Запрещающие знаки

Вечером заходила Леночка, и пока мама заваривала на кухне чай, потихоньку сказала Женьке, чтобы завтра выходила опять в ночную. К работе ее допустили, выговор, конечно, оставили. Попили чаю с печеньем, и Женя пошла ее провожать. От реки веяло весенним звонким холодом, и она как-то само собой отдала Леночке свой пиджак. - Я в нем утонула, - засмеялась Леночка, придерживая пиджак за борта, и вскинула голову. Рыжие фонари синим вечером рыжими всполохами расцвечивали ее воздушные кудряшки. - Ничего, выплывешь как-нибудь. Лена на память читала стихи Маяковского про город-сад, наш бывший Сталинск, и голос ее на пустынной набережной был паровым молотом, ритмичным, стальным, непреклонным. Ее всегда было приятно слушать; не обязательно то, что она говорила, а просто - как голос звучит. Это правда, Женька иногда заслушивалась, и Леночке, со смехом заглядывая в ее растерянное лицо, приходилось переспрашивать и повторять сказанное. "Евгения, ты как машину водишь, вообще? Ты же спишь на ходу!" - говорила она тогда. - Лен, а ты читала Булгакова? - спросила Женька. - Ну, ты хватила! Его сейчас не достанешь! Даже по подписке! - Что, и в научной библиотеке нет? - Ну, в научке-то, наверное, есть. По крайней мере, "Бег", я думаю, должен быть. В городском саду остановились у танцплощадки, немного послушали музыку. Леночка так сразу начала притопывать каблучком. Она хоть и носила эти всякие туфли с каблуками, а все равно Женьке была - вот, по плечо. - Жень! А пойдем потанцуем! - Да ну. Билет надо брать. - Билет? А вот мы без билета, - Лена повела плечами, ловко просунула руки в длинные рукава и даже их подвернуть для удобства успела. Взяла Женьку за руку, а другую - на талию себе положила, хоть там под широким пиджаком и не разберешь. Но Женя буквально застыла, ноги - как приросли к месту. - Да ну, глупо это все, Лен. - Эх, скучно с тобой, - засмеялась Леночка и потащила ее к выходу из горсада, на трамвайную остановку. - Что же делать, если парней на всех не хватает! А через день после работы, с ночного (в этот раз обошлось без приключений!) Женя понесла забытую книжку ночной пассажирке. В маленьком самодельном томике оказалось перепечатано только начало, и все втроем вместе с мамой они сокрушались о продолжении. Номер квартиры уточнила заранее в адресном столе, так и выяснилось, по этому адресу в центре проживает с дочерью известный в городе профессор Воронов. Ну, еще бы, кто же еще такие книги читает? Неудивительно, что профессор. До центра Женька добралась на первом автобусе. Прошла по парку мимо нарядных солнечно-розовых и песочных домов с красивой лепниной и балкончиками, которые были построены еще пленными немцами в конце сороковых, свернула в один из уютных широких дворов, засаженных тополями, где на детской площадке качели, турники и даже высоченная горка были сделаны из бревен с затейливой резьбой, и по широкой нарядной лестнице поднялась на четвертый этаж. Потолки здесь были высокие, лестничные клетки - места еще бы на целую квартиру хватило! Двустворчатые двери на площадках - обиты дерматином. К одной из них была привинчена латунная табличка: "Профессор Воронов П.В.". И Женька позвонила. Через минуту щелкнул замок. На пороге стояла немолодая крупная женщина с высокой прической в строгом костюме и крепдешиновой блузе, в ушах у нее болтались золотые гирьки сережек. Женька не успела еще и рта раскрыть, как хозяйка бросила ее на пороге и прошла в квартиру. - Петенька, - послышался из комнаты ее резкий голос, - машина за тобой уже пришла. - Женька пожала плечами и пошла следом по коридору. В большой комнате за распахнутыми застекленными дверьми к завтраку был накрыт массивный круглый стол. И хотя он занимал много места, в комнате еще легко помещались диван, пара кресел, рояль, книжные полки и даже радиола в полированном корпусе стояла на тумбочке. Балконная дверь была открыта, легкий ветерок колыхал затейливые тюлевые занавески. И еще пахло настоящим кофе, очень вкусно. Женщина, которая открыла дверь, торопливо намазывала маслом сладкую булку и подкладывала бутерброды профессору. За столом это был единственный мужчина - с подстриженной бородкой, в роговых очках - он просматривал какие-то документы в толстой папке, что-то подчеркивал красным карандашом, очевидно же - это профессор! Между ним и хозяйкой сидела девушка и, склонившись над книгой, лениво вертела надкусанное яблоко у приоткрытых губ. Без краски, в белом домашнем платье и с аккуратными косами, перевязанными атласной ленточкой, она выглядела совсем по-другому, но Женька сразу ее узнала. - Придется подождать, Петр Васильевич, должен съесть хоть что-нибудь, - заявила хозяйка, строго посмотрев на Женьку в дверях. - Присаживайтесь, у меня тут доклад... Вас как зовут? Лерочка, налей шоферу кофейку. Женька неловко замялась. - Да нет, вы меня перепутали. Я не за вами совсем. Тут впервые ночная пассажирка подняла от книги глаза и посмотрела на нее с интересом. Женька почувствовала вдруг, что вспотела, неловко сняла фуражку и поправила волосы пятерней. Глаза были темные. Темные-темные. До дна не достать... - Погодите-ка, - вставила женщина, которую профессор называл Лерочкой, и, пронзительно звякнув кофейной ложечкой, бросила ее на блюдце, - а вы не тот ли таксист... - Что же вы хотите, молодой человек? - Это девушка, папа! Так ведь? - сказала пассажирка, не сводя с Женьки внимательного взгляда, и, отложив яблоко, будто оно больше не представляло для нее интереса, улыбнулась. Улыбка была та самая, сверкнувшая алым в зеркале заднего вида. Все посмотрели на нее, и Женька кивнула. - Еще лучше! Вы устроили драку, и теперь хотите втянуть Адочку в свои неприятности с милицией. А еще комсомолка, наверное? - Я пришла вернуть это, - сказала Женька и торопливо нашарила во внутреннем кармане зеленую книжку. - Вы в машине тогда обронили... Не стала отдавать в бюро находок... - Ну, до чего благородно! Пассажирка потянулась через стол и, не глядя, взяла книжку. - Спасибо, - она по-прежнему смотрела на Женьку, а Женька смотрела на нее и терзала фуражку. - Еще что-нибудь? - с некоторым недоумением спросил профессор Воронов. - Я только хотела... - Петенька, дай девушке, ну, рубль, что ли, - фыркнула хозяйка в крепдешине или кто уж она была. Женька даже обидеться не успела, пытаясь поточнее сформулировать мысль, и протараторила: - Я хотела спросить... Нет ли у вас окончания?.. Я верну! Послезавтра! Аделаида Воронова, профессорская дочка, удивленно приподняла брови и склонила голову. - Вот еще новости! - фыркнула хозяйка дома. - Калерия Павловна, не придумывайте себе лишних переживаний, вам вредно волноваться. Давление подскочит, - Аделаида встала, прошла мимо и через минуту вернулась с точно такой же книжечкой, только немного толще. Пока ее не было, Женька бестолково мялась в дверях, хотя профессор опять предложил ей присесть. Она так отчаянно вцепилась в свою фуражку, что пассажирке пришлось взять ее за руку, чтобы вложить туда книгу. Она посмотрела на Женьку, приподняв подбородок, хотя они оказались почти одного роста, своими беззвездными, беспросветными глазами. - Непременно расскажете мне, как вам понравилось. ... У нее были очень мягкие руки. Послезавтра с утра после смены Женька зашла в молочный. Сложила пустую тару, захваченную из дома, в гремучие проволочные поддоны, составленные горкой напротив входа. Постояла над сливками с блескучей желтой крышечкой, но отбила все-таки две бутылки кефира - с привычной зеленой. Глазурованные фигурки по стенам в нишах изображали сценки из крестьянской жизни; молочный вообще был весь белый и громкий от звона и дребезжания стекла и железа, с порога шибал в нос насыщенным влажным и кислым запахом. Потом - булочная (удобно, что два этих магазина располагались на углу в одном доме, так что не приходилось бегать туда-сюда), а потом домой - пешком до соцгородка еще минут сорок; зато теперь выходных - двое суток сразу, и можно никуда не спешить! Наташка на кефир сощурилась, бухнула в стакан целую ложку сахару и говорит: - А к нам твой Миш... хаил Андреевич заходил! Пока ты в магазине была. - Да он, вроде, свой собственный, - но Наташка на это внимания, конечно, не обратила, болтает ложкой в стакане. - Вечером будет тебя ждать у кинотеатра "Москва". - Зачем еще? Наташка закатила глаза: - Сказал, ты его плавать обещала научить, - запомнил же! - Договориться хотел. - А я поспать хотела, - сказала Женька и зевнула. - Да и вообще, я сегодня дежурная по местам общего пользования - еще полы мыть. И книгу вернуть надо. - Так, может, я вместо тебя в кино схожу? Я, между прочим, плавать тоже умею - не хуже! - Так иди, - равнодушно пожала плечами Женька, налегая на кефир. - Наталья, - заметила мама, которая до этого нарезала батон и в разговоре не участвовала, - если мне не изменяет память, в кино пригласили не тебя. - Ну, мам! - А ты, Евгения, иди сейчас помой голову, и ложись спать, я тебя разбужу. С полами мы как-нибудь справимся. - Ну, мам! - Ну, мам, голову-то зачем? - Иди-иди. - А что за картина-то хоть? - спросила Женька по пути в ванную комнату, когда Наташка потащила мимо нее посуду на кухню - мыть. - Ой, "Иваново детство", говорят, очень хорошая! Про мальчика на войне, интересно! - Ладно, дам я тебе десять копеек, сходишь на дневной. Наташка взвизгнула, поставила эмалированный тазик, в котором стаканы жались к пустой бутылке из-под кефира, прямо под ноги и полезла обниматься. - Спасибо, Женечка! - и тут же добавила, - А еще десять на мороженое?! В коридор вышла Алевтина Яковлевна и поддела Наташкин таз тапочком, так что стаканы жалобно всхлипнули: - Так, девушки, что вы тут в проходе расставили? А полы, между прочим, не помыты! И электричество зря мотаете! - это она Женьке, которая уже успела включить в ванной свет. - Сейчас все сделаем, тетечка Алечка, - воскликнула Наташка и рванула на кухню. Вечером мама не только разбудила Женьку пораньше, но еще и причесала как маленькую и снова в платье заставила нарядиться. Да Женька, даже когда была маленькая, и то в штанах бегала. Потому что носилась как угорелая и тут же рвала все, что на нее надевали - на штаны хоть заплатку удобно поставить, так и ходила вечно с заплатками на коленках. - Ну, теперь-то ты не маленькая, можешь позволить себе пройтись спокойно, - резонно заметила мама. Хорошо хоть синяк прошел - больше мазаться не надо, порадовалась про себя Женька. Но тут в комнату заглянула тетя Галя, и мама зачем-то рассказала ей, что Женька идет в кино с Михаилом Андреевичем, а тетя Галя приколола ей на ворот свою брошку в виде изящного розового колокольчика. Очень красивую, но Женька-то отродясь никаких финтифлюшек не носила (только значок комсомольский и часы папины - в ремешке пару дополнительных дырочек проколола), и теперь боялась ее потерять и вообще не знала, куда деваться. В квартиру Вороновых она позвонила, ожидая увидеть презрительную крепдешиновую Калерию, чтобы поскорее сунуть ей книгу и уйти со спокойной совестью, но, когда дверь открылась, на Женьку с порога хлынула и с головы до ног окатила какая-то неслыханная, простая, но яркая музыка, выплеснулись прямо в лицо растрепанные темные волосы, ночная полынь-трава, и раскрасневшаяся Аделаида Воронова втащила ее в квартиру. Она опять была в черном, в другом, и опять была другая, совсем не похожая ни на пассажирку ночного такси, ни на утреннюю профессорскую дочку за завтраком. Она была счастливая и смеялась. Ни слова ни говоря, потянула Женьку в комнату и закружилась, увлекая ее за собой. И Женька забыла и про дурацкое платье и про брошку, и про кино, и почему-то тоже почувствовала себя счастливой, и засмеялась. Пластинка что-то весело выкрикнула не по-русски и, пропустив поворот-другой, принялась перебирать гитарные струны, подпевая тихонечко мужским голосом. Аделаида приблизилась и положила ей руки на плечи, и Женька почему-то сделала то же самое. Они все продолжали поворачиваться под музыку, улыбаясь друг другу и прерывисто, жадно вдыхая воздух. Аделаида снова склонила голову, как и в первую встречу их в этой комнате, приподняв подбородок. В ночной темноте ее глаз, будто луна поднялась из-за туч, и лицо осветилось. - Я ведь вас не поблагодарила за то, что вы защитили мою честь. Как рыцарь. Как мушкетер. - Женя почувствовала, мягкая ладонь пощекотала ей шею, пальцы затрепетали, как крылья бабочки, и по спине у нее побежали мурашки. - Вы надо мной смеетесь. - Ну, что вы! Просто у меня сегодня хорошее настроение. И я рада вас видеть, - Аделаида перестала улыбаться и остановилась, они стояли посреди огромной комнаты совсем близко, по-прежнему обнимая друг друга за плечи. - Знаете, что? Теперь мне нужно идти, но завтра вечером у меня будут друзья, я хочу, чтобы вы тоже пришли. Обещайте, - ее ладони скользнули вниз, задержавшись на мгновение, чтобы распробовать пальцами фигурный розовый колокольчик. - И наденьте костюм, вам очень идет. Перед сеансом в фойе кинотеатра играли музыканты, и лейтенант Миша пригласил Женьку на танец. Но она ощутила вдруг крылья бабочки на шее и отказалась.