De l'amour à la haine il n'y a qu'un pas От любви к ненависти только один шаг
Isak Danielson — Power (slow)
Это утро агент Энтони Джереми Стоун не забудет никогда… Началось все с пробуждения. Проснувшись, Тони вдруг осознал, как ему было плохо: спина болела из-за неудобного диванчика в холле, ноги затекли, потому что его рост просто напросто не позволял ему растянуться, голова гудела, а ещё ко всему прочему помялась любимая рубашка. Мужчина не стал особо расстраиваться и решил начать свой день со стаканчика горячего американо, но, к сожалению, сегодня все было против него, и даже противный автомат с кофе, в котором неожиданно закончились зерна. Агент недовольно выдохнул, ещё раз проклял весь мир, и поплелся в свой кабинет. На часах было только шесть утра, во всех лабораториях был выключен свет, а в здании не было никого кроме него и профессора... Профессор. Осознав, что совсем забыл про своего босса, Тони, как обычно, ударил себя по лбу и быстро рванул в его кабинет, спотыкаясь на скользком полу. Он молился, чтобы с мужчиной ничего не случилось, но едва зайдя в кабинет, его глазам представилось совсем не то, что он хотел увидеть. Его босс. Полностью голый. Сидел в кресле. И, кажется, спал. Эггман действительно мирно посапывал, изредка прерываясь на храп. Тони, с ужасом отвернувшись к стене, зажмурил глаза и прикусил палец, стараясь сдерживать себя, чтобы не закричать от такого неожиданного поворота событий. Он надеялся, что всё ещё спит, это дурной сон, и повернувшись обратно, он никого не увидит. Ему всё казалось таким абсурдным. Тони в последней надежде больно ущипнул себя за руку, однако это не помогло — всё осталось на месте. Агент стоял как вкопанный, не в силах сказать ничего, что могло бы как-то решить ситуацию. Ему было страшно. Энтони впервые не мог адекватно мыслить: не думал об Эвелин и её плохой затее, не думал о своем увольнение и больной маме, он не думал буквально ни о чем. Эггман. Тони, пребывая в лёгком ступоре, просто стоял и смотрел на него. В его голове не было такого развития событий, а значит он совсем не знал, что делать… Мужчина продолжил бы погружаться в себя, если бы из тяжёлых раздумий его не вывел сначала лёгкий шорох позади, а затем и оглушающий гортанный крик, смешанный с какими-то непонятными фразами и ругательствами, которые Тони мог едва разобрать. Агент вздрогнул и повернулся, сразу встретившись с ошарашенными карими глазами, проснувшегося от постороненного шума Эггмана, лицо которого было таким напуганным и растерянным, что Тони в недоверии моргнул глазами еще раз, дабы убедиться, что это точно его босс. Профессор безостановочно дергался, пристегнутый наручниками и связанными ремнем ногами. Мужчина старался скрыть свою беспомощность, как всегда за маской холодного спокойствия, но у него плохо получалось. Он был как акула, выброшенная на берег после шторма — не опасным, но подойди поближе и протяни руку, мог откусить по локоть. — Профессор?! Простите… Я… — извиняясь, только и смог промямлить агент, подходя к нему ближе и расстегивая ремень на ногах. Джереми хватило ровно минуты, чтобы рассмотреть его и понять, что что-то не так, потому что он ещё не услышал от мужчины привычных в его сторону оскорблений. За эти пару секунд осмотра Эггман пытался несколько его лягнуть, не сводя недовольного взгляда, прежде чем до мужчины дошло — у босса было что-то во рту. Тони незамедлительно надел одноразовые перчатки, дабы избежать проблем ещё и из-за этого, и аккуратно достал мокрую ткань, стараясь не прикасаться к профессору, после чего сразу получил плевок в лицо. — Стоун, черт бы тебя побрал! Почему так долго!? — Эггман кричал как ненормальный, пытаясь вырваться с такой силой, что кресло подпрыгивало на месте, а вместе с ним и документы, прикрывающие достоинство самого мужчины. Агент резко отошёл в сторону, вытирая слюну тыльной стороной ладони, чтобы что-нибудь не испачкать. Он, сжав кулаки, напряженно выдохнул, смотря на профессора. Будь его воля, оставил бы его так, подписал заявления об увольнение и уехал бы с мамой во Флоренцию, но ему нельзя было... Его моментально захлестнула злость: он ненавидел Эвелин, босса, свою работу, жизнь в конце концов. Как он мог допустить всё это? Пошел на поводу у женщины. Красивой и умной женщины. Может быть, это «всё» в глазах самой мисс Девор должно было выглядеть более комично и весело, но Тони было совсем не смешно. Если сам он был в растерянности, то было сложно представить, что сейчас творилось в голове у его босса... — Ты так и будешь стоять и смотреть?! Наручники, идиот! — гневно обратился к нему Эггман, когда Тони вместо помощи только отошёл от него, направляясь к шкафу с одеждой, чтобы быстро накинуть на его плечи халат, дабы он не замёрз. — Да точно… Но я не смогу… Ключ… — агент нервно развернулся обратно, озадаченно пробежавшись глазами по столу, и примерным местам поиска, куда Эвелин могла положить ключ, но попытки были тщетными — его нигде не было. Терпение Эггмана медленно подходило к концу, он заерзал на кресле, прежде чем почувствовал что-то маленькое, холодное и металлическое нежной кожей. Злое шипение, а затем молчаливый взгляд, указывающий на папку документов под собой: — Он здесь. Прямо под… — Я понял, не продолжайте. Осознав, насколько сейчас эта ситуация выглядит неловкой и такой непривычной для них обоих, Тони захотелось истерично рассмеяться, но он вовремя сдержал улыбку, чтобы ненароком не смутить профессора, который и так уже был на грани, чтобы сорваться. За пять лет работы на Эггмана, Стоун думал, что он видел «многое», но каждый раз доктор удивлял его. Агенту казалось, что он привык ко всему, даже к его поведению, но сегодняшний случай определенно доказал обратное. Мужчина обреченно вздохнул, и отвернувшись к стене, протянул руку с халатом к боссу, а свободной осторожно взял ключ. Как только Эггман был освобождён из такого долгого и мучительного для них обоих «плена», Тони наконец успокоился, внутренне надеясь, что на этом всё закончится. Мужчина собрался уже удалиться в свой кабинет, прихватив мокрую ткань со стола, чтобы отнести в мусор, но тут Эггман остановил его. — Что это? Покажи, — Профессор указал на материал в его руке, неожиданно заинтересовавшись импровизированным кляпом, который Тони пару минут назад достал из его рта и который он так бесцеремонно хотел выкинуть. Стоун молча пожал плечами, как бы намекая, что действительно не знает, а затем развернул кусок, рассматривая его. Секунда. И ткань оказалась на полу. Его трясущиеся руки вновь подвели его. Тони покраснел, настолько сильно, что румянец отчетливо прослеживался не только на смуглой коже, но ещё на ушах и шее. Он все так же молча поднял то, что уронил, а затем повернулся к боссу, демонстрируя и ему. — Стринги, Сэр, — Ответил Стоун, судорожно сглатывая, опустив глаза в пол. Это был не просто элемент одежды, как носок или перчатка — это было нижнее белье. А если быть точнее, то французское кружево, чёрного цвета, очень хорошего качества. Только один человек мог позволить себе такую роскошь. Сомнений не оставалось, трусики принадлежали Эвелин. Энтони не знал, куда деть себя и как реагировать в этом момент. В голове возникало множество вопросов, начинающихся с: «Как это вообще могло прийти ей на ум?» и заканчивающихся ещё большим абсурдом: «А почему он, а не я?». Мысли возбуждали, смешиваясь с очень грязными идеями, только сильнее распаляя его и так не на шутку разыгравшуюся фантазию. Придумала мисс Девор, а стыдно было ему. Мозг отказывался воспринимать всё то, что Тони пытался сам себе доказать. Мужчина, руководствуясь собственными манерами, всегда соблюдал установленные для него границы в их общении, однако такое поведение его задело. На него начало давить странное чувство и Стоун долго не мог определиться, что это было, а потом удивился, потому что это стало напоминать ему ревность. Агент уже не чувствовал себя таким особенным как раньше, ведь Эвелин только для него всегда делала исключения, но сегодня все изменилось. Она, пусть и не буквально, но позволила его боссу «прикоснуться» к себе, какой чести ни разу не удостаивался он сам. — Да я вижу без тебя! — прикрикнул на него Эггман, прежде чем рвотный позыв подступил к его горлу, и Тони дернулся, за бумажным пакетиком, но он не понадобился, потому что профессору все же удалось сдержаться. Реакция у него на все это была явно неоднозначная: он трясся от злости и возмущения, но при этом о чём-то напряженно думал, переводя взгляд с Тони на белье в его руках и обратно. В его голове сейчас творился полный хаос. Он недооценил её. Ведь это была не просто глупая шутка, это было настоящее представление, которое мисс Девор презентовала им обоим. Эвелин, как и хотела, сделала из него клоуна, но на этом её сюрпризы не заканчивались... Доктор вернулся за панель управления, решив на всякий случай проверить файлы на рабочем столе. Осмотрев все, и убедившись, что всё осталось на месте и ничего пропало, он расслабился, усевшись на кресло в свою любимую позу — скрестив руки под подбородком и закинув ноги. Эггман все еще пытался сохранить свой невозмутимый вид, как будто все так и должно быть и он предполагал все это. Однако, что-то ему не давало покоя. Он, чтобы убедить себя, в последний раз просмотрел последние уведомления, и выяснил, что в системе был посторонний гость, оставивший ему видеосообщение. Мужчина щелкнул по нему и видео проекционно вывелось на доску, осветив всю комнату. — Простите за то, что не смогла удержаться, — Джереми дернулся в недоверии, услышав знакомый голос. И снова разозлился на самого себя из-за того, насколько быстро тело среагировало на него. Вначале на видео показались соблазнительные алые губы, растянутые в полуулыбке, а затем и сама Эвелин. — У вас прекрасное тело. И даже больше… — она замолчала, подняв глаза в камеру, смотря примерно в то место, где сейчас находится профессор, намекая на его «достоинство», определено, чтобы задеть его самолюбие. Тони сразу заметил, как мисс Девор сдержалась, чтобы не закусить губу. Она была спокойна, но глаза… Глаза выдавали её возбуждение с головой. Они были наполнены не просто желанием шантажа или больного интереса, она смотрела на Эггмана, как женщина смотрит на мужчину, когда он ей нравится… Тони не мог поверить: его Госпожа, гордая и холодная, неподпускающая к себе никого, сейчас флиртовала с его боссом, кокетничая как маленькая девочка. Между тем, женщина выдержала лёгкую драматичную паузу, а затем продолжила: — Перейдем к делу, если вы не хотите, чтобы эти фотографиии разлетелась по всему интернету, то перестаньте терроризировать своих подчиненных, иначе они очень сильно засомневаются в собственном боссе. Я думаю, мне нет смысла просить вас не преследовать меня? Уверена, что нет. Я боролась с соблазном скачать пару важных документов с вашего ноутбука себе на память, но ваш снимок мне гораздо дороже. — Эвелин продемонстрировала телефон, где на экране была открыта галерея с той самой злосчастной фотографией Эггмана. Мисс Девор на прощанье легко улыбнулась и поцеловала экран смартфона, оставив красный смазанный след, после чего отключилась. — Надо же, она невероятна! — восторженно воскликнул Тони, не в силах больше сдерживать свое восхищение этой женщиной, в отличие от самого профессора. Эггман за все время не проронил ни слова. Он сидел в кресле, смотря на интерактивную панель, не отрываясь и даже не моргая. Мужчина впал в состояние глубочайшего шока. Его, министра национальной Минобороны, обвели вокруг пальца как глупого ребенка. Кто? Женщина. Она не просто его переиграла, она его уничтожила, унизив.Royal Deluxe — Bad
— Что ты сказал?! — резко заорал во всю глотку Эггман, вскакивая с кресла. Тони начал бы уже беспокоиться за него, но его восхищенный возглас в миг вывел профессора из прострации. Доктор прекрасно понимал, что сорвавшись сейчас, покажет Тони, что дал слабину и несерьезно отнесся к сложившейся проблеме. Поэтому постарался взять себя в руки, сохраняя остатки своего самообладания. Он маниакально улыбнулся, заметив как Стоун рефлекторно сжался, вновь приготовившись к наказанию. Его не могло это не радовать: боится, значит всё ещё уважает, даже после всего произошедшего. Ему как будто надо было доказать самому себе, что он всё ещё контролирует ситуацию, не поддаваясь на глупые провокации мисс Девор. — Отойдем на пару слов? Ну-ка прижмись к стене, — Мужчина махнул ему в сторону, подальше от напрягающих его камер. А затем, сократив расстояние между ними, буквально прижал его, уперев руки сзади. Тони закрыл глаза, боясь даже встречаться глазами с разъяренным профессором. Лучше бы он ударил его, чем унижал морально, как он это привык делать каждый раз, доставляя боль психологически. Мужчина зло зашипел на него, едко выплевывая остатки слов в ему в лицо. — Когда тебя не станет, я не буду скучать. Человек — вещь глупая и не надёжная, мне до него дело мало. А вот машины безжалостны, они значат для меня всë! — Я… — Как это произошло?! Где в это время был ты?! — Эггман был не в себе, он даже не трогал Стоуна, просто продолжал кричать, не останавливаясь и не позволяя глупому агенту сказать ни слова в свое оправдание. — Она связала меня в холле и оставила, — тупая ложь, но у него просто не было выбора, хотя его больная спина после сна на диване в холле, могла подтвердить обратное. Джереми осознал, что сейчас впервые за пять лет работы солгал профессору, и походу совсем без зазрения совести. Если играешь с огнем, то играй до конца — это, определенно, было вызвано преданностью и верностью своей Госпоже и ее идеям. Если бы ей грозила опасность, Стоун бы пошел против босса, в первую очередь, ради нее и ее безопасности. — То есть, ты хочешь сказать, что эта хрупкая женщина вырубила двух взрослых мужчин и потом спокойно ушла? — недоверчиво поинтересовался доктор, прищурившись, смотря на эту жалкую оболочку человека, если агента Стоуна можно было так назвать. Он сам не верил в то, что спрашивает. Всё выглядело слишком странно и нелогично. — Надо проверить камеры наблюдения. — Видимо, да, — его абсурдный ответ совсем не устроил Эггмана. Но всё ещё было впереди. — Я проверил, записи стерты. Она позаботилась о том, чтобы мы… — Пошел вон! Мне нужно подумать! — Эггман окончательно взорвался, рванув к столу, чтобы запустить в Тони чем-то тяжёлым, не желая прикасаться к нему, однако агент вовремя успел среагировать, прежде чем большая папка с документами полетела в закрытую им дверь. Профессор сел обратно за стол, напряженно постукивая пальцами по сенсорной панели и рассматривая потолок. — Есть другие способы воздействия, помимо жестокости, так ведь…? А что понимаете вы, мисс Девор?***
Steve Lacy — Dark red (slow)
— Доктор, а хотите латте на молоке австрийской козы? — осторожно спросил Энтони, улыбаясь, и заглядывая в кабинет, когда Эггман читал какое-то дело, откинувшись на в кресле. Прошло пару часов, прежде чем профессор успокоился и позволил ему войти. Агент слишком хорошо его знал. Ему нужно было лишь дать «остыть», а потом босс делал вид как ни в чем не бывало, что очень сильно изматывало Стоуна, именно такие психологические «американские горки» в общении с профессором. Он ненавидел парк развлечений ещё с детства. — А я разве похож на козленка…? – мужчина оторвался от чтения, подняв на него недовольный взгляд. А затем с шумом откинул папку на стол, и поднявшись, выставил руки в боки, смотря на него осуждающе, как будто этот идиот, работающий на него уже пять лет, не знал его предпочтений.— Конечно я хочу твой вкусный латте! Обожаю, как ты его готовишь! Так и есть, Джереми знал, что это сработает. Это всегда срабатывало. Он знал о маленьких слабостях своего босса, ведь тот испытывал ненормальную страсть к кофе, да и вообще, все сотрудники на работе шептались, что Тони получил эту должность только благодаря своей «особенности» и оставался на ней только из-за кофеиновой зависимости Эггмана. А у него был действительно прирожденный талант — готовить кофе. За это он мог быть благодарен только своей маме. Она научила его, по семейному рецепту кстати. Агент тихо зашёл в кабинет, оставил кофе на столе и собирался уже уходить, когда голос доктора остановил его. — У тебя сегодня есть особое задание. Отправь мисс Девор букет чёрных роз от меня. Да смотри мне, не облажайся! — пригрозил ему профессор, сделав глоток горячего напитка, слизывая белую пенку с закрученных усов. — Роз? — Стоун обернулся, непонимающе хлопая глазами, открыв рот от удивления. Эвелин Девор, только что унизила и высмеяла его босса. Единственная, кому это удалось. После такого унижения, профессор ей смерти должен желать, а он розы собирается дарить. Агент подумал, что ему послышалось, поэтому решил переспросить ещё раз. — Цветы? Эггман не собирался посвящать его в свой хитроумный «злодейский» план, потому что после сегодняшнего утра он засомневался в доверии и верности Стоуна. Но это было неважно. Сейчас все было неважно, потому что его мысли занимала другая особа, а именно Эвелин Девор. Эггман никогда не был верующим человеком, но, Господи, что творила с ним Эта Женщина... Она вызвала в нем такую бурю ярости, гнева и негодования, что профессор впервые почувствовал себя слабым, не способным контролировать собственную жизнь. Но он все так же мог контролировать другую. Например, её. Как только он узнал о том, что она сирота, его напрягли и одновременно удивили странные обстоятельства смерти её отца. Сердечный приступ, несчастный случай и нелепые показания девушки. Что-то здесь было не так… Именно поэтому дело, которое он читал до прихода Стоуна, принадлежало покойному отцу Эвелин, мистеру Девору. Он хотел разобраться во всем самостоятельно и найти болевые точки женщины, чтобы непременно надавить на них. Его мозг требовал реванша. Продолжения такой запутанной, но интересной игры. Именно поэтому он сразу догадался о страхах мисс Девор, которые она так долго и мучительно скрывала от всех. Её слабостью был отец. Какое удивительное сочетание: нелюбимая дочь, насилие, боль, чувство вины. Эггман был поражен, но ко всему прочему, он был уверен, что за годы работы Эвелин научилась справляться со всеми эмоциями, но это не значит, что ей нельзя было напомнить об этом. Погрузить вновь её в это состояние дикого животного страха. — Мне для тебя несколько раз повторить, тупое ты создание?! — вновь взъелся на него Эггман, с криком дернувшись так, что едва не пролил свой кофе. Стоун моментально выскочил за дверь от мужчины прежде, чем в него полетела очередная папка документов. День обещал быть трудным... Прошло несколько часов, прежде чем Тони смог заказать, получить, а потом и забрать эти проклятые цветы заказным турецким самолётом, ведь, как оказалось, в Соединённых Штатах их просто напросто не выращивали. Потому что когда он заехал в цветочный магазин, консультант лишь развела руками и покачала головой, сказав, что первый раз слышит о черных цветах, но могла бы предложить ему искусственно выращенные, которые совсем не отличались, однако он отказался, догадываясь, что Эггман имел в виду настоящие. Мужчина мог попросить его найти, что угодно: любое дело, документы, чертежи, но… Розы. Это был явный перебор. Его босс выглядел очень подозрительным и определенно что-то задумал, только вот Джереми не знал что, он боялся представить, чем это может закончиться для мисс Девор. Всю дорогу до её дома агент ехал в напряжении, крепко сжимая руль до побелевших костяшек. Если честно, он вообще не хотел думать о ней, но мозг упорно твердил, что он должен сам отвезти цветы, а не отправить курьера. Потому что подсознательно его тело хотело расслабиться и разрядки, но он непреклонно не давал её себе, а хотел получить её от неё...***
Grover Washington Jr. — Dark Just The Two of Us (slow)
— Кто бы это мог быть? — услышав звонок в дверь, тихо спросила Эвелин, когда они с Кейт, сидя в гостиной, пили чай. На часах было только пол третьего и психиатр совершенно никого не ждала в этот послеобеденный час, потому что заранее отменила все свои встречи, чтобы посвятить сегодняшний день себе и немного времени уделить помощнице. Кейт сразу рванула к домофону, однако на камере никого не было видно кроме бесчисленного количества цветов, полностью закрывших ей обзор. Она засмеялась, а затем вопросительно посмотрела на женщину, но все же открыла дверь. Перед ними появился сначала огромный букет чёрных роз, а затем и сам Энтони, с трудом удерживающий их. — Это вам от доктора Эггмана. Я решил лично отвезти их и передать, — он мило улыбнулся, осторожно передавая цветы в руки их новой обладательнице. — Какая красота… — всплеснув руками, восхищенно произнесла Кейт, не сводя глаз с чёрных как ночь цветов. Подарок был действительно достойный самой королевы. — Кейт, а это тебе, — парень повернулся к ней, слегка засмущавшись, прежде чем достать откуда-то ещё один букет, поменьше, но составленный уже из разных цветов, из которых она узнала только орхидею и ирисы. Букет был маленьким, но таким аккуратным и красивым, что у девушки не оставалось сомнений: Тони выбрал их специально для неё. — Спасибо, Энтони, —поблагодарила его рыжеволосая, заливаясь ярко-красным румянцем. Она, обняв парня, чмокнула его в щеку, оставив легкий розовый след от своей помады. Кейт мягко отстранилась, успев пересечься с ним глазами, прежде чем парень отдал ей цветы. Как только их руки соприкоснулись, они оба замерли, не сводя друг с друга пристального взгляда. Они так бы и стояли, как два влюбленных, но глупых идиота, оба держа букет, если бы Эвелин вовремя не обозначила своё присутствие. — Я подготовлюсь, жду тебя через пару минут, — игриво хмыкнув, но стараясь не прерывать их «идиллию», обратилась к агенту мисс Девор. Она сразу догадалась, что он приехал не только, за тем, чтобы передать цветы. Наоборот, это был скорее повод, чтобы вновь появится в её доме, ради наказания, которое ему сейчас требовалось как никогда. Её видеообращение к Эггману спровоцировало и повлияло на него так, ведь он пребывал в напряжении с самого начала приезда, стараясь не выдавать собственного желания боли, особенно перед Кейт. Полюбовавшись парочкой ещё несколько секунд, она отправилась на второй этаж, чтобы поставить цветы в спальню. — А вы умеете удивлять, профессор, — плотно закрыв за собой дверь, и, наконец, оставшись одна, улыбнувшись, произнесла Эвелин, нежно прижимая цветы к себе. Она блаженно прикрыла глаза, вдыхая тонкий, но такой чувственный аромат исходивший от роскошных цветов. — Как она? — шепотом спросил Тони у девушки, как только Эвелин скрылась из их вида. Его любопытство также не давало ему покоя, а «особенная» реакция Эггмана на поведение женщины только сильнее подогрела его интерес. — Вернулась и сразу отправилась спать, не помню, чтобы видела еë такой… Такой довольной. Мне кажется, он ей понравился. А теперь эти цветы… — тихо таетив, захихикала Кейт, смущаясь, прикрывая рот рукой, ведь мисс Девор могла их слышать. Тони вдруг стало так приятно и тепло на душе, не потому, что он спросил такой личный вопрос у Кейт, а потому, что это было одно из немногих, что их объединяло — их боссы. Они могли бы каждый день встречаться, вот так вместе, на ланч, гулять, и обсуждать проблемы друг с другом, если бы не работа обоих, но в отличии от него самого, Кейт могла покидать пределы дома мисс Девор, а Тони никак не мог оставить Эггмана. Это было не в его компетенции. — Может это те отношения, которые начинаются с плети по лицу? — удивлённо хмыкнув, мужчина засмеялся, любуясь ей. Девушка засмеялась в ответ, аккуратно толкнув его плечо, закатывая глаза. — Умоляю тебя, для них это лишь легкий флирт... Тони тоже улыбнулся — ему нравился её смех. Он был приятным, лёгким и мягким, как сама девушка. Не похожим на злодейский хохот Эггмана, к которому мужчина так привык, и который снился ему в самых страшных кошмарах. А вот его Госпожа не смеялась — никогда. Она всегда держала себя в руках, и Стоун понимал, что она всё ещё ему не доверяла, ведь никогда не позволяла себе расслабиться и выпустить эмоции, особенно в его обществе. Кейт. Она ему очень нравилась, ещё с того дня, как открыла ему дверь и Тони ступил первый раз на порог этого дома. Аккуратная, милая, воздушная, девушка была словно фея из сахарного королевства и была полной противоположностью мисс Девор. Пусть она и была хрупкой на первый взгляд, но могла дать отпор и постоять за себя, когда это было нужно. Стоун даже помнил, когда видел её злой и рассерженной, из-за того, что очередной пациент задержался — это выглядело действительно устрашающе. Да и потом, работая на «такой» работе, нужно быть готовым ко всему. По словам девушки, она работала у Эвелин уже более пяти лет, и, как ей кажется, видела всё, а особенно разных мужчин: голых, выползающих из комнаты наказаний, что категорически запрещалось, в костюмах, падающих и валяющихся в ногах Эвелин, умоляющих, с деньгами и без — этот список можно было продолжать долго… Девушка вообще редко с ним обсуждала дела Эвелин, ведь, всё, что касалось работы мисс Девор, являлось полностью конфиденциальным. Но помощница иногда, конечно же, с разрешении своего босса, позволяла себе обсудить её пациентов с Джереми, когда они оставались вдвоем, наслаждаясь обществом друг друга и растягивая свои секунды уединения, болтая. Тони же, в такие личные моменты, мечтал только том, что наконец избавится когда-нибудь от своей больной привязанности к Эвелин, и покончит с этим ужасом для них обоих, раз и навсегда. Как он увезет отсюда Кейт в свой загородный дом, сделает предложение и познакомит с мамой. Она бы ей очень понравилась. Да и сама Мери была бы спокойна, зная, что сын в «надежных» руках. Джереми мог бы начать жизнь с чистого листа, уволиться с работы, работать фрилансером удаленно, завести детей, потом собаку, а ещё он думал о ранчо, как у его покойного отца. Он хотел жить счастливой семейной жизнью. Он ведь имел шанс на нее? Или нет…?Twisted Jukebox — Intoxicating
— Энтони?! — громко позвала мисс Девор, и мужчина вздрогнул, чувствуя еë командный тон даже на первом этаже. Помощница одобрительно кивнула ему в сторону комнаты, выведя из какого-то «особого» состояния и только после этого мужчина направился в сторону лестницы. Агент мельком в последний раз взглянул на Кейт, лицо которой как всегда выражало полное спокойствие, в отличие от него самого. Она всегда была такой понимающей, все видела и знала, но вместо того, чтобы презирать или осуждать Джереми, девушка старалась его поддержать, каждый раз, когда Тони приезжал к Эвелин. Потому что если бы не его «постоянное желание боли» и сеансы с мисс Девор, они никогда бы не познакомились и не смогли бы общаться. Кейт не один раз обсуждала другие возможности «лечения» мужчины с боссом, и та дала ей пару советов, как можно изменить ситуацию, ведь девушка была настроена серьезно вытащить его из этого «Ада». Агент очень давно ей нравился и она хотела помочь. Им нужно было лишь немного времени друг с другом наедине и хорошая беседа, после которой он бы осознал, что поддержку и заботу, можно получить другим способом, не прибегая к насилию. Поднявшись в комнату, и осторожно зайдя в дверь, Тони сразу обратил внимание — его Госпожи всë ещё не было. Мужчина тяжело выдохнул — у него было немного времени подготовиться. Он быстро, как и полагается, развязал галстук, снял рубашку и пиджак, аккуратно укладывая их на стеклянный прикроватный столик черного цвета, туда же положил конверт с деньгами. Дверь, за ним, открылась почти бесшумно. Но его голова рефлекторно повернулась даже на такой тихий звук. Пусть Стоун и старался это скрыть, но он всегда нервничал перед началом его «сессии». Мисс Девор... Она ничего не делала, просто стояла, но её образ бил по всем рецепторам сразу. Слишком вульгарно, просто невыносимо. И так же невыносимо притягательно. К его щекам сначала резко прилила кровь, затем также резко отлила. Мужчина опустил глаза и медленно задышал, чтобы хоть немного успокоить сердце, которое сейчас колотилось как бешеное. — Опустись, — мягко прошептала она, и Энтони послушно выполнил еë просьбу. Он всегда натужно сглатывал в такие моменты, стискивал зубы, стараясь вновь перебороть моментально откликающееся тело. Всего пара месяцев такой ласковой дрессировки и его кожу начинало покалывать от одного только её пылкого взгляда, пробивая насквозь. Он буквально лег рядом с еë ногами на мягкий ковер светло-голубого цвета. Перед глазами тут же появились еë туфли на высоком каблуке. Рот приоткрылся, готовый выпустить проворный язык и Эвелин помогла, слегка приподнимая ногу, чтобы ему было удобно. Он сразу поцеловал туфлю, а потом потянулся к тонкой шпильке, целуя и еë, обхватив губами, чувствуя пронзительное ощущение собственной порочности, через острый, как боль, приступ возбуждения. Всего несколько секунд ей хватило этого зрелища, и женщина сразу убрала ногу, моментально вырвав стон разочарования из мужской груди. Ему было мало, совершенно недостаточно для своего изголодавшегося тела… Однако всë этим не закончилось. Мужчина тут же почувствовал боль и давление на пояснице, заставляющее прогнуться еще сильнее, как только возможно. Через пару мгновений к нему пришло осознание: это была нога мисс Девор. Другая нога, но в такой же черной туфле. Ему хотелось дергаться и извиваться, но при любой попытке каблук неприятно царапал кожу. И от этого хотелось еще сильнее. Боль манила почти так же, как удовольствие. — Ты сейчас такой тихий и почти послушный. Я довольна тобой и поэтому разрешаю тебе сделать выбор: какое у тебя сегодня стоп-слово? — от интонаций, от самого смысла еë слов что-то внутри сладко сжалось, вместе с тем пропало ощущение давления. Пауза, совсем небольшая, но достаточная, чтобы он мог немного приподняться. Он знал: она позволяет ему гораздо больше, чем остальным. — «Сжалься», — тихо ответил он ей, внутренне смеясь с того, насколько банально сейчас это прозвучало. Стоун совершенно не мог сосредоточиться, потому что мысли тонули где-то в глубине подсознания. Мужчина уже ощущал, как сильно член упирался в ширинку брюк, как он подрагивал от каждого еë слова, от каждого случайного касания, как сводило его собственные ноги судорогой. — Хорошо, — так же спокойно сказала она, а затем Энтони почувствовал обжигающий удар по спине. Лязг кожаных хвостов о кожу разлился по комнате. Покрасневшие следы покрылись алыми бусинками выступившей крови. Мужчина судорожно выдохнул, сдержав стон, прикусывая нижнюю губу. А она ждала. Ждала, чтобы боль распространилась по всему его телу, а затем снова нанесла удар. Удар. Удар. Удар. Она уже мысленно молила его произнести эту проклятую фразу, позволить ему остановить еë, но он молчал, тихо шипя про себя, когда хлыст касался красной, исполосованной спины, пропитывая кожу, мышцы, все тело. Чувствуя, что сейчас кончит, Энтони умолк окончательно, тихо, почти бесшумно, выдыхая из легких воздух. Агент не хотел, чтобы его Госпожа знала о его тайных сексуальных фантазиях, тщательно скрывая их, однако у него это плохо получалось, Эвелин все прекрасно поняла ещё с самого начала, и всегда давала ему то, о чем он просил. Последний и самый сильный удар не только заставил его вернуться в прежнюю позицию, но и ощутить, как по ткани боксер потекла его собственная обжигающая сперма. — Сжалься... — спустя пару минут, отходя от долгожданного оргазма , хриплым и уставшим голосом произнес он, распластавшись на полу. Эвелин тут же отдернула руку, смотря на вновь рассеченную широкую спину и тяжело вздымающуюся грудь. Он выдержал тринадцать ударов — больше, чем в прошлый раз, но меньше, чем в его первый день…***
— Что это за цветы? Я впервые их вижу, — после долгого молчания, указывая на свой маленький букет, стоящий на столе, поинтересовалась у женщины Кейт, когда они сидели за ужином. — Они что-то означают? — Фрезия, гардения, орхидея, желтый ирис, лютик, душистый горошек, дикая морковь и пурпурный ирис. Поистине потрясающие сочетание, — не отрываясь от еды, ответила ей мисс Девор, вновь рассматривая подарок помощницы. На фоне еë роскошных роз, полевые цветы выглядели скромно, но не менее интересно и необычно. — Все вместе они составляют довольно красноречивую картину, но по отдельности означают нечто более конкретное. Фрезия – это цветок глубокомыслия и невинности. Орхидеи также являются символом глубокомыслия, но больше они напоминают об экзотической красоте и женственности. Если принять во внимание сочетание со всеми остальными цветами, то человек, который подарил их тебе, явно хотел дать понять, что преклоняется перед твоими женскими качествами. От этих слов девушка чуть не подавилась и покраснела. — Пурпурный ирис – это надежда… И мудрость. Желтый – страсть. Гардения – это доброта, непорочность и тайная любовь, — Эвелин громко засмеялась, увидев потрясенное лицо помощницы. – Не нужно бояться. Я уверена, Тони не одержим тобой или что-то в этом духе. Думаю, он просто считает тебя очаровательной. — Вы, правда, так думаете? — Кейт саркастично изогнула бровь, неуверенно поглядывая в сторону своего «подарка». — Да. Лютик означает обаяние, и орхидея также связана с обаянием и утонченностью. Душистый горошек олицетворяет изысканное наслаждение и блаженство. В этом букете так много цветов, которые говорят о невинности, и мне кажется, он пытается дать понять, что его интерес к тебе заключен в чем-то большем, чем похоть или разврат. — А что насчет дикой моркови? — мягко касаясь кончиками пальцев лепестков необычного растения, спросила Кейт. Она не могла вспомнить, где видела его, может быть в школьном учебнике по ботанике или в кулинарной книге — цветок оставался для неё загадкой. — Именно это придает главную интригу всему букету. Она символизирует убежище. Тихую гавань. Это указывает на то, насколько все сложно и деликатно, — подмигнув девушке, произнесла женщина, отпивая из бокала вино. — Есть одна старая английская история. У моркови есть другое название — «кружево королевы Анны». По легенде, королева Анна, та самая супруга Якова первого, была искусной кружевницей и однажды предложила придворным дамам сплести кружево, такое же изящное, как цветы дикой моркови. В конце концов она победила, потому что в состязании никто не смог сравниться с ней. — Невероятно… — только и смогла произнести Кейт, переводя беглый взгляд то на своего босса, то на подаренные цветы. И Эвелин так и не поняла, подопечная восхищалась ею и еë знаниями в истории, или всë же внимательностью агента Стоуна. В любом случае, она была счастлива. — А ваши черные розы? Откуда они?Cat Pierce — Go to Hell
— На самом деле, черные розы насыщенного глубокого цвета растут в турецком городе Халфети. Такую расцветку цветы обрели благодаря определенному составу почв этого места. В них преобладает железо. К большому сожалению, этот уникальный вид роз считается вымирающим. Они очень редки. Я поражена, но они не искусственные, а самые настоящие. — Как профессор смог достать их? — Я не уверена, что этим занимался он сам, скорее всего, это Тони постарался для него. Так хотел обрадовать меня и у него это получилось. — А что они символизируют? — Страсть, тайное влечение, уверенность и... Восхищение. Такой уникальный букет преподносят только той, которая сама может сравниться с такими поистине необычными цветами, — мисс Девор опустила глаза в тарелку, тяжело вздыхая, а затем продолжила. — Но также есть и обратная сторона: тихая скорбь, траур, внутреннее признание, боль от потери близкого человека. Самое отвратительное, что эти розы, и их цвет, заключают в себе сколько прекрасного, столько и ужасного. Они несут в себе гораздо большее значение, чем просто букет или подарок… — Эвелин вдруг умолкла, смотря куда-то вдаль, но через секунду её взгляд изменился: глаза с ужасом округлились, она напряжённо задышала, однако лицо осталось таким же неподвижным. «Он знает?! Нет! Этого не может быть…», — мысли путались, больно отдаваясь в висках, а сердце билось как бешеное, намереваясь вот-вот проломить ребра. По телу побежали мурашки, в горле встал ком, давящий на голосовые связки, из-за чего Эвелин сначала не смогла сказать ни слова. Она впала в истерику. Женщина резко встала из-за стола, чем напугала помощницу настолько сильно, что та выронила приборы из рук, с грохотом упавшие на пол. Ничуть не смутившись реакции Кейт, как будто бы её здесь не было, мисс Девор рванула на второй этаж, в спальню. Девушке ничего не оставалось делать, как молча наблюдать, не смея даже возразить. Через минуту женщина вернулась, неся в руках хрустальную вазу с цветами. Быстро спустившись, Эвелин на секунду остановилась, задумавшись. Помощница от страха прикрыла рот рукой, надеясь, что босс не будет делать то, о чем сильно может пожалеть, но она ошиблась... Одно мгновенье — ваза с цветами полетела на мраморный пол, с треском разлетевшись на мелкие кусочки, красиво поблескивающие в свете вечерних ламп. Мисс Девор медленно опустилась на колени, схватившись за голову, провела руками по лицу, окончательно размазывая помаду и тушь, пытаясь остановить слезы. И на что она надеялась? На романтику? От самого ужасного гения этого мира? Она ведь его унизила, а он решил ей так отомстить. Плевать она хотела на то, во сколько тысяч обошлись эти чёртовы розы профессору. Эггман никогда не был способен проявлять хоть какие-то чувства. Он всё, как всегда, испортил! — Ненавижу! — громкий крик вмиг разнесся по залу, заставив Кейт подскочить на месте и подбежать к ней, но она остановила её. — Не трогай меня! Девушка вздрогнула, испугавшись, однако все же отошла на безопасное расстояние. Как только Кейт оставила её в покое, мисс Девор схватила розы и начала рвать: ломала стебли, ничуть не боясь заноз, отрывала листья, бросая вниз, а затем поднявшись, прошлась по ним. Кристаллы французского стекла хрустели под её ногами, мелкой крошкой рассыпаясь от острых каблуков. Бутоны, она решила оставить напоследок. Собрав их все воедино, вместе с оставшимися кусками вазы, она вцепилась в них ногтями, глубоко прорезая тонкую оболочку, совсем не обращая внимания на сильнейшую боль в руках, вызванную хрусталем. Черные лепестки были везде: на поцарапанных руках, ногах, в волосах, но Эвелин было все равно, она не успокоилась, пока не уничтожила всё, что осталось от цветов. Ей потребовалось всего пару минут, чтобы успокоиться, но она продолжала сидеть на полу, не разговаривая, и только тихие рыдания вырывались из её груди — они были единственным шумом повисшим в воздухе комнаты. Всё дело было в её отце. Любые упоминания его были ей неприятны и противны. До сих пор история его неожиданной смерти оставалась для всех тайной, кроме неё, но теперь ещё и для профессора Эггмана. Он знал, о том, что случилось в ту ночь. Поэтому и преподнес такой подарок, заключающий в себе столько смысла. Это было послание ей о том, что он догадался о её слабости, которую обязательно использует в своих целях. Мисс Девор боялась быть беспомощной, особенно перед ним — это её пугало. У неё не осталось выбора… Она проиграла.