***
Прищуриваюсь от яркого солнца и всё же натягиваю солнечные очки на глаза. Удобнее устроившись на плетёном гамаке, откидываю от себя все проблемы, откровенно наслаждаясь каникулами и ближайшими выходными. Уговорить Эллиа отпустить нас всех раньше в честь дня рождения Алана было очень легко. Возможно, потому что мы с Александром очень обаятельные, а, возможно, потому что Ева удачно вспомнила про наличие дома небольшой декоративной биты и чересчур «тихо» рассказывала про неё. Конечно, такие частые уходы с работы раньше положенного сильно отражаются на нашей с Александром зарплате, но посовещавшись и решив, что утащенных с праздничного стола продуктов нам хватит, а рыбные палочки не такие уж и плохие, как казалось изначально, мы сошлись во мнениях и благополучно слиняли. На самом деле, мне нравится, как обычно мы празднуем любые праздники. Будь то день рождения, рождество или вычитанный в интернете праздник, по типу: всемирный день колпачка от ручки или кружки пива. Обычно наша компания собирается в загородном доме или где-то на пляже, как сейчас. Все пафосные взгляды на жизнь растворяются и остаются лишь обычные дружеские посиделки. Без толпы незнакомых людей, как обычно бывает на сумасшедших вечеринках, без моря выпивки и громкой музыки. Тихая атмосфера, что несёт за собой уют, звонкий смех и любовь. — Ну что опять? Лениво поднимаюсь, когда кто-то загораживает солнце и пересекаюсь взглядом с недовольной Евой. Она, спуская мои ноги на песок, садится рядом и продолжает терпеливо молчать. — Что я сделала? Просто скажи, где я провинилась и какой грех мне придётся отмывать, прежде чем я продолжу солнечные ванны. — Почему ты сегодня такая… Не такая? Где веселье, Харрис? Сегодня родилась самая крепкая и долгожданная любовь Александра, а ты грустишь. Я закатываю глаза и сажусь ровно. Вытянув губы вперед, задумываюсь о том, что в детстве мечтала стать актрисой, но это явно не для меня, раз Скай так легко вычислила моё настроение. — Просто… Я не знаю. Вчера у меня было не свидание с Джейкобом, и мы поцеловались, — опускаю взгляд вниз и переплетаю пальцы перед собой. — Вернее, я его поцеловала, но и он был не против. Сегодня Джейкоб тоже писал. Точно так же, как было раньше, с такими же шутками и лёгким флиртом, который немного меня цеплял. Но неловкость после прощания, кажется, слишком чувствовалась в моих ответах, потому как через какое-то время последовал вопрос о моём настроении. Будучи слишком растерянной, я лишь ответила, что слишком сильный завал на работе, хотя сегодня было относительно тихо, и что я праздную в компании друзей и не особо отвлекаюсь на телефон. — И поэтому ты такая грустная? Что, он плохо целуется? — улыбаясь, говорит Ева. — Нет, не то, чтобы плохо, — я обнимаю себя, тру ладонями предплечья, чтобы разгладить тонкие волоски. — Он… — Он не Александр. Я поджимаю губы и пару секунд, прежде чем кивнуть, всматриваюсь в серые глаза подруги. — Да. — Знаешь, я на самом деле не такой уж и советчик в отношениях, — Ева пожимает плечами и продолжает: — Но мне совсем не нравится, что ты так сильно зациклена на своих чувствах. Да, в них нет ничего постыдного или плохого. Да, больно, но если не сейчас, то когда? Почему бы тебе просто не поддаться течению? Перестать так много думать и копаться в себе? Брось всё на самотёк, быть может, это именно тот самый путь, — Скай сжимает ладонь. — Мы не можем идти против волн во время шторма, но всегда можем научиться серфить. Я улыбаюсь от последней фразы Евы. Она живёт с девизом, что молодость одна и что невозможно контролировать всё вокруг. Хоть я часто думаю об обратном. Порой, хочется знать наперёд, предугадать ошибки, чтобы их не совершать. — Иногда мне кажется, что ты ходячий сборник цитат, — тихо смеюсь и получаю тычок в бок локтем. — Ладно, я вновь торжественно клянусь, что прислушаюсь к тебе. — Так бы сразу. Ева, фыркнув, поднимается на ноги. Кинув взгляд мне за плечо, ухмыляется и касается своего голого из-за открытого купальника живота. — Ненаглядный твой идёт. Но Джейкоб тоже симпатяжка, — подмигивает Скай и быстрым шагом, практически переходя на бег, направляется к воде, где остальные играют в водный волейбол. Или, по крайней мере, делают вид, позаимствовав у компании детей большой надувной мяч. Тяжело вздыхаю и закрываю глаза, поправляя очки в волосах. Подставляю лицо яркому солнцу, ощущая, как сильно горят щеки от жара. Всё тело моментально расслабляется и игнорирует каждый раздражающий фактор. От криков детей до глупой безвкусной клубной музыки. Александр присаживается ко мне на гамак. Я скатываюсь, врезаясь в его бедро и наигранно пихаю того локтем. Рыкнув, Нильсен наваливается на меня, коснувшись голых боков, щекотя. — Прекрати, хватит, — нечеловеческий рёв вырывается из меня, пока я заливаюсь смехом, стараясь оттолкнуть от себя Нильсена. Он сдаётся, после более сильного моего гогота и, улыбаясь, выпрямляется, поправляя упавшие на лоб волосы. Солнце отражается в его светлом взгляде, а на лице появились веснушки, что раньше были не видны. Александр прищуривается и спрашивает: — Почему ты не плаваешь? — Боюсь случайно утопиться, — фыркаю я. Отвожу взгляд от голого торса Нильсена и старательно делаю вид, что пейзаж вокруг гораздо интереснее рельефного тела. — Katten, я на миллион процентов уверен, что ты точно всплывешь, если не ты, то твоя задница. — Твою мать, Нильсен, я оторву тебе когда-нибудь твой язык и не только его, — зло рыкнув, наваливаюсь на Александра, пытаясь скинуть его с гамака, под его гиений смех. — Хотел бы я на это глянуть, — как в мультфильмах, Алекс выставляет руку вперед и упирается в мой лоб, перекрывая мне возможность дотянуться до него. Выворачиваюсь и кусаю Нильсена в ладонь, впиваясь зубами в мягкую кожу. — Ай! — Понял?! Показываю Алексу язык и складываю руки на груди, пока тот потирает место моего укуса. — Ты ужасная женщина! Я наигранно передразниваю Александра, коверкая его фразу. Когда Нильсен сдаётся и тяжело вздыхает, я победно улыбаюсь и вскидываю нос кверху. — А ты почему не плаваешь? Тебе же нравится. Алекс пожимает плечами и поворачивает голову в мою сторону, скользя взглядом по лицу. — Я думаю, — отстранённо произносит, вынуждая нахмуриться. — И как? — Неплохо. — Понятно. Отвернувшись, тем самым закончив такой бессмысленный диалог, краем глаза замечаю, что Александр продолжает смотреть на меня. Кажется, ещё чуть-чуть, и в моём виске появится дырка. Не замечаю, сколько мы так сидим в какой-то напряжённой и несвойственной тишине, которую очень хочется разрушить. Но я не решаюсь, лишь бессмысленно и растерянно вожу взглядом по пляжу, иногда цепляясь за парней, что играют в пляжный волейбол неподалёку. — Что ты делаешь? — голос Нильсена ровный и спокойный. — Слежу за игрой. — И какой счёт? — Не знаю, но у того в оранжевых шортах очень сексуальная задница. Не знаю, зачем говорю это, но язык отказывается слушаться, как и всё тело. Рядом с Александром я как будто тупею. — А у меня? — через пару минут молчания спрашивает Нильсен. Я хмурюсь и поворачиваюсь к другу. Выгнув бровь, прыскаю от смеха, смотря на серьёзное лицо Алекса. — Я не буду сравнивать ваши задницы. — Агата, ты ранишь меня в самое сердце. Неужели я зря провожу столько времени в зале, приседая со штангой? Я звонко смеюсь и шутливо ударяю Нильсена кулаком в плечо. Потянув меня на себя, он опускает подбородок мне на макушку, а я удобнее устраиваюсь у него на груди. В объятиях Александра одновременно комфортно и больно. Я привыкла к ним, привыкла прикасаться к Алексу, порой теплее, чем должна. В такие моменты я чувствую себя никчёмной. Никчёмной, потому что не могу сказать, не могу признаться в реальности, но в голове миллион раз проигрывала все варианты событий. — Алекс, — отстраняюсь и выпрямляюсь. Интересно, по шкале от одного до десяти, сколько я получу, за самое неожиданное признание? Но язык опять не поворачивается, из-за чего я издаю какой-то непонятный хрип и быстро замолкаю, прокашливаясь. — А у тебя есть с собой деньги? — Немного, а зачем тебе? — На душ. После соленой воды неприятно телу. — Можем сходить в рабочую душевую, думаю, никто не заметит. — Ты гений, Алекс, — хлопнув себя по бёдрам, поднимаюсь на ноги и встаю перед Нильсеном. Поправляя низ белого купальника, кидаю в друга игривый взгляд и медленно делаю шаги назад. — Раз уж ты предложил искупаться, то тот, кто последний добежит — моет посуду всю следующую неделю. Срываюсь с места, огибая людей на пляже, и громко смеюсь, беззаботно отпуская все чувства, хотя бы до конца этого дня, и надеюсь, что Александр не обгонит меня. Не очень хочется проиграть в своём же споре и самой себе.***
— Эй! С какого это нельзя костёр? — Ева упирается руками в бока и прожигает взглядом здоровяка Эллиа. Она на его фоне выглядит мелкой собачкой, что решила потягаться с немецким догом. — Потому что это, — Эллиа разводит руки в стороны, — территория отеля. А огонь может повлечь за собой опасность для посетителей, — спокойно проговаривает мой босс. — Поэтому, красавица, возвращайся к своим друзьям и не жужжи над ухом. — Что? — взвизгивает Ева. Я делаю шаг ближе, обняв ту за предплечье. — Ты хоть знаешь, что у нас с такими как ты делают? — Гладят по головке, — виновато улыбнувшись, говорю я и тяну Скай к ребятам. — А потом её откусывают! — наигранно щёлкает зубами, оборачиваясь через плечо. — Вот и думай, про какую я говорю! — Ева-а-а, — ною я и усаживаю взбалмошную подругу на одно из брёвен, которые мы уложили вокруг костра, что так и не удалось зажечь. — Нечего было портить всё веселье. — Мы нашли! — кричит Сэм и быстрым шагом направляется к нам. Александр, просунув руки в карманы, плетется сзади, о чём-то непринуждённо болтая с Аланом. — Отвал! — с широкой улыбкой и немного щурясь, говорит Рейчел. Она хлопает пару раз в ладони, когда поставленный на импровизированную подставку в виде картонки фонарь загорается, освещая всю нашу компанию и пляж в радиусе десяти метров. — Лучше, чем костёр. Правда, не греет. — Всегда можно потеснее сесть, — Сэм присаживается рядом с подругой и подмигивает, от чего та смущенно прячет лицо в волосах. Я удивлённо приоткрываю рот и пересекаюсь с хитрым взглядом Евы, которая кивком указывает занять место рядом с Александром, что я собственно и делаю. — Вы стащили его с маяка? — наклонившись к Нильсену, шепчу. Тот улыбается и качает головой. — Из подсобки. Но светит правда ярко. Какое-то время мы весело обсуждаем планы на оставшиеся каникулы, приплетая к ним новых знакомых. Я наконец-то полностью расслабляюсь и понимаю, что скучала по таким простым посиделкам, без всяких обязательств или зная, что завтра нужно идти на скучные пары. Через пару часов Кайли приносит настольную игру, в которой нужно вытаскивать карточки и выполнять указанные задания или выпивать, если отказываешься. Не желая сегодня напиваться, я пропуская лишь один ход, делаю пару глотков вина прямо из бутылки и передаю её дальше. Нильсен тоже не собирается терять баллы и хватается за каждое задание, периодически перехватывая алкоголь просто так. Пока другие ушли в отрыв и пьют даже после выполнения забавных и немного неловких заданий, вроде пародирования Леди Гаги или же звонков на ресепшен с просьбой доставить несколько тысяч стейков в номер. — Итак, тяну! — Алан хватает карточку и застывает, присвистывая. — Мне надо угадать, кто меня поцеловал. Я приподнимаю брови и осматриваю всех собравшихся. Сразу замечаю дьявольскую улыбку Александра и лишь плотнее запахиваю его джинсовку на себе. Пока Алан старательно завязывает глаза банданой, которую протянула ему Ева, мы, даже не сговариваясь, все поворачиваемся на Кай. Девушка молча качает головой, но стоит ей кинуть взгляд на Алана, как она сдаётся и присаживается рядом с ним на бревно. — Руками не трогать, — сразу предупреждает Рейчел, когда мы все встаём вокруг парочки, наблюдая, как Кайли неловко подаётся вперёд. Она касается губ Алана и опускает руки на свои бёдра, сжимая. Нильсен игнорирует наш ступор, когда их поцелуй становится более страстный, подходит ближе. Кайли отстраняется через пару секунд, тяжело дыша и неловко оглядываясь по сторонам. Встретившись взглядом с Нильсеном, она хмурится, но поддаётся его безмолвным позывам, тихо поднимается и меняется с ним местами. Я прикрываю рот ладонью и держусь изо всех сил, чтобы не засмеяться. — Я думаю, это Кайли, — беззаботно и уверенно, отгадывает Алан и с улыбкой на лице, снимает с глаз повязку. На миг кажется, что для Линда весь мир рухнул, когда Александр наигранно потирает нижнюю губу большим пальцем и соблазнительно подмигивает. — Нет, нет, нет! Я, вместе с остальными, срываюсь на смех от страха на лице Алана и его глупых попыток стереть с губ следы поцелуев. — Это не мог быть Александр! Он не так целуется! — Ого, ну-ка, милый, расскажи нам, как целуется Александр, — Рейчел одной рукой держится за живот, а другой упирается в плечо брата, который протяжно стонет, запрокинув голову назад. Нильсен, что быстро слинял с места преступления, тихо смеётся за спинами других, явно надеясь, что его не привлекут за очередную гейскую провокацию. — С днём рождения, пупсик! — Александр салютирует банкой газировки и отпивает, с наслаждением качая головой. Алан складывает руки на груди и говорит: — То, что ты ко мне неровно дышишь, я понял после трусов с твоей фотографией в качестве подарка. — Что? — удивлённо икает Нильсен. — Каких ещё трусов? Агата? Я прикусываю губу и делаю шаг в сторону, прячась за спиной Сэма. Вжимаю голову в плечи и продолжаю игнорировать вопросы Александра, тихо смеясь вместе с другими.***
Когда мы наконец-то приходим домой, по дороге заглянув с Алексом в небольшую палатку с домашним мороженым, я ощущаю сильную усталость. Ноги неприятно ноют, а тело просится принять положение параллельно полу. Закончить вечер на пляже танцами — было слишком импульсивным решением. Но Кайли посчитала, что это лучшая терапия для разбитого сердца Алана и неразделённой любви Александра к нему. Закрываю входную дверь, прокручивая щеколду, разворачиваюсь и врезаюсь в грудь Александра. — Ты чего? — я хмурюсь. Немного запрокидываю голову, смотря на друга, чей взгляд скользит по моему лицу. Он, вскинув руку вверх, крутит между пальцами игральную карту из набора. Склонив голову набок, Александр прищуривается. На его лице проскальзывает совершенно неизвестная мне эмоция, но она кажется такой притягательной, что всё остальное отходит на второй план. — Твой ход был последним, — Нильсен наклоняется корпусом вперёд и протягивает мне карту, которую я неловко принимаю. Держа карточку рисунком с логотипом игры вверх, пару секунд прожигаю его, прежде чем перевернуть. Не решаюсь сразу читать задание, ощущая волнение и небольшой страх перед ним. Буквы как будто растекаются перед глазами, а сложить их в слова становится практически невозможно, когда смысл задания доходит до меня. Я отрываю взгляд, бросив бессмысленное разглядывание блеклых пятен, и растерянно смотрю на Александра, что всё это время хранит молчание. — Здесь написано, что нужно поцеловать кого-то из игроков. Не узнаю собственный голос, как и не узнаю странное и незнакомое чувство где-то в животе. Это не похоже на волнение или тревожность. Это сродне приближающейся катастрофе. — Мне поцеловать Пушистика? — нервно смеюсь, когда Нильсен ничего не говорит в ответ на выпавшее мне задание. — Решать тебе, katten, какого игрока выбрать. Я не заметила, как Александр практически перекрыл мне путь к отступлению, зажав между своим телом и стеной. Но, чёрт возьми, это так приятно. Громко сглатываю, стараясь смочить пересохшее горло, и кладу ладони на грудь Александра. Подушечками пальцев чувствую, как колотится его сердце. Или это моё так сильно бьётся? В голове даже не проскакивает мысль о поцелуе в щеку или кончик носа, я касаюсь сразу губ. Закрываю глаза и надеюсь, что Нильсен меня не оттолкнет. Но когда сквозь поцелуй, — мягкий и манящий — я чувствую облегчённый вздох и улыбку, все проблемы уходят на второй план. Когда чужие ладони ложатся на мою талию, сжимая, весь воздух резко покидает лёгкие. Я теряюсь в трепетных прикосновениях и плавлюсь от сильного желания. Не могу ни о чём думать. Есть лишь мягкие губы, что оставляют свои следы на моей коже, и тихий хриплый голос где-то за пределами этого мира, что шепчет ласковые комплименты. Мы неторопливо целуемся, растягивая сладость момента. А когда он прижимает меня к холодной поверхности стены, окутывая теплом своего тела, я понимаю, что пропала. Окончательно и бесповоротно. На секунду отстранившись, заглядываю в голубые глаза, цвет которых пропал за расширенным зрачком. Мысль о моих глазах лишь на секунду проскальзывает в моей голове, но новый поцелуй, за которым тянется Александр, надавив на поясницу, мигом прогоняет её. Он проходится языком по моей губе, и я не выдерживаю, чуть-чуть выгибаясь. Язык Нильсена сталкивается с моим. Я несдержанно стону и чувствую, как смущённо начинают гореть щеки. Прикусив мою нижнюю губу и потянув на себя, Александр мягко отстраняется. Его грудь тяжело вздымается, а на переносице появился небольшой румянец. Я стараюсь зацепиться за каждое изменение Александра, что видно в тусклом свете включённой в прихожей лампы. Он притягивает меня к себе. Прижавшись к его груди, я ощущаю его возбуждение, что так схоже с моим. — Если мы сейчас… Я перебиваю Александра новым поцелуем. Сама удивляюсь, когда с напором целую. Так, что перехватывает дыхание. Мои руки дрожат, как от холода. Я делаю шаг вперед, вынуждая Александра двинуться вглубь квартиры. По пути стаскиваю с плеча пляжную сумку с нашими вещами, бросив её на пол. Вслед отправив джинсовую куртку Александра. Ладони Нильсена опускаются ниже и касаются моих ягодиц сквозь ткань лёгкого шифонового платья. Пока мелкими шагами мы доходим до расправленной ещё утром кровати, не прерывая поцелуев, я стараюсь справиться с маленькими пуговицами пляжной рубашки Александра. — Как? Как его снять? — ведя ладонями по моей спине и бокам, стараясь нащупать застёжку, нетерпеливо говорит Нильсен. — Ты разве не знаешь заклинаний? Что-то вроде: «сезам, откройся» или «алохомора»? — стараюсь говорить ровно, но сбитое дыхание не даёт. Складывается впечатление, что я пробежала не один километр. Недовольно закатив глаза, Нильсен стягивает с себя рубашку и тянет меня на кровать. Уперевшись коленями и сев напротив Александра, жадным взглядом скольжу по его телу. Когда его ладонь касается моего колена, ведя выше, к внутренней стороне бедра, непроизвольно расставляю ноги шире, слыша тихий смешок. — Как снять? — склонив голову набок, произносит Александр. Я кивком указываю на небольшой бантик сбоку и запрокидываю голову назад, стоит Нильсену кончиками пальцев коснуться моего белья, что неприятно липнет от влаги. Тихо постанываю от приятных прикосновений и поддаюсь всем движениям, позволяя стянуть с себя платье. Поднимаю взгляд и замечаю, как Нильсен неотрывно рассматривает моё обнаженное тело. Он, приоткрыв губы, тянет руку вперёд, прикасаясь к моему животу, который я непроизвольно напрягаю. Улыбнувшись, ведёт выше, изучая меня. Я мгновенно вспыхиваю, ощущая жар внутри. Его прикосновения такие правильные и приятные, от чего я выгибаюсь, подставляя тело ласке. Он как будто уже знает все мои слабые места, срывая на стоны. А когда его жесткие ладони касаются моей груди, я вовсе задыхаюсь и тону в чужих руках. Потянув меня, усаживая к себе на бёдра, Александр опускает одну ладонь мне на ягодицы, а другой продолжает скользить по моим изгибам, любовно и чувственно поглаживая кожу. Чувствую его руки на своём мягком теле и практически лишаюсь рассудка. Стараясь не упустить момент, сама веду руками по груди Александра, наслаждаясь нежностью кожи и слегка царапаю. Улыбаюсь, когда ладони сильнее сжимают моё тело и запрокидываю голову назад. Позволяю губам Александра коснуться моей шеи, ключицы, плеч, ощущая, как внутри всё полыхает огнём. От нетерпения подаюсь бёдрами вперёд. Нильсен усмехается и прикусывает тонкую кожу, после проходясь языком. Я скрепляю руки у него на шее, практически впечатывая в своё тело и зарываясь пальцами в волосы на затылке. Сжимаю их, когда дорожка из мокрых поцелуев доходит до линии челюсти, а после слабый укус в мочку уха отрезвляет. — Боже, — невнятно бормочу. — Просто Алекс. — Заткнись. Александр хрипло смеётся мне в шею и упирается лбом в плечо, качая головой. Когда он поднимает на меня взгляд полный нежности и желания, я рвано выдыхаю и целую Алекса. Губы друга касаются моих в таком же ласковом и медленном поцелуе. Или уже не друга вовсе? Сейчас совершенно нет желания думать о каких-то практически стёртых границах между нами. Есть лишь вожделение и влечение, которое ярким огнём горит внутри. Аккуратно оттолкнувшись, словно держа в руках самую хрупкую вещь, Алекс укладывает меня спиной на кровать и, подминая под себя, нависает сверху. Оперевшись на локти с двух сторон у моей головы, он раскидывает мокрые поцелуи по моему лицу, пока я крепко цепляюсь за его напряжённые плечи. Задыхаюсь в своём же стоне, когда рука Нильсена скользит по моему животу и пробирается под ткань белья. Я теряюсь в ласке, даже не обращая внимание на довольное лицо Александра. Есть лишь приятное покалывание внизу живота и пальцы, что касаются самых чувствительных точек. — От тебя пахнет морем и свободой, — шепчет Нильсен. Хрипло и маняще, но мне так сложно уловить связь с реальностью, что я лишь блаженно прикрываю глаза и откровенно наслаждаюсь чужой лаской. — Может, перестанем болтать? — шепчу и крепче стискиваю пальцы на плече Александра, когда тот сильнее надавливает на клитор. Я едва выгибаюсь в спине, наплевав на собственную просьбу. Пусть болтает, лишь бы не останавливался. Будто прочитав мои мысли, Алекс отстраняется. Его ладонь выскальзывает из-под белья и оставляет влажный след внизу моего живота. Прикусываю губу от неприятного жжения и с мольбой смотрю на Нильсена, который, уперевшись коленями в матрас между моих ног, внимательно и с вожделением рассматривает меня. Он опускает ладонь мне на живот, а я прикрываю глаза не в силах противостоять горячим прикосновениями. Когда я слышу звон пряжки ремня, то приоткрываю глаза и слежу за Александром. Он стягивает с себя шорты, перед этим вынув из заднего кармана презерватив. — Что? Всегда с собой, — улыбается и вновь нависает сверху. Я закатываю глаза и качаю головой. Прикоснувшись к щеке Александра, нежно поглаживаю и тоже улыбаюсь, когда тот сам тянется к моей ладони. Оставив быстрый поцелуй на моих губах, Нильсен стягивает с себя белье. Я прислушиваюсь к знакомому шелесту упаковки и сжимаю в кулаках простынь под собой, стоит Александру мягко потянуть моё белье вниз. Долгожданная близость сводит с ума. В свете полной Луны, что тянется сквозь открытый настежь балкон, я чувствую себя желанной и любимой. Мои тихие стоны сливаются с хриплыми вздохами Александра, пока его неторопливые движения бёдрами распаляют ещё больше. Я впитывала каждый миллиметр лица Александра. Такое расслабленное, с упавшими на высокий лоб прядями. С приоткрытыми губами, что распухли от поцелуев. С горящими глазами, наблюдающими лишь за мной. Мне хочется, чтобы так было всегда. — Ты… ты безумие, — шёпот, прерывающий мой шумный вздох. Такой терпкий и горячий. Не похожий на никакие другие. Лишь мой. Опускаясь ниже, так, что я чувствую тяжесть чужого тела, Александр переплетает наши пальцы. Он целует меня в губы, властно и горячо. Спускается ниже, прикасаясь к подбородку. Я, уперевшись затылком в подушку, обвиваю ногами талию Александра, надавливая пятками на поясницу, пытаюсь быть ещё ближе. Когда Нильсен делает несколько более быстрых толчков, я произношу какие-то невнятные фразы, больше похожие на речи дешёвых порноактрис, практически умоляя его не останавливаться. — Совсем чуть-чуть, — вцепившись в предплечье Александра, бессмысленно и бессвязно говорю. Опустив руку между нами, Нильсен касается клитора и впивается поцелуем в губы. Я на секунду напрягаюсь всем телом, чувствуя, как волна дрожи проходится по каждой клеточке. Сквозь поцелуй шепчу имя Нильсена, получив, кажется, самый яркий оргазм за всю свою жизнь. Александр кончает следом, продлевая мое удовольствие и приятно пульсируя внутри. Я тяжело дышу, зарываясь в мокрые у корней волосы Алекса, пока тот, упираясь лбом в моё плечо, нежно поглаживает мою талию. Когда Александр отстраняется, я чувствую холод и неприятное одиночество. Но лишь на пару секунд. Крепкие руки стискивают в свои тёплые объятия, и я моментально расслабляюсь. Окутавший меня жар чужого тела больше не кажется неловким, наоборот, я впервые чувствую себя в правильном месте. Как будто всю жизнь ждала лишь этого, чтобы обрести покой. После долгого молчания и ленивых поцелуев, что сопровождались нежностью во взглядах, Александр поднимается с кровати, чтобы принести одежду. Наплевав на душ, мы приводим себя в порядок и ложимся друг напротив друга, переплетая пальцы. Я улыбаюсь, когда Александр касается кончика моего носа своим и удивляюсь такой нежности с его стороны. Он свободной рукой ведёт по моему плечу, вызывая табун непослушных мурашек. — Алекс, а что теперь будет? — пересилив себя, спрашиваю. — Если нигде не облажались, то ничего, а если что-то упустили, то дети. Удивлённо уставившись на Александра, стараюсь переварить информацию. Толкаю его в плечо, сразу же попадая в кокон рук. — Ты придурок, Нильсен! — делаю вид, что очень сильно хочу выбраться из объятий, но сдаюсь буквально сразу, после поцелуя в макушку. — Может быть, — тихо и задумчиво произносит. — Я хочу обсудить с тобой всё, katten. Но давай завтра? Отодвигаясь и заглядывая мне в глаза, Александр прикусывает губу. Я согласно киваю, понимая, что совершенно нет сил. Заняв место под боком у Нильсена, под его же самодовольную усмешку, закидываю ногу на его бёдра и закрываю глаза. Я засыпаю быстро, чувствуя редкие поцелуи в волосах, слыша тихое мурчание кота, который занял место рядом, и понимая, что завтра всё будет совершенно по-другому.