***
Мы пёрлись по жаре, наверное, минут двадцать, пока мой желудок проигрывал не один десяток симфоний, представляя, что именно сейчас он должен стать китом. Щурюсь от яркого солнца, прикрываюсь ладонью и поворачиваюсь к Александру, который продолжает насвистывать мелодии, ведя меня в неизвестность. — Может, мы просто зайдём в магазин? Жарко, Алекс, я не привыкла к такому. Тут даже нет холодного свежего лимонада! — продолжаю ныть, но всё равно плетусь за другом. — Если верить навигатору, то мы пришли, — Нильсен снимает дорогие солнечные очки, закрепив их на вороте белой брендовой футболки, и крутит головой. — Вот, нам туда. Смотрю по направлению его кивка и вижу множество палаток с овощами и фруктами, что собраны будто из найденных на улице материалов и стоят под навесом. Судя по шуму голосов, длина огромного количества рядов достаточно велика, а едкий запах специй и вовсе разносится на нехилое расстояние. Шумные речи на каком-то слишком быстром языке нагоняют тревогу, а кишащие, словно муравьи, люди и вовсе не внушают доверия. Он хочет, чтобы я зашла туда? Там же даже и пары сантиметров дистанции нет. Как можно тереться о других, если это, конечно, не клуб? — Куда ты меня привёл? — Это называется рынок, если говорить простыми словами, то это то место… — Я знаю, что такое рынок, Нильсен! — Тогда не стой столбом, Харрис, — Александр уверенным шагом направляется ко входу в это нечто, небрежно запустив руки в карманы тканевых горчичных бридж. — Слушайся во всём меня и не отходи, понятно? — Вообще-то, я сама могу за себя постоять и сама могу решать, что мне делать, — вздёргиваю подбородок, стрельнув в Нильсена взглядом. — Ты не мой папочка! — фыркаю и обгоняю Александра, словно знаю, куда мне идти, но скукоживаюсь, когда замечаю липкие взгляды мужчин арабской внешности, что скользят по моему телу в лёгком лимонного цвета сарафане выше колена. Большинство покрытых женщин с ненавистью начинают поглядывать на меня, а одна даже задевает своим бедром, проходя мимо. Жуть какая-то. Не жизнь, а выживание устроила мне тётя. Оборачиваюсь через плечо и вижу самодовольную физиономию Нильсена, что догнал меня за пару широких шагов. — Придётся всё же побыть твоим папочкой, katten. Иначе Аннет свернёт мне шею, если я верну ей лишь твои останки. Он так беззаботно это проговаривает, словно мы обсуждаем погоду за чашечкой чая. Нильсен хватает меня за ладонь, утягивая вглубь палаток и прося держать вещи ближе к себе и ничего не трогать. Знаете, я даже больше возражать не буду. Верчу головой, рассматривая яркие фрукты на прилавках, что так сильно выделяются на фоне коричневых столов с несколькими ярусами. Помимо нас, кажется, туристов тут нет вообще, только местные иммигранты, пришедшие закупить продуктов домой. — Брат! Стой! Чего ищешь? — средних лет мужчина кричит из-за ящиков и отрезает куски яблока, закидывая в рот. — Всё самое свежее. Тебе, цветочек, чего подсказать? — испуганно дёргаюсь, отступая назад, когда тот указывает на меня кончиком ножа, и врезаюсь в Александра. — Что ты хочешь? — голубые глаза парня смотрят в самую душу, от чего дар речи сразу пропадает, заставляя просто беззвучно открывать и закрывать рот. — Персик, — хриплю, стоит Нильсену обнять меня за талию и потянуть на себя, заговорщически подмигивая. — Самые сладкие персики для моего котёнка, — начинает заливать Александр, следя за мужчиной, что резко подскакивает, почуяв наживу, и начинает предлагать нам разные виды сочного фрукта. — Дай попробовать, вдруг обманываешь. Удивлённо таращусь на Нильсена, который так дерзко просит о чём-то невозможном, но ещё больше удивляюсь, когда продавец нарезает нам несколько кусочков на пробу. — Он же не мытый, Алекс, — дёргаю Нильсена за край футболки, а тот спокойно откусывает фрукт. — Водой запьёшь и он внутри помоется. Ешь, сейчас не до этого. Господи, сделай так, чтобы в конце дня я не оказалась в больнице. Прикрываю глаза, стоит сладкому соку растечься по рту и чуть ли не мычу от удовольствия, насколько это вкусно и сочно, особенно на голодный желудок. Уже никакие микробы не имеют значения, быть может, если я умру, Аннет вернёт мне карту, чтобы на том свете я смогла снять себе самое удобное облако. Однако, лицо Александра не выражает такого же восторга. Он хмурит брови и чуть выпячивает губы вперед, как бы стараясь распробовать ещё сильнее. Хотя чего там пробовать, если нам подали чуть ли не божественный нектар. — Знаешь, мы ещё походим, — говорит Нильсен, хватая ещё пару кусочков. — Мы обязательно вернёмся, — Александр тянет меня за собой до того, как мужчина открывает рот, чтобы возразить и начать вновь впихивать нам товар. — Держи. Принимаю из рук друга персики, довольно засовывая их в рот и всё же не сдерживаю стона удовольствия, поймав косой взгляд Александра, кадык которого нервно дёргается. — Как тебе это удаётся? Мы обошли ещё несколько палаток, углубляясь в ряды и стараясь петлять между ними, чтобы нас не замечали. — Как-то Ева рассказывала мне про рынки, когда надралась в клубе, — он закидывает в рот какую-то восточную сладость, но я уже сбилась со счета, пока следила за всеми нашими пожитками, да и живот у меня набит до отвала, это всё Алекс не может наесться. — Брат, сладкие ананасы? — Конечно, сколько тебе? — Дай попробовать, не хочу расстраивать свою любимую, — вновь становлюсь актрисой без Оскара и принимаю слишком приятную для себя роль возлюбленной Александра. — Тем более, ей очень хочется сладкого, — широкая ладонь ложится мне на живот и поглаживает круговыми движениями. — Наследника жду. Кажется, ему при рождении выдали максимально прокаченный скилл по вранью, другого предположения у меня просто нет. Молодой мужчина с небольшой чёрной бородой и тёмной кожей сразу же разрезает большой ананас пополам и протягивает половинки нам. Вдыхаю сладкий аромат, чувствуя сладость даже через запах. Пока мы рассматривали свои половинки и ждали, когда нам предложат попробовать, на горизонте появляется один из продавцов, к которому мы заходили. —Эмир, брат, не видел тут двоих, ходят, ничего не покупают, лишь пробуют? Все жалуются, говорят попрошайки. Медленно поворачиваюсь к Александру с паникой в глазах, понимая, что весь рынок сплошной клубок сплетен и связей. Он тянет ко мне руку и хватает за запястье, утягивая в толпу. — А теперь — бежим! Мы петляем, сбивая на ходу людей с пакетами и продавцов с тележками, не обращаем внимание на крики и замечания, мчим со скоростью двух комет. Ведь, если нас поймают, то мы в жизни без своих карт не расплатимся за то, что наели тут. Вылетаем совершенно с другой стороны, дыхание сбито напрочь, а пот бежит тонкими полосками по телу, делая его и без того липким. Замечаю что-то тяжёлое в руке и удивлённо вскрикиваю, увидев половинку ананаса и точно такую же в широкой ладони Александра. — Мы его украли, — хлопаю глазами и не могу понять, до чего я вообще докатилась. Вместо того, чтобы искать работу, я шляюсь с Нильсеном хрен знает где и ворую продукты. — Надо вернуть. — Стой! Нет, — Александр тянет меня дальше, не сбавляя шага, от чего мне приходится просто волочиться за ним. — Нам в той стороне лучше ещё долго не появляться. А это, — он приподнимает свою половинку чуть выше. — Наш трофей и первый заработок. — Нильсен, заработок — это что-то более менее, но честное, а это — воровство чистой воды, — возмущаюсь, но понимаю, что с этим индюком слишком сложно спорить, потому что он всегда остаётся при своём мнении. — Хватит ворчать. Это было случайно, поэтому топай ножками и продолжим завтрак дома.***
— А ты случайно порошок не брал с собой? — выхожу из ванной, когда заканчиваю лёгкий нюдовый макияж и взбиваю волосы у корней. — Не уверен, что у матери и Аннет где-то завалялся кокс, — Нильсен отрывается от ноутбука и следит за моими движениями. — Я про стиральный, придурок. Нам нужно купить химию, — вытягиваю белые босоножки на небольшой шпильке и аккуратно застёгиваю замочек на щиколотке. —Ты куда в таком виде? — Александр поднимается с дивана и подходит ко мне, сложив руки на груди, впиваясь взглядом. Красив, чертяга. Разглаживаю невидимые складки на чёрной юбке до колена с принтом в мелкий цветочек и игривым вырезом сбоку до середины бедра. Сверху обычный белый топ на тонких бретельках и несколько золотых цепочек на шее. — На собеседование. Представляешь, только кинула резюме и сразу приняли! — слишком радостно рассказываю эту новость, ведь это мой первый опыт работы, и я нахожусь в некой эйфории. — И что за работа? — Что-то вроде личной горничной для посетителей отеля: подай, принеси и так далее. Но там отличная зарплата и выдают сразу в конце рабочего дня, — отмахиваюсь, тараторя, и перекидываю сумку через плечо. — Короче, то, что нужно. Всё, я ухожу, и ты так просто не сиди! Вылетаю из квартиры, сверяясь с навигатором и быстро перебираю ногами, чтобы успеть вовремя. Дорога до отеля заняла где-то пятнадцать минут через небольшой парк и узкие улочки. Здание, отделанное тёмно-коричневым камнем, встречает меня открытыми двойными дверями и я, такая вся окрылённая, захожу внутрь. Огромный зал в красных оттенках и с приглушённым светом сильно контрастирует с яркой улицей, от чего щурюсь, привыкая к новой картинке. Чёрные глянцевые полы громко стучат под моими каблуками, и я подхожу к стойке, за которой стоят две красивые девушки с красными губами и достаточно ярким макияжем. — Здравствуйте, я на собеседование, — цепляюсь руками за края стойки, привлекая к себе внимание. —Здравствуйте, — отвечает черноволосая работница, волосы которой собраны в тугой хвост, как и у стоящей рядом шатенки. — Агата Харрис? — киваю, предвкушая своё первое собеседование. — Сейчас Эрик вас проводит. Поворачиваю голову назад и вижу огромного мужчину, ширина плеч которого больше двух метров точно, как и его рост. Его гладкая светлая лысина блестит от большого количества люстр на потолке, а лицо словно он наёмник какого-то мафиози. Имя Эрик точно не для него… — Здравствуйте, — проговариваю, но меня полностью игнорируют, указывая кивком в сторону коридоров. Прожигаю взглядом мужскую спину, обтянутую тканью чёрного пиджака, и уже теряю свой энтузиазм, пока меня ведут всё глубже и глубже по темным коридорам. — Проходи. Великан пропускает меня вперёд в просторный кабинет, а сам остаётся за дверью. Пересекаюсь взглядом с брюнеткой, сидящей за огромным и тяжёлым деревянным столом и внимательно осматривающей меня с ног до головы. Неловко присаживаюсь в кожаное кресло напротив, стараясь унять нервную дрожь в руках. — Итак, Агата, верно? Отлично. Я — Эмма Холли, хозяйка данного отеля, — она раскрывает ежедневник, ища нужную страницу, а я невольно рассматриваю её: острые скулы и достаточно тощая фигура, длинная шея и фарфоровая кожа. У неё элегантные руки с длинными пальцами, которыми она держит ручку и что-то помечает. Губы так же, как и у девочек на ресепшене, накрашены красной помадой, а карие глаза кажутся ещё темнее от чёрных широких стрелок. — Начнём. Расскажите о себе, откуда вы, почему выбрали эту вакансию, надолго ли. Вздыхаю, стараясь не забыть все заданные вопросы. — Мне двадцать один, живу в Лондоне, но сюда приехала на отдых. Попала в трудную ситуацию и появилась потребность в работе. Это объявление мне очень подошло по описанию, ко всему прочему, вы не ищите работников обязательно на постоянной основе. — Хорошо, пока всё хорошо. Как относитесь к такому макияжу и строгому дресс-коду? — Нормально, мне понравился макияж девушек в холле, — Эмма кивает и ставит локти на стол, положив подбородок на них. — Отлично, теперь перейдём к более узким направлениям. Какие курсы вы проходили? — Ну, в том году я была на курсах по ораторскому мастерству, ещё как-то… — не успеваю договорить, потому что женщина меня перебивает. — Нет-нет, вы не поняли, горловой? — Что, простите? Она закатывает глаза и цокает языком. — Курсы горлового минета? Может быть, эротический массаж с дополнительной стимуляцией? Или вы готовы сыграть роль госпожи или нижней? — Я… Я не понимаю, — глупо хлопаю глазами, таращась на женщину. — Милочка, вы хоть понимаете куда пришли? У нас элитное заведение и наши клиенты любят получать удовольствие за время, проведённое здесь. Понимание током проходится по телу, а глаза сами лезут на лоб. Твою мать, куда я влезла? — Извините, я… я передумала, до свидания, — вскакиваю со стула, даже не слушая, что кричат мне в след, и вылетаю из кабинета и точно также из всего этого сборища извращений. Отлично, первый опыт собеседований и какой! Эскорт и проституция, лучше не придумаешь. Хотя с их зарплатами всё же стоило подумать и принять предложение, не так уж, возможно, и плохо: получаешь удовольствие и деньги. Может, вернуться? Откидываю тупые мысли, слишком быстро добираясь до дома от дикого желания стереть с себя всю атмосферу того места и срочно принять душ. Хлопаю дверью, пугая Нильсена, что сидит на диване, что-то листая в телефоне с довольным лицом. — Только не говори, что ты целый день тут так и просидел, — скидываю с себя туфли и сумку, борясь с желанием всё сжечь. — Как твоё собеседование? — Мне нужно в душ, — игнорируя другие вопросы парня, залетаю в ванную, сразу ныряя под холодные капли.***
Плотнее затягиваю полотенце на теле и поднимаю голову, увидев, как Нильсен принимает из рук курьера пару коробок пиццы, а в голове рой вопросов и первый: — На что ты её купил? Довольный Александр с трепетом открывает крышку и поднимает кусочек вверх, за которым тянется несколько ниточек сыра. — Знать места нужно, — он закатывает глаза от удовольствия, откусив кусок, и мычит, от чего у самой начинают течь слюни, а живот урчать. — Ты так и будешь стоять или возьмёшь себе тоже? Сдаюсь и всё же подхожу к столу, схватив кусочек себе и плюхнувшись на мягкий стул. — Просто скажи, что пицца досталась тебе законно, мне больше ничего не нужно. — Katten, за кого ты меня принимаешь? Я самый законопослушный. — Александр, говори правду, — с упрёком смотрю на парня, а тот сдаётся и вынимает пару купюр из кармана шорт. — Искал что-то подходящее для себя, вроде модели, ведь куда ещё таким красивым идти, — закатываю глаза от его самодовольства и цокаю языком. — И какой-то чудик предложил сотню за фотку пяток, — Нильсен откидывается на спинку стула и хватает себе ещё кусок, продолжая мурлыканье и чуть ли не пританцовывать. — И ты скинул?! — Ну да, а за дополнительную плату ещё и видео отослал. Жаль только, что того парня заблокировали, — с самой настоящей грустью говорит Александр, пока я удивлённо таращусь на него. С каждым днём я всё меньше и меньше уверена в адекватности своего друга. — Ты же понимаешь, что этот чувак немного того, ну, твои ноги больше явно не девственно чисты. — Да и пусть дрочит и облизывает, мне то что? Деньги у нас, остальное лишь издержки. Тем более триста баксов на дороге не валяются. — Знаешь, Нильсен, именно за твоё безрассудство я тебя и люблю, — выпаливаю слишком резко для самой себя, от чего сердце ёкает, а мозг подает сигнал SOS, сообщая всем органам, что их хозяйка дребанутая. — Я тоже люблю тебя за это же, поэтому рассказывай, что там у тебя. Услышать такие слова от Александра было бы чем-то заветными для меня, но не в таком несерьёзном контексте в виде обычной дружеской взаимности. Поджимаю губы и выпаливаю: — Это был какой-то публичный дом. В квартире наступает тишина, не хватало только пения сверчков, а после бархатистый смех Александра отлетает от стен, попадая прямо в душу. — Зря сбежала, — выдаёт Нильсен, после моего более подробного рассказа. — Я бы заглянул. — Иди в задницу, — швыряю в него подушку с дивана, на который мы перебрались, и радостно вскрикиваю, когда она попадает ему прямо в лицо. — Туда не хочу, — он мило наклоняет голову набок, обняв подушку и игриво взглянув на меня — Но на пляж бы сходил. Пойдёшь?***
Солнце сильно печёт даже через ткань моей хлопковой белой рубашки, что я накинула поверх кирпичного цвета купальника, а морской ветер чуть сдувает мою плетёную пляжную шляпку. Зарываюсь босыми ногами в песок, наслаждаясь теплотой, осматривая пляж на наличие хоть чего-то привычного мне. Однако, тут слишком шумно и непонятно, куда, например, можно сдать вещи или где узнать, какой лежак я могу занять. И Нильсен как назло пропал из вида, отправляясь на поиски воды. — Извините, — подхожу к незнакомой женщине, отвлекая от странного занятия. Она стоит, расставив руки в стороны, и подставляет лицо солнцу. Новая методика загара? — Не подскажете, где здесь камера хранения и стойка регистрации? — Чего? — она открывает глаза, с презрением смотря на меня. — Ну, куда можно вещи сдать? — приподнимаю свою пляжную сумку, где лежат средств для загара и полотенце. — Ты с Луны что ли? Оставляешь тут и всё. Удивлённо хлопаю глазами, первый раз услышав такое правило. — А как за ними следить? Если украдут? — Слушай, девочка, плаваешь лицом к ним, украли — не повезло. Иди, не отвлекай меня от отдыха, я не твой гид. — Ладно, ладно, последний вопрос, — огибаю отвернувшуюся от себя женщину и умоляюще гляжу на неё. — А лежак, как его взять? — Займи любой и отвяжись. — Спасибо. Уношусь подальше от этого комка негатива и не понимаю, почему люди такие злые, я же просто спросила. Ну, извините, если я не знаю, как пользоваться общественными местами. По ощущениям я плетусь не один километр через толпу людей, стараясь найти свободное местечко и просто лечь и получить свой загар. И наконец-то мои молитвы были услышаны и одинокий лежак был девственно чист, словно ждал меня. Скидываю с него какой-то камень, отряхивая после него песок, и плюхаюсь на твёрдую пластмассовую поверхность. Что ж, не пять звёзд, но, если постелить полотенце, будет очень даже ничего. Только собираюсь вынуть свои вещи из сумки, как над ухом раздаётся противный женский голос. Поворачиваюсь, встречаясь взглядом с гневным лицом и даже не знаю, что и думать. — Глухая что ли? Поднимай свою тощую задницу с моего лежака, — скукоживаюсь от страха, ведь эта женщина больше и старше меня раза в три, но явно этого не стесняется, стоя передо мной в раздельном и достаточно открытом купальнике. — Простите, но мне сказали, что можно занять любой. — Я его первая заняла. Камень видела? Даже не успеваю ничего ответить, как женщина хватает пластмассовую ручку лежака и начинает его переворачивать вместе с со мной. Взвизгиваю, вскакивая, и наблюдаю, как незнакомка утаскивает найденное мной место за собой, кидая гадости про меня. — Что происходит? — запыхавшийся Нильсен появляется с другой стороны и так же как и я глядит в след удаляющемуся лежаку. — Я хочу домой, Алекс! Я не могу, почему они все такие противные? Я хочу на мягкие лежаки и холодные коктейли, я хочу на личный пляж, — уже в открытую ною, чуть ли не топая ногами от негодования. — Тише, katten, ты чего психуешь, не всё так сразу. Я тоже пока не понимаю, что делать, — Александр тянет меня к себе, обнимая за плечи. — Смотри, не думай об этом, мы сейчас отдохнём и всё забудется. Тяжело вздыхаю и киваю. — Плаваем по-очереди, — смирившись проговариваю, расстилая белое полотенце на песке. — Тут оказывается некуда сдавать вещи, — поворачиваюсь к Александру, скинув рубашку, и тяну ему тюбик. — Намажь спину, я не дотянусь. Широкие ладони медленно проходятся по моим плечам, а я невольно напрягаюсь и прикрываю глаза. Мне бы хотелось чувствовать Александра и его прикосновения всегда, как бы я не пыталась подавить чувства к нему, всё равно любой контакт отдаёт лёгкими покалываниями. До меня доносится тяжелый вздох парня, когда он касается моей поясницы, но слишком быстро проводит ладонью, сразу же отстраняясь. — Всё. — Спасибо, — продолжаю стоять спиной к Александру, дожидаясь, пока остынут щеки и дыхание вернётся в норму. — Пойду проверю как водичка, — прокашливается Нильсен и пропадает в стороне океана. Покрываю кремом оставшееся тело, иногда поглядывая на тёмную макушку друга. Ложусь на живот, положив лицо на ладони, настраиваясь получить ровный загар, но мысли роем пчёл проносятся в голове. Твою мать, ну что за черт. Веду себя, как трусиха, словно заяц, прячущийся от волка. Александр слишком сильно на меня влияет и в определённые моменты рушит моё самообладание, отправляя меня в мечты о возможных отношениях. Однако, прекрасно понимаю, что такое просто невозможно, за всё время нашего общения я ни разу не замечала взаимности в ясных голубых глазах. — Блять! — взвизгиваю и отвлекаюсь от своего внутреннего монолога, когда холодный поток воды ударяет мне в левую ягодицу, а по пляжу разносится детский визг и громкий мужской возглас. Зло поднимаюсь, уже готовая надрать всем задницы, и вижу Нильсена, что стоит в нескольких метрах от меня и отбивает кулачки кучке детей. — Я убью тебя, придурок! — кричу довольному Александру и показываю фак, когда тот посылает воздушный поцелуй, забегая в воду.***
Лениво открываю глаза, заметив, как что-то стало загораживать мне солнечный свет, и вижу нависшего сверху Нильсена. — Чего тебе? Не создавай тень. — Агата, погуляй где-нибудь часок другой, мне нужно занять квартиру. Приподнимаюсь, оперевшись на локти, и вижу рядом с Александром фигуристую блондинку, что трётся об его бок. — Ещё чего, у нас одна кровать на двоих, так что иди в задницу, — упираюсь злым взглядом в парня. Мне не хватало потом какой-нибудь лишай лечить или клопов травить. — Как это одна кровать? — писклявый голос вырывается из блондинки, а я морщусь от его звучания. Любимый тип Нильсеновских похождений: девки-куклы. Как же банально. — Дорогой, что-то не так? Кто это? — Его невеста, — выкрикиваю быстрее Александра и лениво поднимаюсь на ноги. — У нас свободные отношения. Сегодня мы вместе, завтра с кем-то другим. Понимаешь? Я вот тоже думаю присмотреть себе кого-то, — окидываю взглядом девушку, что переваривает слишком огромный для себя объём информации и решаюсь сразить её наповал. — Хочешь, пойдёшь со мной? — подмигивая, проговариваю. — В смысле, втроём? — Что ты, — огибаю застывшего Александра, что явно доволен собой, раз его делят две девушки, как жаль, что разочарование наступит слишком скоро. — Ты и я, — прохожусь пальчиком по женскому плечу и нарочно громко шепчу. — Знаешь, у нас свободные отношения, потому что мой крольчонок быстро кончает. Даже и не поймёшь, когда он начал, а когда закончил. Да, зайчик? — упиваюсь мигом покрасневшим от гнева лицом Александра и мысленно фотографирую, запомнив каждую деталь. — Ч…что? Да вы больные какие-то! — блондинка чуть отталкивает меня от себя и бегом покидает наше общество. — Я очень даже здоровая, — кричу вслед и сгибаюсь от хохота, что всё это время так и норовился вырваться из меня. — Видал, как бегает, — продолжаю ещё громче смеяться от скрючившейся мины Нильсена и плюхаюсь обратно на полотенце. — Твою мать, ты обломала мне секс! Двигайся, — он присаживается рядом, толкнув меня бедром и продолжая дуться. — Да, и заодно уберегла себя от травмы. Хочешь водить девчонок — ищи другое место. Вон, займи себе лежак и приходи ночью, пока темно. — Харрис, только не говори, что секс для тебя — это ночь под одеялом в миссионерской, — Александр издевательски улыбается, а в его глазах, что подсвечены закатным солнцем, горят смешинки. Толкаю парня локтем в бок, стараясь вложить в удар всю свою злость и негодование. — Я не собираюсь обсуждать с тобой свои предпочтения, извращуга! — Говорит та, что привязала меня утром к кровати, — парирует Нильсен. — Это была вынужденная мера и я хотела есть! Впиваемся друг в друга взглядами и одновременно заливаемся смехом. Я сильнее прижимаюсь к Нильсену, когда тот потрепав меня по макушке, притянул к себе под бок. Так и всегда, лишь дружеские прикосновения и не больше. Я продолжу отгонять любимых кукол Александра, а он не замечать меня. Как и на протяжении всей моей влюблённости в него. Я часто думала, как сложилась бы моя жизнь, будь я чуточку смелее по отношению к Нильсену, быть может, мне не пришлось бы ревновать его к каждой девушке, которую он приводил (а их, поверьте, было много), если бы я призналась. Но, смотря на всех тех моделей, что прыгают на Александра во всех смыслах этого слова, я теряюсь и меркну на их фоне. Слишком обычная внешность, не залитая тонной косметики и огромным количеством ботокса. Обычные зелёные глаза, курносый нос, что не подходит под их прямые и тонкие. Не такие, как у них, пухлые губы. Даже кожа моя покрыта веснушками, что недопустимо для идеальных кукол. Это не значит, что я не люблю себя, нет, наоборот. Я стараюсь принять каждую клеточку своего тела: от маленького прыщика или шрама под коленкой до светлых растяжек, оставшихся на моих бёдрах, после глупого желания соответствовать модельной внешности и иметь идеальную фигуру. Сейчас я в гармонии с собой. Если не считать чувств к Александру, пылающих внутри. Даже этот короткий разговор про секс был резко прерван мной лишь потому, что я была глупа. Мне всегда казалось, что первый раз должен быть с тем человеком, в котором ты уверен. Но не в моём случае. Будучи слишком импульсивной и слишком сильно приревновав Александра к какой-то пассии на летней вечеринке перед моим отъездом в университет, я заперлась в комнате с парнем, что более-менее мне нравился и отвечал взаимностью. Не скажу, что это был приятный опыт, да и желаемого результата я от Нильсена не добилась, он просто сухо поздравил меня со становлением женщиной и быстро покинул вечеринку, растворившись в толпе. Мне было грустно и это всё, что я вынесла из этого. Сейчас же занятие сексом не является для меня какой-то неотъемлемой частью жизни. Если мне хочется, то я спокойно могу найти себе парня на вечер или расслабиться сама. Но обсуждать это с Александром я не могу. Во-первых, я всё-таки хочу его, а во-вторых, чувствую себя глупо, словно я маленький ребёнок, которому нужно всё объяснять. — Пойдём домой, — Александр вырывает меня из раздумий и вынуждает покинуть его мягкие объятия. — Уже холодает. — Ладно, — поднимаюсь, отряхиваясь от песка, и поднимаю полотенце. — Чур сегодня я сплю на кровати. — Чего это? — наблюдаю, как Александр вытряхивает песчинки из шлёпок и морщится, когда они продолжат колоть ступню. — Я чуть не стала проституткой, мне нужно морально восстановиться. — Ладно, при условии, что ужин готовишь ты. — Замётано, — протягиваю ему ладонь, чтобы закрепить сделку рукопожатием. — Пиццу и дурак разогреет, — быстро разбиваю, не дав вырваться Александру, и довольная мчу домой, мечтая быстрее оказаться в кровати.