Именно этого я и жду

      Чонин вдруг открыл глаза, приподнялся на локтях и неожиданно поцеловал Криса.       У старшего в глазах резко потемнело, голову заполнил тяжёлый, вязкий туман, а её содержимое, кажется, превратилось в йогурт. Клубничный.       — Я сказал тебе остаться со мной, мой послушный чёрный волк, и никуда не уходить.       Табличка с надписью «SOS», которая раньше всегда ярко горела красным светом перед мысленным взором Криса, теперь стёрлась окончательно, оставив после себя только отголоски белого шума. Мысли растаяли, как последние десять тысяч вон из кошелька безработного, и он отдается чувствам, которые, точно цунами захлестнули обоих парней.       Вскоре Чан обнаружил себя нависающим над таким милым и, таким дерзким Чонином. Он не смог противиться желанию зарыться обеими руками в густые синие волосы. Затем снова не устоял перед желанием поцеловать приоткрытые губы, а ещё через минуту обнаружил, что в комнате стало слишком мало воздуха, так что приходилось эгоистично забирать его у Чонина.       И как же Чану нравилось, когда Чонин снова сам потянулся к нему, когда целовал в ответ и гладил по спине и плечам… Так приятно и так… жарко. Будто температура скакнула вверх по шкале градусов на сто по Цельсию...       Ян откинул голову обратно на подушки и так призывно открывая для Чана шею. Он нуждался в поцелуях, но не просил их. Скорее, приказывал. И Чан с довольной улыбкой переключился на его шею.       Им совсем не нужны были слова, чтобы понимать друг друга, и вскоре на молочной коже Чонина уже алели первые засосы, похожие на пятна краски на холсте художника, что спустя время превратятся в шедевр и будут жить вечно.       Ян крепче прижал к себе старшего, оставляя красные полосы на его сине и плечах. Как сам же снял футболку с этих красивых плеч, Чонин, разумеется, не помнил. Но определённо был этому рад.       А потом Крис осторожно, с немым вопросом в глазах, потянул за край растянутой домашней футболки младшего и снял её только получив одобрительный кивок.       На животе Чонина, на рёбрах и правой ключице ещё остались довольно большие синяки.       Серьёзно!       Увидев это, Чан был готов на обеих ладошках поднести Чонхо его вторую смерть.       И почему только он не вылечил маленького Чонини полностью?!       Для чего и для кого были те глупые оправдания про подозрительность?!       Едва касаясь кожи, Крис бережно провёл ладонью по синякам и грустно заглянул в глаза Чонина.       Или, скорее, виновато.       — Всё хорошо, хён, мне не больно, — заверил тот.       Чан лишь молча убрал руку и по очереди прижался губами к каждому синяку на теле младшего.       Тут он ощутил привкус крови — нашёл губами три небольшие царапины на боку.       Если бы он был человеком, живот урчал бы просто зверски, но он им не был, поэтому, собрав все крупинки, песчинки и осколочки своего самообладания, взял себя в руки и отодвинул от Чонина.       Желание укусить его всегда было невероятно сильным, но от этой их близости оно становилось просто невыносимым!       — Ты можешь показать мне, кто ты на самом деле? — тихо спросил Чонин, с надеждой заглянув в глаза Криса, он медленно поднёс ладонь к щеке старшего, но не трогал — на этот раз спрашивал разрешения и ждал.       — Пообещай, что не испугаешься меня.       — Я не боюсь. Покажи мне. Я останусь с тобой навсег....       Чан взял руку Яна и приложил к своей щеке, ласково потёрся о неё, затем повернул голову и несколько раз поцеловал раскрытую ладонь.       — Смотри, — прошептал он и снова поцеловал Чонина, который с готовностью ответил на ласки.       Занятый поцелуем, Ян не сразу ощутил острые клыки старшего, но заметив их, улыбнулся в поцелуй, проведя кончиком языка сначала по одному затем по второму, намеренно немного царапая тонкую кожу и мгновенно углубляя их поцелуй.       Стоило только почувствовать эту терпкую сладость на языке, как Крис понял, ЧТО сделал младший…       Но отказаться от такого подарка было бы безумием. А Чан далеко не сумасшедший, так что отказываться не стал. Наоборот — он обхватил язык младшего губами, жадно пробуя кровь, что маленькими капельками капала в рот, дразня зверя внутри.       Когда вновь отстранился, Крис уже не контролировал себя. Он вгрызался в шею Яна новым дождём красочных поцелуев-укусов. Отсутствие хоть какого-то сопротивления пьянило до дури, а когда большая ладонь Яна погладила его по затылку, а пальцы снова запутались в волосах, сильнее прижимая его голову…       Тогда та самая крыша Чана — его сдержанность, собрала свой шифер — терпение — и попрощалась с ним на веки вечные.