Рождественская история

Все еще 23 декабря. Наполеон приподнимается и смотрит в окно. До темноты еще далеко, что не может не радовать. - Иди ко мне, my sweetheart, - Нап требовательно протягивает руки к сидящей на полу Бальке и тащит ее на согретую постель. - Ты горячий, с тобой жарко. – Балька морщится, пытаясь отодвинуться, но тщетно. - О да, я горячий парень! Я вообще король, я делаю всё лучше всех, и мне положено всё самое лучшее! – довольно и гордо улыбается юноша, сжимая девушку еще крепче. – А моей самой лучшей девушке мы сейчас согреем ножки. – Сказал и прислонился горячей кожей к ее ледяным пяткам, и девушка не сдержала улыбку и вздох удовольствия. Наполеон нежно целовал свою избранницу и гладил ее по голове, ласково проводил пальцами за розовыми ушками, не отпуская, не оставляя в покое. Спустя некоторое время несколько навязчивой, но безоговорочно приятной ласки, Балька примирилась со столь близкой дистанцией и расслабилась, и ее руки уютно улеглись на спину дуала. Пока Наполеон целовал ее шею и гладил позвоночник, она начала слегка касаться его горячей спины ногтями, чуть царапая, чередуя это с ласковыми поглаживаниями его плеч кончиками своих прохладных пальцев. Дыхание юноши участилось, его ладонь легла на шею Бальке и чуть сжала, но затем, словно одумавшись, резко ослабила хватку и начала гладить позвонки. Но было в этой ласке нечто, напоминавшее о силе. Девушка усмехнулась в сторону и стала царапать дуала сильнее. Он глухо зарычал, сжал ее запястья и прижал ее спиной к постели. - Родная, ты хочешь, чтобы я выебал тебя снова? - Хм. Не лучшая перспектива в этой жизни. Но и не худшая. – Пока голос силился продемонстрировать равнодушие, губы разъехались в улыбку, а в глазах загорелся насмешливый огонек. – Кое-кто тут недавно хвастался, что лучше всех всё делает… - Хах, в сексе я точно лучший! И уже успел тебе это доказать, - Наполеон жадно прильнул к ушку девушки, проводя по нему кончиком языка, вызывая сдавленный стон. – Или ты не убедилась? - Знаешь, для согласия со столь смелым заявлением нужно явно больше, чем один жалкий раз. – Девушка поджала губы и попыталась пошевелить руками, за что их тут же сдавили гораздо крепче. - Сама напросилась, так и знай. – Его Самозваное Величество сдвинул запястья Бальки вместе и перехватил их одной рукой, пока вторая уже раздвигала ноги усмехающейся девушки. – Приподними попку, - Нап подложил подушку под ее бедра, и они соблазнительно приподнялись, а животик с грудью изогнулись назад. Надел презерватив. – Ты прекрасна. И уже намокла, ждешь меня, какая горячая штучка! – Довольный британец приподнялся на колени, устроился между раздвинутых ног Бальки и, придерживая ее за бедра, резко вставил на всю глубину твердый, горячий член. Быстрый, резкий секс уже стремился к логическому завершению, когда Нап вышел из девушки, услышав удивленный вопросительный стон. - Подожди, сделаем паузу, дорогая. – Усмехнулся Наполеон. – Ты так просто не отделаешься. Он поднял девушку так, чтобы она сидела напротив него, и, придерживая ее за спину, начал терзать пальцами клитор. Быстро надавливал, затем двигался по кругу, вызывая все новые крики девушки, которая начала двигаться бедрами, стремясь получить более яркие ощущение. Еще капельку, и она готова, понял Нап. Убрал руку с промежности и резко насадил на себя Бальку, откинувшись чуть назад. Ощущение резкого, абсолютного наполнения наилучшим предметом из возможных сделало свое дело, и девушка разразилась оргазмом, вся сжимаясь, пока он двигался в ней, пока рельеф его члена терся о стенки вагины. Она закричала и впилась Напу в волосы, прогнувшись в спине. Блондин торжествующе смеялся, пока его партнерша тряслась в оргазме, закатив глаза. Когда она замедлилась и расслабилась, он снова откинул ее на спину. - Как, еще не все? – Вытаращенные глаза Бальки были преисполнены удивления и плохо скрываемого любопытства. - Разумеется, нет! Мы не закончили еще в прошлый раз, милая, - сказал Наполеон и вошел в девушку снова, на этот раз медленно, откликаясь на ее сладкую истому, наполнившую тело после оргазма. Член входил в девушку на всю глубину, придавливая головкой ту самую чувствительную точку внутри, и выходил снова, скользя по стенкам, вызывая внизу ее живота умоляющие спазмы. - Господи… - Да-да, я здесь? – властно сверкающие глаза давали ей понять, что Нап упивается ее пыткой, что каждый вздох и каждая возможная мольба откликаются в нем, даря немыслимое наслаждение. – Что-то хочешь мне сказать? – За этими словами последовали несколько быстрых, резких, упоительных толчков и такой же резкий выход. Балька закричала, горько, разочарованно, умоляюще. – Ты ведь уже кончила? И ты, помнится, сама спрашивала, неужели еще не все? Знаешь, пожалуй, ты права, хватит. – И он откинулся на постель рядом с ней, торжествующе улыбаясь ее опустошенному взгляду. – Или не хватит, милая? – Наполеон провел пальцами по спине повернувшейся к нему Бальки, надавливая на позвонки, и девушка застонала, прогнувшись. - Сам не видишь, нет? – Злость так плохо маскирует похоть, особенно в выражении глаз. Одно лишь оттеняет другое, и в результате взгляд обретает удивительный блеск и глубину. Наполеон восхищенно залюбовался новой, искренней и горячей, версией девушки. Ему однозначно нравится. - Милая, если чего-то хочешь, надо попросить. – Он вставил ей внутрь два пальца, и они заскользили, словно по маслу, ее смазка уже вытекла наружу. Вытащил, вставил три и медленно пошевелил. Девочка закатила глаза, стонет. Вытащил пальцы. – Надо попросить, дорогая. Я могу дать тебе то, что ты хочешь. - Нап… - Да, красавица моя? - Нап, дай мне кончить снова. Внутри уже все болит. - Так помастурбируй сама, а я посмотрю, - сладко улыбнулся Наполеон. Он же сказал, что ей не отделаться легко. - Не могу… Это не то совсем… - Балька опустила глаза, тогда Нап притянул ее за подбородок к своему лицу. - Почему же не то? Неужели ты не можешь сделать себе приятно? В глаза смотри. – Растянуть удовольствие. – Скажи мне: неужели я лучше, чем твои собственные очаровательные пальчики? - Да… Ты лучше… - Балька все еще смотрела ему в лицо, стараясь не фокусироваться на глазах, в которых плескался дьявольский огонь предвкушения и обладания. – Трахни меня, пожалуйста, и позволь кончить. - Любой каприз для прекрасной дамы! Она кончила, как только он оказался внутри. Спустя минуту, откликаясь на его движения, она кончила снова. И ещё раз. Только тогда Наполеон, насладившись спазмами, сжимавшими его член, позволил себе кончить тоже. Крепко обняв согревшуюся в его объятиях девушку, он счастливо засмеялся, улыбаясь ей, удовлетворенной четыре раза подряд. Балька так устала, что совершенно не сопротивлялась тому, что ее обхватили со всех сторон руки и ноги дуала. Парочка просто лежала на постели, выравнивая дыхание. - Что-то я проголодался. – Заявил Наполеон. – Молодец, что принесла еду. – Услышал урчание в животе девушки. – И тебя сейчас покормим. Продолжая обнимать Бальку, он вместе с ней присел на диван и поставил около себя поднос, который увидел, проснувшись. На нем лежали его любимые булочки с корицей, немецкие миндальные печенюшки-полумесяцы и стоял пакет сока. Он взял булочку и с удовольствием откусил. - Опять сама испекла? – Кивок. – Молодец, одобряю. Будем жить вместе, каждую неделю будешь мне такие готовить. - Совсем с ума сошел, какой жить вместе? – От наглости дуала Балька очнулась от сладкой послеоргазменной дремы, хотя тело все еще приятно тянуло. Двигаться было очень, очень лень. - Всё будет, вот увидишь. Тебе понравится, солнышко, - Наполеон отломил кусочек булочки и приблизил пальцы ко рту Бальки. – Кушай. Ну, открой ротик. Ты голодная. Блин, сопротивляться так лень. Брать еду самой тем более. А Балька действительно проголодалась. Ладно. Ням. – Умница. – Наполеон обрадовался: она ещё и с рук ест! Идеально, превосходно. Хороший секс делает женщину удивительно покладистой. Он будет радовать ее часто, очень часто. – Ещё кусочек… Молодец. Видишь, как ты вкусно готовишь? That’s my girl! Скажи мне, ну и стоило ли так мне сопротивляться, убегать, отвергать? Все же так хорошо, посмотри! И будет еще лучше! Балька промолчала в ответ, потянувшись за следующим кусочком булочки, скрывая за пережевыванием сладкого теста ухмылку тихого торжества. Дурак. Разумеется, стоило.