Барбекю

Аллен ляпнул фразу про барбекю, совсем не подумав, и не надеялся, что Каната согласится или даже просто рассмотрит это как реальное предложение. В конце концов, доверие не строится за такой короткий срок, учитывая, что Каната сам по себе таков — отталкивает его, говорит что между ними нет ничего общего, закрывается, говорит Сугасано заткнуться, а ещё лучше — умереть. Но Аллен всё равно не отступается, пытается говорить с ним совсем по-дружески, старается завоевать даже крошечные крупицы доверия и чувствует от него родственную, такую же сильную любовь к хип-хопу, которая непременно должна подсобить ему самому в нелёгком...завоевании. А когда дело дошло до их совместной песни, там Сугасано и вовсе едва не слетает с катушек. Каната, наконец, начал представать перед ним с другой стороны — совершенно неведомой ему до этого, но по-особенному красивой. Даже несмотря на то, что их песня выглядит как противостояние. Даже несмотря на то, что во время написания они чуть не подрались. Старший Ятоноками видел, как воодушевлённо горят глаза у Аллена во время того, как он почти входит в транс за написанием песен. Каната чувствует, как через Сугасано проходят невидимые электрические разряды и рассыпаются на кончиках волос, за секунду уводя мощность практически в ноль. Аллен горит хип-хопом как ненормальный, несмотря на то, что никогда не знал настоящих трудностей — так думает Каната, пока смотрит на него. И Аллен смотрит на него в ответ своими невероятно-пылающими глазами, в которых плещутся молнии, заводя его за грани рассудка. Сугасано полный кретин — Каната с криками выставил его из дома, а он улыбается как ни в чем не бывало, и зовёт его на встречу с BAE, как будто на знакомство с семьёй. Одна мысль об этом раздражает и старший Ятоноками рад бы заехать по его самодовольному лицу, но рука не поднимается почему-то. На самом деле идти на барбекю совсем не хочется, зная, что там будет Хаджун. В последний раз он выставил их с братом полным посмешищем и написание песни было тоже настоящей пыткой, Каната бы ни за что не хотел пересекаться с ним не в рабочей обстановке и делать вид, что ему на самом деле весело, когда этот смазливый блондин только и ждёт возможности, чтобы посильнее задеть их. Но Каната на самом деле привык к такому — в конце концов, за свою недолгую жизнь он встречал и более несдержанных и грубых людей, и Ён Хаджун рядом с ними показался бы просто ангелом. По крайней мере, руки он не распускает. И всё кажется вполне реальным, да и компанию Хаджуна можно пережить, но главным остаётся один вопрос — а зачем им, собственно, идти? Посмотреть на Аллена? Послушать неуместный флирт вперемешку с бешеным энтузиазмом? Каната стопорится. Этот придурок его совершенно не интересует. Он не ищет его сумасшедшие глаза в толпе, никогда не оглядывается в поисках вечно взъерошенной красной макушки и никогда, слышишь, Сугасано Аллен? Никогда не думает о нём лишний раз. Никаких глупых мыслей о глупых людях. В конце концов, Каната сдаётся — разве плохо развлечься и вкусно поесть заодно? Совсем нет. Он пару часов убеждает себя, что всё дело только в еде и в каком-никаком отдыхе среди людей, но навязчивые мысли шепчут на ухо, что он мог бы просто заказать доставку и заняться чем-нибудь дома, с Наютой, если ему так хочется компании, тем более что деньги на данный момент позволяют. Но Наюта, будто бы услышав его мысли, сообщает, что сегодня он договорился о встрече с Шики и, радостно улыбаясь, обнимает Канату, строго-настрого запретив ему скучать в его отсутствие. И даже мельком упоминает самого Аллена — всё-таки Наюта до жути проницательный — Каната, однако, лишь отмахивается, мол, понятия не имею, как он там и знать не хочу. Каната всё-таки думает, как он там, пока старательно застёгивает украшения и приглаживает помятую с одного бока толстовку; он пытается не думать о нём, когда идёт по улице. И в зародыше убивает всяческое волнение и нервозность, когда входит в небольшое кафе, отдалённо напоминающее семейный ресторан. Свет приглушён. По крайней мере, атмосфера не давит и Каната очень жалеет, что Наюты с ним нет, ему бы определённо понравилось это место. BAE ждут его за столиком, и они на самом деле вписываются в общую обстановку — даже Анн не выглядит броско, и Хаджун как будто держится расслабленнее, чем обычно. Аллен радостно подскакивает на месте, когда Каната попадает в его поле зрения, и у Ятоноками что-то нехорошим ощущением стягивает внутри, мигом убивая всю его уверенность и пробуждая обычное для него раздражение при взгляде на Сугасано. Аллен что-то шепчет Анну на ухо, и они секундно переглядываются. Как будто Каната и правда пришёл на свидание. Чёртов Аллен и правда позвал его, чтобы прощупать почву перед настоящим, в этом Ятоноками почему-то уверен. — Привет, Каната! — Сугасано едва ли не машет воображаемым хвостом при виде него и на самом деле — это не может не льстить. — Привет, Сугасано, и вы, ребята из BAE, — Каната впервые ведёт себя так мирно с ними, и ему становится легче, когда Анн напротив него искренне улыбается. — Здравствуй, крыска, а где же второй? — Хаджун ухмыляется, но быстро теряет настрой на жестокие дразнилки, когда Анн хлопает его по спине и одаривает поистине убийственным взглядом. Аллен неловко смеётся. Посреди стола стоит небольшая плитка для барбекю и Каната на пару секунд задерживает на ней взгляд, опускаясь на единственный свободный стул за столиком, рядом с Алленом. Похоже, заказ ещё не принесли. — Как дела у Наюты-куна? Кажется, он был не в восторге от времени, проведённого вместе с Lollipop*universe, но, в конце концов, всё прошло гладко, всё-таки он очень хороший ребёнок, — Анн обладает поистине чутким ощущением общего настроения и щебечет совершенно непринуждённо, разбавляя тишину. — У нас всё хорошо, — у Канаты хватает сил только на то, чтобы ответить любезностью на любезность, и в итоге он всё равно чувствует себя не в своей тарелке, полностью не знающий, что ему нужно делать. Аллен приободряющим жестом хлопает его по плечу, настаёт его очередь говорить. — Я не знал, что тебе больше понравится, поэтому мы решили взять что-то попроще, — Аллен улыбается, и Хаджун неодобрительно цокает языком. — Чёрт, решаешь за меня? — Каната закатывает глаза, пихая Сугасано в плечо, как будто это совершенно в порядке вещей. — Нет, со мной у тебя всегда есть выбор, — Аллен произносит это так неожиданно серьёзно, что Анн и Хаджун слегка тушуются, пытаясь сделать вид, что их здесь нет.

* * *

— Всегда, слышишь? — Сугасано произносит это шёпотом, слова мажут по прохладной коже, как языки пламени. — Слышу я, придурок, просто дай мне уже сделать это, — Каната судорожно целует его, показывая, что в действиях Аллена нет ни капли принуждения. — Если ты не хочешь, всё в порядке, в смысле, ээ, ох, — Сугасано запинается на полуслове, когда Ятоноками сгребает его и почти заталкивает в кабинку туалета. — Блять, да заткнись ты уже, — Каната заминается на секунду, но тут же решительно кусает его в шею, хватаясь за чужую ширинку. Аллен стонет, прикрывая рот рукой. Становится совершенно нечем дышать, и кабинка, пожалуй, слишком тесная для них двоих, но уже невозможно остановиться, электричество скапливается на кончиках пальцев, скапливается смазка на члене — Каната рваным движением расстёгивает молнию на джинсах Аллена и обхватывает его, нарочито медленными движениями скользя вверх-вниз. Сугасано прижимает Канату к себе за поясницу и они оказываются ещё ближе, чем были до этого. Ятоноками может почувствовать сбивчатое дыхание Аллена, ощутить его дрожь и, не удержавшись, он запускает вторую руку ему под одежду, оглаживая торс и задевая чувствительные к холодным пальцам соски. — К-Каната, может, ты, ах, может, я, — руки у Аллена сами преодолевают почти невесомое препятствие из кроп-толстовки и обнимают Ятоноками, медленно опускаясь на задницу. — Ладно-ладно, Сугасано, только не шуми так, — Каната приспускает штаны так, чтобы Аллен наконец мог ухватиться за обнажённые ягодицы обеими руками. Аллен целует Ятоноками, проезжаясь языком по чужому нёбу, легонько оцарапывает губы, стараясь успокоить его, и получает в ответ глубокий поцелуй и несколько ощутимо резких движений рукой по члену. Лучше не медлить. Он вытаскивает из заднего кармана штанов неприметный квадратик, отливающий фиолетовым металликом, и пока Сугасано тщетно пытается его открыть, дверь в туалет хлопает и в соседнюю кабинку входит человек. Аллен краснеет до кончиков ушей — Каната крепко целует его, чтобы идиот не издавал лишних звуков, и лихорадочно двигает рукой по его члену, практически доводя до оргазма, пока руки Сугасано продолжают массировать его зад. Ситуация — смешнее не придумаешь: Аллен кончает, звонко ударяясь ногой об унитаз и успевая напоследок куснуть Канату куда-то в плечо, там, где толстовка способна скрыть следы зубов, ведь если бы Сугасано хватило мозгов на то, чтобы так сильно укусить его на видном месте, он бы тут же умер от его рук, не иначе. Уходит примерно половина рулона туалетной бумаги, чтобы оттереть довольно лыбящегося Аллена от его же спермы, и когда они возвращаются в зал, отмытые и выглядящие совсем уж неприлично — по крайней мере, довольный и искусанный Аллен — Анн радостно сообщает, что они всё давно съели без них. Каната перманентно краснеет то от злости, то от стыда, а Анн и Хаджун, многозначительно переглянувшись, делают новый заказ. — Круто, я голодный, как волк! — Аллен широко улыбается, и Канате не остаётся ничего, кроме того, чтобы упасть лицом на сложенные на столе руки и не вставать до тех пор, пока не принесут новую порцию. Вечер обещает быть долгим и очень весёлым.