Твоя искусная ложь.

      Когда Шэнь Юань с трудом открыл глаза, рядом сидел Шэнь-гэ, стискивая его руку. Лицо старшего брата полнилось такой тревогой и болью, что молодой человек испытал жгучий стыд, вспомнив свои мысли о смерти. Как быстро он смирился со своей судьбой! Словно и впрямь намеренно искал гибели, устав от жизни.       Он слабо пожал тонкие пальцы брата, силясь улыбнуться. Но его тело было таким слабым... Хотелось спать. Так ужасно клонило в сон, что стены вокруг казались зыбкими, словно он тонул в чистейших водах Тихого Океана...       – А-Юань! Святые небеса! – выдохнул Шэнь Цинцю.       Шэнь Юань чувствовал, как дрожат его тонкие пальцы. Он приоткрыл губы, желая что-то сказать, но с них не слетело и звука.       – Всё уже позади, А-Юань, – улыбнулся Шэнь Цинцю. – Спи. Тебе нужно набираться сил.       Шэнь Юаню казалось – в прекрасных глазах цвета цин блестят слёзы.       Значит, ему и вправду грозила смертельная опасность? Так кто же его спас? Кто остановил действие яда и привёз его сюда?..       Вопросов было так много... Но ни на один из них он не знал ответа... В голове такой туман... Глаза слипаются... Однако стоит их закрыть, всё мерещится испуганное лицо Ло Бинхэ.       – Шэнь Юань! А-Юань, очнись!..       Этот сон...       – Баобэй, прошу тебя, очнись...       Реальнее самой жизни.       – Если ты умрёшь, Баобэй, как мне жить дальше? Я так спешил, боги, как же мог опоздать?! Неужели... Я потеряю тебя? Невозможно...       Такие горячие слёзы... Они обжигают его губы. Солёные, как морская вода...       – А-Юань... Если ты... умрёшь...       Пальцы, сжимающие его ладонь, так хододны...       –...как же мне жить?       Губы, касающиеся его лица, словно трепетные крылья мотыльков, дрожат от боли и отчаяния... Ах, если бы только этот сон мог воплотиться в жизнь, Шэнь Юань простил бы ему всё, приняв любую ложь. Если бы только Ло Бинхэ и вправду был рядом с ним.       Шэнь Юань сжал пальцы, утешая этот мираж и впервые смог чуть заметно улыбнуться.       В комнате в мгновение ока воцарилась тишина. Если бы Шэнь Юань мог рассмеяться, это был бы самый горький смех – над своей наивностью, над своей глупой надеждой! Как бы мог Ло Бинхэ быть с ним? Ведь он выглядел таким влюблённым на тех фото с этой девчонкой Лю Минъянь! С чего бы ему мчаться за тысячи ли, чтобы увидеть его? С чего бы Ло Бинхэ бояться его смерти?       Невозможно...       – Баобэй, неужели ты слышишь меня? – раздался горячий, полный надежды шёпот. – Профессор Шэнь говорил, что ты пришёл в себя, но... Твоё лицо неподвижно и мертвенно бледно... А-Юань, если ты... и впрямь... пожалуйста, дай мне знак!       Шэнь Юань силился улыбнуться. Он потратил все силы на то, чтобы слегка сжать пальцы ещё раз.       – А-Юань! А-Юань... Святые небеса! – рассмеялся его гость, прижавшись губами к ладони. – Неужели мои мольбы услышаны и ты... будешь жить!       Шэнь Юань вновь тонул в зелёном сумраке лесных чащ, в шуме дождя, в его освежающей прохладе...       Ох, он бы вернулся с чёрных дорог царства мёртвых, чтобы услышать эти слова, чтобы ещё хотя бы раз взглянуть в обсидиановые глаза, коснуться губ Ло Бинхэ...       Только не уходи, пожалуйста... Тогда я смогу... вернуться...       Шэнь Юань медленно приходил в себя, видя рядом Шэнь-гэ. Лишь иногда, если за окном шёл дождь, ему казалось, что он видит Ло Бинхэ. Однако позже, очнувшись окончательно, он понял, что это не более, чем обман...       Долгие семь дней Шэнь Юань находился между жизнью и смертью, поражённый змеиным ядом. Долгие семь дней его жизнь поддерживали аппараты и голоса любимых людей, за которыми он шёл во тьме небытия... Однако... сейчас рядом с ним был только Шэнь-гэ. И Шэнь Юань не смел спрашивать его о Ло Бинхэ, решив, что ошибался... Что... Ох, наверное теперь старший брат винит себя за то, что оставил его!       – Как поживает декан Цзян? – спросил он хриплым слабым голосом. – Надеюсь, эти дни он был рядом с тобой?       Шэнь Цинцю вспыхнул, словно маков цвет и кивнул.       – Хорошо, – с искренним облегчением выдохнул Шэнь Юань. – Хорошо, что есть человек, которому я могу доверить тебя в столь тёмный час.       Шэнь Цинцю не смел поднять головы, думая о чём-то тревожном и важном.       – Что случилось? – забеспокоился младший брат.       Тот, наконец, принял решение и твёрдо взглянул в родные глаза.       – А-Юань, я ошибался. Всё это время я презирал и даже ненавидел Ло Бинхэ. Узнав, что он соблазнил тебя... Что ты пошёл ради меня на эту связь, я готов был убить его, но... Если бы не он, я бы навсегда тебя потерял. Этот человек... одержим. Святые небеса, он и впрямь... одержим тобой!       Шэнь Юань застыл, глядя на старшего брата. Боги, этот умный прекрасный человек, даже пройдя такой нелёгкий путь, всё ещё оставался ребёнком! Неужели он не видит, что происходит? Ло Бинхэ одержим вовсе не им! Он всего лишь видит в нём замену своей несчастной любви... Шэнь Юань не более чем эрзац Шэнь Цинцю...       Он нахмурился и закрыл глаза.       – Шэнь-гэ, я немного устал. Прости. Давай поговорим позже. Мне... нехорошо.       Шэнь Цинцю встревоженно поднялся. Положив руку на лоб брата, он подивился его бледности и капелькам пота на висках.       – Я позову врача.       Шэнь Юань хотел было возразить, но тот уже вышел из палаты. И к чему так волноваться? Неужели его душевное состояние тоже внушает опасения? Разве не очевидно, что в этой ситуации Шэнь Юаню предстоит пройти тяжёлый путь. Ах, как бы он хотел вернуться в свои зелёные дождливые сны...       Как бы ему хотелось, чтобы Ло Бинхэ пришёл и в яростном споре разбил эту безнадёжную тоску! Как бы он хотел, чтобы слова Шэнь-гэ сбылись! Ах, он загадал это желание у ног богини Гуаньинь... Так неужели она не проявит милосердия?       Он так устал ждать, так устал от этой боли, от этого отчаяния! Ведь на самом деле, никто не мог заменить ему Ло Бинхэ... Каким бы безумием это не казалось... Он и впрямь любил этого человека! Вопреки логике и рассудку! Ведь Ло Бинхэ никогда не заботился о нём... Так с чего взяться любви?!..       Неужели всё дело в том, что Ло Бинхэ был его первым мужчиной?.. Он был первым, с кем Шэнь Юань познал радости секса, первым, кто доставил ему наслаждение... В это было сложно поверить, но... Неужели это вовсе не любовь, а всего лишь жажда обладания?       Ох, но разве от этого может быть так больно, так... отчаянно горько?! Неправда! Он не хотел в это верить!