Добро пожаловать в бедную жизнь

      Говорят, на формирование привычки у человека нужен двадцать один день. За монотонным повтором действий мышечная память образует определенное поведение, которое будет достигнуто и станет чем-то обыденным и тем, от чего будет в будущем сложно избавиться, если оно приносит мнимое удовольствие. Например, вы когда-нибудь задумывались, почему начать курить гораздо проще, чем заняться спортом, и бросить спорт гораздо легче, чем перестать быть жертвой табачной продукции? Все дело в строении человеческого мозга, когда мы выбираем лёгкий путь, решая, что чиркнуть Zippo гораздо проще, чем отправиться на другой конец города в зал и тратить энергию, покрываясь потом и чувствуя, как всё твоё тело отворачивается от тебя.              И нет, я не считаю, что спорт — это отстой, у нас с ним личная неприязнь. Как и с работой, потому что мои ноги отваливаются, а по шее течёт капелька пота. Желание спрятаться за углом и выпустить пару колечек дыма любимых вишнёвых сигарет «Richmond» растёт в геометрической прогрессии. Но сегодня под вечер слишком много людей решили выползти на улицу и занять все шезлонги под завязку, что мне порой дышать некогда, как и молить всех известных богов о прощении. Кажется, ещё чуть-чуть и подошва на моих кедах станет дырявой, а щеки треснут от милой натянутой улыбки.              Интересно, останется ли она со мной после графика 5/2 и трёх недель бедности? И взыграет ли совесть у Аннет, если домой я вернусь с фразой: «Добрый день, что будете заказывать?».              Единственным развлечением была болтовня с Сэмом во время коротких передышек, пока эстафету принимал кто-то другой. Как выяснилось, не только наши с Нильсеном родные немного с прибабахом и предпочитают отдаться извращениям над своими детьми.              Отец моих новых товарищей по несчастью является владельцем сети отелей, и он каким-то необузданным порывом решил, что дети не получат наследство, пока не начнут работать. Вот он и сплавил их в один из своих отелей на побережье, но не уточнил, что до администраторов и директоров им, как Моисею до Израиля .              — Ну, у вас хотя бы есть деньги, — пожимаю плечами и занимаю свободный стул за барной сойкой, вытягивая ноги.              — И пропуск в спа, — Сэм широко улыбается и занимает соседнее место.              — Зависть — плохое чувство, но именно её я и испытываю.              Будь у меня карта, я бы сейчас пробовала все виды массажей, масок и обёртываний, присыпая это всё джакузи с лепестками роз и ванной из молока. Но всё, что я могу себе позволить: маску из белой глины, купленной в duty free перед рейсом сюда, и клубничный гель для душа.              — Слушай, может, тебе занять? Не то, чтобы я играю в Мать Терезу, но всё же ты мне кажешься хорошей.              Качаю головой и сдуваю прядь, что падает мне на лицо.              — Не стоит, мы уже пробовали такую фишку с Александром. Боюсь наши родные узнают об этом и твоё расчленённое тело найдут где-то под кокосовой пальмой, другого объяснения у меня нет, почему остальные нам отказывали в помощи.              Сэм громко сглатывает слюну и перегибается через стойку, схватив бутылку воды оттуда.              — Вы типа мафия?              — Ага, Клеркенуэлский синдикат, — хмыкаю, но быстро осекаюсь, заметив испуганный взгляд друга. — Шучу, шучу, скорее всего, моя тётя подрабатывает в секретной разведывательной службе.              — Окей, — тянет парень, кинув беглый взгляд на Нильсена, что крутится неподалёку. — А с Александром вы друг другу кто?              Хотелось бы ответить друзья-любовники, связанные безграничным чувством любви друг к другу, что боятся признаться в этом. Но думаю, такое определение не подойдёт, по крайней мере из-за того, что истекаю слюнями тут только я. Поэтому просто проговариваю:              — Друзья, которые от переизбытка чувств любят издеваться друг над другом. Я ещё иногда мечтаю свернуть шею этому оленю.              — А я думал, вы — пара, — Сэм хмурится и впивается взглядом мне в лицо, словно пытаясь что-то отгадать, но громкий стук отвлекает нас от гляделок.              — Как он меня достал! — Кайли метает молнии одним лишь своим видом, а мне кажется, сам Зевс завидует такой способности. — У него мочевой пузырь что ли резиновый, сколько можно?!              — Ты о чём? — Сэм поворачивает голову, чтобы посмотреть на сестру, пока та пытается поторопить Александра.              — Эта златовласка заказывает уже миллионный коктейль и явно окупил весь бар. Можешь звонить отцу и говорить, чтобы прикрывал эту лавочку.              — У него явный скачок дофамина от перелёта, скоро отойдёт, — отмахиваюсь, стараясь успокоить девушку, а та лишь возносит глаза к небу и зло рычит.              — Он выдал все возможные подкаты из журнала «Как стать мачо за три страницы текста, если не умеешь читать».              Тихо смеюсь от рассказа брюнетки, вспоминая реальный набор фраз Алана, который способен подцепить либо глухих, либо уже влюбленных в него девушек. А если взять во внимание то, что Кайли на него не ведётся, то в ход явно пошла тяжелая артиллерия по типу: ты левый шлёпок, а я правый и вместе мы идеальная пара.              — Знаете, что он сказал в последний раз? Ты так ярко светишь мне, что наш разрез глаз становится похожим, это ли не судьба?              Пару секунд мы смотрим на взбешённую девушку, а после заливаемся громким смехом, привлекая к себе внимание.              — Эй, красавчик, сделай уже голубую лагуну и добавь капли мышьяка или цианида, — брюнетка пытается перекричать наше хрюканье, когда Александр наконец-то подходит к нам.              — Боюсь, могу предложить только плюнуть, — Нильсен пожимает плечами, а Кайли активно кивает головой.              — Не смей, Кай! — Сэм берет себя в руки и с упрёком смотрит на сестру, что вздергивает нос вверх и показывает кончик языка. — И ты тоже! — тычет пальцем в Нильсена, а тот лишь закатывает глаза и шепчет что-то про скучную игру.              Прежде чем уйти, Александр дольше положенного задерживает взгляд на мне с Сэмом и, фыркнув, разворачивается. Кажется, плохо пообедал, другого объяснения для его поведения у меня нет. Он всегда становится противным, когда голодный, наверное, поэтому еда в доме так быстро заканчивается. Единственное, чего я не понимаю, так это его метаболизм, Александр может за раз уничтожить годовые запасы и ещё возмутиться, что ему мало и он растущий организм.              Не растущий организм, а самый настоящий кабан, которого не прокормить.              — Сэм, давай поменяемся, обслужи этого индюка, пока я лично не засунула его в железную деву и не прижала посильнее!              Азиат тяжело вздыхает, бурча какие-то явно нецензурные выражения на японском.              — Ты же понимаешь, что он спокойно пересядет на другой шезлонг и попадёт в радиус твоего обслуживания? Признай, тебе же все равно нравится эта игра.              — Иди в задницу, Сэмми! — девушка зло выхватывает высокий бокал, заполненный голубой жидкостью, у Нильсена и топает в сторону Линда, что игриво машет ей.              — Ставлю сотку, она плюнет, — Александр мечтательно прикрывает глаза и упирается подбородком в кулак, провожая взглядом стройную фигуру. — Хотя сотки у меня нет, поэтому могу станцевать стриптиз, согласен, малыш Сэмми? — Нильсен игриво ведет бровями и подмигивает парню, что явно не может привыкнуть к подкатам, которые преследуют его целый день.              — Алекс! — шлепаю друга по руке, зло смотря на него и даже не замечаю, как Сэм покидает наше общество.              — Я смотрю, ты решила удариться в философию, раз проводишь много времени с Конфуцием, — лицо Александра становится серьезным, и он расправляет плечи словно готов напасть.              Надеюсь, не на меня, потому что эту тушу я не одолею даже с помощью Евы и её умения из девушки превращаться в Камикадзе. Да и умирать я пока не готова, кто проследит за моей черепашкой? А как же полная коллекция дисков Бритни Спирс, что заботливо отправлена на чердак до лучших времён? Да и я ещё молода, чтобы погибнуть от рук какого-то шведского засранца и даже не принца!              — С чего бы это? — вскидываю подбородок вверх, заметив напряжение между нами.              — Ну как, твой новый дружок только и делает, что крутится у тебя под ногами, глядишь, скоро начнёшь всё палочками делать и молиться на какого-нибудь Чунгука.              — Ты же в курсе, что Сэм японец? А ты перемешал несколько разных наций, — предъявляю Александру и складываю руки на груди, уже готовая одержать победу.              — Плевать откуда он там, я лишь за тобой смотрю, чтобы не обнаружить тебя где-нибудь в кимоно, призывающей есть рисовые шарики, — Нильсен дёргает скулой, а я начинаю злиться от его слов и действий. Кто он вообще такой, чтобы лезть в моё общение с другими и указывать как жить?              — Если и говорить о рисовых шариках, то это тебе с Сэмом ближе стать надо, — твердо произношу, заметив недоумение в голубом взгляде. — Ну как, он со своим сашими, а ты рядом с баночкой сюрстрёмминга.              — Агата, не надо сравнивать просто сырую рыбу с настоящим деликатесом! — Александр всем своим видом показывает патриотизм и необъятную любовь к той вонючей хрени, что однажды мне сунул. — Сами викинги довольствовались этим блюдом, не то, что ваш английский крамбль, удар для диабетика.              Нет, вы только посмотрите? Кажется, ещё чуть-чуть и начнется политическое сражение и неизвестно сколько жертв падет, но желание утопить Нильсена в сладкой овсянке растет с каждой секундой.              — Слушай, чего ты добиваешься? — беру себя в руки, понимая, что наш спор может затянуться и через какое-то время мы перейдём к реальным боевым действиям.              — Аннет сказала следить за тобой, — пожав плечами, небрежно бросает Нильсен и наклоняется ближе ко мне.              Буквально пара сантиметров и я могу легко коснуться его губ или откусить нос, который он суёт куда не надо.              — Она говорила это, когда мне было шестнадцать! Сейчас мне двадцать один и я даже порно могу смотреть официально!              — Отлично, katten, посмотрим вместе или ты предпочтешь малыша Сэмми?              — Я подумаю над твоим предложением, если не приду к тебе, значит выбрала другую компанию на вечер, — зло бросаю, понимая, что чем больше буду находиться рядом с Нильсеном сейчас, тем злее стану.              Поэтому соскальзываю со стула, не обращая внимание на хмурый голубой прищур, и начинаю отсчитывать часы до окончания смены. Но когда твоё тело переполняют эмоции, это оказывается делать очень сложно, предъявы Александра так и всплывают в голове и не дают сосредоточиться, а беглые взгляды, что мы кидаем друг на друга, и вовсе путают. Хотя я прекрасно понимаю, что надолго этой ссоры не хватит, тем более мы договорились собраться вечером все вместе, и эта принцесса бесконечно дуться не будет.              Да и вообще, если кто и должен быть обижен, так это я! Если у Александра резко испортилось настроение, и он почуял соперника, то проблемы его, но от этого ещё сложнее. Как я должна понять, это дружеская ревность или полёт моей фантазии на что-то большее?       

***

       Я действительно всё больше и больше удивляюсь своим друзьям и их желанию провести вечер в компании песен 80-х годов. Но лицо Евы, что хлопает в ладоши и давно уже опустошила не первый бокал, вынуждает забить на это. Рейчел весело отплясывает буги-вуги вместе с Аланом, пока Александр напевает себе под нос быстрые слова, хрипом разносящиеся где-то над ухом.              — Я словно в России! Не хватает группы На-на и их Фаины! — выпаливает Ева, когда танец подходит к концу и на небольшую сцену в центре зала ресторана выходит худощавый ведущий в фиолетовом смокинге. — Нет, ты прикинь, если сейчас начнутся конкурсы!              Я лишь пожимаю плечами, не понимая, что за Фаину она требует, но энтузиазм брюнетки передаётся и мне, пока я незаметно утаскиваю её закуску. Не знаю, как веселой троице удалось добыть нам со Александром пропуск на территорию отеля и даже пробраться в ресторан, но ставлю пару центов на влияние Алана и дёргающийся глаз Кайли.              — Вы слышали? — запыхавшаяся Рейчел плюхается на плетёный стул и быстро опустошает содержимое своего стакана. — Там конкурс на лучшую пару и можно выиграть штуку баксов.              — Конкурсы! — Ева хлопает в ладоши и смотрит на меня с Александром, дожидаясь ответа. — Штука баксов это много-о-о!              — А мы тут причём? — откидываюсь на спинку стула, складывая руки на груди.              — Пошли, katten, выиграем и можно оставшееся время жить спокойно, — в голубых глазах парня мелькает азарт и утягивает в свой омут.              А ведь правда, с такими деньгами мы можем уволиться буквально по окончании этих конкурсов и спокойно зажить достаточно небедно. Но если остаться на работе, то наш капитал точно возрастёт.              И когда я стала думать как типичный представитель среднего класса?              Отбрасываю тупые мысли, стараясь избавиться от такой заразы, ведь ещё чуть-чуть и, даже получив карту, начну экономить. Мои финансы такого не переживут.              — Может, ты с Аланом пойдёшь? Вы лучше смотритесь вместе, — улыбаюсь, когда блондин отрывает свой серый взгляд от тарелки и начинает кашлять, пока Нильсен заботливо ударяет того по спине.              — Ты мне сейчас хребет сломаешь, Алекс! Боюсь, нам с Александром не поверят, что мы пара. Как я такой красивый мог повестись на него? — парень показывает на Нильсена, чьё эго было только что задето.              — Это я на тебя бы не повелся, — фыркает Александр. — Люблю брюнеток. Поэтому, пошли, Агата, все ждут именно нас. И я устал уже стоять за этим баром, даже своевольная дегустация уже не радует, — скулёж в голосе Нильсена вынуждает меня сдаться и подняться с насиженного места.              Позориться, так до конца.       

***

      Как оказалось, мы с Александром здесь самые адекватные, что не скажешь про остальной контингент. Одна парочка стариков, одетых в одинаковые гавайские рубашки с ярким принтом, что аж глаза рябит. Вторые, как я поняла, давно женаты и их брак явно держится… я даже не знаю, на чём он может держаться, если за три минуты они смогли переругаться в дребезги; высокий темноволосый мужчина долго доказывал свою правоту жене, что ниже его на две головы, но сдался после очередного её визга. Вот третья парочка неформалов мне симпатизирует больше всего и плевать на большое количество пирсинга и чёрную одежду, они стоят с каменными лицами и молчат, словно общаются телепатически. Ну, а пятые —явные молодожёны, которые не хотят отлипать друг от друга ни на секунду, обмениваясь слюнями, блондин накручивает рыжие пряди девушки, а та опять тянется к его губам. Ну и фу.              — Вот, заполните, чтобы мы могли вести счёт, — седовласый ведущий с ослепительной и ненатуральной белой улыбкой передаёт нам планшеты с какой-то анкетой и уделяет на это занятие десять минут.              Мы распределяемся по свободному центру зала, пока песни Пэтти Райан заполняют помещение.              — Имя, фамилия, — бурчит Александр, вчитываясь в пункты. — Да я и сам всё могу заполнить.              — Вот и отлично. Спрашивай, если что, — подтягиваюсь на руках, усевшись на сцену и слежу за серьёзным Нильсеном, который скрупулёзно выводит буквы в полях.              Всё же сосредоточенный Александр явно является предком Афродиты, иначе я не могу объяснить тот жар и шарм, что от него исходит. Да я даже помирилась с ним сегодня вечером, стоило ему четко, но с каплей издевки произнести слова извинений, хоть и несколько раз он сделал отсылки к Сэму. Ведь, цитирую: «Если ты так хочешь быстро получать посылки из Китая, ты только скажи, и я оплачу экспресс-доставку.»              Чего таить, если мой новый знакомый так сильно влияет на Нильсена, то я сама лично готова отправиться в страну восходящего солнца. Лишь бы ещё немного взглянуть на напряжённые скулы Нильсена. Возможно, я играю в дурочку, стараясь вызвать такие бредовые чувства у Александра, прекрасно зная, что этим ничего не добьюсь. Ведь было бы между нами нечто большее, парень давно завел бы разговор или подал знак.              Наверное.              Самое ужасное во всей этой трагикомедии — невозможность сдерживать сердце, способное проломить мою грудную клетку от быстрого биения. Если раньше я могла подавлять все свои хотелки по отношению к этому искусителю, то сейчас, находясь каждый день так близко и ведя общий быт, мне просто-напросто не удаётся убежать от самой себя. Каждый раз клетка захлопывается, а ключик от неё сжирает огромная рептилия, обвивающая и подначивающая меня попробовать запретный плод.              — Так, окей, — хрипит Александр, пока я болтаю ногами, утопая в очередном болоте, мечась между жизнью в тупой подростковой драме или возможность всё же попробовать свергнуть вождя племени Ашанти, зажив себе во благо. — Размер груди?              — Второй, — не задумываясь отвечаю, оглядывая другие парочки, замечая, как вновь ссорится та семейка Адамс.              — А я думал третий. Носишь пуш-ап? — Нильсен прикусывает колпачок маркера, а я пересекаюсь с ним взглядом, наконец-то поняв его вопрос.              — Что за анкета такая?! Дай сюда! — тянусь рукой, но парень делает шаг назад и прячет её за спину.              — Это я для личного пользования.              Вам когда-нибудь хотелось убить человека лишь за то, что он стоит рядом и соблазнительно улыбается, словно сошёл с постера рекламы зубной пасты, которую рекомендуют 9,5 стоматологов из 10? Вот мне лично очень хочется расцарапать это самодовольное лицо, но до Росомахи я не дотягиваю, а портить маникюр не очень хочется.              — Глупые у тебя интересны «для личного пользования», — рисую в воздухе кавычки и соскакиваю на пол, представляя себя быком, готовясь напасть.              — Если хочешь, могу с тобой поделиться своим замерами. Правда это было давно, и я организм растущий, — тянет Александр, пока я пытаюсь выхватить у него планшет с анкетой, огибая здоровую тушу.              — Фу, знаю я ваши замеры, вы, парни, автоматически на три всё умножаете, — морщусь и качаю головой.              — Тогда могу назвать число, а ты его на три разделишь.              — Обойдусь, спасибо.              — Да, я тоже предпочитаю больше практику, чем теорию, — Нильсен наконец-то останавливается, от чего я впечатываеюсь в него и, кажется, краснею, когда тот мне подмигивает. — Пойдём, посмотрим.              — Ага, собирайся! — резко завожу руку и выхватываю долгожданный планшет, практически издав победный клич.              Иногда мне кажется, что моя жизнь похожа на дешёвую черно-белую комедию, где вокруг скачут клоуны и залазят в маленькую машинку, а мимо проезжает медведь на велосипеде. По-другому я не могу объяснять, почему фамилия Александра находится рядом с моим именем.              — Какого черта я Агата Нильсен? — тычу в Нильсена бумажкой, а тот отшатывается от моего напора, сводя глаза к переносице.              — Мы же пара, я решил для большей наглядности сделать нас женатыми.              — Окей, и с чего ты решил, что я возьму твою фамилию? — спрашиваю, сложив руки на груди, давно смирившись, что Нильсен — гребаный нигилист и понять его просто невозможно.              — Ну как, во-первых, мы женаты, во-вторых, моя фамилия полностью соответствует нашей красоте и подчеркивает аристократический статус.              — Я, может, взяла бы двойную! Мне моя фамилия нравится, поэтому давай сюда маркер, — вытягиваю ладонь вперёд и смотрю с упрёком на Александра.              — Для двойной фамилии там клеточек не хватит. Смирись, тебе суждено быть Нильсен по всем законам вселенной, — самодовольно улыбается и пока я пытаюсь отойти от сказанной фразы, парень выхватывает у меня планшет и бежит в сторону столика жюри.              Твою мать, что это за список аргументов, что даже оспорив их, ты все равно проигрываешь?              Тяжело вздыхаю, смирившись со всем этим дерьмом, которое окружает меня с самого начала каникул, внимательно слушаю до жути глупые правила: выполняете задание, кто набирает меньше всего баллов за него — выбывает. Зачем тогда анкеты, если нам выдали наклейки с фамилиями, что мы прикрепили на одежду. Александр не упустил момента упомянуть, что даже инициалы одинаковые и даёт больше преимущества.              Не знаю, чем это поможет, но зато глазастая и хитрая натура Нильсена увидела один из конкурсов на знания друг друга. Поэтому самые важные моменты и даты мы уточнили сразу же, сопоставляя с какими-то своими событиями и надеясь, что это прокатит.              Впрочем, наше враньё всегда выручало.              — Все мы знаем, как важны прикосновения для возлюбленных! — хриплый голос ведущего вынуждает вздрогнуть от неожиданности, а широкая ладонь, что в успокаивающем жесте легла мне на плечо, вызывает толпу мурашек по всему телу. — А когда эти прикосновения происходят в такт музыке, души и вовсе сплетаются. Первый конкурс на чувства ритма и умение довериться партнёру. Маэстро, вальс! — ведущий вскидывает руку вверх, смотря на засыпающего паренька за пультом, который после громкого покашливания вскакивает и судорожно начинает искать подходящий трек.              Знакомая мелодия российского композитора Евгения Дога, если мне не изменяет память, мягкими волнами разносится по огромному залу ресторана, сразу же затягивая в свой поток. Александр игриво подмигивает мне и утягивает за собой, взяв за руку и расположив вторую на голой из-за топа пояснице. Я неловко хватаюсь за его плечо, обтянутое хлопковой футболкой, вспоминая все свои прошлые вечера, когда Аннет собирала приём и заставляла нас с Нильсеном открывать его своим вальсом.              Легкие шаги сменяются на более резкие и быстрые, когда мелодия набирает обороты, а голова кружится от тепла тела парня, что прижимает меня ближе к себе, не отводя глаз. Я внимательно слежу за его умиротворённым выражением лица, рассматривая темные крапинки в голубом взгляде и полностью отдаюсь во власть его твёрдым шагам, что кружат нас по залу.              Интерес берет своё, и я быстро осматриваю наших соперников: парочка неформалов отчеканивает простой квадрат без единой эмоции, пока веселые старички явно решили наплевать на мелодию вальса и отплясывают чуть ли не степ. Полюбившаяся мне семейка Адамс шипит друг на друга, когда наступают на ноги, а шлёпок мужчины и вовсе слетает. Об него почти спотыкаются молодожены, которые явно танцуют что-то со свадьбы, но парень ловко подхватывает свою возлюбленную, пока та трётся об его кончик носа в качестве благодарности. Ну и фу!              — Держись, — шепчет Александр, привлекая к себе внимание, и резко наклоняется, вынуждая меня выгнуться. Он очерчивает моим телом круг под самый быстрый темп мелодии, а я почти касаюсь макушкой пола. Алекс тянет обратно к себе, опустив ладонь ниже положенного. Я робко улыбаюсь, стоит Нильсену впечатать меня в свою грудь и на секунду застыть, прежде чем сделать новый шаг.              Эмоции так сильно переполняют меня, словно мы танцуем не невинный вальс, а жгучую румбу, наплевав на всех. Мне кажется, что на моей пояснице останется горячий след от широкой ладони, который долго будет напоминать мне об одном из лучших танцев за мою жизнь.              Долгие уроки и достаточно большой опыт позволяют нам правильно закончить, совершив резкий оборот, и замереть, практически соприкасаясь носами и приводя дыхание в норму. Под громкие овации делаем небольшой поклон и вместе с остальными отходим ближе к сцене.              Перевожу взгляд на наш столик и вижу, как Ева и Рейчел одновременно поднимают большие пальцы вверх, пока Алан наигранно хлопает, всем своим видом показывая восторг.              — Индюк, — бурчит Нильсен на друга, получив от меня тычок в бок. — Эй! Это домашнее насилие, katten!              Закатываю глаза и складываю руки на груди, смотря, как таблички с фамилиями взлетают над головами пяти судей. Две светлые женщины-близняшки возраста так бальзаковского держат нашу с Александром фамилию и широко улыбаются, пока молодой рыжий парень рядом вскидывает таблицу с фамилией наших молодожёнов, точно так же и делают седой статный мужчина и тёмненькая женщина, поправляющая строгий пиджак.              — Мы всё равно лучшие, — фыркает Александр, самодовольно приподнимая подбородок. — Просто у рыжих свои договорённости.              Смеюсь от такой резкой перемены настроения парня. Он похож на обиженного ребёнка, не хватает только плюшевого медведя в руке.              — Блин, а они мне нравились, — грустно отзываюсь, когда парочка неформалов проигрывает. Они лишь пожимают плечами и спокойно уходят вглубь ресторана, теряясь в темноте.              — Что ж, не всегда получается найти общий язык через касания, — ведущий вновь появляется на сцене, обводя зал светлыми глазами. — Но разговоры точно способны не только сблизить, но и познать друг друга. Второй конкурс на знание своего партнёра! — мужчина соскакивает на пол и помогает нам занять места за столами, что поставили друг напротив друга. — Итак, я задаю вопросы, а вы пишите ответы на карточках и поднимаете после сигнала. Если ответы совпадают — получаете балл.              Опускаю взгляд вниз, рассматриваю белые карточки и стараюсь собраться с мыслями. Мной движет неизмеримый азарт, что увеличивает моё желание выиграть в несколько тысяч раз. Наверное, по этой причине я обхожу казино и лотереи стороной, чтобы не стать кем-то вроде Роберта Максвелла.              Понимание, что я знаю Александра довольно хорошо, даёт достаточно уверенности, ведь на первые вопросы про любимый фильм, цвет, животное и разные безделушки мы отвечаем быстро и резво. Самое забавное во всем этом — воздушный поцелуй, который я получаю от Нильсена после каждого правильного ответа. Ему точно тоже нравится вся эта затея, раз его настроение настолько игриво.              — Первая фраза, сказанная вам вашей возлюбленной, — ведущий обращается к парням, а я расслаблено вывожу ответ на листке.              — «Что вылупился, олень?» — читает Нильсен, а весь зал заливается смехом и после восторженными овациями, когда я поднимаю точно такой же ответ.              — Ты хоть что-то о нас знаешь?! Какой: «Привет, красавчик»?! — девушка из семейства Адамс практически подрывается с места. Она точно готова уничтожить своего мужа, ведь они ещё ни разу не попали в точку. — Мы десять лет вместе, и что я имею?!              Надеюсь, она убьёт его где-то в другом месте, пока я пытаюсь вспомнить: за дату нашего знакомства мы взяли день рождения Аннет или Оливии. Да, возможно, это нечестно, но, когда речь идёт о штуке баксов, можно немного и слукавить.              Прохожусь зубами по нижней губе, чувствуя небольшое переживание и боязнь ошибиться. Аккуратно вывожу дату рождения Оливии, но будто это было три года назад и расслабленно выдыхаю, когда Алекс отвечает точно так же, тем самым позволяя нам растоптать соперников в пух и прах.              Никогда не думала, что так радостно буду кидаться в объятия Алекса, наплевав на практически начавшуюся драку Адамсов, которые с громким скандалом покинули игру. Но так всё равно, потому что ладони парня поглаживают мою спину, а я слышу быстрое сердцебиение Александра, прислонившись ухом к груди. Если этот момент можно продлить, то заберите все мои крошечные сбережения, украшения и даже дорогущее белье.              — Буду брать тебя с собой на корпоративы, мы — отличная команда, — весело проговаривает Александр, когда я неловко от него отстраняюсь. Что-то сегодня мы точно перебарщиваем. Мы — это я и моё явное подсознательное желание облапать Нильсена.              — Я создам прайс, не за бесплатно же карандаш на верёвочки в бутылку отпускать, — подмигиваю и плетусь к началу какой-то новой эстафеты.              Персонал вынес несколько круглых фишек и раскидал их по полу, делая три дорожки, а рядом со стартом уложил разноцветные огромные мешки. Надеюсь, следующее задание не по типу: партнёра важно знать и изнутри, поэтому кто быстрее его расчленит и спрячет в мешок — выиграл.              — Что ж, не всегда долгие отношения способны держаться на любви и понимании, — вновь голос ведущего разрезает помещение, когда мы с другими участниками встаём у старта, заняв каждый свою дорожку. — Помимо умения говорить, нужно не упускать возможности слушать своего любимого. Наш третий и решающий перед финалом конкурс на умение выслушать партнёра.              Как я поняла из всего длинного и театрального объяснения правил: нужно вдвоём залезть в мешок и пересечь зал быстрее соперника. Это кажется чем-то нереальным, потому что, как минимум, в этом невозможно двигаться, как максимум, когда Александр находится так близко, что почти обнимает со спины мой мозг начинает плавиться быстрее цезия, чья температура плавления составляет какие-то 29 градусов.              — Начинай с правой ноги и просто скользи по полу, — тихий голос Нильсена раздается над ухом, грея своим дыханием. Я крепче сжимаю радужный край мешка, что держу, и безмолвно киваю. — И держись ближе. Нужно дать им фору, сто процентов они все будут прыгать.              — Почему ты так уверен? — хриплю и, кажется, моё горло сдавливают невидимые прутья, стоит Александру прижаться ко мне.              — Слушать надо соперников, Нильсен, — ехидно проговаривает, а я толкаю его локтем, до того момента, пока не почувствую что-то твёрдое, упирающееся мне в поясницу.              Громко сглатываю, надеясь, что это просто телефон или парень решил захватить с собой на перекус какой-нибудь банан, засунув в карман шорт. Дыхание начинает сбиваться, а вкупе с нашими поступательными движениями в чертовом мешке, я и вовсе теряюсь. Отрезвление приходит, лишь когда я слышу громкий глухой удар и под шипение Александра не отвлекаться, оборачиваюсь, заметив, как молодожёны распластались на полу. Они даже здесь не могут без своей ласки, как два морских котика перекатываются на лежбище, облапывая друг друга ластами. Ну и фу.              Я, как ошпаренная, выскакиваю из мешка, когда мы первые добираемся до финиша. Стараюсь перевести дыхание и справиться с каким-то не вовремя подкатившим от тепла чужого тела возбуждением. Это было запредельно близко, словно сама вселенная и вся матрица в целом надо мной издевается. Они точно сговорились и за этот месяц решили уничтожить моё самообладание, такими темпами я сама лично наброшусь на Нильсена, что беззаботно просунул руки в передние карманы и насвистывает какую-то мелодию, дожидаясь, когда старички займут второе место.              Абсурдность ситуации просто достигает своего апогея, стоит узнать последний конкурс. Но ещё смешнее выглядит наша соревнующаяся компания. Настоящий конфликт поколений.              — Пожалуй, Нильсены явно либо готовились, либо изучили друг друга от и до за весь период своих отношений, — ведущий встаёт между нами и старичками, а Александр самодовольно хмыкает от его фразы. — Все мы знаем, как важен первый поцелуй и что он может стать началом чего-то большего. А когда после долгих отношений поцелуи становятся обыденными, порой хочется вспомнить, с чего всё начиналось. Наш последний и решающий конкурс, который так нравится залу, на самый долгий поцелуй!              Если инфаркт и инсульт могут случиться одновременно, то именно это и происходит сейчас со мной. Мои руки немеют, а тело и вовсе застыло, словно я ненароком пересеклась взглядом с медузой Горгоной. Всё кажется каким-то ненастоящим, особенно спокойный Александр, который появляется передо мной.              Сглатываю вязкую слюну и прохожусь языком по сухим губам, надеясь, что сейчас резко на нас упадёт метеорит и конкурс отменят. Веская же причина, да?              — Как мы будем целоваться? — хриплю я, сжимая ткань своих шорт по бокам. — Мы же друзья.              Александр фыркает и закатывает глаза, наклоняясь ближе, пока зал ведёт отсчёт до начала.              — Губами, Харрис, губами.              Я не успеваю даже сообразить, как друг притягивает меня к себе ближе, взяв ладонями за талию и утягивая в поцелуй, такой желанный и манящий. Неловко закидываю руки на плечи Александра и приподнимаюсь на носочки, чтобы было удобнее.              Полностью теряюсь в ощущениях от мягкости губ, будоражащей сознание. Но сложнее всего становится, когда нежный поцелуй превращается в мокрый, а язык Александра легко проскальзывает мне в рот. Его ладони надавливают на поясницу, вынуждая выгнуться, пока я крепче цепляюсь за его плечи и запускаю руку в волосы, сжимая у корней. Твою мать, если моё сердце сейчас остановится, то я буду не против. Закончить своё существование на такой прекрасной ноте очень даже неплохо.              Игнорирую жжение в лёгких от нехватки воздуха и тянущее чувство внизу живота. Даже тело покрывается испариной от такого жадного поцелуя. Разум покидает оковы моей головы, если он там вообще присутствовал, когда широкие ладони Александра начинают блуждать по моей спине. Он прикусывает мои губы, а после проходится языком, будто извиняясь, вновь утягивая в неимоверный поток эмоций. Не контролирую стон, который вырывается из меня. И только он помогает нам отпрыгнуть друг от друга, сбрасывая наваждение.              Грудь Алекса тяжело вздымается, а его обеспокоенный взгляд проходится по моему лицу. Я сама невольно засматриваюсь на распухшие губы и отвожу взгляд, чувствуя, как горят щеки.              — У нас есть победитель! — мужчина подходит к нам и хватает за руки, поднимая в воздух. — Будем честны, такого у нас не было давно! Мы думали, вы склеились! Прошу, на сцену.              Неловко кивнув, плетусь к лестнице и улыбаюсь, услышав ворчание бабушки:              — Я тебе говорила, бросай курить, ты посмотри, что молодежь творит! Учись, старый, у него небось не только с этим проблем нет!              Александр подаёт мне руку, помогая забраться, но она настолько горячая, что я еле сдержалась, чтобы не отпрянуть. Пересекаюсь с голубым взглядом и вижу там былую игривость, вкупе с чем-то ещё, но не успеваю разгадать эту тайну, как ведущий быстро зачитывает какую-то тупую речь про важность отношений и рекламирует своё новое шоу, билеты на которые можно купить где-то в отеле. Он вручает нам бумажный сертификат, но про наличные там нет ни слова! Лишь название какого-то магазина всё для дома. И пока мы не успеваем сообразить, в руки впихивают очередные подарки со словами: «она антипригарная, а это итальянский набор».              — Серьёзно? Что за сексистские подарки? — трясу сковородкой и недовольно морщусь. — Если я женщина, это не значит, что моё место у плиты!              Ведущий тяжело вздыхает и закатывает глаза, выхватывает у меня посудину и впихивает её покрасневшему от смеха Александру. Ящик с инструментами он забирает у друга и торжественно вручает мне, выталкивая нас с импровизированной сцены.              — Ну что, Нильсен, как скоро повесишь картину?              — Я — Харрис, если ты забыл, — рычу на Александра и плюхаюсь на стул к друзьям, что утирают слёзы и взмахивают нашим купоном в магазин бытовой химии.              — Тысяча баксов на «Fairy», Нильсены, да вы чистюли, — хрюкает Алан, пока девочки почти скатываются на пол.              — Я — Харрис!              Александр указывает на наклейку со своей фамилией, что приклеена к моему топу, а я фыркаю и отворачиваюсь.              Не буду же я отдирать её сейчас от себя? Вдруг клей останется, да и фамилия неплохая.              — Черт, все старания ради стирального порошка, — какой-то непонятный вой вырывается из меня, когда я внимательно вчитываюсь в список возможных покупок на этот купон.              — Да ладно, katten, у нас как раз закончился, — Нильсен закидывает в рот кусочек фрукта, что стащил у девочек из тарелок и цепляет на своё красивое лицо самодовольную ухмылку.              — О, да, он бы не закончился, если бы кто-то не высыпал в стиральную машину весь мерный стаканчик!              — Вообще-то, я читал инструкцию и там именно так и написано!              — Нет, Нильсен, там написано просто использовать стаканчик и заполнять до определённых границ, а ты себе опять придумал новые правила! Сам пойдёшь за порошком, понял?! Я вся обчихалась в этом вонючем отделе!              Александр закатывает глаза и складывает руки на груди, всем своим видом показывая обиженку.              — Моя нежная натура не привыкла к таким вещам, — педантично зачёсывает густую челку назад, открывая вид на широкий лоб, а я невольно засматриваюсь, мечтая так же запустить пальцы в его волосы, мягко перебирая.              — Знаешь, Алекс, если бы не Агата, то я бы правда подумала, что ты гей, — произносит Ева и злобно хихикает вместе с Рейчел, что поддакивает.              — Не переживай, Александр, Алан всегда тебя поддержит, — добавляет блондинка и похлопывает брата по плечу. — Крепкая мужская дружба!              — О, да ладно! Они ведут себя как самая настоящая семейная пара. Ещё чуть-чуть и Нильсен точно встанет на колено, — уверенно произносит блондин, но съёживается под грозным взглядом Александра. — Хорошо, не хочешь на колено перед Агатой, можешь передо мной, — Ал улыбается и отодвигается на стуле, широко раздвигая ноги и кивая на пах.              — Знаешь, у меня проблемы с челюстью, могу и откусить ненароком, — Александр наигранно щёлкает зубами перед лицом друга, пока тот толкает его в плечо.              Я заливаюсь смехом, совершенно забывая о чертовом купоне, закончившимся порошке, за которым всё же отправлю Александра, но не могу выкинуть из головы сладкий поцелуй, греющий изнутри. Наверное, если бы он был желанный с обеих сторон, я бы умерла прям там, когда широкие ладони сжимали мою талию, впечатывая в твёрдое тело.              — Пойдём домой? — через пару часов болтовни с друзьями интересуется Нильсен, а я согласно киваю, поднимаясь с плетёного стула.              — Агата, а олень? — кричит мне в след Рейч, а я осекаюсь, когда хочу ответить, что Александр со мной.              — Стой, почему у него на заднице выцарапана моя фамилия? — ворчит Алекс, рассматривая копилку, что мне вернула блондинка. — Эй, отвечай, Агата!              Я лишь игриво улыбаюсь и сверкаю пятками, выбегая из отеля и крича, чтобы Нильсен не растерял наши накопления.              — Я говорил, что ты самая вредная из всех, кого я знаю?              — Я говорила, что ты самый вредный из всех, кого я знаю? — парирую и забираю оленя себе, устало шлепая по улице к дому.              — А может нам расписаться? — выпаливает Нильсен, пока в моей голове происходит взрыв и все тараканы натягивают скафандры, готовясь отправится в другую вселенную. Я застываю на месте, смотря на умиротворенное лицо Александра и не понимаю, в какой момент его извилины перетянулись и начали выдавать такой бред. — Если ты решила стать одним из экспонатов музея мадам Тюссо, то перестань хлопать ртом, как рыба.              Стряхиваю с себя наваждение и отбрасываю варианты подвенечных платьев, которые можно было бы купить на чаевые, и какие бы цветы я могла нарвать на клумбах.              — В каком это смысле?              — Ну как, представляешь, если мама и Аннет узнают, а они точно это сделают и вернут нас домой, считая, что им нужны внуки. А внуки требуют что?              — Что? — хриплю я.              — Хороших условий для их зачатия! — выпаливает, словно это именно то, что способно спасти человечество от нашествия зелёных человечков.              — Ты идиот, да? Или тебя сковородкой всё-таки огрели? — нервно смеюсь, поняв абсурдность происходящего.              — Моё дело предложить, — фыркает Нильсен и плетётся дальше. — На тебе, кстати, уже моя фамилия.              — Тогда уступи мне сегодня место на кровати, — выпячиваю нижнюю губу и обхватываю руку друга, повиснув на ней. Предложение стать женой Александра, конечно, прикольное, но на такое я пока не готова, тем более нам осталось потерпеть какие-то две недели.              — С чего бы это?              — Я взяла твою фамилию.              — Раз так, то мы можем спать в одной кровати, — Александр соблазнительно улыбается, а его взгляд сверкает, отражая яркие вывески заведений. — Но при условии, что твои ледяные пятки не будут меня касаться.              — Пф, ну и пожалуйста, — веду плечами и отхожу от друга дальше. — Оплатишь мне потом невролога, что вылечит мою больную шею.              — Я бы тебя ещё офтальмолога оплатил, когда карта появится.              — У меня хорошее зрение. Вон, — тычу пальцем вперёд, указывая в глубь улицы. — «Пицца с Мо», видал?              — Видал, — устало отзывается парень. — Ты видишь все, кроме того, что у тебя под носом.              — Ты намекаешь, что я эгоистка? — моментально вспыхиваю, уже готовая ругаться и отстаивать честное имя, наплевав на полюбившуюся Аннет книгу Эмили Пост.              — Нет, я этого не говорил. Напомни, записать тебя ещё к отоларингологу и сделать компьютерную томографию головы, — ехидно хихикает Александр, ныряя в подъезд и ближе прижимая к себе сковородку, пока я пытаюсь переварить сказанное и нагнать друга на лестнице.              Очередной день с Нильсеном в роли друзей, но уже однофамильцев. Наверное, надо было хотя бы настоять на первой брачной ночи, а не обиженно уснуть на диване.