Добро пожаловать в бедную жизнь

      Из любой ситуации в жизни должен быть выход, в каком бы вы тупике не оказались, всегда можно выбрать другой путь. Будь то проблемы на работе, в личной жизни или дома, всё можно решить. Стоит лишь четко определить свою позицию и обдумать план действий.              На словах всё легко, да? В жизни так не получается. Именно поэтому я внимательно слежу, как Нильсен прокручивает пару раз ключ в замке нашего нового пристанища, и с замиранием сердца надеюсь на нормальное состояние квартиры.              — Хоть бы там был кондиционер, — обмахиваю себя ладонью, потому что жара стоит неимоверная, особенно, когда пешком поднимаешься по лестнице.              — Ага, ещё тайский массаж по расписанию и мини-бар, — язвит Нильсен, отходя от тёмной двери. — Кошки в дом заходят первые, — игриво произносит Александр, пропуская вперёд, а я пихаю его локтем в бок, поправляя болотного цвета топ.              Небольшая студия приветливо встречает меня и, скажу я вам, всё очень даже неплохо. Пока Нильсен затаскивает чемоданы вовнутрь, пыхтя про их количество и третий этаж без лифта, на который нас поселили, я внимательно осматриваю помещение: светлые стены, слева сразу находится тёмно-серого цвета кухня с круглым обеденным столом и парочкой мягких стульев; справа как-то несуразно стоит изумрудный большой диван, занимающий большую часть квартиры, а прямо такая же большая кровать из тёмного дерева. Из огромного количества окон льётся яркий солнечный свет и открывается вид на океан, что находится буквально через дорогу.              Похоже, они всё-так сжалились над нами и хотя бы подогнали нормальную квартиру.              Открываю белую дверь, находящуюся рядом с местом, отведённым под спальню, и нахожу там санузел с душевой кабиной, но где вторая кровать?              На всякий случай ещё раз обхожу квартиру по периметру, открывая все возможные двери, но ничего.              Дерьмо.              — У нас проблемы, — оборачиваюсь к Нильсену, что затаскивает последний чемодан и закрывает дверь.              — Они у нас давно.              Закатываю глаза и с упрёком смотрю на Александра.              — Кровать одна.              — Чур моя! — он пулей проносится мимо меня, по дороге сбрасывая шлепки и плюхаясь на постель.              — С чего это? — складываю руки на груди, нависнув над Алексом, что с довольным лицом растянулся на матраце.              — Старшим надо уступать, поэтому устраивай свою упругую попку на диване.              — Ещё чего! Девушкам тоже надо уступать, поэтому поднимайся! — хватаю его за руку, стараясь стянуть с постели, но тот резко дергает на себя и я заваливаюсь вперёд.              — Смотри, тут двоим места хватит.              — Ага, особенно, если ты будешь на диване.              — Вдруг у меня аллергия на дешёвый велюр и я покроюсь пятнами? Я очень переживаю за свою задницу, — он дует губы, стараясь надавить на жалость своим слишком милым видом.              — Ты её меньше всем подставляй, — быстро вскакиваю с постели от гневного взгляда Александра и направляюсь к дивану, чтобы достать телефон из сумки. — Тут что-то не так, они не могли снять такую квартиру.              Перспектива спать с Александром, конечно, приятная, но я люблю спать звёздочкой, а он слишком огромный.              — Может перепутали в спешке, — спокойно проговаривает друг.              — Она меня заблокировала! — вскрикиваю, когда не удаётся дозвониться до Аннет. — Какого чёрта? Попробуй позвонить миссис Нильсен.              Опять набираю тётушку, но ничего не выходит, сразу обрывается. Не могла же она так поступить? Нас просто кинули!              — Мама похоже тоже, — Александр испускает истеричный смешок, по новой набирая номер. — Аннет тоже не получается.              — Дерьмо. А мы можем позвонить твоему отцу? — с надеждой, что нам вышлют помощь, обращаюсь к Нильсену.              — Нет, — он цокает и кривится. — Он и так поссорился с мамой из-за этого отпуска, думаю, разжигать ещё больший конфликт не стоит. Иначе мы навсегда останемся тут.              — Нужно сразу начать искать работу, без неё мы не протянем, — я мешком падаю на диван, морщась от мысли, что нужно ещё разобрать чемоданы. И в какой же глупой мы ситуации, что нас просто-напросто заблокировали. А если случится что-то серьёзное?              — Стой, а если просто занять денег? — глаза Александра загораются, и он плюхается рядом со мной. — Через месяц вернём. Попросим парочку тысяч и будем просто жить тут и продолжать отдыхать?              — Ты гений, Алекс! — вынимаю телефон из заднего кармана джинсовых белых шорт и начинаю листать контакты. — Я расцелую тебя, правда, — мой энтузиазм плещется через край, а я уже прикладываю мобильник к уху, в надежде дозвониться до каких-либо знакомых.              — Ну так целуй, — Нильсен прикрывает глаза, подставив лицо мне и сложив губы трубочкой, как обычно он это делает.              — Алло! Ева! — быстро чмокаю друга в кончик носа и подскакиваю с дивана, чтобы подойти к окну. — Привет, у меня тут небольшая проблема.              — Привет. И какая на этот раз?              — Займи денег, я верну через месяц. Буквально пару тысяч, — мой голос сам становится молящим. Будь я сейчас перед Евой в жизни, то точно бы сложила ладони вместе, восхваляя подругу.              — Не могу, Агата, — грустно отзывается брюнетка. — Твоя тётя меня предупредила.              — Ну не-е-ет, Скай, не становись жертвой тирании, мы столько вместе прошли, прошу. В конце-концов у тебя каких-то сто с лишним лет назад отменили крепостное право на родине, не стоит возвращаться к истокам.       Господи, пожалуйста, если ты меня слышишь, вразуми эту девушку и направь на путь истинный, благой и мне помогающий.              — Прости, дорогая, хорошего отдыха, бояре ждать не будут.              Она сбрасывает трубку, а я морщусь, чувствуя предательство. Ещё чуть-чуть и я полностью разочаруюсь в человечестве.              — Иди против системы, Рейчел! — кричит Александр в телефон, но чертыхается, когда звонок сбрасывают.              Мы переглядываемся, понимая всю абсурдность ситуации и начинаем прозванивать всех знакомых, пытаясь отыскать хотя бы цент, но все шарахаются от нас, как от огня. Решив, что наши замечательные родственники могли пробить контакты, мы начали писать знакомым в социальных сетях, номеров которых у нас нет. И снова ноль. Да тут даже нулём не назовёшь, самое время задуматься над тем, что же такое пустота, главное, чтобы из неё резко не образовалась новая вселенная.              Чем ты угрожала им, тётя? Вырыванием ногтей или блокировкой на Нетфликс?              — Они издеваются, — Александр кидает телефон на диван, начиная наворачивать круги, засунув руки в карманы своих чёрных длинных шорт.              — Мы в дерьме, нужно смириться. Может, есть какие-то наличные в карманах? Хотя бы на первые дни? — в голосе проскальзывает надежда, что явно передаётся Нильсену, и тот начинает рыскать в своей спортивной сумке.              Сама присаживаюсь на колени, собирая тёмные волосы в небрежный пучок и раскрывая чемодан, где огромной кучей сложена моя одежда. Перебираю каждую вещичку, вытряхивая в надежде, что выпадет хотя бы цент, но ничего.              — Я скоро, — Нильсен поднимается на ноги, явно что-то затевая. То, что мне совершенно не понравится.              — Ты куда? — щурюсь, пытаюсь разобрать эмоции на красивом лице моего друга, что умело их скрывает.              — Тут быстро, я кое-что видел у дома.              — Лад… — даже не успеваю ответить, как парень исчезает, хлопнув дверью. — Ну, конечно, когда он хоть раз кого-то слушал?              Продолжаю перебирать все возможные топики и футболки, прощупывая каждый миллиметр ткани. Даже заглядываю в туфли, без которых мой гардероб просто не может существовать. С ростом мне особо не повезло, например, если взять меня и Александра, то моя макушка едва находится на уровне его плеча. И это даёт ему огромное преимущество, как сейчас, так и в детстве.              Мы познакомились с ним около шести лет назад, именно в тот период, когда начинаешь чувствовать себя не таким как все и прёшь против системы. Он переехал из Швеции в Англию с родителями, что должны были заключить сделку с Аннет, на которую они потратили не один год, объединяя компании.              И каково было моё удивление, когда на пороге нашего дома появлялся ворчливый шестнадцатилетний подросток с яркими голубыми глазами, что так сильно выделялись на его карамельной коже. Александр всегда был красив и отменно пользовался этим, однако, в свои пятнадцать, как бы не бушевали гормоны, я стойко выстояла переизбыток тестостерона, исходящего от парня. Помню, все девчонки в школе завидовали, когда мы с Нильсеном спокойно общались и творили всякую дичь, часто отсиживаясь после уроков в качестве наказания.              Александр стал моим союзником в этой тяжёлой войне с миром: мы защищали слабых и давали отпор сильным. Он был согласен на любую мою авантюру: залезть на соседний участок — пожалуйста; подделать цифры в документах или угнать машину из гаража Аннет — он уже выискивает лазейки; спрятаться в торговом центре на ночь — Алекс ответственно запасался энергетиками, стоя у входа в здание (хоть они нам и не помогли, потому что, уснув, мы вывалились из шкафа, в котором сидели и сразу же были пойманы). Он часто отмазывал меня от тёти, пока я прикрывала его задницу от натиска его родных. Александр за пару лет стал мне самым родным и близким человеком.              Всё изменилось на моём выпускном, когда, понимая, что год разлуки с ним дал о себе знать, и увидев друга в зале, мои слёзы, словно Ниагарский водопад, смывали чёрную тушь, пока Алекс заботливо стирал её с моих щёк. Тогда я совершила огромную ошибку: впустила его дальше, в сердце. Я влюбилась в него, глупо, как в дешёвых романах. Но не всегда в этой жизни мы встречаем счастливый финал.              Александр совершенно не обращал внимания на мои нежные взгляды и частые прикосновения, ему было всё равно, когда я глупо и самозабвенно пыталась вызвать у него ревность, начиная встречаться с другими парнями. Однако, ничего. Он продолжал спокойно подъёбывать меня по пустякам, заботиться и таскать с собой на разные тусовки, не давая переступить черту.              Помню, когда я поступила в университет, где учился Александр и к которому я готовилась весь выпускной класс, он познакомил меня с Рейчел: милой сероглазой блондинкой, что липла к нему и кичилась тем, что знает его с детства. Жгучая ревность поселилась в сердце, сжирая изнутри, словно кислота. Но Нильсен сразу дал понять: преимущество тут у меня, ведь дружба со мной выпала на самый сложный период его жизни. После, блондинка не казалась мне такой надоедливой и противной, и мы нашли общий язык, переставая плеваться друг в друга ядом и проводя вместе время, пока парень развлекался с очередной подружкой, а блондинка выслушивала мои очередные драмы.              Поняв, что внимание Александра мне не светит, я старалась справиться и максимально забыться. Начала часто торчать в клубах и теряться где-то с другими парнями, хоть и компания Нильсена мне была в миллион раз приятней. И знаете, притупить боль мне удалось, все чувства стали менее заметными, и сейчас я даже особо не зацикливаюсь, лишь иногда тепло разливается в груди, когда мы мило с ним беседуем или когда он привычно оставляет поцелуй у меня на лбу.              Всё равно не понимаю, как могла позволить себе такую слабость, но в Александра было невозможно не влюбиться, как, впрочем, и сейчас. Он умён, красив и сексуален. Одно мускулистое тело, над которым он долго работал в зале, чего стоит.              Что не скажешь про меня и мою фигуру, да она стройная, но достаточно плотная, с небольшим животиком, который я так люблю, и в меру широкими бёдрами, которые явно любят парни.              Но не Нильсен…              Тяжело вздыхаю, запустив руку в карман последних штанов, и взвизгиваю, когда удаётся нащупать что-то бумажное. Радости нет предела, но буквально секунда и она пропадает, сменяясь горем, стоит мне развернуть два доллара и чек от фастфуда.              Зашибись! Доллар, чек и пара пуговиц, заживём. Чисто теоретически, могу выйти на улицу и заняться обменом. Оглянуться не успею, как пуговица превратится в новый Мерседес.              Отвлекаюсь на странный звук, что раздаётся с приходом Александра, и вижу у него в руках деревянное нечто.              — Что это? — вытягиваю шею, стараясь рассмотреть коричневую фигурку: жирная лягушка из дерева, с усыпанными у лап резными монетами и странными бугорками на спине, по которым проводит Нильсен деревянной палочкой, разнося по комнате глухой звук.              — Денежная жаба!              Глупо хлопаю глазами, пока картинка в голове складывается, однако, ещё не до конца въезжаю в суть происходящего.              — И где ты её взял? — медленно поднимаюсь на ноги, поняв, что просто так ему эту игрушку никто не отдаст.              — Нашёл двадцатку в кармане и подумал, что это выгодное вложение в наше безденежное будущее, — он явно издевается надо мной, до сих пор считая это очередным развлечением и игрой. А вот мне совершенно не смешно, в мои планы работа на этот месяц не входила; я предпочитаю ровный загар и приятную компанию из мужчин и мохито.              — Отлично, благодаря тебе оно теперь точно безденежное! Ты вообще серьёзно?! У меня нет ни копейки, а ты всё развлекаешься! — вспыхиваю огнём, сжимая кулаки и впиваясь ногтями в ладони.              — Усмири свой пыл, закрой глаза и представь, как монеты сыпятся тебе в карман, — издевательски шепчет, словно змей-искуситель, вынуждая зависнуть на пару секунд, пока он водит палочкой по спине жабы. — Познай энергию Будды.              Выхожу из транса, лишь услышав громкий смех парня, что закидывает голову назад, утирая слёзы.              — Харрис, ты чуть от пола не оторвалась, так сильно замедитировала. Я уж думал, придется звонить в NASA, предупреждать о новом неопознанном объекте в стратосфере.              — Заткнись! Я сама лично отрежу твои яйца и принесу их в жертву Будде, если ты сейчас же не вернёшь эту чёртову лягушку назад вместе с нашей двадцаткой, — зло шиплю я, наблюдая, как Нильсен крепче прижимает фигурку к себе и делает шаг назад.              — Успокойся, katten! Во-первых, эта жаба, — с умным видом проговаривает парень.              — Нильсен!              — Не надо переходить на личности, ты дослушай, — смотрю, как Александр делает максимально заумное лицо, театрально поправляя невидимые очки и выдаёт: — Во-вторых, не стоит покушаться на чужое и мешать демографии страны повышаться.              — Таких как ты, нужно заведомо кастрировать, — швыряю в него маленькую подушку, что лежала на диване, но парень ловко уворачивается, убегая в другой угол. — Мы могли бы купить поесть! — следующие подушки летят в Александра, пока тот бегает зигзагами по квартире и громко ржёт, прося прислушаться к голосу разума. — Если я к нему прислушаюсь, то твой труп найдут где-нибудь на побережье, индюк ты этакий!              Находимся по разные стороны дивана, словно два хищника, готовых напасть на жертву. Резко делаю выпад вперёд, перегибаясь через спинку, чтобы схватить парня за его хлопковую рубашку, но тот уворачивается, а я, теряя равновесие, под громкий бархатный смех, переваливаюсь через диван, приземлившись задницей на пол.              — Думаю перестать называть тебя katten и перейти на что-то менее изящное, — он улыбается словно чеширский кот, наклонившись ко мне.              Не на ту напал!              Стараюсь незаметно подтянуть ногу к себе и с боевым кличем замахиваюсь, почти врезаясь пяткой ему между ног, но Александр быстро перехватывает меня за лодыжку, начиная щекотать.              — Пусти! Пусти! Изверг! — извиваюсь на полу, давясь смехом и слезами, пока Нильсен проходится пальцами по моей ступне, которую я не могу вырвать из его крепкой хватки.              — Отсоси, потом проси, Харрис, — весело тянет парень.              Вспоминаю про вторую ногу и, пока он злорадно наслаждается моими истерическими припадками, всё же ударяю его в пах. Александр резко отпускает меня, сгибаясь пополам и заваливаясь на пол рядом со мной, кряхтя, как старый дед.              — Похо-похоже больше нечего сосать, — сквозь сбитое дыхание проговариваю, злорадно ухмыляюсь, но взвизгиваю и отползаю от парня, когда он тянет ко мне руку.              — Если бы не уважение к Аннет, я давно бы тебя закопал где-нибудь, — бурчит покрасневший Александр.              — Ага, а кто будет вместе с тобой виски чаем разбавлять, чтобы было незаметно, что мы отпили?              — Сам справлюсь, — словно маленький ребёнок вздергивает нос и отворачивается.              — Тогда смотри, как бы Оливия не узнала, что вместо праха её любимого кролика, в вазе просто пепел от яблони.              — Туше, Харрис. Пока живи, — он присаживается на полу, запуская пальцы в густую чёлку и чуть растрёпывая её.              — У меня есть только два доллара и чек из Макдональдса, — грустно отзываюсь, когда живот начинает урчать. Надо было плотнее поесть дома. — Я хочу есть, Алекс.              Часто хлопаю глазками и выпячиваю нижнюю губу, словно я ангел, только что сошедший с небес. Александр тяжело вздыхает, поднимаясь на ноги, и направляется к своему чемодану.              — Чтобы ты без меня делала, — он дергает молнию, а я слышу шелест упаковок и прищуриваюсь, стараясь рассмотреть, что же у него есть. — Пока ты выбирала какие трусики и вибраторы с собой взять, я почистил кухню.              — Я не брала с собой сюда вибраторы! — вспыхиваю я, но хитрый прищур Александра выбивает из колеи.              — Оставила их все в коттедже? — он сверкает глазами, стоит заметить, как я начинаю покрываться румянцем, зло фыркая.              — Показывай, что там у тебя, — рыкаю на друга, сложив руки на груди.              Подхожу ближе, уже замечая очертание разных ярких пачек. Господи, пусть это будет нормальная еда. Александр начинает выкидывать из чемодана разные снеки, радуясь, словно ребёнок, а после выпутывает из футболок парочку бутылок бренди, целуя каждую в этикетку.              — Ты серьезно? — поднимаю за уголок пачку чипсов и даже представить себе не могу, что будет с моим желудком за месяц питания этой химозой. Хотя тут и на месяц не хватит: пара пачек чипсов, сырные шарики, упаковка крекеров, какие-то хлебные палочки, плитка горького шоколада и три банки фасоли.              Отлично, с Нильсеном только и делать, что в выживание играть.              — Не нравится — ходи голодная, — он пытается выхватить у меня чипсы, но я завожу руку за спину.              — Ну уж нет, но мог бы взять каких-нибудь круп. А на двадцатку, что после захода солнца превратилась в деревянную лягушку, мы могли бы даже мяса купить! — продолжаю ворчать и перебивать шелест упаковок, что Александр перекидывает на обеденный стол.              — Это — жаба! — я закатываю глаза от его упрямства и нежелания чувствовать себя в чём-то виноватым. — Выпьем?              Киваю, принимая стакан с блестящей янтарной жидкостью и делаю небольшой глоток, закусывая чипсами, наблюдая за умиротворённым лицом Александра, что делает точно также. Так и проходит остаток нашего вечера, за тихой беседой на кухне и шумом океана, доносящегося из открытого настежь небольшого балкона.       

***

      Натягиваю большую футболку, выходя из ванной, и вижу распластавшегося на диване Александра, который категорически отказывался на нём спать. Подхожу ближе, чтобы накинуть на него плед и поднять его же руку, свисающую на пол.              — Харрис, — хрипит он, а я вздрагиваю. — Не знал, что ты страдаешь некрофилией.              — Иди в задницу, Нильсен, вместе со своей жабой! — швыряю ему в лицо скомканный плед и разворачиваюсь на пятках, направляясь к кровати, которая, кажется, сегодня моя.              — Вообще-то это жа… Подожди, ты запомнила! — он переворачивается на живот и упирается подбородком в мягкую ручку дивана, внимательно следя за мной и пьяно улыбаясь.              — Сладких снов, тебе и твоей новой пассии, — выключаю последний источник света в квартире и, надеюсь, Александр не скоро поймёт, что остался на ночь на диване.              Но все мои надежды рушатся, когда сквозь полудрём, чувствую, как огромная туша заваливается рядом со мной, занимая больше половины.              — Какого чёрта?!              — Спи, Харрис, там слишком жёстко, — он подкладывает ладонь под щёку и сразу же вырубается.              Обожаю пьяного Александра и его способность превращаться в спящую Ариадну за секунду.              — Я не потратил двадцатку, — едва слышно бурчит.              — Что?              — Не потратил.              Я не успеваю узнать, куда он её дел и откуда чёртова жаба, потому что сразу раздаётся тихое сопение и едва слышное причмокивание. Остаётся только смириться с Александром в постели (что всё же чуть-чуть радует) и с бедной жизнью, что нас ждёт. Первый день оказался не так уж и плох.