Неоновый букет со вкусом пластика

Они спускаются вместе с Саном на этаж ниже — сейчас время завтрака. Прошло уже несколько дней. Всё оказалось не так плохо, как Ёсан себе надумал. Добрый персонал их ненавязчиво поддерживал, еда была вполне вкусная, а рядом с Саном жизнь в принципе не такой безнадёжной казалась. Нет, они не забратались, но атмосфера между ними была весьма комфортная. Они вместе ели, порой обсуждали насущные вещи вроде учёбы и прошлого. Планов не строили, учились чувствовать жизнь заново. Даже когда Чхве просто покуривал свою электронку в углу постели, тишина между ними казалась уютной. Слова и не особо нужны были — надобности узнавать друг друга до местоположения родинок не возникало, а в пустой болтовне они оба мастерами не славились. Каждый был сам по себе, но похожесть положения делала их союзниками в битве за небольшой шанс счастливой жизни. Так они и сжились — постепенно и естественно. — А ты знакомился с кем-то ещё из отделения? — Ёсан открывает дверь в столовую, пропуская Сана вперёд. Мерный гул голосов был хорошим фоном для трапезы и тоже в какой-то мере успокаивал. — Да, было дело. Один парень, но он выписался за день до твоего прихода. — И что он? — Влюбился в свою преподавательницу, представляешь? Надо же было так влипнуть. Но уходил отсюда он вполне радостным, так что я о нём не волнуюсь. — Да уж, не повезло… Ему, наверное, переводиться придётся. Та ещё мука. — забрав подносы с едой со стола раздачи, они направились к привычному столику возле окна. Напротив него рос уже почти облетевший старый клён со скворечником на стволе, а пасмурная погода делала это место вдвойне комфортным. Ёсан не знает, как следует поступать ему. Вместо будущего он видит сплошное серое пятно, правда теперь относится к нему более равнодушно. Таблетки, которые ему дают, превращают мысли в вязкую безвкусную кашу, а дни кажутся сплошным сном. Словно он живёт в зимней ночи с оранжевым светом фонарей и тусклым блеском снега где-то в темноте. Чувство одиночества намертво въелось в черепную коробку и не покидает уже несколько лет. Единственная компания Кана — его непрекращаемый мысленный поток. Он создал внутри парня вполне комфортный внутренний мирок: туманный, тихий, по-свежему прохладный. Там создавались шедевры, коих ещё не видел мир: эпические схватки насмерть, ослепительные взрывы Сверхновой, рождающие звездопады, экзекуции всех грешных, самые вычурные балы, которые посетила бы вся мировая элита и танцевала с заката до восхода, пока Солнце не умерло бы в собственных слезах. Внутри Ёсана умирали трагически творцы и рождались произведения искусства. И никто ему не был нужен. Кроме одного человека, не знающего даже его имени. Всё изменилось, когда Кан умер поздно вечером на кровати в своей спальне. Когда он оказался в одном помещении с человеком, разбитым таким же образом, как и он. Когда этот человек взглянул на Ёсана с такого расстояния, что Кан увидел тот же космос в глазах напротив, что и в себе. Ёсан понял, что он умер, когда Сан впервые зажёг свою звёздную гирлянду над кроватью.

★-★-★

— Как думаешь, зачем мы вообще живём? Мы же просто бежевые пиявки в вакууме, где в радиусе миллионов километров ни души. Нет ни прошлого, ни будущего за пределами отрезка твоей жизни. В чем тогда суть? Они сидят на одном подоконнике, поджав замерзающие ноги под себя. За окном середина ночи, весь персонал и пациенты давно спали, пока Сан вновь начинал привычные философские разговоры. Ёсан глянул задумчиво в окно, пока Чхве делал очередную затяжку, не отрывая взгляда от собеседника. — Ещё и любовь эта… Я думаю, что смысла нет, — Кан впервые за всю жизнь, отвечая на этот вопрос, не врёт. Ни себе, ни другим. — Но! Я считаю, что в этом есть свой плюс. Ведь тогда смысл можно придумать самому. Свобода выбора всегда лучше предначертания. — чуть улыбаясь, он смотрит на Чхве, как бы желая внушить свой настрой. Такая позиция кажется подающей надежды, а потому изо всех сил хотелось верить, что это правда. — А я вот, сколько голову ни ломал, придумать себе смысл не смог. — Сан дышит на окно и выводит что-то пальцами на стекле. — Подкинешь идейку? — Сбежать отсюда, к примеру. Разве не заманчиво? Чхве тихо смеётся в тыльную сторону ладони, зажмурившись. Смех хриплый из-за дыма во рту, звучит, как ломающаяся корка льда. И сердце у Ёсана, болезненное и поношенное, сжимается слишком сильно. — Насколько далеко? — Как душа пожелает. Ведь вдвоём проще будет нести это бремя, чем в одиночку? Иногда, когда два изгоя объединяются вместе — происходит нечто поистине фантастическое. Ёсан много сериалов посмотрел, он это точно знает. И надеется вместе с Саном спастись из той пучины, что затянула их души слишком глубоко. У Ёсана появились силы бороться.