***
— Он ни за что не подойдёт к воде. — насмешливый голос донёсся до родственницы, которая всеми силами уговаривала Юнги хоть немного помочить ноги в голубом озере. — Юнги, почему ты так боишься? — женщина вновь предприняла попытку затащить парня в воду, с улыбкой отвечая на его ужас в глазах. — Все будет хорошо, не волнуйся! Юноша прямо в шортах спотыкается об песок, размахивая руками, чтобы вновь обрести равновесие, однако у него не выходит, и он падает плашмя в воду. Успевая только резко взвизгнуть, Юнги вбирает в нос и рот воды, приподнимая сразу же голову, откашливаясь. Это был ещё совсем берег — ему повезло, именно по этой причине он сразу же пытается встать на обе ноги, ощущая неприятную заложенность в ушах. Майка прилипает к его худощавому телу, а сам он трясётся — явно не от холода. Глаза краснеют от прохладной воды, однако замёрзнуть он не успевает: Хосок подходит к нему с сухим махровым полотенцем, накрывая сверху его плечи. Помогая прийти в порядок, брюнет, настроение которого переменилось, теперь оставался холоден и безучастен среди извинений настырной родственницы, глаза которой улыбались. — Он не умеет плавать. — Хосок положил ладонь на плечо мальчишки, который за это время уже успел отдышаться, нервно повторяя то, что он вовсе не в обиде на родственницу. Отойдя в сторону, молодой человек усаживает юношу на место пикника, пристраиваясь возле него, чтобы обтереть полотенцем. На улице было довольно тепло и волноваться о том, что подросток может заболеть, не стоило. Тем не менее, Хосоку это не мешало тихо про себя проклинать женщину, которой показалось отличной идеей освежить Юнги в водоеме. Неужели никому кроме Хосока не видно её мерзкой натуры? — Она не хотела. — Юнги боится, но не за себя, а за другого человека. — Ты же знаешь, что она не специально. Это я слишком неуклюжий. — юноша продолжал говорить об этом ровно до тех пор, пока Хосок не выставил руку вперёд, жестом показывая: «остановись». — Юнни, я услышал тебя ещё с первого раза. Мальчика это не остановило, так как по лицу брюнета прекрасно было видно то, о чём тот думает. Он осторожно коснулся предплечья старшего брата, стараясь не выдавать сомнения по поводу сказанного. Хосок отлично понимал, почему подросток нервничал. Взгляд у него был беглый, сам мальчишка с трудом сидел на месте, сдерживая желание встать и крикнуть: «Посмотри, я в идеальной форме! Так что, пожалуйста, давай обойдёмся без насилия, хорошо?». Это было так очаровательно, отчего молодой человек даже не стал скрывать своей улыбки, больше напоминающую оскал, обращая её в сторону веснушчатого от солнца лица. Он придвинулся ещё ближе, приближаясь на опасное для чужих глаз расстояние. Теплое дыхание облизнуло щёку, когда чужие тонкие пальцы убрали с подбородка упавшую ресничку. Юнги практически не дышал. — Ты не думал о том, что мог бы достичь большего? К примеру, стоило бы тебе прийти со мной к компромиссу. — Хосок говорил это будничным, ничем не оживлённым тоном, скользя взглядом по мурашкам на теле подростка. Пока молодой человек смотрел на него, Юнги, напротив, постоянно отводил взгляд в сторону. Он не хотел слышать хоть толику из того, что сейчас ему приходилось, однако не мог не признать — другой бы на его месте прекратил это всё и ушёл, даже несмотря на то, что будет после. — Ты молчишь и порой даже не сопротивляешься, но я же вижу — в тебе постоянная борьба. Почему ты считаешь, что если отдашься мне — это будет приравниваться к смерти? — Хосок был мягким и почти нежным, но в голосе чувствовалось едва заметное давление. Он не собирался прекращать этот разговор слишком быстро, особенно, когда остальные были отвлечены плаванием. Сердце юноши заходилось каждый раз, когда у них с Хосоком возникали слишком для его ушей интимные разговоры. Он бы хотел никогда не вспоминать свой первый раз — настолько для него это был травмирующий опыт, желал забыть первую лёгкую дрожь от поцелуя, который не был для него больше отвратительным — не из-за ощущения, а внутреннего неприятия и отторжения. Юнги понимал, что со временем он начинает привыкать к чувственным блуждающим касаниям ладоней под футболкой или лёгким поглаживаниям перед сном, в его голове всё ещё крутились моменты тесного и влажного контакта: промокшие простыни и духота, абсолютная всепоглощающая темнота и ощущения, всё ещё отдающие дискомфортом, но при этом не вызывающие в нём желание оттолкнуть. — Не все люди такие, как ты. — не имея желания продолжать, он хотел было встать, но тут на его запястье сковалось цепкое кольцо пальцев, не давая ему избежать этой темы: «Ну-ну, посиди со мной ещё. Мы не закончили». — Ты бы смог получить часть моего доверия, я готов позволить тебе чуть больше свободы. Подумай сам такой хорошенькой головкой, Юнни: если деваться некуда, почему бы не взять от этого больше приятного? — голос молодого человека обволакивал, даря успокоительный эффект. Он говорил неторопливо, стараясь быть обходительным и практически галантным. — Я ни с кем не был таким терпеливым. Я хочу дать тебе больше, в моих силах обеспечить тебе достойную жизнь, без надобности разбираться со всем в одиночку. Слова перетекали из одного в другое, и Юнги было сложно сразу собрать их все воедино. У них было несколько таких разговоров, и все заканчивались либо крупной ссорой, либо слезами младшего из них. Сейчас юноша понимал то, что было раньше — уже навсегда останется там. Жизнь сдвинулась с мёртвой точки и теперь пора исходить из того, что у него есть, прекращая убивать себя морально в подавленном состоянии. — Ты ставишь себя намного выше меня и заявляешь о том, что хочешь обоюдного согласия. — Юнги почти прошептал, но слова уже были услышаны. — Глупый, Юнни…я уже получил твоё согласие, забыл? Я планирую в будущем переезд, где никто не будет знать о том, что мы — родственники. Вне сомнений, меня очень привлекает наша общая кровь, однако здесь будет невозможно узаконить наши отношения. За границей это тоже будет немалой проблемой, однако вполне разрешимой, что я и собираюсь устроить. Юнги посмотрел на него как на человека, который только вышел за пределы психического равновесия. Отгоняя подальше мутные мысли, юноша озабоченно смотрел на него из-под ресниц, которые всё ещё поблёскивали из-за прохладной воды. — Ты хочешь, чтобы я всю жизнь прожил в тени и был благодарен тебе за это? Ты не берёшь в расчет то, что я могу любить Корею и захочу здесь остаться! Хосок хищно ухмыльнулся, игнорируя резкий голосовой выпад юноши. Он слегка натянуто посмеялся, потому что мог только так, после чего с приятно-растекающимся чувством в груди соединил их ладони. — Я не запрещал тебе интересоваться чем-то. Шёл навстречу, но ты редко замечал это из-за собственных эмоций, Юнги. Не забывай о том, что ты продолжаешь учиться в школе, пусть и на домашнем обучении, только благодаря моему добродушию. — интонация была совершенно спокойной, а говорящий — умиротворённым. — Уверен, что тебе понравится новая обстановка, ты полюбишь то место. Последние слова Хосок выдыхает в заднюю сторону шеи, относясь равнодушно к тому, что их могут заметить любопытные глаза. Брюнет совсем не хочет отстраняться, но делает над собой усилие, а затем встаёт, ладонями помогая приподняться младшему брату. День быстро сменился вечером, и ужин, на удивление подростка, прошёл действительно без колких обиняков в его сторону. Юнги молча насладился едой, поблагодарил женщину за ужин и вышел на улицу, чтобы освежить голову. Как же красиво! Повсюду росли деревья, которых он прежде не видел, а в лицо дул морской прохладный ветерок. Юнги молча облокотился локтями на ставни маленькой ветхой террасы, вспоминая то, как в детстве он и Чимин думали, что в будущем будут жить под одной крышей вместе со своими семьями. Как же это было давно… Юнги тогда был совсем маленьким, даже не подозревал о том, что будет через несколько лет. Как-то так получилось, что и с Дауль он со временем совсем перестал общаться, оно и ясно: её поведение рождало подозрения, которые в итоге оправдали сами себя. Школьная подруга тоже не давала знать о себе, наверное, понимала, какого о ней теперь мнения. Несмотря на это, Юнги не мог сказать, что в его сердце появилась очередная рана, едва ли у него было время всерьёз подумать об этом. Заходя в комнату, подросток не глядя рухнул на кровать, задевая случайно локтем тело Хосока, который даже не шелохнулся, внимательно изучая что-то в университетском учебнике. Юнги перевернулся на спину, из-под прикрытых ресниц рискуя быть раскрытым, изучал бледное лицо: ровный нос, красиво очерченные губы и немного нахмуренные тёмные брови. Почему у Юнги не было таких черт лица? Про себя он постоянно думал, что будь у него от Хосока хоть немного, он был бы в сто раз увереннее, чем сейчас, красивее. Подросток был готов признаться, что его брат и впрямь выиграл в генетическую лотерею, отдавая неугодные остатки ему. — Что ты сказал отцу тогда? — Юнги проморгался, отряхивая от себя неизвестное наваждение. — В столовой. Хосок не сразу отложил чтение. Прошло не меньше минуты, прежде чем молодой человек обратил своё внимание на юношу, который в одежде лежал на чистой постели. — Переоденься или в следующий раз будешь спать на полу. — требовательный тон не давал и шанса на то, чтобы произнести что-то поперек. Тем не менее, Хосоку понравился проявленный парнем интерес, и от этого уголки его губ приподнялись — уже после того, как подросток мрачно надевал пижамные шорты. — Теперь мне можно рассчитывать на ответ со стороны Превосходительства? — пропитанный сарказмом голос отпечатался об стены, в то время как Юнги сделал реверанс, имитируя подолы платья в ладонях. Похоже, это ничуть не испортило настроение Хосока, напротив — тот тут же оживился, хитро улыбаясь и не поддаваясь на провокацию. Молодой человек притянул к себе подростка, который от удивления успел только ойкнуть, с восхищением в чёрных глазах впитывая в себя весь спектр эмоций Юнги. — Тебе не понравится мой ответ. — битва двух взглядов, при которой один из них обязательно проиграет. Разумеется, тот, что впивается ногтями в свои ладони. — Не скажу, что его он тоже удовлетворил. — догадываться не надо, про кого говорил брюнет. — Ты часто недоговариваешь. Мне просто любопытно по какой причине он перестал внезапно задирать меня, как это обычно делаешь ты в Сеуле. — Юнги начал упрямиться. Об этом говорили его вздернутые вверх брови и сжатые в линию губы. Однако блеск в глазах сдавал его, и было отчётливо видно, что ему безумно хочется это услышать. Услышанное молодому человеку не понравилось, отчего его лицо приняло строгое выражение. Ледяные руки обхватили тело подростка, сжимая и вынуждая Юнги отпрянуть, оттолкнув того в грудь. Мальчишка понимал то, что Хосок не будет сейчас срываться на него, о чём свидетельствовал тихий голос. — Если упустить все подробности, то я просто напомнил ему о том, что от моих действий зависит больше, чем от его пустой болтовни, которая, между прочим, уж слишком утомляет. — пока Юнги переваривал информацию, Хосок продолжил. — Клянусь, если бы не ты, Юнни, я бы давно отправил их, скажем, к праотцам. — Не смей так говорить! — конечно, Хосок не сомневался, что реакция будет именно такой. — Немедленно верни свои слова назад! — голос был у Юнги звонкий ещё за счёт того, что он ломался. Это звучало комично и несерьёзно, однако молодой человек испытал к нему некое подобие жалости — то самое, когда обезвоженный человек хватается руками за чашу с водой, проливая её, и от того не может насытиться. — Разумеется, это лишь мой юмор, Юнни. Тебе следует быть менее сострадательным к другим, так как мы проведем всю жизнь вместе. — эти слова дались молодому человеку с трудом, но Юнги не обратил внимание на его задумчивый взгляд. Под «состраданием» Хосок имел в виду совершенно не то, как это должно было прозвучать для младшего ребенка, однако было тем, на что рассчитывал брюнет. Любуясь телом, которое возле него расслабилось, он прикоснулся ладонями к запястьям, слегка сжимая, чтобы тот сел к нему на колени. Глядя на молчаливое согласие, молодой человек пригладил его талию ладонями, сковывая тело кольцом рук. — Под этими словами ты подразумеваешь всех тех людей, кто пострадал от твоей руки, не так ли? — слова вырвались быстрее, однако спустя секунду Юнги уже не жалел, что сказал это. Юноша бы мог поверить в то, что на лице Хосока показалось сожаление, если бы в следующее мгновение на нем не прорезалась гримаса лёгкой насмешки. — Не понимаю, о чём ты. — легко и непринуждённо произнёс брюнет, взъерошивая непослушные волосы юноши, задумываясь про себя о том, какими мыслями наполнена чужая голова. Хосок смотрел на него вязко, утопая в каждом вздохе и тяжелом выдохе, ловил каждую эмоцию, пытаясь при этом понять, насколько их чувства отличаются. Молодой человек думал о том, сможет ли когда-нибудь Юнги принять его полностью, даже пусть и без осмысления происходящего. «Да, разумеется…» — внутри прояснился ответ, и отчего-то Хосок нисколько не считал, что может крупно ошибаться.***
Погода не собиралась слушаться метеорологов, которые сообщали о скорейшем похолодании, и именно по этой причине Юнги сидел в полиамидных бежевых шортах на лавочке, наблюдая за тем, как неизвестное насекомое пересекает тропу по пути к его ноге. Всё ближе и ближе. Ещё ближе. Кажется, всё вокруг остановилось, и единственное, что сохранилось в мире — это Юнги наедине с этим существом, имеющим продолговатое тельце. Нервно передёргиваясь, Юнги слышит шорох сзади и сразу понимает, что время вышло и ему пора садиться в автомобиль, в котором ему всю поездку будет душно. Стреляя взглядом в стоящую рядом фигуру, подросток поднимается, после следуя за старшим братом. Прощание было таким, точно они каждый день видят родителей. Отношения между Юнги и отцом с матерью стали пустые и никуда не годные, но был ли он виноват в этом? Кажется, что к Хосоку мать относилась теплее, в отличие от отца, который, кажется, был очень сильно озадачен чем-то. Юнги мог признаться, что впервые видел на постаревшем лице такое выражение, и от этого расползались навязчивые мурашки от мысли, что Хосок мог от него что-то утаить в очередной раз. — Юнги, слушайся своего брата и не создавай проблем, ладно? — рука женщины коснулась мальчишеской щеки, и он едва сдержался, чтобы не рассмеяться ей в лицо. Или плюнуть. — Получается, мама, мне делать абсолютно всё, что он попросит, верно? — Юнги не мог быть устрашающим, однако интонация сквозила неприязнью, нараспашку раскрывая натянутые отношения. — Какой же я идиот, раз сразу не понял, что ты во всём виновата. — юноша маниакально ткнул указательным пальцем едва ли не в лицо матери, которая в испуге отпрянула назад, игнорируя слова, будучи угнетённой неуважительным жестом. Все растерялись от внезапной агрессии младшего ребенка, а отец, задыхавшийся от такого унижения перед родственницей со стороны жены, которая со всеми провожала братьев, подался вперед, замахиваясь ладонью в сторону подростка. Юнги прикрыл глаза, готовый достойно принять удар. Свист, пресекаемый чужой рукой, оказался для него спасением и гибелью. — Нет. — надавил брюнет. — Ты не тронешь его. — хладнокровно произнёс он, размазывая мужчину по земле жутким взглядом. Пока старший сын и отец напряженно участвовали в зрительной дуэли, Юнги, не теряя ни минуты, развернулся, быстро открыл дверь машины и сел на соседнее от водителя сидение, совсем забывая о том, что раньше сам избегал этого места. За окном авто Юнги видел то, как Хосок напоследок разворачивается перед поездкой и произносит слова с бестактной улыбкой, что была похожа на молнию: — Не вставай у меня на пути.