавистью.       Это была Кристина.       Ксюша прищурилась, лениво размышляя, может ли всё-таки ошибаться, и, если не может, то зачем Кристина пришла в центр. Насколько можно было судить, из бауманки в списках трудных числился только один подросток, и он сейчас переодевался после тренировки по футболу.       Оглядевшись, Ксюша поняла, что Лена ушла уже далеко. Да она и не знала, говорила ли всё-таки Лена с Филом обо всей этой ситуации с ребенком. Интересоваться было бы просто навязчиво, а Ксюше не хотелось казаться слишком заинтересованной даже в таких случаях, когда в целом этот интерес мог считаться оправданным. Но что-то не давало сделать ещё шаг, чтобы уйти отсюда и оставить это дело в покое, поэтому Ксюша остановилась, опираясь на поручень лестницы, и достала телефон, чтобы создать видимость занятости чем-то. На самом деле, она просто решила подслушать, если Кристина правда пришла к Филиппу.       Скоро и он сам спустился по ступеням, закидывая на плечо рюкзак. Когда увидел Кристину, его шаги замедлились. Ксюша постаралась принять настолько же непринуждённый вид, насколько напряжённым был её слух.       — Привет, — сказала Кристина довольно бодро.       — Ты что тут делаешь? — спросил Филипп.       — Надо поговорить, — ответила она.       Филипп кивнул и засунул руки в карманы. Ксюша могла бы попытаться разгадать его настроение, но знала, что вряд ли что-то выйдет.       — У тебя на компоте всё нормально получилось? Кто-то выступал за тебя?       — Ну да, была пара человек, — уклончиво ответил Фил. — Так что всё окей.       — Это хорошо. Я за тебя переживала.       Ксюша скривилась.       — Ты это сказать пришла?       — Нет, я хотела… Хотела сказать, что рассталась с Тимуром.       — Молодец. Я сразу сказал, что он может быть опасным.       — Да. Я встречалась с ним только чтобы тебя позлить. Прости. Больше я не хочу тебя злить.       Филипп молчал, и Кристина сделала небольшой шаг к нему. Он не двинулся, но втянул носом воздух и сказал:       — Я с Леной встречаюсь. И у неё от меня скоро будет ребёнок.       Кристина недоумённо выпучила глаза, вглядываясь в Филиппа и, видимо, пытаясь понять, правду ли он говорит. Наконец она просто развернулась и быстро ушла. Ксюша выдохнула и сразу же подошла к Филу сзади, помня, что Лена просила её не говорить с ним, но будучи просто не в силах оставить всё просто так.       — Это твоя бывшая, да? — спросила она.       — Господи, — схватился за сердце Филипп и обернулся к любопытной одногруппнице, — ты чего подкрадываешься?       — Ну извини. Так это Кристина?       — А ты откуда знаешь?       — А кто не знает?       Он раздражённо нахмурил брови, оглядывая Ксюшу с ног до головы.       — Вы же с ней расстались. Что ей надо?       — Я-то откуда знаю? — пробормотал Фил. — Сама ж говоришь, мы уже не вместе.       — Но о чём-то же вы говорили. Я, кстати, слышала, о чём.        — Ну так и… — он задумался, а потом ещё более раздражённо спросил, — так, тебе чего надо от меня?       — На твоём месте я бы поговорила с Леной. Насчёт детей и всё такое. И про Кристину рассказала бы. То, что она говорила, — это очень подозрительно.       Филипп посверлил её взглядом, и в какой-то момент Ксюше показалось, что сейчас она отведёт глаза и проиграет. Но тут он спросил:       — А у тебя своих дел нет вообще? — и ушёл, широко расставляя ноги.       Ксюша оскорблённо раскрыла рот и хотела что-то крикнуть ему в след, чтобы хоть запоздало, но ответить, и не оставлять Филиппа победителем, но никак не могла сообразить, почему её так задели его слова.       Когда ей всё-таки начали приходить в голову слова для достойного ответа, её оппонент уже скрылся из виду, так что кричать было некому.       Она вздохнула и рассеянно побрела в сторону дома, понимая, что начинает предаваться не очень хорошим размышлениям, но и неспособная их отогнать и думать о чём-то другом.       Слова Кристины показались ей подозрительными, вот только разве не то же самое обычно говорила сама Ксюша, извиняясь перед Артёмом? Это всегда было «Прости, больше я не буду так делать» и «Я скучала по тебе» и «Я поняла, что была неправа». Но потом ничего не менялось. И Ксюша сразу увидела, что Кристина вряд ли что-то поняла, и что она всего лишь начала скучать по Филиппу. К себе такой проницательности у неё никогда не было и, похоже, жаль, что так.       Вдруг то, что начало происходить у них с Артёмом, что-то приятное и родное, все это не по-настоящему? Вдруг Ксюша просто заигралась, считая, что многое поняла за время их очередного расставания? Вдруг она обманывает себя, стараясь убедиться, что всё ещё не совсем опустилась и что ещё не всё потеряла, но на самом деле никаких шансов у неё уже нет?       Ксюша зло топнула ногой, ускоряя шаг. С каких пор она так загоняется из-за какой-то ерунды? Ещё и этот Филипп. Что он вообще понимает? Ему хотят помочь бесплатным советом, а всё, что он делает, — это оставляет на полуслове.       Ей не было никакого дела ни до него, ни до их отношений с Леной раньше, значит, не надо было и начинать. В конце концов, у неё действительно есть и свои дела. В которые никто вникать не хочет.       Алёна, справившаяся с домашним заданием и оттого довольная собой, вышла из центра как раз в тот момент разговора Филиппа и его бывшей девушки, в который Кристина спешно ушла, как будто чего-то испугалась.       С детства обладая неуёмным любопытством, которое проявлялось в самые неподходящие моменты, Алёна не смогла уйти, заметив, что к Филиппу подошла Ксюша. Впрочем, деталей их разговора ей услышать не удалось, да и длился он недолго. Почему-то не смогла она также и окликнуть Ксюшу, чтобы спросить, что её расстроило. Алёна понятия не имела, что могло бы связывать двух её таких разных одногруппников, и потому не знала, стоит ли ей в принципе вникать во всё это.       Как только она хотела всё-таки быстро отправиться за Ксюшей, кто-то позвал и её саму. Алёна с опустившимся сердцем обернулась. Даня, зачёсывающий волосы назад, выходил из центра и вставал рядом с ней, а она только молча смотрела на это, ловя себя на мысли, что никогда не была столь неразговорчива.       — Можно опять тебя проводить?       — Если хочешь, — пожала плечами Алёна, мало понимая, что ещё могла бы ответить.       Только спустя секунду до неё дошёл смысл их с Даней диалога, и лицо сразу загорелось, начиная от кончиков волос и заканчивая чуть ли не областью шеи.       Даня тем временем уже спустился по лестнице вниз и обернулся на неё.       — Идёшь?       Алёна всё ещё неподвижно стояла на крыльце центра, и теперь ей стало ещё более неловко. Она опустила голову и сошла по ступеням к Дане. Вдвоём они медленно побрели вперёд.       — Ты запомнил, где мой дом? — с любопытством спросила Алёна. Она убеждала себя, что имеет полное право говорить с ним, и заставляла себя лишний раз не смущаться так глупо, как делала это обычно.       — Конечно.       «Конечно?» — спросили они себя в мыслях. Алёна — потому что её сердце начало биться чаще, как только она услышала ответ Дани. Даня же — потому что до конца не был уверен, что это прозвучит нормально из его уст, но всё-таки произнёс, и ему не понравилось.       — А вот я, например, не знаю, где твой дом, — вдруг сказала Алёна и снова только через несколько секунд она поняла, что именно сказала. — Ой, прости меня! Я знаю, что ты сейчас живёшь один, и тебе, наверное, не хочется говорить об этом…       — Да в этом нет ничего плохого, — поспешил успокоить её Даня. — Мне нормально жить одному. То есть, х… — он осёкся, коротко взглянул на Алёну, приподнявшую бровь, и продолжил уже более прилично, — не знаю, я уже привык.       — Всё-таки мне жаль, что так получилось с твоим папой, — вздохнула Алёна. — У нас вообще какая-то группа, в которой у каждого второго проблемы с отцом. Ты знал, что Никита тоже ушёл из дома?       — Он не говорил нам, но мы догадались, — кивнул Даня. — Дрочер одалживал ему… одежду, — почему-то не хотелось говорить, о каком именно предмете гардероба тогда шла речь.       — И я догадалась. Слышала, как он говорил с Геной, просил у него… одежду.       Они оба неловко усмехнулись.       — У меня всё получше, — почему-то решил успокоить Алёну Даня. — Ничего у Дрочера просить не надо, по крайней мере.       — Я рада. Хотя думаю, ты всё-таки мог бы поговорить с отцом.       — Не хочу, — поморщился Даня, как будто от яркого света, хотя на небе уже который день не было видно солнца. — Почему ты вообще об этом волнуешься?       — Извини, — почему-то сказала Алёна.       — Я даже не о себе говорю, — продолжил Даня, — а вообще. Ты же всегда в курсе всех наших дел. Про Ксюшу эту, про Ленку, про Никиту.       Алёна смутилась.       — Мне просто хочется, чтобы все были счастливы, — тихо и немного стыдливо сказала она, — я знаю, что это глупо, но я правда хочу этого. Поэтому и стараюсь узнавать о чужих проблемах, чтобы знать, могу ли я чем-то помочь. Или хотя бы просто поддержать.       Даня внимательно вгляделся в неё. Он смотрел гораздо дольше, чем требовалось, но и Алёна с намного большей уверенностью смотрела на него в ответ, стараясь понять, о чём он сейчас думает.       Он думал о том, что такие девушки, как Алёна, никогда ему не нравились, и он никогда не встречался с ними, даже почти не разговаривал. И что делать теперь, он совсем не знал. Знал только, что действительно влюблялся в неё, и с каждым днём это было всё более неизбежно. А ещё он думал, что Алёна кажется слишком красивой.       Но Алёна не умела читать мысли, поэтому в неведении отвернулась первая. Через мгновение то же самое сделал и Даня.       — Ты долго стоял там за мной? — внезапно спросила Алёна.       — А что?       — Я смотрела на Филиппа и Кристину, — она заметила, как непонимающе сдвинулись брови Дани, и пояснила, — Кристина — бывшая девушка Филиппа.       — О. И что?       — Ты не знаешь, что там у них с Леной? Филипп довольно скрытный и мало что о себе говорит.       — Я у него не интересуюсь, — фыркнул Даня. — Ну и вряд ли он ответит. У нас не очень хорошие отношения.       — Знаю, — вздохнула Алёна и поборола желание снова извиниться.       — Он на меня всё ещё злится, наверное. Так что про Лену я у него точно не буду спрашивать. Даже для тебя.       Алёна неловко засмеялась.       — Я и не собиралась тебя просить. Не хочу, чтобы вы снова подрались или поругались. А Филипп, наверное, просто ревнует.       Они медленно подходили к дому Алёны. Вокруг не было ни людей, ни машин, и от этого казалось, что на улице совсем тихо. Алёне даже не хотелось идти домой. Она боялась себе признаться, что говорить с Даней ей нравилось гораздо больше, чем многое другое. Даже на темы, мало касающиеся их друг с другом взаимоотношений. Пожалуй, даже главным образом из-за этого. Она была рада обсудить одногруппников или чьи-нибудь проблемы, лишь бы только не думать о том, как относится к Дане и относится ли он так же к ней.       — Как будто он не видит, что мне плевать на Лену, — сказал Даня.       Они остановились около подъезда Алёны и встали друг напротив друга, опуская глаза и притаптывая на месте.       — Филипп не очень-то разбирается в людях, — миролюбиво ответила Алёна, — наверное, как и все мы.       — А ты? Разве не разбираешься?       — Я бы не сказала. Большую часть времени я вообще ничего не понимаю. Тебе правда больше не нравится Лена?       Даня покачал головой.       — Тогда Яна? — вспомнив недавний разговор с Яной, спросила Алёна. Сердце у неё начало биться намного быстрее, чем требовалось, а по спине бегали мурашки, хотя Алёна пока и сама не понимала причину.       — И не она.       Он был слишком близко. Алёна замерла, наблюдая, как глаза Дани становятся всё ближе и ближе к её лицу. Он медленно опустил взгляд, и она почувствовала чужое дыхание на своих губах. Страх вперемешку с внезапным любопытством вытеснил все остальные эмоции и чувства, как будто в голове прошёлся разрушительный ураган. Алёна уже почти прикрыла глаза, следуя примеру Дани. В опустевшей голове мелькнул образ Яны с потёкшей косметикой.       — Не надо, — выдохнула Алёна.       Даня остановился и удивлённо раскрыл глаза. Они всё ещё стояли так близко, что слышали биение сердец друг друга. Даня как будто ждал, что Алёна передумает, но она молчала. И он выпрямился с отчаянным вздохом, вырвавшимся из груди.       Её глаза застилала какая-то пелена.       — Что такое? — спросил Даня.       Алёна закрыла побледневшее лицо руками.       — Я… Не знаю. Мы же не… — сказала она, посмотрев на него через чуть раздвинутые пальцы. — Ты хотел меня поцеловать.       — Ты мне нравишься, — сказал Даня недрогнувшим голосом, но запустил руки в карманы, выдавая свою нервозность.       Алёна вздрогнула и убрала руки от лица, смотря на Даню во все глаза. Она не могла представить этих слов даже перед сном, когда в мыслях постоянно роились какие-то невероятные ситуации, придуманные её воображением. Но Даня стоял перед ней, и только что он сказал именно это.       — Прости. Мне показалось, ты тоже… — он почему-то на секунду замялся, — хотела.       — Мне пора домой.       Алёна сорвалась с места и направилась к подъезду так быстро, что Даня не успел даже увидеть этого.       — Алёна, стой! — позвал он, сделав шаг в её сторону и вытягивая вперёд руку. — Так ты хотела или не хотела?       Алёна что-то промычала и перед тем, как за ней закрылась подъездная дверь, Даня успел услышать, как она сказала «да».       Он недоумённо опустил руку и моргнул. В голове всё ещё раздавалось эхо захлопнувшейся за Алёной двери, а на губах — её горячее неуверенное дыхание.       — Ну какого… — тихо начал он, но так и не договорил, как будто Алёна до сих пор была здесь. — И что значит «да»?