Запрещающие знаки

Утро началось не с купания, нет. С узкой и неудобной казенной скамейки в зарешеченной нишке. Вызванный врач поводил перед лицом молоточком, постучал по локтям и коленкам, пощелкал за ухом пальцами и посветил фонариком в глаза. Сотрясения нет, сказал врач, наклеил на нос здоровенный кусок пластыря и уехал. Переносица ныла, мама не горюй, и правый глаз, кажется, немного заволокло, все-таки хлыщ здорово приложил. Подкрался сзади! Справедливости ради, надо сказать, Женьке удалось полюбоваться на его разбитую рожу, залитую зеленкой, когда его уводили, на допрос что ли, и выглядел он, с Женькиной точки зрения, очень достойненько. С тех пор прошло часа два, время тянулось медленно, Женьку носило по камере, пока дежурный милиционер за стойкой напротив, который принимал их обоих, оформлял документы и вызывал врача не крикнул: "Эй, Бейгель! Ну что ты, прям как волчонок по клетке мечешься. Ляг полежи, пока лейтенант не вызовет, головешка-то гудит поди." "Скоро там твой лейтенант? На работу мне, у меня пересменок." "Какой тебе пересменок? Ты, считай, пока в отпуске. Вот оттрубишь пятнадцать суток за хулиганство, будет тебе пересменок." "Это как так? Я же здесь ни при чем!.." Но милиционер прикрикнул, мол, лейтенанту расскажешь и добавил еще обидное: "Все вы так говорите", - и , - "Не надо было бузить!" Когда отвели, наконец, в маленький кабинет, где за широким письменным столом сидел молодой белобрысый парень в форме, наверное, тот самый лейтенант, уже почти рассвело. Сквозь высокие зарешеченные окна в кабинет, будто сахар из кулька, сыпался сырой серый утренний свет. Сопровождавший Женьку милиционер выложил перед лейтенантом на нарочито пустой, прибранный стол какую-то тощую папочку и удалился. Лейтенант и Женька какое-то время молча глядели друг на друга. - Ну что же, присаживайтесь. Курите? - спросил он и выложил из ящика на столешницу пачку папирос. Прямо кино да и только. - А я с вашего позволения, - тут он чиркнул спичкой, глядя, как Женька, покачав головой устраивается на жестком стуле. - Только форточку откройте. Не люблю я. - Лейтенант усмехнулся этак криво, но форточку все-таки открыл, и в душную каморку, где кроме этого стола и парочки тусклых несгораемых шкафов ничего не было, разве что золотистый портрет Ильича на стене, ворвался оглушительный жизнерадостный воробьиный вопль. На подоконнике в блюдце стоял стакан с чаем и лежал бутерброд с сыром, Женьке было видно, как лейтенант отломил от него кусок и бросил за окно в форточку, туда, где в облаке пыли пищали и ерепенились воробьи. - Ох ты ж! Вот пташки малые, а такую бучу из-за куска хлеба учинили, - сообщил лейтенант, глядя в окошко, - Так то птицы, существа неразумные, а вы, советский человек, трудящийся, с другим советским человеком, студентом, чего не поделили? - На лейтенанта оторопело таращился Женькин подбитый глаз. - Так он, может, воробей, - вылетело в сердцах, - Люди так себя не ведут. - Лейтенант поглядел через плечо, этак-то выгнув белесые брови и погасил папироску. - Ну что ж, разберемся. - Начнем по порядку, - отчеканил он, усаживаясь на свое место и раскрывая принесенную папку. - Давайте знакомиться. Младший лейтенант Соколов Михаил Андреевич, я буду разбирать ваше дело. - Женя, - но лейтенант Соколов, будто не обратил внимания и продолжал гнуть свое. - Для начала составим протокол, - тут он разгладил растрепанные бумажки по папочке и выложил перед собой какой-то бланк. - Я буду задавать вам вопросы о происшествии, гражданин... - тут он поглядел в какие-то листочки, - Гражданин Бейгель Евгений Александрович, тысяча девятьсот сорок второго года рождения... - Нет, - перебила Женька. - То есть как это нет? - опешил милиционер. - Отказываетесь отвечать на вопросы? - Не я это. Евгений Александрович. - То есть, как это не вы? Вот написано, - и ткнул пальцем в свои бумажки. - Вот паспорт ваш... Так погоди, - удивленно воскликнул милиционер, переводя взгляд с фотографии в паспорте на Женьку и обратно, - ты что, девица? - Ну. - Ну! Ну, Михальчук! Ну, составил протокол! Гляди-ка, и правда, Евгения Александровна! А так на мальчишку похожа! Еще и это, - тут он шутливым жестом обвел пальцем свое лицо, намекая, на Женькин фингал, - украсила физию! Ты бы хоть волосы отрастила что ли. Кавалерист-девица! Ты хоть знаешь, кого поколотила? - как-то весело сказал милиционер. Это Женька потом поняла, что этот студент, по фамилии Липовецкий, оказавшийся каким-то там горкомовским сынком, ему не нравился и приятно было сознавать, что этого выскочку поколотила - за дело! - женщина. А пока она рявкнула от всей души: - Конечно! - Так?.. - Мерзавца! - Так уж и мерзавца?.. Хотя Женьке и "Гусарская баллада" нравилась и актриса Лариса Голубкина в этом фильме была очень хорошенькая, но на кавалерист-девицу она почему-то обиделась. Ей показалось, что милиционер нарочно насмехается над ее коротко остриженными "воробьиными" волосами и широкой волевой челюстью. Хотя вообще-то ее часто принимали за мальчишку на улице, росту она была высокого, широкоплечая, спортивная, раньше, вот как Наташка, плаваньем занималась и даже позировала одной местной скульпторше, которая высмотрела ее на тренировке, для гипсовой фигуры спортсмена в городском саду, хотя упоминать об этом Женька не любила. И вообще носила она частенько папины старые вещи, пара хороших костюмов от него осталась (папа был крупный инженер в заводоуправлении) - не выбрасывать же, чуток только переделать, а то и так вовсе сидит неплохо. Ну, а если на ней была форменная куртка и кепка таксиста, никому и в голову не приходило, что за рулем может быть девушка. Все это было правдой. Но милиционер-то! Еще бы намазаться предложил! Красный рот ночной пассажирки расцвел в памяти. - Давайте вернемся к делу. Расскажите мне, что случилось, Евгения Александровна. И Женька рассказала все по порядку. - Потом он начал к ней приставать. Я остановилась и велела ему выходить. Он не послушался. - Приставать - как это? - Ну, руки клал, - Женька смутилась и отвела глаза, - В зеркало видно. Прижал на сиденье... - Кто-нибудь может это подтвердить? - Так она и может. - Дело в том, что Липовецкий отказывается назвать девушку, которая была с ним в машине. Говорит, что познакомился с ней в ресторане, пригласил в гости, имени не запомнил. - А, по-моему, он хорошо ее знает. Она живет на... - Женька по памяти назвала адрес. - Откуда знаешь? - Она просила ее туда отвезти. Он на другом адресе настаивал. - А по имени не называл? - Не помню точно. Лида, кажется. - Ладно, Евгения Александровна, вы можете идти. Сообщу, когда найдем девушку. - И улыбнулся как-то по-хорошему, подписывая пропуск. - Там пришли уже за вами. Это, конечно, которые "пришли", это Леночка Осипова, ее еще издалека по коридору было слышно, как она наседает на того длинного милиционера, который торчал напротив ее зарешеченной нишки и так напортачил с документами. А теперь вяло пытался отбиваться, но Леночка просто не давала ему и слова вставить. - Глупости вы говорите! А еще милиционер! Как можно огульно обвинять человека! Разве вы видели, что произошло? Вот, не видели! Вот, когда разберутся, тогда и будете говорить! Дежурный Михальчук обрадовался ей, как родной! Честное слово, чуть из-за своей конторки обниматься не выскочил. - Бейгель, наконец-то, давай пропуск сюда и иди, иди отсюда, чтобы глаза мои тебя тут не видели никогда! И девушку свою забери! - До свидания, товарищ милиционер! - сказала Леночка, обернувшись у двери. - Ни в коем случае! С порога в лицо щедро плеснуло солнцем, утро вступило в свои права. На выходе из участка, переминая в руках кепку дожидался Егорыч. Он уже забрал Женькину красавицу "Волгу" со штрафстоянки, и две ладные, светлые машины с шашечками по бокам были припаркованы у обочины, одна к одной. - Женечка, доченька, - всплеснул руками Егорыч, когда она засветила своим фингалом на всю камаринскую, - зачем ты только поехала к этому "Октябрю"? Я-то старый дурак взял да и задремал... - Огорченно заглядывая ей в лицо, он все бормотал и бормотал теперь: - Ой, беда, беда! - и от того его знаменитые пышные усищи, хорошенько подпаленные цигарками понизу, напитываясь "бедой" топорщились в разные стороны, на манер шубы у растревоженных кошек. - Да, ладно, ладно, пустяки, - отмахнулась Женька. - Поехали, поехали, Егорыч, некогда убиваться! Собрание же еще! - торопила Леночка, пока Женька полезла осматривать (куда же без этого) свою "Волгу". - А и к лешему их, эти собрания! - ворчал Егорыч сердито, пока отпирал дверцу, усаживался за руль, - Вот я говорил Вадику, ну, что ты, ну, что ты, со своей общественностью, погоди... Ну, неприятности вышли у человека. Надо понять сперва, что случилось! Каково девочке ночью работать?! Ты погоди на вид выносить, так нет... - Так сразу все и поймем и решим, Егорыч, что ты. Вот отпустили же Женьку, - покрикивала Леночка. - Жень, а что это у тебя за книжка? - сказала она, заглядывая в салон и переминаясь с ноги на ногу, пока ждала, что Женька разблокирует двери. - А, пассажирка забыла, - равнодушно бросила Женька, распознав маленькую книжечку в самодельной бледно-зеленой обложке из плотной бумаги, на которой не было ни рисунков, ни надписей, вообще никаких пометок. Углубляться в эту историю снова и уточнять, какая именно это была пассажирка не хотелось, поэтому она поскорее открыла Леночке двери, забрала книжку и не глядя сунула ее во внутренний карман пиджака, чтобы сдать потом в бюро находок при таксопарке. Собрание, конечно, было уже в полном разгаре, к началу они опоздали. - Ну, давайте, ребятушки, с богом! - напутствовал Егорыч и незаметно перекрестил их спины из-под полы. - Егорыч, ну, что ты... - фыркнула Леночка. Он, конечно, не был комсомольцем, да и коммунистом тоже, но все-таки потихоньку просочился в кабинет по стеночке и встал в уголку. Когда они вошли, Вадик Колосов, комсорг, как раз зачитывал какой-то отчет о заседании Верховного Совета. Слушали Вадика, положа руку на сердце, но в пол уха - те кто закончил ночную смену, вторым ухом уже спали, а те, кто специально пришел с утра пораньше на дневную, чтобы успеть на собрание, еще не проснулись. Но когда в дверях появилась Женька со своим фингалом, все оживились, по кабинету, где густо и плотно, один к одному были составлены стулья, прошла волна, люди теснились и поджимали ноги, пропуская ее вперед. - С этим все ясно, Вадька, давай дальше, основной вопрос пришел! - выкрикнул кто-то. - Ну, что ж, товарищи, если по предыдущему пункту вопросов нет, - и снова кто-то выкрикнул, что нет вопросов у матросов, какие у матросов могут быть вопросы! - переходим к основному пункту повестки. Вот, сегодня к нам поступила телефонограмма из милиции, - сказал Вадик и, не глядя протянул руку, куда Машка Скворцова, секретарь, живо сунула ему нужный листок, - о задержании Евгении Бейгель за драку в общественном месте. Да и не просто драку, а драку с пассажиром, как выяснилось. Было такое, Женя? - Было, - согласилась Женя. - Конечно, было, вон у нее на лице и документ, там все написано, - все завертели головами, чтобы как следует поглядеть на ее документ, даже проснулись ради такого дела. - Товарищи, ребятушки! Какая-то, я извиняюсь, скотина, напала на девочку! А вы тут про драку... - Не на девочку, а на шофера такси. Вы тоже, Семен Егорыч, нашли девочку. - Еще неизвестно, кто на кого напал. Гражданин вот утверждает, что эта девочка его из машины выкинула! - хмыкнул со своего места Водорезов и широко, вольготно поведя плечами, потянулся, расталкивая соседей. - Девочки у нас по ночам дома с мамами сидят. - Выкинула? - строго спросил Вадик. - Выкинула, - подтвердила Женька. - Поколотила? - Поколотила. - Это как же тебя прикажешь понимать? Женька пожала плечами. - Хулиганил. - И ты решила хулиганить ему в ответ? - Милиция во всем разберется! - крикнула Леночка и вскочила. - Женю отпустили, значит она не виновата! Гражданин там тоже был хороший, да еще и нетрезвый, да еще и оскорбительные действия предпринимал! - А словами объяснить? - А если слов не понимает! - горячилась Леночка. А дальше само пошло, как на дрожжах. - Так ведь еще и выручка у нее пропала! Гражданин-то не заплатил! - Пропала, Женька, выручка? - Ты в следующий раз сперва по счетчику возьми, а потом уже и отмутузить гражданина можно! - Впаять выговор за бузотерство и все! - Я так предлагаю, пускай Женя пишет объяснительную, и по домам! По домам, товарищи! - Постойте, постойте, - попытался вклиниться Вадик, - нужно досконально разобраться в ситуации, прежде чем принимать решения! - Давай, Вадик, - твердо сказала Антонина Алексеевна, - закругляться, - и ладонью прихлопнула по столу. Она хоть и была еще молоденькая, уж никак не старше тридцати, но занимала должность старшего диспетчера, и поэтому все обращались к ней по имени отчеству. - Сейчас люди на работу поедут - вызова пойдут, а у меня вся смена на собрании сидит, заседает. Доктор еще никого не посмотрел. Бегом на медосмотр, товарищи! И все побежали. Кто на медосмотр. Кто домой отсыпаться. И Женька тоже побежала. От работы ее все-таки отстранили, но она отделалась выговором без занесения, "пока милиция во всем не разобралась".